Цирк семьи Пайло

Постаревший Джейми отвлекся от своего патологического транса, чтобы ответить по телефону, стоявшему на столе. Его сходство с отцом в этот момент было столь разительно, что настоящий Джейми был вынужден отвернуться. Он вспомнил утро, когда отцу сообщили по телефону, что дядя Джейми повесился. Тело отца обмякло, как мешок с костями. Он зарыдал. В тот раз Джейми впервые увидел, как плачет мужчина. Почему-то это зрелище доставило ему в тот момент чувство удовольствия, которое он с тех пор никогда не испытывал.

— Звонок по телефону будет важным, — предупредила Шелис, выводя его из раздумий. Ее взгляд постоянно перемещался от Джейми к шару. — Это звонок от матери твоего ребенка. Она угрожает привлечь тебя к суду, если ты не будешь давать больше денег. Твой сын нуждается в уходе, медикаментах, аппаратуре, специальном обучении.

У Джейми пересохло горло, его рот словно забили волокном, которое он был вынужден глотать. Напротив сидела, покачивая головой, Шелис.

— За шесть месяцев до этого звонка ты обнаружил, что тебя обманули. Мать твоего ребенка и ее сестра поссорились, и сестра, по злобе, все тебе рассказала. Теперь каждый раз, когда ты думаешь о матери твоего сына, у тебя возникает желание кого-нибудь убить. Тебя постоянно гложет эта мысль. Тебе хочется обхватить руками чье-либо горло и сжать его. Вот то, что занимает теперь твое сознание.

Джейми прикрыл глаза. Его голос прозвучал почти как воронье карканье.

— Что особенного было в этом телефонном звонке?

— Это был звонок, приведший тебя на грань безумия, — ответила прорицательница. — Смотри.

В хрустальном шаре постаревший Джейми осторожно и бережно положил телефонную трубку, затем уселся в кресло. Он смотрел в пространство, когда вошел другой клерк и вывалил на стол еще одну кипу папок. Джейми, казалось, не заметил этого. Он продолжал смотреть в пространство, затем взял свой дипломат и широким шагом вышел из офиса.

— Куда он идет? — спросил Джейми. — Зачем вы мне показываете это?

Шелис ответила ему взгладом, от которого по его спине пробежал холодок.

— Ну-ну, не тревожься, — успокоила она. — Случится необычная вещь. Большинство убийств становятся материалом для сценариев. Любовь котируется хуже. Как ни досадно, но в этом нет ничего необычного.

— Мне не хочется смотреть дальше, — сказал Джейми, потому что его тошнило. — Выключите эту штуку. Пожалуйста.

— Еще чуть-чуть, — сказала она мягко. — Тебе нужно просмотреть все, Джейми. Я показываю тебе это не без причины.

В светящемся шаре Джейми видел, как он поднимается по лестнице. Здание помещалось в старой части города. Оно было ветхим и нуждалось в покраске. Джейми шел опустив плечи, словно на его шее висел тяжелый груз, его шаги по ступенькам отбивали медленный, затухающий ритм. Дверь открылась, и в проходе показалась женщина. Это была брюнетка лет под тридцать, в халате и со спокойным взглядом. Выражение ее лица говорило о том, что она не ждала, не надеялась на его визит. В течение минуты они о чем-то говорили, затем она воздела руки вверх в раздражении и отступила в сторону, пропуская его.

Закрыв дверь, она пошла на кухню и включила электрический чайник. Джейми смотрел на нее, сохраняя безразличное выражение лица. С тем же безразличием он пошел на кухню и остановился позади женщины. Она, видимо, не замечала его, когда тянулась за двумя чашками на полке. Джейми поднял руки, спокойно и нежно обхватил ее шею.

Женщина напряглась, развернулась и попыталась оттолкнуть его. Она что-то крикнула, и это, видимо, вывело Джейми из состояния безразличия. Он схватил ее и швырнул на пол. Раздался звук тяжелого падения. Ее халат расстегнулся и распахнулся, обнажив ноги, белые, как воск. Они скользили по линолеуму, когда она пыталась подняться и убежать. Джейми взял с полки нож. Выражение его лица не изменилось, когда он навалился на женщину и без промедления вонзил нож в ее живот. Затем он проделал это снова, снова и снова…

Потоки крови покрыли его руки и запястья. Наконец женщина прекратила сопротивление и свернулась в клубок, ее лицо исказила гримаса боли, а убийца встал и ушел.

Юный Джейми наблюдал все это и чувствовал, как к горлу подступает тошнота. Он сделал глотательное движение и постарался сдержать рвоту. Затем, заплетаясь ногами, вышел из хижины, нагнулся, и его вырвало на траву. Стоя на четвереньках и тяжело дыша, он пытался стереть из памяти все только что виденное, ни о чем не думать.

По другую сторону тропы два карлика наблюдали за ним с подозрением. Один что-то бормотал другому, прикрыв рот рукой.

— Возвращайся, — позвала Шелис из хижины. — Все почти закончилось.

Он с трудом вернулся на подкашивавшихся ногах и сел на ящик.

— Хватит, — сказал он. — Больше не показывайте. Пожалуйста.

— Осталось совсем немного, — прошептала она. — Худшее позади.

Джейми пришлось сделать усилие, чтобы сосредоточиться на хрустальном шаре, но он заставил себя сделать это усилие. Смотрел, как его постаревшее «я» остановилось перед зеркалом в ванной комнате, глядя на свое отражение. Его старший двойник, видимо, смыл кровь с рук, на зеркале и в раковине оставались маленькие кровавые пятнышки. Он сложил ладони вместе и произнес что-то, видимо молитву. На его лице восстановилось безразличное выражение. Он сохранял это выражение лица, когда проходил по квартире мимо лежавшего на полу тела, не удостоив его взглядом. Открыл раздвижные стеклянные двери и вышел на балкон. Бесстрастно, без промедления, перешагнул через перила балкона и бросился вниз, исчезнув из вида.

Картинка в шаре поблекла, а затем потух свет. Шелис надела на шар чехол.

— Понимаю, тебе трудно было смотреть, — сказала она сочувственно, — но тебе надо было это увидеть. Это то, от чего ты спасся, придя сюда. То, что тебя бы ожидало, если бы тебя здесь не было.

— Я могу избежать…

— Нет, не можешь. Ты забываешь о нас. Мы не позволим этого. Клоуны одолели бы тебя, были бы совершены соответствующие ритуалы, тебя глухой ночью вернули бы в твою комнату и оставили там. Наутро ты бы подумал, что это был очень странный сон, хотя детали ускользнули бы от тебя. Твое настоящее и это будущее на каком-то этапе слились бы, и с тобой было бы кончено.

Джейми встал:

— Ладно… Мне нужно идти. Мне нужно… обдумать это.

— Хорошо, Джейми. — Шелис взяла его руку в свою. У нее были гладкие прохладные пальцы. — Тебе лучше остаться здесь, — сказала она, глядя ему в глаза. — Гораздо лучше.

Он сделал глотательное движение, кивнул и вышел из хижины. Шелис проводила его взглядом.

Через мгновение вошел Гонко. Прорицательница не подняла на него глаз.

— Он поверил этому? — спросил скороговоркой Гонко.

— Конечно, — ответила она. — Некоторые из нас мастера своего дела. Теперь уходи.

Глава 8

КЛОУН УИНСТОН

Джейми вернулся к шатру клоунов и сел снаружи на бревно. С Аллеи интермедий доносились заключительные отдаленные шумы. Там сворачивали на ночь шатры, предназначенные для карнавала. Небо казалось огромным черным озером, без всяких признаков звезд или луны.

Джейми пытался представить себе следующий день. Шоу, каким он его видел, возвращалось из памяти неясными, разрозненными картинками. Рассказ прорицательницы удручил его до крайности, но он уже видел так много вещей, которые не должны были выглядеть реальными. Оснований не верить тому, что он видел, у него не было. И ему больно было сознавать, что все могло кончиться таким образом. Он никогда не обладал большими амбициями, соглашался на стандартный жизненный набор: работа, дом, жена, два-три ребенка. Ему хотелось иметь достаточно свободного времени для путешествий по свету, игры в гольф. В этом не было чрезмерного честолюбия, и он был готов работать ради удовлетворения своих потребностей.

Стало быть, ему предоставили еще один шанс? Возможно, но Шелис не ответила фактически ни на один из интересующих его вопросов. Кто, что, где, как — все это докучливые мелкие подробности остались без ответа.

Он обернулся на звук шагов и увидел, что Гонко смотрит на него искоса сверху вниз.

— Отдыхаешь, — сказал Гонко. — Оставаться ночью в одиночестве не очень хорошая идея. Во всяком случае, здесь.

— Почему? — уныло спросил Джейми.

Гонко вглядывался во тьму.

— Останься и узнай, если хочешь. Эти карлики не любят того, кто не карлик. Или того, кто карлик. И не только они бродят в ночи. Вставай, пойдем внутрь.

Джейми вздохнул. Затем встал и последовал за Гонко в шатер. Тени от керосиновых ламп мелькали на стенах. В углу по-прежнему лежал мешок для покойников. Джейми и Гонко сели за карточный стол, за которым Дупи и Рафшод дошли уже до середины покера. Гоши и ученика не было видно.

— Сыграешь в следующей партии, — сказал Гонко, высыпав перед Джейми горстку медных монет.

Клоуны быстро окинули Джейми взглядами и больше не обращали на него внимания, что его только радовало. Он осторожно откинулся назад, поглощенный беспокойными думами.

— Куда делся твой брат? — спросил Гонко Дупи, который тасовал карты на столе. — В самом деле, происходит какая-то фигня. Мне хочется знать, почему в эти дни мы не можем сыграть ни одной сцены. Курт сделает нам выговор, если мы рано или поздно не поставим шоу.

Дупи глянул через плечо, чтобы убедиться, что его слушают.

— Ну, Гоши… У него проблема. С подружкой. С его подружкой, Гонко.

— Я слышу, — сказал Гонко.

— Он… — Дупи глянул через плечо снова. — Он спрашивал, Гонко.

— Спросил?

— Да, именно это он и делал. Гоши взял и сделал это. Он спрашивал.

— Ладно. И что?

— И расстроился, потому что оно ему не ответило. Оно ничего не сказало, Гонко! Совсем ничего. Оно ушло без единого слова. Оно просто село там, Гонко. Ты бы только видел это.

Гонко взял свои карты.

— Дупс, — сказал он, — это — мерзкое растение. Как оно могло ответить?

Джейми подался вперед:

— Что это?

— Это папоротник, — пояснил Гонко. — Гоши влюбился в папоротник. Вероятно, он находится сейчас с ним в комнате, шепчет ему благоглупости. Кто его знает?

Джейми вспомнил первую ночь, когда он увидел клоунов, болезненный удар, который перенес Гоши, упав ничком на мостовую перед… Да, перед цветочным магазином. Он тогда испуганно рассмеялся.

— В самом деле?

— Да, но… — Гонко показал жестом, чтобы Джейми умолк. — Это проблема, не правда ли? — обратился он к Дупи. — Он проваливает сцену только потому, что проклятый папоротник не дает разрешения, так?

— Да, Гонко! — воскликнул Дупи. — Понимаешь, я из-за растения схожу с ума. Ему бы следовало сказать что-нибудь. Ему надо бы… следует сказать «да», вот что ему следует сказать.

— Ладно, — произнес Гонко, откидываясь в своем кресле, — нам придется получить ответ для него каким-то образом.

— ММ, — промычал Рафшод, сбрасывая две карты и беря со стола две другие. — Мы могли бы заставить его изменить растение так, чтобы оно говорило.

— Нет, — возразил Гонко, ударив кулаком по поверхности стола. — Эта ползучая дрянь сюда не придет. — Он повернулся к Джейми: — Ты видел сегодня паноптикум-шоу?

Джейми кивнул.

— ММ — манипулятор материалом, — пояснил Гонко. — Телесный скульптор. Старое забытое искусство, которое практиковалось некоторыми ублюдками в Средние века, только тогда они обычно использовали трупы. ММ создавал уродов такими, какие они есть. Подонок. Маленький человечек в шляпе с бегающими глазами. Живет в комнате смеха, которая, между нами, не является комнатой смеха. Он редко выходит оттуда, за исключением случаев, когда кто-то ведет себя плохо и босс хочет его как следует припугнуть. При нем имеется алая собака, которую он повсюду берет для обеспечения своей безопасности. Несколько цыган потеряли родственников, понимаешь, хотя если бы они предъявили ему претензии, то сами бы попали к нему в студию. Не приближайся к нему, каким бы праведным ни был твой гнев. Он известен тем, что хватает для своих опытов залетных людей, обслуживающих карнавалы.

— Я убью его собаку, — пригрозил Рафшод. — Смотри, какой укус она оставила на мне. — Он положил на стол ногу, засучил брючину. От лодыжки до колена протянулся длинный, огрубевший, багровый шрам.

— Это след от ожога, — возразил Гонко. — Ты сам его сделал, а не собака.

— Мне пришлось, понимаешь, прижечь рану. Чтобы не проникла инфекция.

— Это выглядит увечьем, Раф, — сказал Дупи. — Это выглядит увечьем! Эй, Раф, помнишь, когда я говорил, что это выглядит увечьем? Помнишь, когда…

— Раф не против небольшой боли, — сказал Гонко, обращаясь к Джейми. — Не правда ли, Раф?

Глаза Рафшода засветились.

— Я не возражаю против нее, — согласился он. — Вот. — Он положил на стол ладонь и достал откуда-то нож. Передавая нож Джейми, сказал: — Режь.

Джейми уставился на нож.

— Не думаю…

— Давай, — перебил его Рафшод. — Режь. Действуй.

— Почему бы тебе не сделать это самому? — спросил Джейми.

— Это будет не то, если я сделаю это. Пырни меня ножом. Режь. Сделай что-нибудь.

— Одна вещь, к которой тебе придется привыкнуть, — сказал Гонко, вытаскивая топорик из одного из своих казавшихся бездонными карманов, — заключается в доле насилия, совершаемой там и сям. Это полезно для тебя. Мобилизует, как холодный душ. — Он поиграл топориком, как раньше ножом. — Ты привыкнешь к насилию, — продолжал он. — Или, как и Рафшод, ты лишь слегка к нему привыкнешь. Но удары бывают разными, верно, Раф?

Одним плавным движением Гонко поднял топорик, сжал пальцами топорище и ударил обухом по узловатой, израненной руке Рафшода. Послышался громкий, смачный звук удара, дробящего кость. Рафшод вскрикнул, схватился за запястье и упал со своего места. Затренькали колокольчики на его шляпе. Он катался под столом, дрыгая ногами и громко вопя.

— Настоящий фарс, — отреагировал Гонко, отбрасывая топорик. — Это осчастливит его на несколько недель. Брось колотить по этому чертову столу! На чем я остановился? Ах да, ММ. Держись от него подальше. Он способен изменять людей. Может взять твою руку и добавить к ней что-нибудь. Скажем, перья. Может приделать тебе крылья, если захочет. Ты видел Фишбоя?

Джейми кивнул.

— Фишбой выглядит так из-за ММ, — сказал Гонко. — Отвратительно, правда?

— Да, — согласился Джейми, — хотя кажется дружелюбным.

— Фишбой хороший парень. Лучший сукин сын во всем шоу.

Джейми выпрямился на своем месте и сделал резкий вдох. Гонко наблюдал за ним.

— Что с тобой? — спросил он.

— Стив, — пояснил Джейми. — Я его оставил там, на паноптикум-шоу… О господи…

Он встал и, выбежав из шатра, побежал по утоптанной тропинке, надеясь, что движется в правильном направлении. Впереди отсвечивала в темноте оранжевым цветом комната смеха — теперь он вспомнил, паноптикум-шоу было рядом. Он рванул изо всех сил, не обращая внимания на карликов, которые заполняли аллеи и взгляды которых сквозили сквозь раздвинутые занавески на окнах.

За ним быстрой походкой, сунув руки в карманы, следовал Гонко. Когда Джейми остановился, чтобы перевести дыхание, Гонко похлопал его по плечу.

— Шальной парень, — одобрил он.

— Мне нужно найти своего приятеля, — объяснил Джейми. — Он был на паноптикум-шоу.

— Вот как, — сказал Гонко. — Тогда нам следует действовать быстрее. Иди за мной.

Гонко повел его по главной тропе между хибарками и закрытыми торговыми палатками. Они остановились в нескольких метрах от паноптикум-шоу, и Гонко прижал палец к губам:

— Ш-ш-ш.

Сквозь двери шатра почти ничего не было видно, кроме неясного, приближающегося снизу желтого света инкубаторов. Изнури послышался стон — издали Джейми не мог определить, принадлежал ли этот стон Стиву. В двери появилась тень и пошла в направлении комнаты смеха. Перед тенью бежала большая черная собака на поводке. Собака повернула морду к Джейми и Гонко и зарычала, но ее хозяин не взглянул в их сторону.