Помоги проекту - поделись книгой:
На сайте совет: перепрошиться, с версии 5.0 откатиться на версию 3.1 — в ней, по крайней мере, со шрифтами получше. Версию я скачал, а как откатиться? В FAQ сайта настоятельно рекомендуют перепрошиваться только с оригинальной карты памяти книги. В руководстве же опять глухое молчание. Оригинальная карта памяти — та, что поставляется с книгой, потому она и оригинальная. Так я подумал. Но в комплектации никакие карты не упоминаются, кроме встроенной памяти. Может, со встроенной и перепрошиться? Я так делал с PageOne, никаких проблем.
Ан нет, ни в коем случае нельзя:
Это уже не из FAQ сайта, а сообщение на форуме. Должен ли каждый читатель дотошно штудировать форум? А в руководстве, как водится, опять молчание. Ладно, использую карту не оригинальную, а купленную в магазине, трудно, что ли... Оказалось, что не совсем и легко. В моих прежних е-книгах карта памяти вставляется в специальную щель. Секунда — вставил, секунда — извлёк.
У M6FHD иначе. Чтобы вставить или извлечь карту памяти, нужно снять заднюю крышку, иными словами — разъять книгу пополам. Эту процедуру при мне проделывал менеджер магазина, устанавливая аккумулятор. Сначала не получалось, он справился у старших товарищей, пробовал и так, и этак. Тогда получилось. Нажать кнопку-защёлку и осторожно освобождать стенку от держателей, «только и делов». Всё равно что перед заправкой автомобиля снимать кузов, чтобы добраться до крышки бензобака. Главная проблема: не знаешь, применять ли силу, и если применять, то как много. В общем, запросто картами памяти не поменяешься.
Потом, пообщавшись в форуме, связавшись с энтузиастами, я кое-что выяснил. Прежние модели М4 и М5 снабжались картами памяти, оттуда и пошла «оригинальная карта памяти». Сторонние шрифты всё-таки можно поставить и без перепрошивки, умельцы нашли способ. Но несовершенный. С разъятием книжки ничего не поделаешь, такова конструкция. Со временем навык появится. Насчет же полей, межстрочных интервалов и оформления — ждите новой прошивки...
Поневоле вспомнились восьмидесятые годы прошлого века. В продаже порой попадалась колбаса, но колбаса странная, и общественность с глазу на глаз, безо всяких интернет-форумов делилась рецептами, как её сделать съедобной.
Ах, да: книжка ещё читает вслух на китайском и английском языке и имеет встроенный FM-приёмник. И первое, и второе для меня суть бесполезность, потому и не распространяюсь.
Итог: книга для настоящих мужчин, вроде автомобиля «Волга» ГАЗ-24. «Волга» любила, когда хозяин в ней что-нибудь подкручивает, подмазывает, продувает и вообще уделяет внимание.
Однако начал я читать и позабыл и про шрифты, и про перепрошивки. Главное — содержание.
А давеча мысль пришла. Может, я опять велосипед изобретаю, но почему бы в память букридера не помещать небольшую библиотеку из книг, которые за давностью лет стали общественным достоянием? Сто томов, максимум двести? По заветам Горького?
Дмитрий Шабанов: «Чувствую какую-то неизбежность...»
Брожу ли я по уличному шуму, ем кашу или моюсь по субботам, я вдумчиво обдумываю думу: за что меня считают идиотом. - Игорь Губерман
Вы разрешите, я начну с того, что просто расскажу несколько историй? Они совсем разные и никак не связаны одна с другой. Разве что одним обстоятельством...
Раз. Есть у меня пожилая родственница. Участница войны, кандидат медицинских наук, челюстно-лицевой хирург, рентгенолог. Руководила когда-то кафедрой Института усовершенствования врачей. Бережно хранит свою диссертацию — толстый, богато иллюстрированный рентгеновскими снимками фолиант, посвящённый детальнейшему доказательству эффективности предложенного ею метода лечения переломов челюсти.
Увы, она живёт одна, и главным её собеседником стал телевизор. Её интересуют проблемы сохранения здоровья, она смотрит и конспектирует медицинские передачи. Увидела по телевизору рекламу чудодейственного прибора LivingEnergy. Боли снимает, шлаки выводит, вес снижает, мышцы тренирует, кровообращение нормализует! Происходит это благодаря вибрации и инфракрасному облучению. Позвонила по указанному в рекламе телефону, нарвалась на профессиональных манипуляторов и влипла. Весь её багаж медицинских знаний и культуры не спас. Зная, как надо обосновывать эффективность средств лечения, она поверила рекламе прибора-панацеи.
Купила она (якобы с большими скидками!) массажёр за 4500 гривен (примерно 18 000 рублей) — неслабо для пенсионерки. Получила документы, где не ясен ни адрес, ни даже название продавца. Уже заплатив деньги, посоветовалась с врачом и получила запрет на использование чудо-машинки. Решила воспользоваться возможностью возврата, на которую в разговоре с ней упирали продавцы. Увы, это обещание выполнять никто не собирается. Государственные органы помочь не могут, поскольку продавец скрывает свои данные. Дозвониться туда, где с ней ещё недавно любезно беседовали, моей родственнице нелегко (если интересно, подробнее — тут). Точнее, было нелегко. Когда колонка была уже написана, ситуацию прорвало. Теперь ей угрожают по телефону, доводя до сердечных приступов. Версия такая. Она купила аппарат со скидкой и не использует. Значит, она получила скидку обманом, и, если она требует расторжения сделки, к ней вот-вот явятся коллекторы, которые взыщут с неё ещё крупную сумму денег. Ждём коллекторов...
Два. Рунет по-прежнему волнует история Pussy Riot. Я бы описал её так. Группа разумных (судя по выступлениям участниц на суде) активистов хочет изменить ситуацию в стране в лучшую сторону. Есть единомышленники, энергия, решительность — нет только чувства стиля. Делают нечто стилистически неприемлемое, густо замешанное на демонстрации отвратительного, и именно там, где это будет воспринято болезненно. Может, отсутствие стиля — следствие оппозиционности? Нет. В "Гражданине поэте" Быкова и Ефремова чувство стиля (при всех перехлёстах, обусловленных форматом!) доминировало. Но состояние нашего общества таково, что его реакцию вызывает не стильная работа, не аргументы интеллектуалов, а некрасивая выходка.
В ответ на перформанс «кощуниц» ревнители морали продемонстрировали ещё худшее отсутствие чувства стиля. Представители общественности выдумывают наказания для активисток — от телесных истязаний до провокации самосуда со стороны иноверцев. Государственный суд инкриминирует осуждённым нарушение правил вселенского собора, собранного в VII веке византийским императором Юстинианом. Церковный иерарх объявляет своим личным врагом того, кто предлагает проявить милосердие.
Дикость не просто расходится кругами, она усиливается. В день оглашения приговора московским феминисткам украинская активистка, потрясая оголёнными вторичными половыми признаками, спилила крест жертвам сталинских репрессий в самом центре Киева. Зачем? Она так борется за свободу женщин. Вы не уловили, какая тут связь? Я тоже. В Стране Дураков своя, особая логика. Сталкиваясь с сообщениями о подобных акциях, я чувствую себя униженным — «меня считают идиотом».
Три. Российская Ассоциация Генетической Безопасности вроде как объединяет "
И нашёл я эту новость по ссылке экоактивиста, который считает её очередным доказательством опасности ГМО...
Что же связывает эти истории (их могло быть не три, а триста тридцать три)? Информационная среда, в которой мы находимся, работает на понижение нашего интеллектуального и культурного уровня, на разрушение нашей способности к самостоятельному, логичному и критичному восприятию действительности.
Несколько веков назад информационная среда большинства жителей Земли была простой. Семья, соседи. Рассказы о внешнем мире на базаре. Возможно, отзвуки какого-то священного текста (Библии у батюшки в ближайшей церкви). Для везучих — грамота по примитивному букварю. Несколько тысячелетий назад мир был ещё более тесным. Большинство людей было производными культур небольших племён. И раз за разом на этой бедной почве вырастали люди, продвигающие культуру вперёд, реализующие себя в творчестве.
Как повезло нам, нынешним! В нашем распоряжении — новости и концентрированная мудрость чуть ли не всего земного шара. К какому расцвету культуры это должно привести!
Увы, основное содержание поступающего к нам медиаконтента — игра на понижение. Особенно подходит для неё телевидение. Это лишь кажется, что телезритель выбирает контент, перебирая кнопочки каналов на пульте. Выбор происходит между однотипными мусорными потоками. И с определённой периодичностью из телевизора на вашу голову будет опрокидываться ведро рекламных помоев — ярких, крикливых, нелогичных, погружающих вас в некритичную одурь. К счастью, у части социума появилось понимание, что от «зомбоящика» надо уходить в Сеть. В Сети и выбор побольше, и материалы представляют разные точки зрения.
Увы, в первую очередь Сеть не сокровищница знаний, а свалка глупости. Главная точка зрения в ней — позиция умственно расслабленного обывателя. Впрочем, разнообразие источников несколько смягчает ситуацию. То, что человек читает «Компьютерру» (ну или мой "Батрахос"), свидетельствует, что он ищет на этой свалке тропинки к росту понимания. Но сколь невелика доля таких материалов в общем содержании Сети!
В Сети мы регулярно видим ссылки с кричащими анонсами. Наблюдая за новичками, я удивлялся тому, как часто они кликают по ним. В нормальном состоянии я включаю в своей голове фильтр, отсеивающий эти завлекушечки. А когда писал эту колонку — немного походил по ним и нашёл просто россыпи глупости. Не судите меня строго за выбор примеров. Прошу авторов иных, более ярких глупостей не обижаться, что я не добрался до их шедевров.
Женский журнал публикует психологическую статью о том, что можно узнать о женщине по тому, как она нарисует образцового мужчину. Читательницы, представили себе, что бы вы нарисовали? "
А вот ещё. Сайт астрологической дамы (и никаких бесплатных консультаций!). Астрологичка недюжинная — в популярной телепередаче участвует. Рекламирует свою книгу, посвящённую определению удачного и неудачного времени для переговоров. Страница с хвалебными отзывами (обязательный атрибут всех сайтов для оболванивания). "
И эта неизбежность — не в том, о чём вы подумали (у вас ведь на уме то же слово, что и у меня?). Это неизбежность дегенерации...
Как назвать это воспитывающее качество медиасреды? Оболванивание, игра на понижение, разрушение критического мышления? Неплохой вариант — пошлость. Сейчас это слово часто трактуют как синоним непристойности, но авторитетные источники дают ему более широкую трактовку. Пошлый — "
Но почему нас так настойчиво опошляют?
Можно предположить, что это — следствие заговора сил, которые хотят сделать нас управляемыми. Думаю, часть правды в этом есть. Человеку, насмотревшемуся телевизора, проще впарить и LivingEnergy, и вороватого политика. Но я думаю, это ещё не вся правда.
На прошлом этапе своего существования государственный аппарат нашей тогда ещё общей страны всерьёз ставил задачу воздействовать на мышление граждан. Советское государство прилагало немало сил для фильтрации поступающей к гражданам информации и удержания их в инфантильно-послушном состоянии. Но, пожалуйста, ответьте те, кто состоялся уже в советское время: когда льющийся на нас медиапоток был разрушительнее — во времена Брежнева или в эпоху Путина III и Януковича I? Фильтры вроде как исчезли, идеологические отделы руководящих органов КПСС приказали долго жить, а опошляющие свойства медиасреды только усилились.
Одной из теоретических идей Ричарда Докинза, многажды помянутого в прошлых колонках, является концепция мема — единицы культурной передачи. Когда мы можем обоснованно говорить об эгоистичном гене, милом Докинзу? Как я недавно писал, когда отбор поддерживает передачу гена в ущерб приспособленности организма.
Приложим аналогичный подход к концепциям эгоистичного мема и эгоистичной культуры. Во многих случаях культурной передачи обе они обладают одинаковым объяснительным потенциалом. Но, вероятно, есть ситуации, где передача мема снижает приспособительный потенциал культуры, и случаи, где рост культуры приводит к отмиранию, потере многих мемов. Это и есть случаи эгоистичного мема и эгоистичной культуры.
Создав широкое информационное поле, мы создали среду, открытую для эгоистичных мемов. Главный смысл какого-то сообщения состоит теперь не в том, что оно чему-то учит или расширяет какие-то возможности. Главное, что оно передаётся — хоть и ценой культурной дегенерации. Глупые, нелогичные, стилистически нелепые вещи передаются и распространяются успешнее, а лжецы и манипуляторы не упускают возможность этим воспользоваться.
"Чувствую общий бред ситуации и какую-то незбежность..."
Кафедра Ваннаха: Пропустившие взлёт
В те далёкие и теперь почти былинные времена, когда передним краем высоких технологий был пилотируемый космос, а наша страна — лидером в мировой гонке, одной из самых популярных «городских легенд» была история о космонавтах-дублёрах. Тщательно отобранных из тысяч молодых пилотов и инженеров, безукоризненно подготовленных, но так никогда и не вышедших на орбиту...
Сегодня бесспорным фронтиром хайтека является отрасль информационных технологий. Здесь о взлётах лидеров и падениях практически ни в чём не уступавших им дублёров говорят уже не передаваемые из уст в уста байки и распеваемые доморощенными бардами жестокие романсы, а графики биржевых котировок. Говорят сухим языком цифр, услужливо приведённым к удобной для восприятия форме...
Но в истории нашей планеты была история куда более трагичная, чем все сломанные судьбы космонавтов-дублёров и все разорения не вписавшихся в крутые повороты рынка корпораций. И к отрасли информационных технологий эта история имеет самое прямое отношение. Ведь какая предельная информационная технология реально доступна на сегодняшний день? Да это человеческий разум. Хоть он не создан руками инженеров, это самая гибкая и универсальная система обработки информации. Человеческий разум по умолчанию успешно проходит тест Тьюринга. Человеческий разум (точнее — его аппаратная часть, wetware) реплицируется по принципу самовоспроизводящихся машин фон Неймана. Правда, численность обезьян, на которых алгоритм разума может быть запущен такой штукой, как культура (антитеза — дети-маугли), может существовать только благодаря технологической цивилизации — биосфера как таковая, с её естественными пищевыми цепочками, семь миллиардов всеядных обезьян не прокормит...
И вот у этого разума был дублёр. Был — другой потенциальный, а в какой-то мере и актуальный носитель. На котором могли бы запуститься коды культуры, которые могли бы породить другую цивилизацию. Но — не породили. Дублёры пропустили взлёт и исчезли с лика планеты, уступив место более приспособленным. О судьбе этих дублёров повествует книга Леонида Борисовича Вишняцкого «Неандертальцы: История несостоявшегося человечества», изданная в Санкт-Петербурге в 2010 году. Работа эта хоть и увидела свет при поддержке Российского фонда фундаментальных исследований, но может быть рекомендована к прочтению самому широкому (тираж интереснейшего издания — целых четыре сотни экземпляров) кругу читателей. Несмотря на солидный справочно-библиографический аппарат, читается она с таким же интересом и лёгкостью, как, скажем, популярные в прошлом книги Натана Эйдельмана.
Написана книга Вишняцкого с явной симпатией к предмету исследования. К тем родственникам современного человека, которые когда-то населяли Евразию от Пиренеев до Алтая. К тем, чьи предки пришли в Европу из Африки как минимум восемьсот тысяч лет назад, между ранним и средним плейстоценом, к тем, кто по-хозяйски обжил Альпы, Балканы, Карпаты... К тем, кто сформировался в конце среднего плейстоцена, тысяч двести годков назад, и ныне известен нам под славным именем Homo neanderthalesis.
Как там у пана Станислава в «Путешествии Восьмом»? «Походя на современного человека, он имел больший объём черепа, а значит, и больший мозг, то есть разум. Собиратель грибов, склонный к раздумьям, страстно любящий искусство, кроткий, флегматичный...»
Неандерталец, по современным представлениям, описанным Вишняцким, был, конечно, прежде всего охотником. Охотником на крупных травоядных Европы. На оленя и лошадь. На мамонта и шерстистого носорога. Без их белков в приледниковой Европе не выжить. Но вот когда его, неандертальца, трудная судьба ископаемого человека заносила на Ближний Восток, то он с удовольствием харчился и морепродуктами, всякими там устрицами да черепахами. Охотно отведывал и свежие бобовые. Да и в Европе (всё это установили современные методы анализа зубного камня у найденных скелетов) не гнушался больших количеств корнеплодов.
Средний объём мозга у неандертальских мужчин был не менее 1520 кубических сантиметров (по данным обмера голов 6325 американских военнослужащих, объём черепа у них колеблется в среднем от 1359 до 1416 «кубиков»). Так что место для мощного белкового процессора у Homo neanderthalesis было. Видимо, был и сам процессор — ведь ныне считается, что размер мозга коррелирует с уровнем интеллектуальных способностей. С чего бы неандертальцам быть исключением (хотя шимпанзе сообразительней более башковитых горилл...)? Вряд ли начинка черепа неандертальцев уступала по качеству начинке современных людей.
И нет оснований считать, что неандерталец не владел речью. И орудия он делал вполне на уровне людей тогдашнего уровня технологии — копья, рубила... Даже перегонял смолу, чтобы получить клей для крепления наконечников на орудиях... Неандерталец заботился о стариках и раненных. Хоронил своих мёртвых. Вишняцкий рассматривает гипотезы, что у неандертальцев были искусство и религия. Только вот всё это неандертальцу не помогло. Он исчез и присутствует на планете лишь в виде ископаемых костей...
Дело в том, что в период от сорока до тридцати тысяч лет назад в Европу начали переселяться люди современного типа. Какое-то время (несколько тысяч лет) они соседствовали с неандертальцами. Но в результате — остались только они... Какое-то у них было преимущество. И вот рассмотрение этого преимущества — пожалуй, самое интересное в книге Вишняцкого. Нет доказательств намеренного геноцида неандертальцев, эдакого Endloesung, учинённого нашими предками (как там, у Лема, — «неандерталец истреблён целиком, стёрт с лица Земли так называемым Homo sapiens»). Вишняцкий довольно издевательски излагает и гипотезы вымирания неандертальцев, надышавшихся канцерогенов от костров в своих пещерах или заразившихся трансмиссивной губчатой энцефалопатией в результате употребления друг друга в пищу (вспоминаются добрые старые гипотезы о гибели Рима вследствие употребления свинцовых водопроводных труб...). Не выглядят убедительно климатические гипотезы исчезновения неандертальцев и прочая экзотика. На первый план выходит очень простая и очень реальная вещь. Демографическое превосходство сапиенсов. Не превосходство в разумности каждого конкретного индивидуума (хотя мозгов в объёмном измерении у тогдашних людей было побольше, чем у нынешних). Не какое-то особое превосходство в тогдашней культуре и технологии. Нет. Всего лишь превосходство в численности. И в производной численности. В том, что за спиной у вторгшихся в Европу Homo sapiens был колоссальной демографической ёмкости исходный ареал — Африка плюс освоенные сапиенсами субтропические районы Азии. То есть пришельцев-сапиенсов было намного больше, чем автохтонов-неандертальцев. И именно это в первую очередь решило исход конкуренции. Не превосходство сапиенсов в луках и в организации. Не более высокая культура. Бог просто и в этот раз оказался на стороне больших батальонов... Правда, вооружённых не мушкетами и двадцатифунтовками, а всего лишь средствами воспроизведения. Бывшие хозяева Европы оказались вытесненными на края ойкумены — в Гибралтар, в Крым, где и тихо угасли...
Эта история крайне поучительна. Давайте соотнесём биосферу и техносферу. На нижних этажах царит разнообразие. Крайне много бактерий. Очень много насекомых... И в сфере нижних технологий сохраняется разнообразие. На планете пекут массу разнообразных лепёшек. Варят множество сыров. У всех есть экологические и рыночные ниши. А вот наверху — места мало. Было два вида разумных, остался один. Была превосходная операционная система WARP OS/2. Но — неудачно сориентировали её на рынок корпоративных компьютеров, более узкий, чем бытовой. И — нет больше «кривой полуоси», невзирая на все её достоинства. Вот Nokia с её прекрасными изделиями, адаптированными к своим нишам, — столкнулась с гуглофонами от иных производителей, которых подпирал ареал колоссальной демографической ёмкости (если исключительно с целью наглядности соотнести функционирование Android'ов с жизнью первобытных...). Последствия для прибылей, капитализации, рабочих мест хорошо известны. Так что высота технологий, равно как и наличие разума, ничего не гарантируют. Надо быть или самым умным, на порядок превосходя конкурентов в технологиях (это когда по более многочисленным строчит «максим» или лает картечница Барановского), или иметь превосходство в численности, она же — доступная доля рынка, в которой это преимущество можно реализовать. Мир стал цифровым не только потому, что процессор умный, но и потому, что кристаллы легко размножаются в лонах кремниевых фабов. Не получилось — так можно присоединиться к тем, кто тысячу веков назад бил туров и мамонтов на озаряемых отсветом ледника просторах Европы. Или к тем, кто в начале нулевых вложился в бумаги телекоммуникационного гиганта из страны Суоми. Места — хватит. И — vae victis, как встарь говаривал галл Бренн побеждённым римлянам, которые, правда, урок усвоили...
Дмитрий Вибе: Ненаблюдавшиеся компаньоны
Число известных внесолнечных планет сейчас особенно красиво — 777. Но только то ли одна, то ли две из этих планет открыты способом, который изначально считался единственно возможным. Этот способ — астрометрический, самый универсальный из всех методов обнаружения экзопланет.
Прочие подходы — измерения лучевых скоростей, наблюдения затмений и др. — так или иначе тяготеют к планетам, орбиты которых незначительно наклонены к лучу зрения. Астрометрическому же методу угол между орбитой и лучом зрения, вообще говоря, безразличен. Повёрнута ли орбита к нам «боком», или же мы смотрим на неё «сверху», в любом случае тяготение планеты будет смещать звезду в картинной плоскости.
Но это в теории. На практике измерить сдвиг звезды в плоскости небосвода настолько непросто, что попытки найти таким образом не то что планеты, но и более массивные невидимые спутники звёзд (красные карлики, белые карлики, коричневые карлики) можно пересчитать по пальцам. Более других известны спутники Сириуса и Проциона, заподозрить наличие которых заставили извилистые траектории этих звёзд. Бессель объявил о существовании «тёмных компаньонов» двух этих звёзд в 1844 году, и лишь много лет спустя, в конце XIX века, белые карлики Сириус B и Процион B удалось обнаружить при помощи прямых наблюдений, подтвердив тем самым громкий первый успех астрометрического метода.
К сожалению, первый успех оказался, по сути, и последним. Никаких других хоть сколько-нибудь прозвучавших открытий белых и красных карликов при помощи астрометрического метода с тех пор сделано не было. Иное дело — планеты. Изначально казалось вполне логичным использовать для поиска планет тот же метод, что уже зарекомендовал себя при поиске других невидимых спутников.
Наиболее насыщенной оказалась история астрометрических поисков планет вокруг звезды Летящей Барнарда. Она обладает самым большим собственным движением, но интересной с точки зрения поисков планет её делает не скорость, а близость. Ближе к нам, чем звезда Барнарда, расположена только тройка звёзд Альфа-Проксима Центавра. Так что если мы когда-то соберёмся путешествовать в космосе, было бы хорошо, чтобы у звезды Барнарда были планеты, раз уж их нет у Альфы Центавра.
Петер ван де Камп (обсерватория Свартморского колледжа, США), организуя поиски спутников звезды Барнарда, справедливо предполагал, что чем ближе звезда, тем проще будет зафиксировать её смещение, вызванное тяготением компаньона. Кстати, ван де Камп говорил, что астрометрические компаньоны нельзя называть невидимыми (invisible), и строго использовал для них прилагательное «ненаблюдавшиеся» (unseen), считая его более оптимистичным.
Ван де Камп подошёл к делу очень тщательно. Он начал наблюдения в 1938 году, но только через 25 лет впервые чётко сформулировал их результаты. В статье 1963 года он детально описал и наблюдения, и выводы, сделанные на их основе. Пятьдесят наблюдателей, дюжина измерителей, 609 ночей, 2413 фотопластинок. Вывод — Летящая Барнарда летит по волнистой линии, потому что её движение по Галактике возмущается ненаблюдавшимся спутником с массой около 1,6 массы Юпитера. Спутник обращается вокруг звезды по сильно вытянутой орбите с периодом 24 года.
Следующая статья ван де Кампа о звезде Барнарда вышла в марте 1969 года. Количество пластинок с изображениями звезды и её окрестностей за это время перевалило уже за три тысячи, но результат изменился незначительно. Новая оценка массы планеты составила 1,7 массы Юпитера, а период возрос до 25 лет. Однако уже в августе 1969 года сам же ван де Камп предложил другое решение. По-видимому, планета на сильно вытянутой орбите казалась ему неестественной, и он предложил альтернативное решение с
До начала семидесятых годов астрономическое сообщество (да и не только оно) воспринимало результаты ван де Кампа с безоговорочным доверием. Повода усомниться в них не было, да и приятно было сознавать, что иные миры действительно существуют в такой близости от нас! Но потом над планетами звезды Барнарда начали сгущаться тучи. Джон Херши в 1973 году опубликовал результаты анализа фотопластинок, полученных на том же 61-сантиметровом рефракторе, на котором наблюдалась звезда Барнарда, и обнаружил систематические сдвиги в звёздных координатах. Херши связал их с техническими процессами: ремонтом телескопа и переходом на другую эмульсию в 1949 году.
В статье Херши звезда Барнарда явно не упоминалась, но ван де Камп решил, что данные нужно перепроверить, и в 1975 году привёл ещё одно решение, основанное только на пластинках, полученных после 1950 года: две планеты с периодами 22 и 11,5 лет и массами 0,4 и 1 масса Юпитера. В статье он признал, что параметры «длинной» пертурбации изменились довольно заметно, но продолжал настаивать на высокой достоверности «короткой» пертурбации.
Но это, к сожалению, были не единственные проблемы. Популярность темы привела к тому, что начались попытки обнаружить возмущения в движении звезды Барнарда на других телескопах — все безрезультатные. Болезненный удар ван де Камп получил от своего преемника на посту руководителя обсерватории Вульфа Хайнца. Ван де Камп сам пригласил его продолжить исследования планеты у звезды Барнарда, но Хайнц вместо доказательств её наличия стал искать доказательства её отсутствия.
В 1978 году Хайнц полностью отверг планетную интерпретацию измерений ван де Кампа, указав, что возмущения с близкими периодами (около 12 и 26 лет) можно обнаружить и у других звёзд, наблюдавшихся на том же телескопе, что говорит об их инструментальной природе. При этом пластинки недоэкспонированы, потому что ван де Камп в погоне за количеством пренебрёг качеством, а для определения координат использовалось всего три опорные звезды (опять же для ускорения процесса), чего недостаточно с учётом невысокого качества наблюдательного материала. О том, на каком уровне к этому времени находились личные отношения ван де Кампа и Хайнца, свидетельствует удивительный факт: говоря о звезде Барнарда, Хайнц, очевидно, писал о ван де Кампе, но ни имени, ни работ его не назвал, упомянув лишь безличные «опубликованные решения».
Ван де Камп не усомнился в своих планетах до самого конца жизни. После 1975 года он опубликовал ещё несколько вариантов их орбит, но уже не в «обычных» статьях, а в книгах и обзорах. Это позволило сопроводить некоторые из них иллюстрацией — фреской Рембрандта о Неверующем Фоме — и высказыванием о блаженности тех, кто не видели, но уверовали. Опровергнуть результаты ван де Кампа, утверждал он, может только один человек — сам ван де Камп. Ни у кого другого нет
После ухода ван де Кампа из науки звезда Барнарда не была забыта. Наличие планет у неё продолжают опровергать и сейчас, привлекая для этого лучшие инструменты. В 1999 году Фриц Бенедикт с коллегами попытались обнаружить колебания звезды Барнарда в картинной плоскости при помощи датчиков точного наведения Космического телескопа им. Хаббла. Их результат: в системе нет планет тяжелее Юпитера с периодом более 150 дней.
Но более сокрушительный тест опубликован совсем недавно. Ван де Камп утверждал, что мы смотрим на систему почти с ребра, то есть в конфигурации, максимально благоприятной для наблюдения колебаний звезды по лучу зрения. В августе 2012 года опубликованы результаты 25-летнего мониторинга лучевой скорости звезды Барнарда на телескопах Ликской обсерватории и Обсерватории им. Кека. Никаких колебаний! У звезды Барнарда нет планет с периодом более двух лет и массой более десяти масс Земли.
Но все эти результаты не означают, что у звезды Барнарда
Голубятня-Онлайн
Голубятня: О блогерстве
Культур-повидло сегодня отдаю теме, которую давно и напряженно пытаюсь осмыслить: блогерам и феномену сетевого блогерства.
Не хочется создавать искусственного саспенса, поэтому сразу сделаю важную оговорку. Если бы меня спросили несколько лет назад о моем отношении к блогерству, я бы однозначно поморщился: «Нэнавыжу!». Сегодня мой ответ столь же категоричен, сколь и развернут на 180 градусов: я полагаю блогерство одной из лучших форм творческого самовыражения, доступных современному интеллектуалу или по меньшей мере человеку, тяготящемуся животным бытием. Попробую обосновать свое мнение, причем постараюсь воссоздать его становление именно в динамике эволюции от odi к amo.
Я никогда не участвовал в социальных сетях — ни в контактах, ни в одноклассниках, ни в фейсбуке, ни в ЖЖ, ни в гугле плюс, ни где бы то еще — в роли блогера. Один только раз я открыл аккаунт в одноклассниках, уступив профессиональному любопытству: хотелось разобраться, с чем это едят. Продукт показался мне несъедобным и я аккаунт закрыл уже через три дня. В контактах у меня, кажется, тоже есть аккаунт, открытый братом из чисто утилитарных моих же потребностей — наблюдать, что там в этой сети мой братик пишет. Я также состою в Национальной деловой сети и называюсь в ней то ли блогером, то ли партнером. Что не меняет сути, поскольку я делаю в НДС точно то же самое, что и везде: пишу статьи!
Теперь внимание — самое интересное: то, что я пишу в различных журналах, как называется? Это статьи? Блоги? И вытекающий вопрос: кто я — журналист или блогер?!
Мне раньше всегда почему-то казалось, что я журналист, и скрепя сердце я признавал это неприятное для себя допущение. Почему «скрепя сердце»? Потому что не знаю более одиозной и безнравственной профессии, чем журналистика в классическом определении этого слова!
У моей неприязни очень давние корни — еще со времен обучения на филологическом факультете МГУ. Вы сами прекрасно знаете, что у студентов всегда складываются устойчивые круги общения, которые выходят за рамки своего факультета. Мы, филологи, тесно общались с историками, юристами, экономистами, студентами мехмата (несмотря на то, что они учились в другом здании), психологами, «исаашниками» (ИСАА — институт стран Азии и Африки при МГУ), но только не с журналистами! Поразительно, но факт.
Не знаю, может, сегодня всё уже по-другому и никакого непреодолимого водораздела между филологами и журналистами в МГУ не осталось, но в мои годы (80ые прошлого века) дела обстояли именно так. Журнализм был для нас, филологов, абсолютным табу по двум важным причинам: во-первых, журналисты тех лет были конченными проститутками большевизма и писание в газеты и журналы являлось безоговорочным синонимом орально-анальной перверсии; во-вторых, журналисты были чудовищно невежественны и потрясали своей учебной программой: не было ни одного предмета, который бы изучался на журфаке не по верхам! Всё — с наскока, всё — примитивно, поверхностно, убого. В результате на выходе получался специалист не понятно чего: ни полноценного знания языков, ни глубокого багажа истории, философии, эстетики, литературы, поэзии, ни единой гуманитарной дисциплины. О технических науках вообще речи, как вы понимаете, не шло — уже по самому гуманитарному определению профессии.
В результате мы получали необразованного молодого специалиста, подкованного в диамате, истмате, советском обществоведении и тесных контактах с самыми разнообразными органами.
Окончив аспирантуру и защитив диссертацию, я проработал по специальности — в Академии наук — всего пару лет, после чего благополучно погрузился в веселое предпринимательство лихих девяностых!
Когда в 1996 году я опубликовал свою первую статью в «Компьютерре», то ощущал себя исключительно антрепренером и биржевым трейдером, но никак не журналистом! Боже упаси. Ощущение это не покидало меня еще добрый пяток лет, после чего, как-то плавно и непринужденно стал ощущать себя журналистом по формальным признакам: писание «статей» в печатные журналы и газеты за деньги как называется? Журналистикой, как же иначе!
Примерно в те же годы во все тяжкие занялась цвести махровая графомания в форме сетевого блогерства. С годами она обрела характер эпидемии и сегодня являет собой чуть ли не фирменный знак отечественного сектора интернета. Такого чудовищного числа блогеров вы не найдете нигде в мире! Не случайно Живой Журнал, начинавшийся как американский, а затем международный проект, был целиком выкуплен русскоязычной тусовкой: наши блогеры закидали остальной мир шапками.
Остальной мир переместился в Фейсбук и Твиттер, которые позволяли непринужденно общаться простым людям между собой без претензий. Живой Журнал, главный рассадник русскоязычного блогерства, изначально не ставил задачи общения. Пафос ЖЖ — это самовыражение. Блогер — это человек, выражающий себя через текст. Участник социальной сети — это человек, общающийся через фотографии, краткие ни к чему не обязывающие реплики, преимущественно на бытовые темы, и выражающий эмоции (лайки, флирт, неуемное зафренживание и проч.).
Итак, я наблюдал за развитием блогосферы и продолжал по инерции считать себя журналистом, хотя это меня и страшно коробило. Единственное отличие между собой и блогерами я усматривал в профессионализме, то есть в работе за деньги. Здесь сказывалась давняя издательская традиция, которая однозначно отождествляла графоманию с готовностью писать не за деньги. В этом отношении, конечно же, все блогеры — графоманы, даже если им и удалось со временем монетизировать свой контент. Важен ведь не результат, а первичный импульс, который у любого блогера бескорыстен и выражает некую (больную или нет — другой вопрос) внутреннюю потребность высказываться вовне.
Я помянул только что монетизацию контента. В самом деле, наиболее успешные блогеры изыскали способы получать за свои посты деньги, которым могло бы позавидовать даже большинство журналистов. Монетизация хоть и не меняет сути явления, однако же вносит коррективы в терминологию: в том смысле, что отличие журналистики от блогерства больше невозможно сводить к какой бы то ни было «профессиональности», то есть написанию текстов за деньги.
В конце концов я окончательно запутался. Чем больше я писал, тем сильнее становилась внутренняя уверенность, что я, слава богу, все-таки не являюсь журналистом. Чем больше блогеров вокруг выходили на коммерческую тропу, тем нелепее выглядело разделение журналистов и блогеров по денежному критерию.
Остается последнее — содержание. Именно беспристрастный анализ собственных текстов заставил меня безоговорочно признать свое творчество именно блогерством, а не журналистикой (повторюсь: слава тебе господи!). То, что я пишу, не может считаться журналистикой по главной причине: мои тексты напрочь лишены иллюзии объективности! Голубятни в «Компьютерре», корпоративная эссеистика в «Бизнес журнале», ежедневная колонка в Национальной деловой сети — это фейерверки субъективности, упивающейся собственной субъективностью и преисполненной от того ликованием!
Любая журналистика априорно строится на самообмане объективности и лицемерном навязывании этой иллюзии читателям. Журналист, продажный уже по самому определению оплаченного текста (Ильич называл эту продажность «партийностью» и даже мысли не допускал о возможности существования внепартийной, то есть беспристрастной, журналистики), мало того, что не признается себе в мотивированной и строго детерминированной природе собственных выводов, сделанных в статье, так еще и с пеной у рта пытается убедить читателей в своей «объективности». Какая мерзость, это ваша заливная рыба!
Блогер, опять же по определению, априорно исходит из субъективного импульса и эта позиция единственно честная и открытая, какая только может проявиться в тексте, помещенном в общественное поле. Блогер может быть графоманом (помимо готовности писать за просто так из «внутренней потребности» есть и второй критерий: полное отсутствие литературного вкуса, подобно отсутствию слуха в музыке), даже в подавляющей массе своей графоманом и является, но при этом блогер несоизмеримо честнее журналиста (много приятнее мне писать «журналюги») в своей субъективности.
Осталось объяснить, почему блогерство мне представляется наилучшей формой творческого самовыражения. Здесь не будет никаких откровений и мистики. Просто делиться мыслями в тексте, опубликованном в онлайн дневнике, несоизмеримо чище и благороднее, чем писать анонимки и доносы, играть в домино у подъезда, жрать водку с горла у винного магазина, тупо валяться под разобранным на детали говномобилем и пожирать глазами проклятый голубой унитаз. В сравнении с миллионом мейнстримных форм обывательского времяпрепровождения блогерство даже в клиническом варианте конченой графомании полезней и для души, и для окрущающего мира. Аминь!
Поделиться книгой: