Помоги проекту - поделись книгой:
– Я должен давать выписки?
– Нет, ни в коем случае. Скажите, чтобы пришел завтра.
– Я понял. Во имя Господа нашего.
– Да, наша сила в могуществе Господа нашего.
В трубке снова заиграла «Аве Мария»…
Пока мне делали копии книг, я читал информацию, которая была предоставлена мне в виде компьютерных распечаток.
Читал – и не находил того, что мне было нужно.
Конечно, ни одна герольдмейстерская палата не будет с радостью вести учет бастардов, потомков, родившихся вне брака или от преступной связи. Это позор, а кому же хочется документировать позор? Тем не менее выяснить это можно – получить список законных представителей рода здесь, а потом начать поиски по магистратам. Там обязаны записывать всех – законных, незаконных – всех. Проблема возникнет, если Луна родилась за границей и не получала итальянское подданство. Но это маловероятно – Люнетта не раз повторяла мне, что ее мать приехала на Восток именно из Италии. К тому же ее бурная жизнь здесь, поспешный брак и развод с каким-то подонком не могли не оставить следа хотя бы в записях магистрата.
Сам я это, конечно, искать не собирался. Получу данные, найму частного детектива и пусть трудится. Для того чтобы ходить по магистратам и кропотливо собирать данные, вовсе не нужно быть дворянином с княжеским титулом. Каждый должен делать то, что у него получается лучше и на что у него есть время.
Тем не менее кое-что я понял. Род Салези был еще более родовитым, чем я думал, один из Салези был Великим Герцогом Тосканы, это очень уважаемый титул, фактически это титул главы маленького государства в период феодальной раздробленности. Если Люнетта теперь захочет, восстановить можно даже этот титул, титул Великой Герцогини Тосканской. И с ним идти под венец, если у Николая хватит на то ума и совести.
Эх, Николай, Николай. Уж на что в жизни я начудил – но ты своим последним поступком меня переплюнул. Я много чего натворил – но, по крайней мере, я не разбивал семью, не лишал ребенка отца. Ты хоть подумал, придурок, каково твоему сыну сейчас в Америке, кем он там вырастет? А каково дочери – с няньками, кормилицами и без матери? Должен же был понимать, что жена не потерпит того, что ты вытворяешь.
Идиот ты, идиот…
Ладно. Не суди – и не судим будешь.
Нашел я и Карло Полети – барона Полети, председателя Совета директоров «Банка ди Рома». Итальянские банки были очень сильными, намного сильнее, чем можно было ждать в такой небольшой стране. Все дело было в том, что здесь не задавали вопросы, и здесь же отмывались огромные, просто немыслимые деньги мафии. Каждый раз, когда с мафией начинали бороться – все наталкивалось на то, что деньги мафии играют огромную роль в итальянской экономике, финансируя ее. В итоге между государством и мафией было заключено негласное соглашение: государство борется с явным криминалом – таким, как наркоторговля, работорговля, похищения людей, но не препятствует мафии отмывать деньги в легальном бизнесе. Мафия не пытается подорвать государство через политику, через покупку депутатов и террористические атаки в стране. Кто нарушает соглашения – как генерал Карло Альберто Далла Кьеза, – долго не живет.
Кстати, мафия играла даже стабилизирующую роль: когда, например, цыганская мафия попыталась похищать итальянских девушек для продажи как секс-рабынь, мафия открыла беспощадную охоту на цыган и выдавила из страны их всех, до последнего человека, сделав это намного быстрее и эффективнее, чем сделало бы это государство. Государство – это всего лишь чиновники, охочие до мзды. Мафия – это вооруженные люди с принципами и понятиями о чести, я знаком с нью-йоркскими семьями и знаю, что говорю. Просто несколько машин приезжают в табор, ломают кому-нибудь руки и заодно популярно объясняют барону, что на итальянской земле табору места нет, а кто не уедет – перебьют до последнего человека. У нас, кстати, в России, тоже проблемы с цыганами, уже обращались к Его Величеству с челобитной, прося ввести смертную казнь за наркоторговлю и похищение людей, но Его Величество отклонил. Теперь эти твари на каторге работают, содержат их за счет честных людей. И что лучше?
Так вот имя Карло Полети было мне чем-то знакомо. Вставив аккумулятор в телефон, я вышел в Интернет – у меня был оплаченный международный роуминг, подключился к базе данных «The Times» – и узнал все, что хотел. Двенадцать лет назад у барона Полети прямо посреди бела дня похитили сына, это было еще до того, как он стал председателем Совета директоров «Банка ди Рома». Обычное для Италии дело, бардак тут. Никаких требований похитители не заявили, что было необычно, ни с семьей, ни с полицией на связь не выходили, сына так и не нашли, ни живым, ни мертвым. Если бы была дочь – можно было бы подумать… но это был сын.
Выключив телефон и вынув аккумулятор, я продолжил чтение.
Информация о родстве этой тесно переплетенной группы родов с Австро-Венгерским престолом тоже была: брак был морганатический, но из таких, которым надо не стыдиться, а гордиться, все-таки породнились с престолом, причем самонадеянно считающим себя первым в Европе. В браке родились дети, у них были уже австро-венгерские титулы, их родословная дальше прослеживалась, хотя и без подробностей. Ничего экстраординарного тут не просматривалось.
Никакой Луны в записях не было. Вообще никакой.
Значит, все-таки она родилась вне брака? Что-то мешало мне поверить в это. Скорее вот что – рассказы Люнетты, мать не стала бы ей врать, скорее всего. Если она в молодости искала партию в Италии и была бедна, то, как она ее искала, не будучи родовитой? Бедность и неродовитость – не лучшее сочетание для того, чтобы сделать выгодную партию, хотя красота немного компенсирует это. Но ведь полно и красивых простолюдинок, не так ли, тем более в Риме, столице моды. И на Востоке ее принимали именно как аристократку.
Не давало покоя еще вот что. Как Луна связалась с наркоторговлей, почему именно она стала поставлять аристократический кокаин в Тегеран? Просто так оптовые поставки не наладишь, ты можешь подойти к уличному торговцу и купить дозу или две – но не мешок. Тут сложности в том, что все должно быть на доверии, сложная система оплаты – в России, к примеру, все деньги, уплаченные за наркотики или нажитые с наркоторговли, подлежат конфискации «на Государя». Приходится разделять поставки и оплату, и очень тщательно, кинуть тут – да нет проблем, поэтому к выбору партнеров подходят тщательно. Луна не смогла бы наладить наркопоставки без давних и длительных связей, тянущихся из Италии.
Пришла мысль о Люнетте. Я старался гнать ее от себя, но она не проходила. Люнетта была единственной женщиной в моей жизни, которая не выносила мне мозг, не предала меня, не пыталась прижать меня каблуком и так держать. Да, не предала – это было не предательство, все произошло открыто, почти у меня на глазах, и она мне не врала – да и Николай тоже не врал. Господь с ними… но я не мог разобраться, что я до сих пор чувствовал к Люнетте. Не любовь, нет – любил я уже давно и только одну женщину, которую потерял. Лучше об этом вообще не думать.
Забыть.
Луна… Черт, у меня не было ни одной ее фотографии, ни одной! У Люнетты их не было, она могла описать мне мать только на словах. В Тегеране не любили фотографироваться, то немногое, что было, – погибло во время мятежа, исламские экстремисты без устали уничтожали любые изображения человека, потому что по их воззрениям это запрещено. Так погибло много ценного материала. И вот как мне искать мадам Луну?
А как-то надо искать.
Кто еще? Что еще выглядит подозрительным? На вид ничего, но известно, что под покровом ханжества всегда клокочет грязь. С кем был брак, как проходил развод? Из-за чего? Кто-то же должен что-то знать?
Желтая газета? Да, наверное, надо обратиться туда, но это мерзко, это все равно что сознательно вступить в навозную кучу. Нет, найму детектива и пусть ищет он. Basta, я и так потратил на это дело много времени…
– Синьор Воронцов.
Я поднял глаза:
– Слушаю.
– Извините, синьор, но у нас вышла из строя копировальная машина. Не могли бы вы прийти завтра?
– Синьор, не хотите ли вы меня уверить в том, что у вас есть только один копировальный аппарат?
– Увы, синьор, только один. Обычный ксерокс не подойдет, старая бумага не терпит яркого света, мы пользуемся специальной технологией. Такой специальный ксерокс стоит дорого, и у нас он только один, нам не выделяют ассигнований, синьор.
– Но завтра он будет исправен?
– Полагаю, что да, синьор.
– А что, это оборудование изготовлено в Риме?
– Полагаю, что нет, синьор, – озадаченно ответил Чезаре.
– Хорошо. Полагаю, что я смогу прийти завтра. Во сколько вы сможете меня принять?
– Полагаю, с двенадцати по местному времени, синьор.
– Хорошо, с двенадцати.
Чезаре так и не напомнил мне, что я обещал ему свое генеалогическое древо. Видимо, его мысли были заняты сломанным оборудованием.
И я не стал напоминать.
На улице я подобрал велосипед, покатил обратно. Несколько раз проверился – на вид, никто не следит. Интересные дела. Только бы не заблудиться.
Навестить Ватикан? Думаю, завтра. Попробуем добыть аудиенцию у Римского Кардинала. Откажет – откажет, а вдруг нет? Само по себе будет показательно…
Неспешно катясь по улице, я вдруг остановился, да так резко, что с непривычки чуть руки с руля не слетели. Что?
Что-то на улице. Что-то, за что зацепился глаз.
Проехавший мимо итальянец что-то сказал мне, видимо, что-то нелицеприятное, – и я съехал с дорожки, чтобы не мешать другим.
Что?
Слева. Небольшая вывеска, по-итальянски, но там буквы P.I. Международное обозначение, P.I. PRIVATE INVESTIGATIONS, частные расследования. Частный сыщик!
Попытать удачу? В конце концов я не знаю ни одного римского детектива, почему бы не этот. Если я на него случайно натолкнулся на улице – значит, не подставной.
Что я теряю?
Оставил велосипед, протолкался через толпу на тротуаре, подошел ближе. Рядом было кафе, часть столиков прямо на тротуаре, типично итальянское безобразие, ни пройти ни проехать. Ни замка, ни переговорного устройства – просто указатель, второй этаж. Дверь открыта – на месте?
На втором этаже – дверь уже посолиднее, бронированная, с глазком и переговорником. Мельком оглядевшись, я заметил и камеру, причем хорошую, камеру скрытого наблюдения. Видимо, все-таки человек профессионально подходит к делу и деньжата у него водятся.
Я нажал кнопку переговорника.
– Si, signor, – отозвалось устройство.
– Speak English? – спросил я. Если человек на своей вывеске пишет международно признанное Р.I. – наверняка говорит.
– Говорю, синьор. Что вам угодно? – отозвались уже по-английски.
Я разозлился. В Североамериканских Соединенных Штатах никто не стал бы держать клиента перед бронированной дверью.
– Возможно, сделать вам заказ и заплатить деньги.
Дверь лязгнула – солидно так, мощная, хорошая система запирания сработала.
– Налево, сэр. И до конца.
Коридор резко, на девяносто градусов поворачивал налево, в длину он был футов двадцать. Просматривался, возможно, и простреливался. Поворот – и еще одна дверь. Тот, кто планировал помещение, знал, что делает.
– Не заперто, сэр, – голос из скрытого динамика.
Я толкнул дверь – она открывалась внутрь, а не наружу.
Навстречу мне из-за стола поднялся типичный полицейский. Полицейских всего мира можно узнать по глазам – настороженным, недоверчивым, запоминающим. Человек этот сначала посмотрел мне не в лицо, а ниже – если носишь оружие в подмышечной кобуре, оно выпирает, если ты, конечно, не заказал специальную кобуру. Я понимающе улыбнулся.
– Прощу прощения, синьор, – человек этот понял, что я просек его, – просто Италия не самая спокойная страна. Марио Джордано, к вашим услугам.
Мне его имя ничего не сказало.
– Герр Юлиус Бааде, – назвал я псевдоним прикрытия и тут же понял, что ошибся. Судя по глазам, этот человек меня откуда-то знал.
…
– Князь Александр Воронцов. Думаю, так будет лучше.
– Да, синьор, – подтвердил детектив, – так действительно будет лучше.
– Откуда вы меня знаете?
– Синьор, вас знают намного больше, чем вы думаете. Вы работали в Персии, а сейчас владеете охранным бизнесом и торгуете оружием. Вы – достаточно известная личность, чтобы представляться псевдонимом без грима.
– Не знал.
– Я работал в СИМ, господин Воронцов. Больше десяти лет, а до этого – в Финансовой Гвардии. Так что больших людей, подобных вам, я помню.
– Признаюсь честно – не радует.
– Я понимаю вас, синьор, меня тоже не радует излишняя популярность. Вот почему у меня нет даже секретаря, а на вывеске – нет моего имени. Чай? Кофе?
– Нет, спасибо. Меня уже напоили. В Геральдической палате.
– В Геральдической палате, синьор? Не подозревал, что у вас есть родственники в Италии. Я закурю с вашего позволения?
– Да ради бога.
Синьор Джордано закурил – «Кэмэл», дурные сигареты со скверным, очень крепким египетским табаком. В своей жизни я пробовал начать курить только один раз, мне сильно влетело – от деда. Добило то, что дед сказал: курящих в подводных частях флота не любят. Я мечтал служить именно там… романтика, линкор в дальномерной шкале перископа, гросс-адмирал Дениц… так что на этом мое знакомство с сигаретами можно было считать оконченным.
– У меня нет здесь родственников, синьор Джордано. Но есть информация, которую бы я хотел получить.
– Я весь внимание, синьор. Получение информации – мой хлеб.
– Только хочу предупредить, что дело крайне деликатное. Оно связано… с женщиной. Моей женщиной.
Мысленно я попросил прощения у всех – у Ксении, у Николая. Очень неприятно лгать, хотя Анахита и была со мной несколько месяцев. Могло даже так получиться, я это четко осознавал теперь, что она могла быть со мной и сейчас.
– Синьор, вы говорите это разведчику с более чем двадцатилетним стажем. Насколько мне известно, вы тоже имели отношение к делам разведки.
– Но не сейчас. Я – частное лицо, проявляющее совершенно частный интерес. Если вы знаете меня, то должны знать, что я живу сейчас в САСШ.
– О да, синьор.
– Так вот, меня интересует прошлое моей женщины. Точнее, не прошлое ее самой, а знатность рода, знатность ее происхождения. Вы понимаете, сударь, что дворянство, тем более потомственное, налагает определенные ограничения если не на связи, то на брачные узы уж точно.
– Да, синьор, понимаю.
– Так вот. Меня интересуют три дворянских рода Италии, поскольку моя женщина итальянка по происхождению. Это бароны Полети, бароны Салези и графы ди Марентини. Мне нужно… что-то вроде исследования.
– Какого рода исследование вас интересует, синьор?
Можно было сказать либо ложь, либо ту же самую ложь, но максимально близкую к правде. Ложь заключалась бы в том, что я, беглец из России, хочу породниться через брачные узы с европейским рыцарством и вступить в один из закрытых орденов. Например, континентальный Орден Черного Орла. Для итальянцев там снижены требования о знатности и родовитости, итальянская секция этого ордена требует доказать знатное происхождение в трех поколениях непрерывно, в то время как австро-венгерская и германская секция – аж в пятнадцати. Звание маркграфа Ордена Черного Орла – вполне достаточное основание, чтобы заказывать исследование, тем более что в этих орденах геральдическая комиссия проверяет родовые книги очень тщательно. Но я уже понял – ложь не пройдет, точнее, такая ложь. Передо мной сидел разведчик, и разведчик опытный, понимающий человек опознает коллегу через пять-десять минут разговора. Так что лгать нужно максимально близко к правде.
– Меня интересует вот что, синьор. Я должен доказать знатность происхождения моей избранницы, это можно сделать только через мать, потому что отец – незнатного происхождения. Информации очень мало. Мать моей избранницы звали Луна, она была очень красива в молодости и происходит из одного из трех родов, Салези, Полети или ди Марентини. Как я понимаю, эти роды тесно переплелись кровными узами, я попытался навести справки в Геральдической палате, но там со мной обошлись совершенно возмутительным образом, и я…
– Постойте, синьор, – сказал Марио Джордано, подняв руку, – можете дальше не объяснять. Я кажется, знаю, о ком идет речь и кого вы ищете. Но предупреждаю – это чертовски скверная и неприятная история. Да, синьор, неприятная.
Поделиться книгой: