«Анаста»

Мокрая волчица вышла на берег и отряхнулась, разбрасывая вокруг себя множество блестевших на солнце брызг. Она не убежала, а осталась на берегу, внимательно наблюдая за ребёнком, искоса и, как мне показалось, насторожённо поглядывая на меня.

А Настенька, стоя по пояс в воде, улыбалась и старательно подзывала к себе волчицу. Она хлопала ручками по воде, призывно махала, но волчица не шла к ней. Возможно, зверю не нравились водные процедуры или игры в озере казались опасными.

Вдруг Настенька повернула головку в мою сторону и замерла. Я впервые ощутил на себе пристальный взгляд своей маленькой дочурки и стоял под её взглядом, не в силах пошевельнуться. Мне было понятно, она воспринимает меня как некое непонятное существо, неожиданно появившееся на территории её обитания.

Некоторое время она разглядывала меня, потом отвернулась и, не спеша, вышла из воды на берег, подошла к лежащей на траве волчице, которая, взяв зубами платьице, подала его девочке. Однако Настенька не стала его надевать на мокрое тельце, она взяла одежду и направилась в сторону земляного дома у края поляны. Я продолжал наблюдать, как она совершает своё путешествие по тайге, и думал.

Идёт, улыбаясь, по полянке в глубине сибирской тайги маленький ребёнок, ничто его не страшит, никто не нападает, наоборот, звери готовы по первому требованию примчаться на помощь. Идет маленький человек, будто бы наследник царского рода по своим владениям. Ему интересно наблюдать за жизнью букашек, белочек и птиц. Рассматривать цветочки и пробовать на вкус травинки и ягоды.

А в это время какая-нибудь другая, такая же по возрасту девочка находится в ограниченном четырьмя стенами пространстве, да и в нём, словно зверёк, она ограничена пусть красивыми, но стенками манежа. А добрые родители накупают ей пластмассовые игрушки, и она их пробует на вкус.

Миллионы маленьких девочек и мальчиков нашего мира, словно зверьки, взрослеют в квартирах-клетках. И мы ещё хотим, чтобы вырастали из них умные, свободные и благородные люди.

Да эти личности даже представить себе не могут — свобода — это, прежде всего свободная мысль, знание и ощущение живого мироздания.

Об этом живом мироздании повзрослевшему ребёнку будут рассказывать в школе. Он, конечно, получит некоторую информацию о великом мире живой природы, о мирозданье, созданном великим Творцом, но никогда не сможет ощутить его собой. Те ощущения, которые может получить человек с первых лет жизни, в гармонии с великим миром Творца и при этом без усилий и напряжения, а напротив, играючи, не заменить никакими школьными уроками и университетскими лекциями.

Я никого не призываю идти с детьми в тайгу. Это было бы абсурдно, но что-то делать всё же необходимо.

На кого похожа дочь?

Вечером, у входа в маленькую землянку, в которой Настенька спала иногда одна, Анастасия кормила её грудью. Я тихо сидел рядом и наблюдал за интересным процессом.

Складывалось впечатление, что кормление как таковое, ради насыщения организма ребёнка материнским молоком, было совсем не главной задачей. Настенька, обхватив грудь Анастасии ручками, некоторое время, причмокивая, сосала молоко, но потом оторвалась от соска и посмотрела в лицо матери. И Анастасия также не отрывала взгляда от ребёнка, она не обращала внимания ни на меня, ни на всё окружающее.

Казалось, мать и дочь словно сливались во время кормления в единое целое и без слов общались между собой.

Это продолжалось минут двадцать, после чего Настенька уснула.

Анастасия уложила дочурку в землянке на подстилку из сена, накрытую тканью. Свободными краями ткани она прикрыла спящего ребёнка и подгребла с боков сена, устроив уютное гнёздышко. Потом, стоя ещё некоторое время на коленях у входа, смотрела на спящую дочь. Когда Анастасия встала и обратила, наконец, на меня внимание, я спросил:

— Как ты считаешь, Анастасия, наша дочь на кого из нас больше похожа — на тебя или на меня?

— Как и все родители, ты, конечно, хотел, чтобы ребёнок был больше похож на тебя, Владимир?

— Вот и не угадала. Я, разумеется, хочу, чтобы у дочери и от меня что-то было. Но она девочка, ей нужно быть красивой, а значит, больше похожей на тебя.

— Значит, ты меня красивой по сравнению с собой считаешь, Владимир?

— Я считаю тебя красивой не только по сравнению с собой, Анастасия. Я считаю, тебя самой красивой из всех людей, которых когда-либо видел, в том числе и на международных конкурсах красоты. Я по телевизору смотрел. Красота конкурсанток по сравнению с твоей какая-то половинчатая получается. Ты самая лучшая из всех.

— Спасибо, Владимир. Твои слова — это комплимент? Или объяснение?

— Они и комплимент, и объяснение, и — восхищение.

— Спасибо. Значит, ты не опечалишься, Владимир, если я скажу, что Настенька внешне, личиком своим, чуть-чуть похожа и на тебя, а вот глазки, ресницы, фигурка — мои, и волосы у неё тоже будут как у меня.

Сходство людей по плоти говорит ещё и о сходстве способностей, привычек, общности Душ. Значит, некоторые способности и привычки в ней будут от тебя. Некоторые — от меня. Но в душе новорождённого человека, Владимир, всегда присутствуют три составляющие.

— Три? А третья от кого же?

— Третья составляющая — это частичка Души, которая обитала в человеческом теле в его прошлой жизни, может быть сто лет назад, может быть тысячу или миллион. Эта третья составляющая в гармоничном человеке не распадается на частички, а ждёт своего мгновения, когда обретёт новое тело, глазами которого сможет видеть окружающий мир и ушами которого сможет слышать звуки этого мира, прикасаться к нему руками, пользоваться его дарами.

— Но если наши Души объединились в новой жизни в единое целое, значит, они должны знать обо всех жизнях друг друга?

— Конечно, должны. И знают. Иначе их слияние было бы невозможным. Они не смогли бы стать единой Душой.

— Следовательно, моя Душа может увидеть прошлую жизнь нашей дочери?

— Может, конечно, но ты это ощутишь и увидишь только в том случае, если будешь пребывать в гармонии со своей Душой, и мысль твоя не будет спутана всевозможными извращениями окружающего мира, если она сможет концентрироваться.

— Со мной всё понятно, я и мне подобные видеть прошлое не могут, но ты, Анастасия, явно можешь что-то узнать о прошлой жизни нашей дочери через частичку её Души.

— Я стараюсь, Владимир, увидеть и понять прошлую жизнь нашей дочери, и странной какой-то она мне видится. Жизнь нашей дочери в теле была очень короткой, не более семи лет, и жила она многие тысячи лет назад.

— Да, при такой короткой жизни ребёнка немногое можно узнать о прошлом.

— Да, немногое, но бывает так, что и за совсем короткую жизнь совершает человек поступок, способный повлиять на события, происходящие в последующие тысячелетия.

— Интересно, как это ребёнок может совершить некий поступок, который будет тысячелетиями влиять на жизнь людей? Ты же можешь, Анастасия, рассказать, а еще лучше — воспроизвести картины из прошлой жизни нашей дочери?

— Могу, Владимир.

— Воспроизведи.

И Анастасия начала необычный рассказ о прошлой жизни нашей дочери. Или рассказ о девочке, частичка Души которой обитает теперь в маленькой Настеньке.

В иное измерение

— Некоторое время назад, Владимир, на Земле, как ты знаешь, наступил ледниковый период. В регионах, на которые надвигался ледник, менялся климат. Похолодание не давало возможности взрастать многим видам растений. Места, ранее обильные лесами, плодовыми садами и буйными травами вперемешку с цветами, постепенно превращались в долины, покрытые лишь скудным растительным покровом.

Люди, жившие в то время в одной из предгорных долин, посчитали: прежняя жизнь в условиях похолодания невозможна. Они решили оставить свои дома и устремиться на поиски мест с более благоприятным климатом.

Вперёд ушли мужчины. По их следу глава рода Вуд уводил из поселения детей, женщин и стариков.

Седой, стодвадцатилетний старец, он шёл впереди каравана из одиннадцати мамонтов, навьюченных плетёными корзинами, в одни из которых были усажены дети, а в другие сложен запас пищи — ведь неизвестно, сколько продлится путешествие.

По обе стороны каравана из мамонтов, на лошадях и пешими, двигались люди его рода и вся та живность, что обитала в родовом поселении. Казалось, всё живое понимало необходимость отправиться в новые края и следовало за человеком. В поселении остались лишь растения, не имеющие возможности передвигаться. Растения, обречённые на гибель.

Вуд размышлял, пытаясь ответить на поставленные самому себе вопросы:

Почему произошли нежелательные изменения в природе, из-за чего началось похолодание?

Чьей волей была запущена эта катастрофа?

Не станет ли она катастрофой всей Земли?

Заложены ли в человеке силы, чтобы предпринять что-либо для её предотвращения?

Существует ли зависимость катастроф от действий человека?

Вуд понимал: если ответы не будут найдены, его детей и внуков, весь его род ожидает печальная участь. Он видел: все взрослые, идущие сейчас в караване, расценивают природные изменения как трагедию, их лица печальны и задумчивы. Даже дети притихли и насторожились. Одна только его любимица, шестилетняя правнучка Анаста, резвится — затеяла игру с идущим во главе каравана вожаком-мамонтом.

Искоса поглядывая, Вуд наблюдал за игрой правнучки с вожаком мамонтов. Взвалив кончик хобота огромного, семитонного мамонта себе на плечико, она делала вид, будто тащит громадное животное. А он, мамонт, ещё и подыгрывает ей. Хобот, конечно, он удерживает на весу сам, лишь слегка прикасаясь к плечу ребёнка. Время от времени Анаста останавливалась, будто бы переводя дух, вытирала несуществующий пот с лобика и приговаривала: «Ох, и большой же ты, тяжёлый и ленивый».

Будто соглашаясь, мамонт кивал головой, хлопал ушами, вытирал хоботом свой лоб и снова клал его кончик на плечико девочки, словно не мог без её помощи сдвинуться с места. Эта игра была смешной и безобидной. А вот другая игра, затеянная затем правнучкой, Вуду не понравилась. Заключалась она в следующем.

Анаста карабкалась по хоботу к голове мамонта, и он помогал ей, сгибая свой огромный хобот и подталкивая ребёнка вверх его кончиком. Устроившись наверху, Анаста некоторое время сидела на голове движущегося мамонта, потом вдруг произносила испуганное «ах» и быстро скользила по хоботу вниз. Мамонт должен был проявлять большую ловкость, чтобы успеть у самой земли подхватить ребёнка, не дать удариться или попасть под его массивные ноги.

Вуд размышлял о прошлом, пытаясь отыскать в нём причину катастрофы, заставившей людей покинуть родную долину, но размышления его всё время прерывались воспоминаниями-картинами из жизни правнучки Анасты. Он не отгонял эти картины, они ему нравились и отвлекали от грустных мыслей по поводу случившегося.

В какой-то момент, вспомнив, как на одном из уроков Анаста высказала протест утвердившемуся мнению, Вуд даже улыбнулся. Он видел эту картину во всех деталях и малейших подробностях.

Урок тогда вёл сам Вуд. Перед ним, под развесистым дубом, сидели кружком дети разного возраста и трое взрослых. Вуд начал урок словами:

Змеи-посредники

— Многим известно, что наши прародители стремились определить предназначение всех живущих на Земле тварей. Сделав же это, они учили животных, как им стать наиболее полезными людям. Животные потом обучали этому свое потомство, таким образом, наше поколение, как и любое из предыдущих, получило от предков великий подарок. И мы, в свою очередь, должны не только пользоваться им, но и совершенствовать способности всех земных тварей, живущих вокруг нас. Перед нашим поколением стоит задача определить предназначение тех тварей, для которых этого не сделали наши прародители. — При этих словах Вуд вытащил из-под рубахи ужа и продолжил: — Например, понять, для чего созданы пресмыкающиеся, как они могли бы послужить человеку.

Присутствующие смотрели на обвившего руку Вуда ужа и молчали. Первым поднял руку, прося слова, рыжеволосый мальчик лет пяти. Вуд разрешил ему говорить.

— Я видел, — начал мальчик, — как эта змейка или такая же подползла к нашей рогатой козе и сосала из вымени молоко. Коза стояла на месте, значит, она была согласна давать ей своё молоко.

— Да, ужи и другие пресмыкающиеся могут сосать у коров или коз молоко, ты верно это заметил, Изор. Но мы сейчас пробуем решить задачу, в чём человеку должна быть польза от существования этой твари, — напомнил собравшимся Вуд.

— Да, я помню про нашу задачу, — продолжил рыжеволосый, — я вспомнил, как он пил молоко и подумал, что надо у этой твари дырочку проделать в противоположной от головы стороне — пусть он сосёт молоко, а хвост свой с дырочкой в кувшин опустит, чтобы он молоком наполнялся. Тогда маме не надо будет доить козу.

Со всех сторон послышался нестройный хор детских голосов:

— Дырочку проделывать нельзя...

— Не надо дырочку, твари больно будет!

— Молоко из дырочки не польётся, если тварь сама не захочет.

— Главный аргумент против дырочки — боль, которую испытает уж, — подытожил Вуд, — а человек не должен причинять боль земным тварям. Твоё предложение не принимается, Изор.

Вуд хотел перейти к следующему вопросу, но рыжеволосый мальчик не сдавался.

— Если дырочку в хвосте нельзя делать, то по-другому можно, — заявил он. — Когда эта тварь молоко у козы сосала, то всё толще и толще делалась. Это оттого получалось, что молока в ней много. Надо тварь эту приучить в дом с молоком приползать и сливать его в кувшин. Тогда людям не надо с кувшинами на пастбище за молоком ходить, и молочным животным не надо с пастбищ уходить к домам, чтобы их подоили. Много разных тварей будут к домам ползти, и как увидят кувшин пустой, заполнять молоком его будут.

Детям понравилась идея рыжеволосого мальчика, и они наперебой стали вносить в неё свои дополнения.

— А ещё можно и вдалеке от дома у них молоко брать, если есть захочется, а дом далеко.

— Надо приучить их на какой-нибудь звук ползти с молоком к человеку. Чтобы не искать их в траве. Похлопал, скажем, в ладоши или свистнул, и они сразу — ползут к человеку наперегонки.

— А мне не хочется молоко, из змей выкачанное, пить, может, они к нему что-то своё добавят, — робко заметила одна девочка. Но с ней все сразу стали спорить.

— Так у коровы молоко тоже внутри было, а все пьют.

— Если они и добавят что своё, то ещё лучше будет. Они ведь сами, твари эти, всегда чистые, хоть и по земле ползают.

— Да, точно, они всегда чистенькие, я никогда не видела испачканную змею.

Изор слушал, как дети обсуждают его предложение, и даже покраснел от гордости.

— Твой второй вариант, Изор, заслуживает внимания, — похвалил мальчика Вуд и добавил: — Более подробно мы обсудим твой второй вариант в следующий раз, а до того времени все подумают и выскажут своё мнение или предложат собственный вариант использования ползучих тварей. Сейчас же я хочу спросить у вас, какое предназначение для известных вам животных уже определено. Кто готов...

Вуд не договорил. Он увидел поднятую ручку Анасты, обращённую в его сторону ладонью. Этот жест означал, что девочка с чем-то не согласна и намерена изложить свой протест присутствующим.

— Высказывай свой протест, Анаста, — разрешил Вуд.

— Я против доставки молока в дома ползучими тварями.

Дети, один за другим, стали возражать Анасте:

— Но почему?

— Мы не должны отказываться от удобств!

— Твари сейчас для человека ничего не делают, а тут они при деле будут.

— У людей будет больше времени чем-то приятным заниматься, а не коров доить.

Анаста спокойно выслушала возражения и продолжила:

— Если ползучие твари будут человеку молоко от коровы приносить, то человек сам в корову превратится.

— Что ты говоришь, девочка? Объясни — не выдержал один из присутствовавших на уроке взрослых.

И Анаста продолжила:

— Человек, получающий от коровы, или козы, или верблюда, или ещё кого-нибудь молоко, взамен дарит животному своё внимание и чувства. Если он не будет брать молоко у коровы сам, и она не почувствует его внимания, то и молоко не будет таким хорошим. Своё чувство благодарности человек отдаст ползающей твари, получая от неё змеиное молоко. Змея встанет между коровой и человеком. Между всеми творениями и человеком она будет посредником. Она искусит человека своей заманчивой услугой и будет доить его, высасывая те благодатные чувства, что предназначены всем тварям земным.

В задумчивости все некоторое время молчали.

В воображении Вуда внезапно возникла картина: развесистая яблоня, усыпанная созревающими плодами. Перед ней стоят мужчина и женщина. Женщина говорит:

— Смотри, любимый, одно яблоко уже созрело, оно очень красивое. Яблонька хочет подарить его нам. Дотянись до ветки, наклони её и сорви созревшее яблоко.

Мужчина попробовал дотянуться до ветки, но не смог. Он хотел подпрыгнуть, чтобы достать ветку с созревшим на ней яблоком, но в это время на ветке появилась змея. Она сорвала яблоко и, уцепившись хвостом за ветку, услужливо свесилась, протягивая плод человеку.

— Спасибо тебе, ползучее, — сказал человек и погладил змею.

Мужчина и женщина удалялись от дерева, не поблагодарив его. Они отдали благодатную энергию своих чувств змее. Яблоня вздрогнула, и половина плодов ещё несозревшими упали на землю.

И Вуд нарушил наступившую тишину: