Птенцы соловьиного гнезда

— И что ты знаешь об астрономии, блистательный господин Вай? — в глазах девицы мелькнула откровенная насмешка. — Ты хоть слышал о том, что солнце вовсе не вращается вокруг Текиры?

— Я, между прочим, образованный человек! — оскорбился репортер. — Я в курсе и про планеты, и про Галактику, и даже о черных дырах кое-что слышал.

— Вне сомнения, ты уверен, что черные дыры — такие дырки в космосе, через которые можно путешествовать в параллельные миры, — поморщилась девица. — А прочитал о них ты в каком-нибудь фантастическом боевике, где через них на Текиру вторгается армада космических пришельцев.

Она бросила взгляд на часы.

— У меня есть полчаса времени или около того. Заплатишь за сок в ресторане — дам интервью. Только если ты меня клеить решил, имей в виду — я замужем, и ты в качестве альтернативы меня совсем не привлекаешь. Ну так что?

Вай внутренне перекосился. А провинциалочка совсем не так проста, как кажется на первый взгляд. И перспектива затащить ее в постель становится все более и более призрачной. Особенно с учетом того, что с симпозиумов участники обычно разъезжаются по домам, и на долгую осаду времени нет. Но отступать уже поздно, да и не в его стиле: биться надо до конца, пусть и потеряв надежду на успех. Кроме того, что-то зудело у него на краю сознания. Что-то, что девица ляпнула в ходе разговора, тянущее за старые-старые ниточки…

— Если хочешь, я могу даже угостить тебя обедом, госпожа, — кисло согласился он.

— Право угостить меня обедом еще заслужить нужно, — сухо отрезала женщина. — Хотя бы зародыш мозга в работе продемонстрировать. Сок мне нужен, чтобы горло смочить. Думаешь, легко полчаса трепаться на конференции, а потом еще столько же перед тобой? Раз программу ведешь, должен сам понимать. Ладно, пошли, искатель истины, пообщаемся.

— Ну, что именно тебя интересует, господин репортер? — поинтересовалась девица, когда они с репортером устроились за столиком в ресторане отеля. — Или тебе нужна речь на свободную тему?

Вай подумал.

— Я задам пару вопросов, госпожа Цукка, а потом ты расскажешь мне что-нибудь интересное. Возможно, мы даже сумеем организовать для тебя запись телеинтервью…

— Интервью отменяется! — отрезала девица. — Только в желтых передачах мне светиться не хватало, в компании с политиками, порнозвездами и раскрывателями мировых заговоров. Итак?

— Первый вопрос, — Вай пододвинул диктофон поближе к Цукке. — Астрономия занимается всякими звездами, планетами и вообще Вселенную изучает. А твой доклад весь из каких-то формул и графиков, даже ни одной фотографии звезды или там туманности. Какая связь? Чем ты вообще занимаешься?

— Связь простая — все в мире описывается математическими формулами. Движение макрообъектов наподобие звезд и планет — тоже. Из школы ты наверняка помнишь, господин Вай, что астрономия умеет рассчитывать движение планет нашей солнечной системы. Похожие методы можно применить и к планетным системам других звезд. Но для расчетов требуются исходные данные, которые можно получить только наблюдением. Я лично занимаюсь гравископией, в частности методами три-разностной обработки данных, полученных при анализе интерференционных взаимодействий… Извини, забылась. Если проще, мы используем орбитальные телескопы для изучения ближайших звездных систем. В частности, пытаемся разработать действенные методы обнаружения планет у других звезд. Я не стану пояснять, как именно — все сводится к построению и анализу функциональных рядов, криволинейному интегрированию и числовому решению систем уравнений с четырехмерными тензорными матрицами. Чтобы просто понимать, о чем идет речь, следует закончить по крайней мере три курса университета по соответствующим специальностям. Ну что, продолжать? Или сдаешься?

— Планеты у других звезд… — Вай покатал слова на языке. — Звучит интересно. И на кой они сдались? Колонизация? Разработка ресурсов? Построение космической империи?

— Боевики ты все-таки читаешь… — вздохнула девица. — Ни то, ни другое, ни даже третье. Вышедшая в космос цивилизация вообще не нуждается в планетах как местах для проживания.

— Как так? — не понял репортер. — А где тогда жить?

— Господин Вай, поиск планет, пригодных для жизни, волнует только фантастов определенного сорта. Ну, и публику, таких фантастов читающую. На деле поиск планет ради колонизации — беспросветная глупость, основанная исключительно на стереотипах современного нам мышления. Посуди сам. Во-первых, планета, пригодная для жизни на открытом грунте без средств индивидуальной защиты, должна удовлетворять ряду параметров, укладывающихся в крайне жесткие рамки: тяготение, — Цукка принялась загибать пальцы, — состав атмосферы, радиационный фон, температурные диапазоны, отсутствие токсичных элементов в окружающей среде, стабильность окружения, включая почву, атмосферу и водные резервуары, и так далее. Вероятность обнаружения таких планет чрезвычайно низка. То есть если мы начнем осваивать звездные системы тысячами, то, вероятно, обнаружим и такие, но надеяться на них как на системное явление нельзя.

Она отпила глоток принесенного официантом сока.

— Во-вторых, а зачем вообще колонизировать планеты, даже если мы их найдем? Господин Вай, давай сыграем в игру: ты мне называешь причины, а я объясняю, почему ты глупости говоришь. Давай, начинай.

Репортер задумался. Девица начинала ему нравиться. Не так, как поначалу — как принадлежность постели, а сама по себе. Она держалась уверенно и спокойно, не задирала нос, объяснялась человеческим языком и вообще обладала каким-то неярким обаянием, который привлекает мужчин куда больше округлых ягодиц и выпяченных грудей. Ну, игра так игра.

— Ладно, госпожа Цукка, — кивнул он. — Первая причина: жизненное пространство.

— Чушь. Во-первых, мы и Текиру до сих пор как следует не освоили. Несмотря на все вопли о перенаселении современные аграрные технологии способны обеспечить пищей по крайней мере вдесятеро большее население, чем сейчас. Огромные пространства пустуют, застроено едва три процента пригодной территории. Во-вторых, а зачем нам вообще ограниченная планетарная поверхность, когда под рукой буквально бесконечное космическое пространство, способное вместить любое необходимое количество жилых станций?

— Орбитальные станции? И всю жизнь жить в металлической коробке? — поморщился репортер. — Без солнца, без свежего воздуха, без природы? Латая пробитые метеоритами стены? Да такие станции и стоят неподъемно!

— Давай разберем по пунктам, — усмехнулась девица. — Металлическая коробка? Что, бетонная или деревянная коробка лучше? Ну да, если она стоит на поверхности планеты, можно к окну подойти и наружу выглянуть, чтобы закатом полюбоваться. Только, положа руку на сердце, ты часто закатом любуешься? Раз в неделю — и то хорошо. Обычная голография, имитирующая открытые пространства, справится с задачей ничуть не хуже окна. Кроме того, закат нужен тебе, планетарной крысе, привыкшей видеть его с самого рождения. Для поколений, родившихся на станциях, он не потребуется, как тебе не требуются панорамы звездных пространств. Что там еще? Свежий воздух? Ты всерьез полагаешь воздух, которым дышишь, свежим? По сравнению с нашей Масарией Оканака — прямо газовая камера. Из самолета выходишь — чуть легкие себе поначалу не выхаркиваешь. Кондиционирование в закрытом гостиничном номере проблему в значительной степени решает, но оно ничуть не лучше кондиционирования в герметичной космической станции.

Она побарабанила пальцами по столу.

— Что еще? Ах, да, метеориты. Камни и вообще мусор. Да, достаточно опасно. Но не более опасно, чем обдолбанный водитель или шпана с выкидными ножами на улицах Оканаки. Опять же, наиболее опасны мелкие объекты с высокими относительными скоростями, которые трудно отследить заранее и которых больше всего. Но с дырами, которые они оставляют, вполне справятся даже современные технологии пассивной защиты наподобие смолообразного внутреннего слоя обшивки. А что касается стоимости, то тут все совсем наоборот. Космическая станция куда дешевле наземного дома.

— Как так? — опять не понял Вай.

— Да очень просто. Наземный дом — не просто коробка из четырех стен и крыши. Ему в первую очередь требуется инфраструктура: вода холодная, вода горячая, канализация, на северных территориях — еще и центральное отопление, коммуникационные и электрические кабели, подъездные пути и так далее. Причем все требует трасс в десятки, а то и сотни километров длиной. Здание нельзя построить абы где, особенно если речь идет о высотном доме. Необходимо проводить обследование почв и просчитывать фундамент, делать запас прочности на ветер и колебания и подвижки почвы, защищать внешние стены от водо-ветровой эрозии, изобретать методы защиты от грызунов и насекомых… Если у тебя есть знакомый инженер-строитель, пообщайся с ним, он расскажет, как непросто построить современный дом. В случае с другими планетами все окажется гораздо хуже, особенно если они хоть немного отличаются от Текиры по своим параметрам. Чуть большая сила тяжести — и всю теорию строительства придется переписывать с нуля: переопределять марки цементов, типы арматуры, кирпича, да мало ли чего! Космическая же станция обладает замкнутым циклом водо- и газообмена, для нее не нужны устойчивая почва и фундамент, ее стенки не подвергаются эрозии, значит, она может служить сотни, а то и тысячи лет. Да, начальные вложения в ее строительство могут оказаться достаточно большими, но они окупятся за счет снижения эксплуатационных издержек и гораздо более продолжительного срока жизни. А если учесть, что монолитные каменные астероиды можно использовать в качестве базы и внешней оболочки таких станций, то и начальные вложения можно существенно срезать. Теперь понятно?

— Оригинальная точка зрения, — Вай задумчиво почесал щеку. — Никогда такого не слышал.

— Неудивительно. Писать о космической пехоте с бластерами наперевес фантастам куда выгоднее и проще, чем анализировать реальные обстоятельства. Так, еще причины для колонизации планет придумаешь?

— Продовольствие? Сельское хозяйство куда удобнее вести на земле, чем в небесах. Выгнал коров на пастбище — и все.

— Ты давно видел ферму в последний раз, господин репортер? — рассмеялась Цукка. — Какое «проще»? Пастбища обихаживать надо, от ядовитых растений чистить, от глистов, клещей и кусачих мух истреблять, да они еще и истощаются. Стада на новые места перегонять все время приходится. Да современный фермер вообще ни на какое пастбище коров не гоняет, они у него безвылазно в бетонном сарае живут. Спереди конвейер с кормом, сзади конвейер для навоза, посредине доильный аппарат. На земле такой сарай стоит или в космосе летает, совершенно без разницы. В невесомости еще и проще вес набирать, да и мясо не такое жилистое получается. А когда изобретут выращивание мышечной массы отдельно от коровы, даже сарай не понадобится, одна поточная линия и останется. Зерно, вообще растениеводство? Фермеру остается только надеяться, что лето выйдет удачным, что поля не погибнут от засухи и не сгниют от небесного потопа, так что в закрытой оранжерее растениям куда комфортнее. И располагать их там можно компактнее, что немаловажно. Даже сейчас, на поверхности планеты, гидропоника все большие обороты набирает. Еще варианты?

— Ну…. Полезные ископаемые? Нефть, алмазы, да хотя бы железо всякое?

— Тоже глупость несусветная. Во-первых, какая нефть, если на той планете биологическая жизнь никогда не существовала? Или существовала, но в условиях совершенно иного климата? Во-вторых, за полезными ископаемыми вообще незачем куда-то лететь дальше нашей системы. Господин Вай, ты упомянул, что знаешь о существовании планет. А что еще, по-твоему, есть в окрестностях звезд? Ну?

— Кометы? — неуверенно предположил репортер. — Астероиды?

— Да. Кометы и астероиды. А если точнее, огромное, просто охренительное, прости за ненаучный термин, количество комет и астероидов. То, что к нам изредка залетает и хвост на небе показывает, вообще ни о чем. На периферии любой звездной системы, нашей в том числе, вращаются чудовищные по размерам пояса аморфного вещества. У нас их масса, по предварительным оценкам, многократно превосходит массу всех планет, вместе взятых. По сути, тоже планеты, только не сформировавшиеся. И в этих поясах есть любые полезные ископаемые, которые могут нам потребоваться. Там даже есть замерзшая вода, а значит — и кислород для дыхания, и водород в качестве топлива. И самое главное — в открытом космосе добытое куда удобнее перерабатывать и очищать. Не надо тревожиться о химическом и тепловом загрязнении окружающей среды, не надо бороться с силами тяжести и трения при доставке грузов, гораздо легче проводить тонкую химическую очистку. Нет проблем с местом под отвалы пустой породы, не надо тревожиться об обвалах и взрывах в шахтах. Размолол астероид в пыль направленными гравитационными импульсами, загреб его в комплексную перерабатывающую фабрику, вывалил комок пустой породы в пространство на месте бывшего булыжника, и вся недолга. По сути, требуется лишь энергия. А с ней в космосе проблем нет, надо только научиться ее собирать.

Она слегка приподняла опустевший стакан и выпустила его. Тот со стуком ударился донышком о стол.

— Вот что, господин Вай, в основном делает планеты непригодными для добычи полезных ископаемых в условиях космической цивилизации. Гравитационный колодец. Стоимость подъема добытого с планеты на орбиту сделает наверху любой металл, любое соединение неконкурентоспособным. Да оно и на поверхности планеты окажется убыточным — добыча в космосе даже с учетом стоимости спуска на планету куда дешевле, а доставка по баллистическим траекториям из любой точки звездной системы вообще практически бесплатна, только начальное ускорение и оплачиваешь. Так что удел планеты текирского типа в лучшем случае — санаторно-курортная зона для богатых. Да и то если она идеально походит на Текиру.

— Невероятно, — признал репортер. — Какая-то совершенно оригинальная точка зрения.

— Сумасшедшая? — прищурилась Цукка.

— Непривычная. Ладно, скажи мне тогда вот что: зачем ты ищешь планеты у других звезд, если они никому не нужны?

— Ну, во-первых, не я — мы. Я всего лишь студентка магистратуры физфака и ассистентка в нашей рабочей группе. Я даже доклад сегодня делала только потому, что профессор Наздар неожиданно заболел. А во-вторых, все очень просто. Поиск пригодных для обитания планет — обманка для дилетантов. Красивая тема, под которую можно выбивать гранты. На самом деле разрабатываемые технологии гравископии предназначены совсем для другого. В первую очередь — для исследования внешних поясов нашей системы, о которых я говорила. Вещества там огромное количество, но и пространства обширные, так что подходящие для разработки тела в нем рассеяны реже, чем бриллианты в Оканаке. Чтобы их искать, мы и разрабатываем дешевые и эффективные технологии гравископии. Когда наша цивилизация, наконец, научится строить корабли, пригодные для дальних внутрисистемных полетов, их оснастят нашими гравископами. Вот эта тема действительно актуальна и крайне полезна в плане долгосрочной перспективы. В том числе коммерческой перспективы, прошу заметить. Но выбивать гранты под нее сложнее, вот и приходится крутиться. В общем-то, широко распространенный прием. Взять тот же поиск сигналов чужих цивилизаций. Не слышал? Есть в Сети сообщества, которые отдают свои компьютеры под распределенный обсчет радиокарты неба, якобы для поисков сигналов других цивилизаций. На деле поиск сигналов — побочное занятие, под его прикрытием ребята ведут нормальную рутинную работу по радиоскопии Звездного Пруда, к которой вряд ли кто-то захочет добровольно присоединиться. Невинный обман романтически настроенной молодежи — а пользы море. Я слышала, уже двое на полученных результатах диссертации сделали.

Она вздохнула.

— Сложное дело — наукой заниматься, господин Вай. Есть весьма интересные и притом имеющие важное практическое значение темы — но выбить гранты под их исследования нереально, потому что чиновникам в научных фондах они непонятны, а у ученых-экспертов свои интересы. Вот и крутимся. Только сразу предупреждаю — мои слова не для публикации.

Вай пожал плечами и выключил диктофон.

— Как скажешь, госпожа.

Вообще весь разговор не для публикации, констатировал он про себя. Научная журналистика — не его жанр. Конечно, последние откровения можно раскрутить до скандала, но только он мало кому окажется интересен. Подумаешь, дармоеды, под видом зубокряка изучающие крюкозуба! Не стоит овчинка выделки. Кроме того, девица-провинциалочка ему определенно понравилась, и топить ее он желания не испытывал.

Цукка тем временем взглянула на часы.

— Если у тебя есть еще вопросы, господин Вай, спрашивай. У меня не больше пары минут.

— Может, встретимся сегодня вечером, поужинаем? — без особой надежды осведомился репортер. — Ты бы рассказала мне еще что-нибудь интересное…

— Извини, господин Вай, сегодня вечером я уже вернусь домой, в Масарию. Вообще глупо на конференции ездить. Все равно на слух ничего толком не воспринимается, потом приходится с дисплея доклады перечитывать. Только время зря тратишь на перелеты. Хорошо хоть нужную встречу согласовать удалось. — Она посмотрела на что-то за спиной Вая. — Так, за мной приехали. Спасибо за сок, господин, мне пора.

Вай обернулся. У входа в ресторан нарисовался парень лет тридцати с ярко выраженной южной внешностью: смуглая кожа, высокие скулы… Он махнул рукой, и Цукка помахала ему в ответ. Женщина подошла к нему, и они вместе вышли.

— Привет, Дзи!.. — успел уловить репортер. Интересно, он и есть муж? Или тот, кого она сочла подходящей альтернативой мужу? Вай задумчиво повертел в руках оставленный девицей стакан и только сейчас сообразил, что так и не пообедал. Ну, раз уж он сидит в ресторане, почему бы и нет? Кухня здесь, как он знал по своему опыту, неплохая.

Он подозвал официанта, перелистал меню и сделал заказ. Что-то не давало ему покоя. Что-то из сказанного девицей. Что именно? И парень… Вай определенно видел его раньше, но вот где и когда?

«Это тебя в сорок третьем Дзинтон?..»

«Привет, Дзи!..»

Так и не распутанные ниточки… Неотслеженный анонимный звонок. Холл лабораторного корпуса Института человека, забитый солдатами. Восемнадцать занятых каталок и две пустые. Растаявший в воздухе фургон «скорой помощи». Мелькнувшая группа из нескольких военных со штатским и девчонкой в центре. Лицо!

То самое лицо!

Точно. Именно этот парень мелькнул в штатском в группе военных.

Вай выхватил пелефон и открыл записную книжку в разделе «Масария».

— Тодзи? — быстро спросил он, когда вызываемый откликнулся. — Привет. Да, я, Вай. Да, все нормально. Слушай, потом обсудим. Мне помощь нужна. Ага, я знаю, что сволочь. Ну ты же знаешь, что за мной не заржавеет. Мне нужно, чтобы ты провел перекрестный анализ всех баз, до которых дотянешься: муниципалитет, полиция, собы, если у тебя все еще есть доступ. Надо отследить связь двух имен: Цукка Касарий и Дзинтон. Нет, фамилию не знаю, только имя — Дзинтон. Да не такое уж и распространенное. Возможно, фамилия тоже Касарий, но совсем не факт. Да, именно фамилия мне и нужна. Фамилия, адрес, код пелефона, место работы, вообще все, что нароешь. Нет, не слишком срочно, но и не в следующем году. Хорошо, жду.

Он дал отбой и задумался. Стоит ли вообще тянуть за ниточки шестилетней давности? Впрочем, можно совместить расследование с поездкой в родной город. Давно отпуск не брал…

Он подцепил вилкой принесенный официантом салат и принялся жевать. Интересно, а вдруг ему все-таки удастся затащить девицу в постель?

Тот же день. Оканака, штаб-квартира корпорации «Визагон»

Когда Смил стремительно вошел в комнату для совещаний, гул голосов мгновенно стих. Двенадцать пар глаз уставились на него в молчаливом ожидании. Директор службы безопасности «Визагона» хотя и был справедлив, но расхлябанности и недисциплинированности не терпел. С глазу на глаз он мог позволить себе выглядеть дружелюбным и общаться на короткой ноге с некоторыми давними коллегами наподобие Тадаса, но на людях становился неприступным и высокомерным, словно император.

— Если кого-то утешит, то недоумка Кара Тарамириса с треском вышибли на улицу, — проинформировал он подчиненных усаживаясь во главе стола. — Рекомендации выдали такие, что в ближайшие пятьдесят лет никем выше уборщика не устроится. Но меня новость почему-то не радует. Тадас, отчет по розыску.

— Так… — его заместитель покопался в терминале и вывел изображение на большой плоский экран в торце комнаты. — Первое. Все ниточки по счетам оборваны. Их Биката закрыл еще до увольнения. Снятые суммы с точностью до нескольких тысяч совпадают с тем, что он передал корпорации в счет возмещения ущерба. Новых счетов на его имя не открывалось. Финансовая разведка собов разводит руками.

— Значит, деньги он все же таскает наличкой… Умно, — пробормотал Смил. — Дальше.

— Клен поговорил с соседями, — Тадас кивнул на молодого парня с короткой стрижкой и в спортивном свитере. — Изображал из себя старого друга. Удалось примерно выяснить, когда именно он выехал из дома — двадцать второго одиннадцатого, через пять дней после инцидента. Наш контакт в окружном управлении полиции выяснил, что ни одна контора по прокату автомобилей в тот период с ним дел не имела — если только он не ухитрился раздобыть себе фальшивые документы. Попутно выяснилось, что четырнадцатого числа, накануне похищения чоки, он нанимал автомобиль в одной мелкой фирмочке, вернул два дня спустя. Клерк на регистрации, дежуривший в тот день, опознал его по фотографии. Говорил, что парень сильно нервничал, потому и запомнился.

— Без надобности. Для чего ему вторая машина в ночь на пятнадцатое потребовалась, понятно — укрыл где-то поблизости, чтобы свою чоки перевезти. Что в день отъезда машину он не арендовал, понятно — возвращаться в город он не намеревался, не вернуть машину — попасть в розыск в качестве вора, а оставить ее в другом пункте проката означает как минимум указать направление бегства. Дальше.

— Помимо машины выбраться из Оканаки можно двумя путями: по воздуху и поездом.

— Так. Аэропорты, очевидно, исключаем — там паспорт нужно предъявлять.

— Да. На всякий случай мы купили сводные базы всех трех аэропортов — через них Биката не вылетал…

— Следи за языком, Тадас, — нахмурился Смил. — Не «купили», а «получили доступ». Ты бы не забывал, что подкуп должностных лиц — уголовное преступление. А вдруг тебя кто-то записывает? Ладно, не дуйся, продолжай.

— Остается один путь — поезд, — слегка обиженным тоном продолжил Тадас. — На данном варианте мы сосредоточили все усилия.

— Что вы успели?

— Мы получили доступ к записям железнодорожных камер безопасности. Поскольку обработать записи камер со всех городских и окрестных станций за такой короткий срок невозможно, мы ввели разумное ограничение: если Биката хочет смыться из города, он постарается уехать как можно дальше. А поезда дальнего следования отправляются только с двух центральных вокзалов и на ближайших станциях не останавливаются, так что ни сесть, ни выйти невозможно.

— Слабое предположение, — отрезал директор службы безопасности. — Местными поездами можно добраться от станций по периметру Оканаки до ближайших городов типа Мусисоны, откуда тоже ходят дальние поезда.

— Тем не менее, — упрямо продолжил Тадас, — мы сосредоточились именно на варианте с центральными вокзалами. Мы ку… э-э, получили доступ к записям камер наблюдения обоих.

— Замечательно. Только на Большом вокзале восемьдесят четыре, как мне помнится, камеры наблюдения. За день — почти тысяча семьсот часов видео. Каждую минуту в поле зрения каждой камеры попадает порядка полусотни лиц. Сколько там получается? Короче, Тадас, сколько лет ты собираешься анализировать записи?

— Уже закончили, — только сейчас, в краткий миг триумфа, Тадас позволил торжествующим ноткам проскользнуть в своем голосе. — Смил, помнишь, в подразделении программных продуктов мы разрабатываем для СОБ новую систему автоматического поиска по лицам? У нее точность распознавания — восемьдесят процентов!

— При условии, что есть точная модель лица, — скептически хмыкнул Смил.

— А она есть! — хитро улыбнулся Тадас. — Помнишь, полгода назад, когда проект только-только дошел до стадии предварительного выпуска, тамошние программисты снимали всех, кто под руку попадется, чтобы материал для тестов набрать? Бикату тоже отсканировали. Так что мы начали с записей камер возле билетных касс Большого вокзала, сделанных двадцатого числа. Загнали их в эту систему анализа, и она час назад выдала девяносто пять возможных совпадений. Больше половины отбросили сразу, половину оставшихся — после раздумий. Осталось полтора десятка пар, очень похожих на Бикату с Калайей, по крайней мере, на таком низком разрешении. Мы сняли журналы с системы бронирования и проверили, куда приобретались билеты в плюс-минус минуту к срокам, когда пары оказывались у касс. И все билеты, кроме одного комплекта, куплены на пригородные направления, не более, чем на четыре-пять станций от города.

— Очень хорошо, Тадас, — медленно кивнул Смил. — Очень хорошо. И куда же приобрели оставшуюся пару билетов?

— В Крестоцин, Смил.

Директор службы безопасности постучал ногтем по зубам.

— Умно, — признал он. — Три миллиона населения, морской порт, заводы, фабрики и, самое главное, штаб-квартира «Тёбицы». Чоки там как собак нерезаных, а мы даже не сможем войти в неофициальный контакт с полицией, чтобы на Бикату немедленно не начала охотиться промышленная разведка наших заклятых друзей. Наверняка у них прикормленных следаков хватает. Не знаю, спонтанно он решение принял или специально страховался, но для нас дело хреново. Значит, он уехал двадцатого. Трансконтинентальные рейсы в Крестоцин идут, мне помнится, восемь дней. То есть он должен прибыть туда сегодня. Или завтра?

— Если точно, то поезд прибывает на вокзал Крестоцина в четыре часа завтра утром, — Тадас досадливо скривился. — Я уже проверил — мы не успеем туда самолетом. Ближайший рейс садится там в полпятого, и из аэропорта еще надо добраться. А все три наших самолета в разгоне. И у нас нет там людей, чтобы послать их наперехват. Смил, но, по крайней мере, мы знаем город, где он находится. Если только ему не придет в голову перебраться куда-то еще…

— Если ему не придет в голову перебраться. Если речь действительно о нем. Если его не перехватит «Тёбица». Если он засветится где-то так, что мы сможем отыскать его в городе-миллионнике… — Смил покачал головой. — Слишком много если, Тадас. Слишком много. Коллеги, я должен довести до вашего сведения информацию, которая является совершенно секретной. Пропавшая чоки — не просто экспериментальная модель. Она является частью секретного совместного проекта «Акэбоно», финансируемого совместно «Визагоном» и неким «Фондом перспективных исследований». Я не знаю, чья «Фонд» ширма — Минобороны, МОБ, госадминистрации или кого еще, но это очень, ОЧЕНЬ серьезная контора, несмотря на свою малоизвестность. Настолько серьезная, что может слопать весь «Визагон» с потрохами и не поперхнуться. И она предоставила для эксперимента технологии, к описаниям которых нет доступа даже у меня и о которых может не знать даже сам Биката. Так что если мы не найдем куклу, нас всех развешают по фонарям. За яйца развешают, не за шею. А если на чоки ненароком наложит лапу «Тёбица»… В общем, мы не можем не найти ее. Тадас, ты с ребятами хорошо поработал, но сбавлять темп нельзя.

Он хлопнул ладонью по столу.

— Значит, так. Берешь пятерых человек на свой выбор и ближайшим рейсом вылетаешь в Крестоцин. Тебе открыта неограниченная финансовая поддержка и дается карт-бланш на любые — подчеркиваю, любые! — действия. Покупай с потрохами чиновников, нанимай частных детективов, сам шляйся по улицам, в общем, делай что угодно, но найди ее. В крайнем случае можешь даже обратиться в полицию, необходимый пакет документов для подачи иска юристы сформируют и вышлют. Главный директор готов пойти даже на публичный скандал и удар по репутации «Визагона», лишь бы кукла снова оказалась у нас. Дважды в сутки высылаешь мне лично краткий отчет о состоянии дел, пусть даже он состоит из одной фразы «Нет результатов». Вопросы?..

Тот же день. Масария

Судя по сводкам погоды, деньдень выдался просто замечательный не только в Масарии, но и на всем южном побережье. Утреннее солнце медленно поднималось по лазурно-голубому небосводу, которое не омрачало ни единое, даже самое малое облачко. Температура поднялась до двадцати градусов, и едва ощутимые дуновения теплого ветерка ласкали кожу. Стояла та особенная осенняя межсезонная пора, когда палящая летняя жара уже ушла, а зимние дожди еще оставались далеко за горизонтом, лишь изредка напоминая о своем грядущем царствовании набегами смельчаков-разведчиков. Золотые, красные, синие листья еще не начали опадать, и парки и улицы расцветились волнующимися разноцветными переливами, перемежаемыми спокойствием вечнозеленых деревьев.

Куна, поцокивая каблучками новых туфель, медленно шла по улице, наслаждаясь погодой и окружающими видами. Позади остались шесть нудных тягучих учебных дней — лекций, семинаров, лабораторных работ и штудирования вгоняющих в сон учебников, а впереди ожидали два безмятежных выходных. И она твердо намеревалась оттянуться на полную катушку. Она лениво раздумывала, куда может сводить ее сегодня вечером новый ухажер. Вроде бы особым богатством он не отличается — вечно вытертые брюки и шорты, легкие рубашки, майки и сандалии, в которых он обычно являлся в университет, явно покупались если и не на распродаже, то уж точно не в модном магазине. Да и пелефон у него так себе, и часы — дешевенькие электронные, а не блистающие золотом и хромом фирменные тикалки за двести тысяч, как у Карры Тэя. Но все же у его папаши в собственности целый отель, и это кое-что значит.

В северную часть города она еще никогда не забиралась. Ее и городом-то назвать сложно — какие-то приземистые перемежаемые парками одно- и двухэтажные здания, не понять даже, жилые или хозяйственные, обтрепанные жизнью и погодой фонарные столбы, облицованная древней плиткой канава, по дну которой весело бежит журчащий ручеек… Но ей нравились местный покой и безмятежность, и она ничуть не жалела, что сошла с трамвая за несколько остановок до Манежа.

О том, что Манеж рядом, она догадалась еще до того, как увидела его — очередное дуновение ветерка принесло с собой едва ощутимый запах навоза. Через десяток саженей тротуар, отделившись от идущей кругом через парк дороги, вывел ее к длинному двухэтажному зданию, фасад которого украшали стилизованные изображения лошадей. Похоже, улица, которую ей указали, вела сюда каким-то кружным, непарадным путем, потому что здесь от безмятежности и спокойствия не осталось и следа. Небольшая площадь в честь выходного дня просто кипела народом — люди, орки, тролли, старые и молодые, семьями, группами и поодиночке целеустремленно двигались к зданию, рекой втекая в гостеприимно распахнутые двери. Автобусы, трамваи, такси и личные авто непрерывно доставляли новых посетителей. Куна с опозданием вспомнила, что в выходные в Манеже устраиваются скачки и работает тотализатор. Впрочем, ей все равно. К лошадям и скачкам она полностью равнодушна, и если бы не необходимость встретиться, никогда не явилась бы сюда по доброй воле. Она благоразумно обошла площадь по периметру, не суясь в толпу, и обогнула здание справа. Сразу за ним начиналась высокая задняя стена трибуны, к которой в десятке саженей примыкали помещения конюшен.

Как и следовало из описания, служебный вход оказался на самом виду, рядом с большими воротами. Возле него стояли, подпирая стену и смоля сигареты, два охранника, облаченные, несмотря на тепло, в пятнистый камуфляж. Они со скукой посмотрели на подошедшую к ним девушку.

— Госпожа, тут только для сотрудников, — безразлично проговорил один. — Сюда не допускают посторонних. Билеты продаются…

— Мне нужен Палек. Палек Мураций, — перебила его Куна. — Он здесь работает. Не мог бы ты указать мне, как его найти? Он меня ждет.