Продолжая использовать наш сайт, вы даете согласие на обработку файлов cookie, которые обеспечивают правильную работу сайта. Благодаря им мы улучшаем сайт!
Принять и закрыть

Читать, слущать книги онлайн бесплатно!

Электронная Литература.

Бесплатная онлайн библиотека.

Читать: Анубис - Вольфганг Хольбайн на бесплатной онлайн библиотеке Э-Лит


Помоги проекту - поделись книгой:

Мерсер первым вошел в палатку, придержал левой рукой брезент, а правой дал Могенсу знак соблюдать осторожность, предупреждение, которое отнюдь не было излишним. Перед ними в земле зияла круглая дыра, не меньше двух метров в диаметре, из которой торчал конец узкой деревянной лестницы. Ни перил, ни какого-либо другого ограждения, обеспечивавшего безопасность, и в помине не было. Могенс, содрогнувшись, наклонился над ямой и посмотрел вниз. Шахта уходила вглубь футов на тридцать, если не больше.

— Постепенно к этому привыкаешь, — сказал Мерсер. Содрогание Могенса не укрылось от его глаз. — Надеюсь, вы не подвержены головокружению.

— Не знаю, — откровенно признался Могенс. — Археологи редко работают на высоте.

— Ничего, через парочку дней привыкнете, — успокоил его Мерсер. Он ухватился за лестницу, с поразительной легкостью забросил свое упитанное тело на первую перекладину и спустился на три-четыре шага вниз, потом остановился, метнув Могенсу требовательный взгляд. — Давайте, профессор, не бойтесь, — насмешливо сказал он. — Лестница прочная. Хорошего американского качества.

Могенс принужденно улыбнулся, но не сдвинулся с места, пока Мерсер не слез почти до середины, и только после этого нерешительно взялся за выступающие концы и нащупал ногой первую ступеньку. Лестница жалобно скрипела под весом Мерсера, но не только это было причиной его колебаний. Дело в том, что он не совсем прямо ответил на вопрос коллеги.

Могенс страшно боялся высоты. У него кружилась голова только при взгляде на небоскреб, а одна необходимость воспользоваться трехступенчатой стремянкой в университетской библиотеке вызывала приступ тошноты. Так что ему стоило немалого мужества ступить на приставную лестницу и начать спускаться вслед за Мерсером. Когда он приземлился рядом с ним, его пальцы и колени дрожали, и дышал он так тяжело, будто пробежал самую длинную милю в своей жизни. С минуту он стоял с закрытыми глазами и ждал, пока успокоится бешеное сердцебиение.

— Скоро привыкнете, — повторил Мерсер, когда Могенс открыл глаза и осмотрелся. Слова были те же, но тон изменился. Сейчас в голосе Мерсера звучало сочувствие и даже некоторая забота.

— Просто… это было для меня неожиданностью, — раздраженно сказал Могенс. — К такому я не был готов.

Мерсер пристально посмотрел на него, а потом с омерзительным откашливанием сменил тему:

— Отсюда путь ведет по прямой. Идемте.

Могенс еще раз огляделся, прежде чем последовать за своим вожатым. Шахтный ствол, круглый наверху, диаметром хороших семь футов, здесь расширялся до асимметричной пещеры, размером чуть не вдвое больше. Стены пещеры частично состояли из выветрившихся серых скальных пород. Консистенцию оставшейся части определить было трудно, поскольку они заслонялись крепью, между досками которой тут и там по бороздкам просачивалась вода, собиравшаяся на земле в поблескивающие маслянистые лужицы. Могенс, насупившись, оглядел свои туфли. Грязь, облепившая их, отвалилась, зато теперь они были насквозь промокшими.

— Боюсь, это моя вина, — промолвил Мерсер с искренним раскаянием. — Надо было вас предупредить. Но все мы уже так привыкли к этому… — Он извиняюще поднял плечи.

— Ни… ничего, — ответил Могенс. Что было чистейшим вздором. Туфли на его ногах были не только его лучшей, но и единственной парой. — Куда ведет этот проход? — Он повел рукой в сторону туннеля, футов пяти в высоту, укрепленного с руку толщиной стругаными подпорками, который начинался прямо за спиной Мерсера и вел вглубь. На том его конце брезжил тусклый желтоватый свет.

— У нас здесь везде электричество, — пояснил Мерсер, проследив за изумленным взглядом Могенса. — Грейвс доставил сюда генератор, который снабжает весь лагерь и наверху, и под землей. — Для пущей убедительности он со значением кивнул. — Можно что угодно говорить о докторе, но уж за что он берется, то доводит до ума.

— А что можно говорить о докторе? — тут же задал вопрос Могенс.

Вместо ответа Мерсер лишь усмехнулся, кряхтя, согнул спину и, наклонив голову, двинулся в туннель. Могенс подавил издевательскую улыбку при виде переваливающейся с боку на бок походки Мерсера, к которой его принуждали низкий свод и тучность собственного тела. Прежде чем ступить за ним, Могенс дал ему удалиться на приличное расстояние, хотя бы из соображения эстетичности. Огромный зад Мерсера заполнял собой весь проход и походил на свалившуюся с неба полную луну, а согбенная спина скребла по потолку, так что доктор непрерывно сопел, пыхтел и постанывал, как допотопный локомотив, который преодолевает слишком высокий для него подъем. То и дело с частично обшитого свода летели щепки и мелкие камешки, и по этой причине тоже Могенс держал дистанцию — на нем была не только единственная пара обуви, но и его лучший костюм.

Слава Богу, туннель оказался не особенно длинным. Через три дюжины шагов Мерсер, отдуваясь, снова распрямился. Вскоре и Могенс вышел из туннеля в неожиданно большое помещение, где от множества электрических лампочек было светло, как днем.

В первое мгновение он был ослеплен непривычно ярким светом и мог видеть лишь тени. Тем не менее в двух или трех из теней он распознал, должно быть, тех коллег, о которых говорил Мерсер.

— Проходите, профессор, — оживленно жестикулировал Мерсер. — Я представлю вас остальным членам нашей банды.

Могенс еще раз сощурился, чтобы дать глазам привыкнуть к яркости электрического света, затем выпрямился во весь рост и обеими руками разгладил помявшийся пиджак. Не то чтобы он еще надеялся его спасти, а просто не желал ронять своего достоинства из-за того, что пришлось тащиться по этому грязному лазу.

Мерсер подошел к длинному деревянному столу, заваленному разным инструментарием, книгами и фрагментами археологических находок. Могенс скользнул по столу беглым взглядом и поднял глаза на двух человек, стоявших за ним и смотревших на Могенса каждый на свой манер. Это были худощавый, почти аскетичного вида мужчина примерно его лет и седая, в значительно более преклонном возрасте женщина, мерившая его насупленным взглядом. Могенс классифицировал бы этот взор как враждебный, если бы имел к тому хоть малейшее основание.

— Позвольте вам представить, — Мерсер махнул рукой в сторону аскетичного мужчины, — доктор Генри Мак-Клюр.

Мак-Клюр едва приметно кивнул и так же неприметно скривил губы в не слишком, но все-таки искренней улыбке, на что Могенс ответил сдержанным кивком.

— Доктор Сьюзен Хьямс, — повел Мерсер рукой в сторону седовласой дамы.

Ее реакция была в полном соответствии с тем взглядом, каким она окидывала Могенса: дама скривила лицо в гримасу, коей Могенс затруднился бы дать определение, но которая уж никак не означала радушие. Доктор Хьямс даже не принудила себя к еле заметному поклону, на который сподобился Мак-Клюр.

Тем не менее Могенс одарил ее приветливой улыбкой и обратил вопрошающий взор на Мерсера:

— А Грейвс?..

— Доктор приносит свои извинения, — излишне поспешно сказал Мак-Клюр. — Он присоединится к нам позже. Мы со Сьюзен пока могли бы показать вам все здесь.

Могенс испытал разочарование. Не то чтобы его радовала предстоящая встреча с Грейвсом, но лучше бы это произошло сейчас, хотя бы потому, что он и в этой задержке усмотрел часть плана Грейвса: тот хотел показать ему свою власть над ним.

— Показать? — Могенс неприязненно огляделся. — Для начала будет достаточно, если кто-то введет меня в курс дела, что здесь, собственно, происходит.

— Именно поэтому я и предложил вам спуститься вниз, профессор, — вмешался Мерсер. — Проще будет показать. И вы быстрее освоитесь. Уж поверьте мне.

Могенс еще раз скользнул взглядом по лицам Мак-Клюра и Хьямс, потом пожал плечами и сосредоточил внимание на массивном столе, за которым они заняли позицию. Стол был огромен, одни его размеры невольно заставили задаться мыслью, как вообще Мерсер и его коллеги притащили такую махину сюда. Столешница площадью три на семь футов, если не больше, была собрана из дюймовых досок, и все-таки она прогибалась под тяжестью лежащих на ней стопок книг, инструментов, научных приборов и фрагментов находок. Несмотря на яркий слепящий свет, Могенс тем не менее не мог с первого взгляда определить, о каких раскопках шла речь, поскольку большинство предметов было закрыто сукном или перевернуто лицом вниз. По оборотной стороне фрагментов, которые оказались значительно крупнее, чем ему показалось вначале, он лишь сумел опознать каменные плиты, не слишком аккуратно выломанные из скалы. Могенс протянул руку, чтобы взять одну из них, но Мерсер покачал головой и даже торопливо выбросил ладонь, чтобы остановить его.

— Не портите нам удовольствия, дорогой профессор, — с улыбкой произнес он. — Нам здесь так редко выпадает возможность похвастаться своими достижениями, что мы хотели бы сполна насладиться этим моментом.

Могенс чуть было не дал себе воли разозлиться, но тут заметил озорной огонек в глазах Мерсера и невольно улыбнулся. Для ученого мужа, каковым Мерсер, без сомнения являлся, ему, по мнению Могенса, не хватало подобающей солидности. Но сквозь безусловно дурацкое манерничанье просвечивало и добродушие, которое не позволяло по-настоящему рассердиться на него.

— Ну хорошо, — сказал он. — В чем здесь дело?

Мак-Клюр на шаг отступил от стола и развернулся почти на сто восемьдесят градусов, Мерсер тоже замахал руками в своей обычной суетливой манере. Когда Могенс проследил взглядом за его жестом, то в противоположном конце обнаружил другую, к его облегчению, более высокую штольню, которая вела дальше в глубь земли. Вход в нее был прикрыт грубо сколоченной из реек дверью, которая вовсе не казалась надежной преградой. Даже Могенс, с его тщедушной конституцией, мог бы без труда выбить ее.

Мерсер и Мак-Клюр двинулись вперед, но Хьямс не тронулась с места, а только тяжелым взглядом посмотрела им вслед.

— Вы не идете с нами, моя дорогая? — оглянулся Мерсер.

— У меня много дел, — коротко возразила Хьямс и выразительным жестом показала на заваленный стол. — Доктор хочет, чтобы перевод был закончен сегодня к вечеру.

— Не оторвет же он вам голову, ежели… — начал было Мерсер, но, не закончив фразу, только с легким вздохом пожал плечами, повернулся и продолжил свой путь.

Он молча открыл решетчатую дверь — Могенс отметил, что на ней даже не было запора, — вошел внутрь и подождал, пока Могенс и Мак-Клюр не последуют за ним.

— Не обижайтесь на нее, — сказал Мак-Клюр. — Сьюзен в принципе вполне терпима. Просто сейчас у нее… трудные времена.

У Могенса возникло ощущение, что доктор хотел сказать что-то совершенно иное, однако не подал виду, а отвернулся и принялся внимательно разглядывать окружение. Эта штольня тоже освещалась электричеством, хотя и не так ярко, как та пещера, из которой они только что вышли.

На расстоянии пятнадцати-двадцати шагов друг от друга под потолком висели голые лампочки, их желтоватый свет выхватывал из темноты невероятные картины.

— Но это же… — Могенс охнул, быстрым шагом протиснулся мимо Мерсера и Мак-Клюра и, не веря своим глазам, уставился на серую каменную стену. — Это же… невозможно!

— Я знал, что вам понравится, — обрадованно сказал Мерсер.

Но Могенс его уже не слышал. Он таращился на скалу перед собой, на то невероятное, что предстало его глазам; поднял руку и снова опустил ее, словно страшился того, что картина лопнет, как мыльный пузырь, если он ее коснется. Сбитый с толку, он повернул голову и обескураженно переводил взгляд с Мерсера на Мак-Клюра.

— Это… это что, шутка? — пробормотал он.

— Ничего подобного, — ответил Мерсер.

Он сиял, как медовый пряник. Даже Мак-Клюр улыбнулся с неподдельной гордостью. Разумеется, это не было шуткой. Не говоря уж о том, что самый недоразвитый остряк в мире не стал бы тратиться только ради того, чтобы устроить такую проделку, никто бы просто не смог такого сделать. То, что он видел, было подлинным.

Столь же подлинным, сколь и невозможным. Стена перед ним была испещрена рисунками. Некоторые из них изображены сочными красками, которые, разумеется, выглядели более блеклыми в тусклом электрическом свете, большинство же было высечено в скале глубокими линиями. Изображения, созданные вечность назад и на веки вечные.

Тут были фигура исполина с песьей головой и черным, как уголь, телом; возле него Бастет с кошачьей головой, чуть поодаль Себек с головой крокодила, Сет, Атон и Амон-Ра… — на куске стены, может быть, шагов в двадцать, который Могенс мог обозреть, шествовала целая вереница египетских богов и фараонов. Некоторые из изображенных фигур были Могенсу абсолютно незнакомы, многие выглядели как-то… неправильно, словно были созданы по заданному образцу, но совершенно другими художниками другой школы с несхожими традициями. Однако большинство из них казались Могенсу настолько знакомыми, что у него мурашки побежали по спине. Он снова протянул руку, чтобы коснуться рельефа, и опять не отважился и отдернул пальцы.

— Ну? — осклабился Мерсер. — Сюрприз удался?

Могенс промолчал. Он ничего не мог сказать. В полной растерянности он переводил взгляд с Мерсера на наскальные росписи и рельефы, на Мак-Клюра и вновь на невероятные рисунки перед носом.

— Это… это…

— Еще не самое лучшее, — перебил его Мерсер. Он принялся возбужденно жестикулировать, словно отгонял мух. — Идемте, дорогой мой, идемте! — он схватил руку Могенса и попросту поволок за собой.

Могенс был слишком ошеломлен, чтобы выйти из себя от бестактной выходки Мерсера. Он беспрекословно подчинился Мерсеру, который тащил его за руку, как ребенка. Все в нем взывало к тому, чтобы вырваться, вернуться к стене и как следует разглядеть картины, невероятные и все-таки подлинные и реальные, высеченные в скале, насчитывающей миллионы лет, и настолько непостижимые, что и вообразить себе невозможно. Должно быть, он бредил. Во времена своего ученичества — и в более поздние годы — Могенс пережил множество невероятных событий, и все-таки здесь было совсем другое. Здесь было нечто, чего быть не могло, потому что этого не должно было быть. И все-таки оно было.

Туннель тянулся шагов на сто, если не больше, и, полого спускаясь, углублялся в землю. Из-за того что лампочек было немного, освещенные участки сменялись полумраком, и высеченные и нарисованные фигуры пробуждались к собственной зловещей жизни.

Могенсу чудились перешептывания и невнятное бормотание, которые становились тем громче, чем глубже они продвигались под землей, но, разумеется, это была игра воображения. Его фантазии выкидывали коленца, но теперь и это не удивляло его.

Туннель заканчивался еще одной дверью, на этот раз из прочных металлических прутов. На ней виднелся крепкий, явно новехонький навесной замок, производивший такое впечатление, что он выдержит и атаку сварочной горелки. Он не был заперт. Когда Мерсер обхватил пальцами один из прутьев толщиной в палец, решетка с легким визгом поднялась вверх, и они вошли в помещение за ней. А вместе с тем и в совершенно другую эпоху. Помещение оказалось квадратное, площадью не меньше шестидесяти футов и высотой в пятнадцать футов. И здесь стены были покрыты великолепными рисунками и рельефами на мотивы из египетской мифологии. Но Могенс лишь скользнул по ним беглым взглядом.

То, что в туннеле он видел на плоскости, в наскальной живописи и рельефах, сейчас предстало его глазам в трехмерном изображении и выше человеческого роста. Справа и слева от входа, где они остановились, возвышались две гигантские статуи Гора из полированного алебастра. Клювы соколиных голов были позолочены, а в глазницы вставлены рубины размером с кулак, которые под светом электрических ламп казались ожившими. Прямо перед Могенсом, занимая всю середину помещения, возвышалась огромная погребальная барка из блестящего черного дерева, щедро покрытая золотом и искусной росписью. На носу и на корме ходульно расставили в шаге ноги две семифутовые статуи Анубиса — владыки царства мертвых — с телом человека и головой шакала, его глаза из драгоценных камней словно пылали изнутри. Барка стояла на громадном квадре, видимо, из чистого золота. По бокам ее удерживали две боевые колесницы в натуральную величину, с возницами и роскошно убранными лошадьми из мрамора, а вдоль стен возвышались буквально дюжины других статуй в человеческий рост, изображавшие египетских богов и мифических существ. Не все из них были знакомы Могенсу, что, впрочем, ничего не меняло в их правдоподобии. Могенс не являлся египтологом, хотя всегда интересовался этой областью — но и это ничего не меняло в осознании того факта, который поразил его как удар молнии: они находились в египетской гробнице.

— Ну как? — спросил Мерсер. — Я не слишком много обещал?

Могенс и сейчас ничего не мог ответить. Он хотел хотя бы кивнуть, но этого сделать ему не удалось. Он просто стоял неподвижно, не в состоянии даже шевельнуться, даже сморгнуть, даже вдохнуть. Он слышал, что Мак-Клюр тоже что-то говорит ему, но не понимал слов, не мог на них сосредоточиться или, по крайней мере, собраться с мыслями.

— Это… это…

— Впечатляюще, да?

Сердце Могенса отчаянно заколотилось, когда одна из статуй очнулась от своего вековечного оцепенения и на негнущихся ногах спустилась с пьедестала. Электрический свет, преломляясь на его огромных мерцающих глазах, в которых не было ничего человеческого, выхватил из неизменной тьмы ужасные когти и придал скользящим движениям хищного существа нечто угрожающее, что выходило за пределы зримого.

Жуткая статуя сделала второй шаг, который вынес ее в круг света тусклой лампочки, и Могенс, поняв свою ошибку, в последний момент подавил готовый сорваться с губ захлебывающийся крик. Перед ним стоял не тысячелетний египетский демон, а не кто иной, как доктор Джонатан Грейвс. И он не сошел с постамента, а вышел из тени каменной статуи, за которой до сих пор скрывался. Вместо когтей хищника Могенс признал все те же черные кожаные перчатки, а беспощадное сверкание из глазниц оказалось всего лишь рефлектирующим светом, отражавшимся от его очков без оправы, держащихся на резинке вокруг головы. И все-таки чувство облегчения, испытанное Могенсом, не было полным. Химера обернулась человеком, но человеком в полном смысле она не стала; она двигалась так, словно, извиваясь по-змеиному, невероятным образом проскользнула в действительность из другого мира.

Мерсер первым вышел из оцепенения.

— Доктор Грейвс, — с укором сказал он. — Воздаю должное вашей склонности к драматическим эффектам, но стоило бы подумать, что есть люди со слабым сердцем!

Грейвс засмеялся — мерзостный блеющий звук, который непостижимым образом обрывался у расписанных стен, словно поглощаясь ими.

— В таком случае вы недалеки от истины, мой дорогой доктор, — изрек он. — Все-таки вон это там гроб.

Если у Могенса и оставались какие-то сомнения касаемо личности его визави, последнее замечание полностью развеяло их. Сомнений не было: перед ним стоял Джонатан Грейвс — не демон, вырвавшийся из глубины веков, чтобы погубить его.

Однако это соображение не улучшило его самочувствия.

— Джонатан, — слабо вымолвил он. Не слишком красноречивое приветствие, но все же лучшее, на что он был сейчас способен. В этот момент Могенс едва ли мог облечь свои чувства в слова. Он чувствовал себя… оглушенным. Ученый в нем бесстрастно стоял на том, что все разыгрывающееся перед ним попросту невозможно, но его глаза утверждали обратное.

— Могенс, — Грейвс изобразил на своем лице гримасу, которую Могенс еще минуту назад считал на физиономии этого человека немыслимой: а именно открытую, абсолютно искреннюю улыбку. Не удостоив Мерсера, — который в задумчивости наморщил лоб, тщетно пытаясь найти смысл в его туманном высказывании, — даже мимолетного взгляда, Грейвс ступил навстречу профессору и протянул ему обтянутую черной перчаткой руку. — Рад, что ты приехал. По правде говоря, я в этом и не сомневался, однако признаюсь, что в последние два дня немного нервничал. Но теперь ты здесь.

Ван Андт машинально пожал протянутую ему руку, и малая часть его мозга, еще способная к рациональному мышлению, мимоходом отметила, что рукопожатие Грейвса оказалось совершенно не похоже на то, чего он ожидал. Оно не было ни вялым, ни исполненным копошения под черной кожей перчатки, будто там скрывались не кости и мышцы, а нечто самостийное, противоестественно кишащее в упорном намерении вырваться из тюрьмы в образе человеческой кисти. Это было совершенно нормальное, даже не лишенное приятности крепкое рукопожатие, вызывающее доверие. Даже в этот момент эмоционального и умственного смятения Могенс осознавал, что он попросту не в состоянии изменить свои взгляды. Все в нем противилось тому, чтобы признать за Грейвсом хотя бы такую малость, как совершенно нормальное человеческое рукопожатие.

— Я… — неловко начал он, но не смог продолжить и закончил только беспомощным пожатием плеч.

— Ты слегка поражен, — пришел ему на помощь Грейвс. — И должен признаться, что я был бы сильно разочарован, если б было не так.

Могенс все еще не мог говорить. Шок должен бы уже отступить, но все было наоборот. Ощущение нереальности, которое охватило его, все усугублялось. С тех пор как Джонатан Грейвс заново вторгся в его жизнь, она стала больше смахивать на кошмар, который теперь приобретал все более абсурдные черты. Они находились в египетском храме, глубоко под землей и всего лишь в пятидесяти милях от Сан-Франциско!

— Но это… невозможно! — наконец выдохнул Могенс.

— Однако реально, — язвительно ухмыльнулся Грейвс. Он отпустил руку Могенса, отступил на пару шагов и сделал приглашающий жест. — Добро пожаловать в мое царство, дорогой профессор!

«Мое царство»? Могенс лишь краем сознания зафиксировал это странное определение. Прилагая все усилия, он пытался оторвать свой взгляд от невероятного окружения и полностью сконцентрировать его на Грейвсе, но это никак не удавалось.

— Я… я поражен, — пробормотал он.

Наверное, это было не совсем то, чего ожидал Грейвс, но на большее Могенс был сейчас не способен, в его мыслях все еще царил беспросветный хаос.

— Может, сходить за коньяком, который Сьюзен прячет у себя под столом? — спросил Мерсер. — Нашему дорогому профессору, кажется, не помешает хороший глоток.

— В этом… нет необходимости, — вяло возразил Могенс. — Спасибо.

— Наш дорогой профессор не употребляет алкоголя, — вмешался Грейвс. — По крайней мере, так было раньше. И не думаю, что с тех пор что-то изменилось, или?.. — Пару минут он понапрасну ждал ответа, а потом, пожав плечами, круто повернулся к Мерсеру:

— Большое спасибо, доктор. А теперь вы и доктор Мак-Клюр можете вернуться к работе. Все остальное я беру на себя.

Мерсер хотел было возразить, но ограничился лишь разочарованным вздохом и пожатием плеч. Мак-Клюр же без всяких комментариев повернулся и вышел. По всему видно, Грейвс имел власть над своими людьми.

Грейвс не только дождался, пока оба покинут помещение и решетка опустится за ними, но и пока их шаги, становясь все глуше, совсем не умолкли. Когда он снова повернулся к Могенсу, выражение его лица резко переменилось. Он все еще улыбался, но это больше не было бесшабашной юношеской улыбкой, то есть ее след еще оставался, но в глазах появилось вдруг что-то… подстерегающее.

Могенс мысленно призвал себя к порядку. То, что он увидел, было слишком впечатляющим, чтобы позволить личной неприязни к Грейвсу взять верх или, того больше, помутить его рассудок. Он глубоко вдохнул, расправил плечи и заставил себя не только выдержать взгляд своего противника, но и ответить улыбкой на улыбку. К его собственному удивлению, ему это почти удалось.

— Прошу прощения, Джонатан, — откашлявшись, начал он. — Сам не знаю, чего я ожидал, но то, что я здесь…

— Знаю, такого ты не ожидал, — перебил его Грейвс. — Я был бы в высшей степени удивлен, если бы это было не так. — Улыбка окончательно исчезла с его лица и уступила место крайней серьезности. — Мне тоже следует извиниться за то, что напустил столько таинственности. Но теперь, когда ты своими глазами видел, в чем здесь дело, думаю, согласишься, что я не мог даже сделать малейшего намека, как бы тяжело мне ни было сдерживаться.

Могенс кивнул. Дальнейших объяснений и не требовалось, но Грейвс тем не менее продолжал:

— Ты, конечно, можешь себе представить, какие бы это имело катастрофические последствия, если бы хоть одно-единственное слово просочилось на публику. — Он отмахнулся обеими руками, хоть на этот раз и не так размашисто, как до того. — Но хватит об этом, Могенс. Идем, я устрою тебе экскурсию! — На миг озорная ухмылка школяра промелькнула по его лицу. — Полагаю, ты уже готов лопнуть от любопытства.

Это соответствовало истине, так что Могенс лишь молча кивнул. Но в нем говорило не одно любопытство. Несомненно, должно пройти еще немало времени, прежде чем его разум оправится от осознания невозможности происходящего, с которым он столкнулся, но пока что ощущение нереальности, овладевшее им, только усугублялось. Он беспрекословно последовал за Грейвсом, однако ему по-прежнему было трудно сосредоточиться на его пояснениях и рассуждениях. Хотя вины Грейвса в том не было. Могенс не был египтологом и интересовался этой сферой лишь в разумных пределах. Но толкования Грейвса увлекли его, он подпал под их чары. Он не смотрел на часы, но, должно быть, пролетело куда больше часа, пока Грейвс с неподдельной гордостью властелина водил его по «своему царству». И за это время Могенс узнал о мифологии древних египтян и услышал имен богов, владык и демонов гораздо больше, чем за все университетские годы. Он не понимал и половины того, что Грейвс со все возрастающим воодушевлением первопроходца втолковывал ему, а из этой половины тут же забывал добрую часть услышанного еще до того, как эта импровизированная экскурсия едва ли подошла к середине.

— Видишь, Могенс, — заключил Грейвс, после того как завершил описание каждой отдельной статуи, объяснение содержания каждого отдельного рельефа и смысл не всех, но большинства иероглифов, — я ничуть не преувеличивал, когда говорил о значении моей… нашей, — поправил он себя, — находки.

— Но здесь! — Могенс потряс головой. Вопреки всему, что он увидел и услышал за последние часы, он все так же находился в полной прострации, как и в самый первый момент. — На Северо-Американском континенте! Это…

Он не мог говорить дальше. Пусть он не был специалистом в этой области, но прекрасно представлял себе, какие потрясения это открытие вызовет в кругах научной общественности, а посему все это должно быть неопровержимо подлинным. И оно, без всякого сомнения, было подлинным. Уж не говоря о том, что все здесь превосходило потенциальный размах безумнейшего из безумных шутников в мире, а предположение, что вообще возможна фальсификация такого масштаба, не имела ни малейшего шанса на успех. Сюда, несомненно, устремится весь научный мир и будет скрупулезно искать любые ничтожнейшие доказательства обмана или подлога. Но он, Могенс, просто знал, что этот храм — подлинник. Он чувствовал возраст окружавших его стен, чувствовал дыхание тысячелетий, вереницей веков прошедших перед глазами каменных статуй и высеченных фигур. Ничто здесь не было фальшивым. И вместе с тем все было неправильным. Грейвс поведал ему еще далеко не все — это он тоже чувствовал. При всем выставленном напоказ избытке научного воодушевления, с которым Грейвс представлял ему свое открытие, он явно утаивал, от него нечто важное, может быть, даже самое важное. Какую-то еще большую, возможно что угрожающе опасную тайну, которая от начала времен скрывалась за покровом видимых вещей.

— Знаю, что ты хочешь сказать, и поверь, со мной было то же самое, когда я в первый раз узрел это место. — Грейвс замотал головой, словно душил в зародыше возражения, которые Могенс вовсе и не собирался высказывать. — Ведь вполне возможно, что древние египтяне еще в незапамятные времена достигли этих берегов. Не забывай, что царства фараонов прочно держались на протяжении тысячелетий! Есть теории — спорные, должен признаться, но они есть! — предполагающие, что культура аборигенов Южной Америки уходит корнями к другому, еще более древнему народу, чье происхождение или, если угодно, прихождение до сих пор неизвестно. Подумай хотя бы о схожести пирамид племен майя и египетских пирамид! А Мексика не так уж и далеко отсюда. — Он возбужденно всплеснул руками. — Но что я тебе тут вещаю! Сьюзен объяснит тебе все много лучше, чем я.



Поделиться книгой:

На главную
Назад