Помоги проекту - поделись книгой:
— Товарищ Синюхин, говорю ему, на одну минуточку, важное дело.
А он, понимаете, мне отвечает:
— Какое там дело! Кончил дело — гуляй с женотделом.
— Позвольте, говорю, нельзя ли без зубоскальства. Мы не на мещанской вечеринке и вам, как кандидату партии…
Тут Синюхин встает и подходит ко мне.
— Ты, говорит мне, катись дальше и мне не мешай. Напрасно ты за Марусей ухаживаешь. Она на тебя чихать хотела.
— Как, говорю, чихать хотела ? Это она на тебя чихает!
Слово за слово. Человек я горячий и потом же возмутился таким отношением к нашей вечеринке…
Ну, сбежались тут и оттащили нас в разные стороны. Голова у меня как свинцом налита и чувствую, что вот-вот нужно выправлять паспорт на поездку в Ригу. Плюнул я и ушел в дом. А там такое творится, что прямо ужас. Скрипач играет, певица визжит, все поют, танцуют.
— Скандал, думаю, скандал на весь город. Вот тебе и пролетарская вечеринка.
Хотел было усовестить, да куда там. Какой-то чорт мне на голову из сифона сельтерскую воду начал лить, потом уложили меня на кровать. Так я там и проспал до утра.
Вот, понимаете, какие дела. Сорвали, подлецы, нашу вечеринку. Ну, да ничего. Вы у нас долго пробудете? Всю неделю? Тогда приходите к нам на следующую вечеринку. Мы устраиваем у Сизова. Самая пролетарская вечеринка, не такая, как была. Никаких мещанских выходок. И совсем не дорого. По червяку на брата.
Приходите обязательно.
СОБАЧЬЯ РАДОСТЬ
Старый облезлый пес, волоча перебитую лапу, проковылял через улицу и лег на тротуаре в тени, растянувшись и закрыв слезящиеся глаза.
Настроение у пса было отвратительное. Он страдал вдвойне: и от голода и от людской жестокости.
Из каждого двора, куда он заходил, в надежде найти хоть какое-либо пропитание, его выгоняли палками и камнями. На базаре в мясных рядах, свирепый приказчик швырнул в него топором и перебил лапу.
Отчаянный пессимизм охватил пса. Лежа с закрытыми глазами, он желал смерти или хорошего куска мяса.
Смерть не приходила, мясо охранялось жестокими людьми, способными убить того, кто осмелился бы покуситься на их собственность.
Пес шумно вздохнул и вдруг вскочил с отчаянным визгом. Чья-то тяжелая человеческая нога наступила ему на хвост, причиняя острую боль.
Охваченный злобой, не рассуждая, пес вцепился старческими зубами в ногу. Человек ударил пса палкой, ткнул его ногой и побежал вдоль улицы, извергая ругательства.
Будь это рядовой гражданин города, на этом инцидент и окончился бы. Но наступивший на хвост и укушенный псом был секретарь исполкома.
Чертыхаясь и размахивая палкой, он вбежал в кабинет председателя исполкома и, выворачивая ногу, чтобы показать разорванную штанину, закричал:
— Видишь?! На меня набросилась бешеная собака. Скоро нельзя будет ходить по улицам! Это мои новые штаны! Я только вчера их надел!
Они осмотрели повреждение. Зубы старого пса смогли разорвать только штаны. Кожа ноги не была затронута.
Это не успокоило секретаря. Он метался по кабинету и кричал:
— Я не буржуй, чорт подери! Я не могу каждый день покупать новые штаны! В городе собак больше, чем жителей! Безобразие!
— Ну, ладно, — добродушно сказал председатель, — криком горю не поможешь. Действительно, у нас собачий город. Надо предписать жителям держать собак на привязи.
— Этого мало! — крикнул секретарь. — Их надо истребить, уничтожить! Если мы этого не сделаем, собаки нас заедят!
— Ну, что ж, — сказал председатель, — составь объявление об уничтожении бесхозяйственных собак.
Секретарь уселся за стол и принялся строчить обязательное постановление.
Через два дня оно было расклеено на всех тумбах, заборах и стенах города.
Затем энергичный секретарь написал местному союзу охотников следующую бумажку:
Уважаемые товарищи!
Все возрастающее размножение собак в городе ставит безопасность жителей под угрозу.
Собаки набрасываются на граждан, рвут новые штаны и кусают за ноги.
Скоро нельзя будет ходить по улицам. А посему предлагается союзу охотников принять участие в истреблении собак, для чего устанавливается неделя борьбы с бесхозяйственными собаками с 6-го по 13-е сего месяца.
С товарищеским приветом
Весть о грозящей смертельной опасности распространилась среди собак с быстротою радио.
Старый пес встретил в переулке знакомого молодого пса „Блямбу“.
Обычно, жизнерадостный „Блямба“ был мрачен.
— Ты слышал? — пролаял он на ухо старому псу. — Они расклеили по городу объявления! Нас хотят уничтожить! Мы поставлены вне закона!
Старый пес выслушал сообщение и грустно заморгал слезящимися глазами.
— Что ж делать? — глухо спросил он.
— Пойдем на митинг! — предложил „Блямба“. — Сейчас за городом состоится экстренный митинг! Торопись!
„Блямба“ побежал вдоль улицы. Старый пес, проклиная свою старость, глухоту и перебитую лапу, заковылял вслед.
Когда он добрался к выгону за городскими бойнями, собачий митинг был в разгаре.
Ораторы лаяли так громко, что даже глухому псу были отчетливо слышны все слова.
— Нас хотят уничтожить! — кричал пожилой рыжий пес. — Не довольно того, что нас преследуют, как людей, теперь они решили устроить собачью Варфоломеевскую ночь! Я предлагаю протестовать. Давайте покинем город!..
Рыжего пса сменил „Блямба“.
— Товарищи! — закричал он. — Уход из города это не протест, а чистое толстовство. Мое предложение — объявить людям войну. Будем платить той же монетой. Будем нападать на них, кусать, рвать штаны, душить их детей! Мое предложение ясно. Предлагаю голосовать!
Речь „Блямбы“ вызвала противоречивые отклики. Одни громким лаем выражали свою солидарность с оратором, другие протестовали против такого кровожадного предложения.
Поднялся такой шум, что слов говорящих не было слышно.
Председатель митинга, надрывая горло, тщетно старался в успокоить собрание.
Пока среди собак царит возбуждение и хаос, вернемся к людям.
Председатель правления союза охотников, прочтя записку секретаря исполкома, ударил кулаком по столу и сердито крикнул:
— Чорта с два!
Потом нервно закурил старую охотничью трубку и, немного успокоившись, сказал сидящим за столом, членам правления:
— Нам предлагают охоту на… собак. Как вам это нравится? Явная насмешка! Вот полюбуйтесь!
Члены правления по очереди прочли секретарское послание, покачали головами и хмуро уставились на председателя.
Председатель сделал глубокую затяжку, выпустил дым в потолок и сказал:
— Чорта с два! Сегодня предложат охотиться на собак, завтра на крыс, а после завтра на клопов. Это явное издевательство. Полагаю, что нашим ответом может быть только категорический отказ.
Члены правления ободрительно закивали головами. Председатель взял бланк союза, обмакнул перо в красные чернила и принялся писать:
Уваж. тов. Кандыбин!
В ответ на ваше предложение принять участие в неделе уничтожения собак, сообщаю, что наш союз, насчитывающий 84 члена, среди которых многие имеют знаки отличия, категорически отказывается от столь высокой чести. Сегодня собаки, завтра крысы, а потом дойдет до клопов. Мы охотники, а не собашники!
С тов. приветом
Ответ был срочно доставлен в исполком. Секретарь прочел, хлопнул ладонью по столу, чертыхнулся и, схватив бланк исполкома, синим карандашем принялся писать:
С р о ч н о.
Правлению Союза охотников.
Уваж. тов.!
Не валяйте дурака и не разводите контр-революцию. Бесхозяйственные собаки — социальное зло для граждан и уничтожение их есть дело общественное и не один честный гражданин, а тем более охотник, не может отказываться. Вторично предлагаю принять участие в уничтожении. Отказ будет рассматриваться как демонстрация.
С тов. приветом
Эта бумажка была срочно доставлена союзу охотников. Председатель прочел, стукнул кулаком по столу и крикнул:
— Чорта пухлого!
Затем схватил бланк, обмакнул перо в красные чернила и принялся составлять ответ…
Вернемся к собакам.
Старания председателя митинга навести порядок оказались тщетными. Взволнованное возбужденное собрание походило на толкучку или на диспут живой и мертвой церкви. Все лаяли разом, не слушая друг друга.
Одни кричали, что надо, не теряя времени, уйти из города, другие вносили предложение ограничить количество браков и тем самым уменьшить размножение, третьи настаивали на беспощадной борьбе с людьми.
Когда беспорядок достиг высшей точки и, казалось, невозможно будет притти к какому-нибудь решению, со стороны города показался гонец.
Он бежал высунув язык и держа хвост трубой. Задыхаясь от усталости, гонец пробрался в гущу митингующих и, вскочив на бочку, с которой говорили ораторы, пронзительно крикнул:
— Слу-шай-те!!
Постепенно водворилась тишина.
— Слушайте! — радостным голосом продолжал гонец, — я только что из города. Опасность миновала. Мы можем быть спокойны!
Гонец остановился, набрал воздуху и крикнул:
— У них началась переписка!!
ТРЕВОГА
После осмотра цехов, директор привел меня к пожарному сараю.
— Вот, — сказал он с гордостью, — наш знаменитый пожарный обоз. Обратите внимание, ни единой сориночки, ни пылиночки.
Он мазнул по бочке пальцем и поднес его к моему носу.
— Видите? Вот это чистота!
Действительно, чистота была изумительная. Пожарная машина, бочки, багры, все было словно только что выкрашено. На стене сарая весенними солнцами сверкали медные каски.
— Это пустяки, — небрежно сказал директор, — а вот вы посмотрите, с какой быстротой они выезжают!
Он вынул часы, посмотрел и мотнул, головой стоявшему у дверей дежурному.
— Дуй тревогу!
Дежурный не спеша подошел к висевшему у входа в сарай колоколу и нехотя дернул веревку.
— Заметьте, — сунул мне под нос часы директор, — ровно два. Через две минуты все будет сделано.
Прошло три минуты, но ожидаемой суеты приготовления к выезду не было заметно. Дежурный с видом скучающего человека грыз семячки.
— Еще позвони! — крикнул ему сердито директор. — Да сильней! Что ты словно утопленник.
Дежурный снова нехотя подергал веревку и принялся за семячки. Прошло еще пять минут бесплодного ожидания.
— Безобразие! — крикнул директор, нетерпеливо дрыгнув ногой. — Что они пьяны, что ли?
Он сунул часы в карман и зашагал к соседнему флигелю. Я поспешил за ним.
Внутри флигеля мы увидели картину мирной беззаботной жизни. Часть пожарников босиком валялась на койках, часть за столом играла в карты.
— Вы что же, — набросился на них директор, — оглохли? Не слышите сигнала? Где брандмейстер?
Пожарники медленно встали и в угрюмом молчании разглядывали директора.
— Где брандмейстер?! — повторил он грозно. — Опять пьян?
— Иван Мироныч тверезый, — сурово ответил один из пожарников. — Да вот они сами.
В комнату не спеша вошел брандмейстер.
Поделиться книгой: