Помоги проекту - поделись книгой:
Джеймс Блиш
Черная Пасха
Се Преисподняя, и я не миновал ее.
Предисловие автора
Приготовление
Нет оснований полагать, будто Аристотелю было известно число Избранных.
В комнате смердело демонами.
И не в обычной комнате, — что было бы довольно странно, но не беспрецедентно. Демоны не принадлежали к числу желанных посетителей в Монте Альбано, где в основном занимались магией, именуемой Трансцендентальной, то есть такой, которая имела целью мистическое единение с Богом и двумя его проявлениями, каковые суть Писания и Мир. Но иногда здесь практиковали и Ритуальную магию, искусство скорее прикладное, нежели чистое, служившее для решения некоторых сиюминутных задач; и в таких случаях белые монахи обращались к демиургу и даже, хотя и редко, вызывали кое-кого из павших.
Однако уже давно ничего подобного не происходило, в этом отец Ф.К.Доменико Бруно Гарелли нисколько не сомневался. Нет, зловоние представляло собой нечто глобальное, распространенное по всему миру… миру светскому. Божьему миру.
И оно, несомненно, было необычайно сильным, необычайно зловещим, потому что отец Доменико обнаружил его без помощи молитвы, ритуала или какого-либо инструмента. И хотя отец Доменико — на вид обычный итальянский монах лет сорока, с бесстрастным крестьянским лицом и мозолями на ногах — на самом деле был адептом высшего класса, класса карцистов, он все же не являлся видящим. На Горе вообще не осталось истинных видящих, поскольку их не удовлетворяло даже относительное уединение монастыря; они могли быть лишь отшельниками (именно поэтому их вообще так мало в наши дни).
Заскрипел кожаный переплет — отец Доменико закрыл огромную Книгу Часов и свернул палимпсест[4], на котором он проводил расчеты. Сомнений больше не оставалось: за последние двенадцать месяцев ни один из белых магов не вызывал никаких адских сил, вплоть до самого младшего сенешаля. Так и следовало ожидать. Мог ли отец Доменико не узнать о столь значительном событии? Теперь он лишь получил подтверждение из источника, не зависимого от человеческой воли. Этот адский запах исходил из нижнего мира.
Сильно встревоженный, отец Доменико положил локти на закрытую книгу и, подперев голову руками, задумался. Что же теперь делать?
Рассказать отцу Умберто? Нет, пока достоверной информации слишком мало; не стоит беспокоить отца настоятеля своими беспочвенными подозрениями и догадками.
Но как узнать больше? Отец Доменико повернул голову вправо и уныло посмотрел на свой магический кристалл, которым он ни разу не смог воспользоваться — вероятно, ему мешало знание того, что инструмент, описанный Роджером Бэконом[5] в его «Ничтожестве магии», представлял собой всего лишь предшественника телескопа, хотя другие обитатели Монте Альбано, не обремененные таким историческим скептицизмом, практиковали кристалломантию с немалым успехом. Слева, рядом с книгой, стоял небольшой медный телескоп — точнее, занимал жалкое положение фаллоса красивой золотой статуэтки Пана с золотым шаром в основании. Но этот прибор был лишь старым трофеем, полученным после победы над мелким пьемонтским чернокнижником, и не имел астрономической ценности; если бы отец Доменико пожелал узнать точное расположение малых спутников Юпитера (сведения о галимевых, конечно, содержались в астрологических таблицах Военно-морской обсерватории США) или что-нибудь еще, необходимое для составления совершенного гороскопа, он мог бы воспользоваться двенадцатидюймовым телескопом, установленным на крыше монастыря, и с помощью внутреннего телевидения получить изображения (если бы они понадобились ему наряду с цифрами), не выходя из своей комнаты. К сожалению, в данный момент отец Доменико не имел возможности получить гороскоп из-за мутной пелены всепроникающего зла, поднимавшегося подобно дыму.
Цветные ромбы света из высокого узкого окна у него за спиной падали теперь прямо на экран компьютера, словно подражая его светящимся изображениям. На эту машину, находившуюся в ведении отца Доменико, остальные братья взирали с трепетом, весьма близким к суеверному. Сам он знал, что компьютер — всего лишь тупой механизм, умеющий быстро считать. И, во всяком случае, данных для ввода в машину явно не доставало.
Может, обратиться к Силам и испросить помощи? Нет, пока не стоит. Дело может оказаться малозначительным, по крайней мере, для тех сфер, которые они приводят в движение и в которых движутся сами. Отец Доменико, конечно, мало верил в такую возможность, но он уже однажды получил выговор за то, что побеспокоил без нужды тех двигателей и правителей. Разумный белый маг обычно не позволяет себе ничего подобного, как бы он ни презирал разборчивых в своей ненависти демонов.
В этой сложной ситуации, пожалуй, оставалось только одно: написать отцу Умберто, который, по крайней мере, выслушает с жадным интересом. Он был видящим и, несомненно, ощущал появление чего-то отвратительного — и, скорее всего, знал даже больше. У него можно получить необходимые сведения.
И отец Доменико понял, что едва ли не с самого начала пытался избежать такого решения — по вполне понятной причине: ведь из всех путей этот самый долгий. Но, похоже, он неизбежен.
Смирившись, отец Доменико достал свою авторучку «Биро» и листок бумаги. Хотя сведений он мог сообщить немного, все равно следовало соблюсти определенные церемонии: приветствие во Христе, расспросы о здоровье, молитвы и так далее, а также, конечно, новости. Видящие были всегда одиноки и, подобно старухам, любили слухи о грехах, болезнях и смертях. Приходилось им потакать; поучать их — не говоря уже об исправлении, — не мог никто.
Он еще занимался этим, когда дверь открылась и на пороге появился его ученик; тот, которого отец Доменико в веселую минуту прозвал Джоаннесом в честь известного пропавшего ученика Бэкона. Подняв голову, отец Доменико рассеянно пробормотал:
— Я еще не готов.
— Прошу прощения?
— Извини… я думал о другом. У меня будет к тебе поручение: отнести это письмо через некоторое время. Кстати, что ты хотел?
— Я — ничего, — ответил Джоаннес. — Но отец настоятель просил передать, что хотел бы видеть вас в своем кабинете сразу после вечерней молитвы. Будет встреча с посетителем.
— О, очень хорошо. А что за посетитель?
— Не знаю, отче, какой-то незнакомец. Он сейчас поднимается на Гору. Я слышал, это богатый американец; впрочем, они почти все богаты, не правда ли?
— Похоже, ты кое-что знаешь, — сухо заметил отец Доменико, думая между тем о другом. Зловещий запах внезапно усилился; удивительно, как юноша не замечал его. Отец Доменико отложил письмо. К вечеру будет больше новостей, а может быть, и важных сведений.
— Передай настоятелю, что я буду непременно.
— Сначала я должен зайти к отцу Амнаро, — сказал Джоаннес. — Его тоже приглашают на встречу с посетителем.
Отец Доменико кивнул. Дойдя до двери, ученик обернулся и с таинственным видом добавил:
— Его имя Бэйнс.
Дверь закрылась. Вот и факт — и очевидно, Джоаннес считает его весьма значительным. Но для отца Доменико он не значил ничего.
Ничего, ровным счетом ничего.
Первый заказ
[В] овеянном легендами чудесном мире волшебства… все парадоксы как будто находят разрешение, логические противоречия мирно уживаются, следствие больше причины и тень больше предмета. Там видимое смешивается с невидимым, незримое открывается взору, перемещение из одной точки в другую происходит непосредственно, без какой-либо траектории, материя проходит сквозь материю… Там удлиняется жизнь, возвращается молодость, сохраняется физическое бессмертие. Там земля становится золотом, а золото — землей. Там слова и желания обладают творческой силой, мысли оказываются предметами, желание овеществляет свой объект. Кроме того, там живут мертвые, и можно без труда общаться с существами, обладающими неземным разумом, которые становятся советчиками или мучителями, наставниками или губителями человека.
— Нет, — возразил волшебник. — Я не могу помочь вам соблазнить женщину. Если вы хотите, чтобы ее изнасиловали, это я могу устроить, правда, приложив больше усилий — быть может, даже больше, чем понадобилось бы вам, если бы вы действовали самостоятельно. Но я не могу снабдить вас приворотными зельями и формулами. Моя специальность — насильственные преступления. Главным образом убийства.
Бэйнс покосился на своего особого помощника Джека Гинзберга, который, как обычно, имел безупречный вид и ничего не выражающее лицо. Приятно, когда есть кому доверять.
— Вы довольно откровенны, — заметил Бэйнс.
— Я стараюсь оставить как можно больше тайн, — ответил Терон Уэр. (Бэйнс знал, что это его настоящее имя.) — С точки зрения клиента, черная магия — своего рода техника. Чем больше он знает о ней, тем легче мне прийти к соглашению с ним.
— И никаких фирменных секретов? Тайных знаний и тому подобного?
— Так, кое-что — в основном, результаты собственных наблюдений; и очень немногие из них имеют реальное значение для вас. Магическая наука остается тайной только потому, что большинство людей не знают, какие книги надо прочесть и где их искать. Достаточно найти эти книги, — и может быть, еще того, кто ведет — и вы сможете за год узнать почти все основное, что известно мне. Конечно, чтобы работать с материалом, нужно обладать талантом, ведь магия — это тоже искусство. Но нет плохих магов, как не бывает плохих математиков; вы либо маг, либо не маг. Имея книги и талант, вы можете стать волшебником лет через двадцать, если, конечно, не погибнете в своего рода лабораторной катастрофе. Несколько лет потребуется для развития приобретенных навыков. Я не могу сказать, что это легко, но, во всяком случае, эпоха секретности ушла в прошлое. На самом деле древние коды были достаточно бесхитростны; читать их гораздо проще, чем, скажем, музыкальные ноты. Будь они даже сложные, с ними быстро справились бы компьютеры.
Большинство этих общих мест Бэйнс уже знал, как, несомненно, было известно Уэру. Бэйнс предположил, что маг просто хочет дать клиенту время, чтобы изучить его. Предположение Бэйнса перешло в уверенность, когда за большим письменным столом Уэра тихо открылась дверь и в кабинет вошла белокурая девушка в короткой юбке с письмом на серебряном подносе.
— Спасибо, Грета, — кивнул Уэр, взяв поднос. — Прошу прощения, нас не прервали бы, если б это не было срочно. — И он стал вскрывать хрустящий конверт.
Бэйнс посмотрел вслед девушке, когда она выходила, — кажется, она смутно напоминала ему кого-то, но больше он не обнаружил в ней ничего необычного — и принялся изучать Уэра. Как обычно, он начал с окружения.
Кабинет волшебника, освещенный лучами заходящего солнца, вполне мог сойти за кабинет любого доктора или адвоката. Правда, само помещение и мебель отличались довольно солидными размерами, но это еще очень мало говорило об Уэре, поскольку дом представлял собой арендованный палаццо на скале. В Позитано нашлись бы и более грандиозные постройки, если бы Уэра интересовали более высокие потолки и низкая звукопроницаемость. Хотя книги, в основном, казались старыми, кабинет выглядел не древнее библиотеки Мертон Колледжа и явно уступал ей по количеству старинных инструментов. О магии здесь напоминал разве только запах смеси благовоний, который не выветривался, несмотря на открытые окна и свежий тирренский воздух. Запах был очень слабым, почти незаметным. К тому же сам по себе он едва ли что-нибудь значил. Примерно так же пахло в маленьких итальянских церквах — и еще в приемных шефов египетской полиции.
Сам Уэр имел замечательную внешность — впрочем, не более чем любой другой для внимательного наблюдателя. Это был низкорослый худощавый человек в костюме из натурального ирландского твида и рубашке с отложными манжетами и металлическими пуговицами. Его узкий галстук из серого шелка украшала очень маленькая опаловая фигурка шахматной ладьи. Несмотря на худобу и выраженную бледность Уэра, Бэйнс догадывался, что волшебник обладает большой физической силой.
Покрытое шрамами лицо Уэра не позволяло составить представления о его возрасте. Лишь кустистые сероватые брови напоминали теперь о его некогда рыжих волосах — на голове они совсем побелели. К тому же, подобно монахам, он имел тонзуру, и на его голой белой коже просвечивали голубые вены. Неискушенный наблюдатель дал бы ему лет шестьдесят пять. Но Бэйнс точно знал его возраст: сорок восемь. Несомненно, черная магия отнимала много жизненных сил. Бэйнс часто встречал людей типа Уэра среди ученых, работавших в «Консолидэйтед варфэр сервис»; после тридцати они все выглядели лет на сорок пять, пока у них не седели волосы или не случался сердечный приступ.
Послышался тихий щелчок. Джек Гинзберг, незаметно просунув руку в свою сумку, перематывал магнитофонную кассету. Бэйнс подумал, что Уэр все видит, но предпочитает не замечать. Наконец волшебник снова заговорил:
— Конечно, дело идет быстрее, когда мои клиенты столь же искренни со мной.
— Мне кажется, вам уже все известно обо мне, — ответил Бэйнс, скрывая свое восхищение: способность возобновлять прерванный разговор так, как будто он и не прерывался вовсе, редка у мужчин.
Женщины делают это легко, но, как правило, ненамеренно.
— О, Дан и Брэдетрит, — усмехнулся Уэр. — Газетные архивы и, конечно, слухи, — разумеется, все это у меня есть. Но мне бы еще хотелось задать вам несколько вопросов.
— Почему бы не прочесть прямо у меня в мозгу?
— Потому что это не оправдает затраченных усилий. Я не хочу оскорбить ваш превосходный мозг, мистер Бэйнс, но вы должны понять одну вещь: магия — это тяжелый труд. Я занимаюсь ею не из-за лени, я отнюдь не ленивый человек. И все же разумнее пользоваться более простыми путями, когда такие пути есть.
— Мне не совсем понятно.
— Тогда вот один пример. Вся магия — я повторяю: вся магия без каких-либо исключений основана на общении с демонами. Под демонами я понимаю падших ангелов. Никто другой тут не поможет. Например, я знаю одного такого демона, у которого земная форма имеет длинный язык. Вам, может быть, это покажется забавным.
— Не очень.
— Оставим пока это. Во всяком случае, он так же великий князь и президент, и его появление обойдется мне в три дня работы и две недели последующего истощения. Стоит ли мне вызывать его, чтобы он лизал за меня почтовые марки?
— Я понял, — сказал Бэйнс — Ладно, задавайте ваши вопросы.
— Спасибо. Кто направил вас ко мне?
— Медиум в Бель Эр — Лос-Анджелес. Она довольно ловко пыталась вытянуть из меня деньги, и я решил, что у нее есть настоящий талант и она знает кое-кого посерьезней. Я пригрозил убить ее, и ей пришлось все выложить.
Уэр сделал какую-то пометку.
— Понимаю. И она послала вас к розенкрейцерам?
— Пыталась. Но я уже знал эту увертку. Она послала меня в Монте Альбано.
— Это меня немного удивляет. Я не думал, что вам нужны кладоискатели.
— Нужны и не нужны. Я объясню немного позже, если вы не возражаете. Прежде всего, мне нужен человек вашей специальности: тот, кто убивает, — и конечно, ни один монах тут не поможет. Я даже не обсуждал с ними этого. По правде говоря, мне хотелось проверить вашу репутацию, о которой у меня есть кое-какие сведения. Я тоже умею пользоваться газетными архивами. Когда я упомянул ваше имя монахам, их ужас убедил меня в том, что с вами, по крайней мере, стоит поговорить.
— Весьма благоразумно. И все же на самом деле вы не верите в магию — только в СЧВ и прочую подобную чепуху.
— Я нерелигиозный человек, — осторожно сказал Бэйнс.
— Понятно. Значит, вам нужна демонстрация. Вы принесли зеркало, о котором я говорил по телефону вашему помощнику?
Джек молча извлек из внутреннего кармана пиджака бумажный пакет и, достав из него ручное дамское зеркальце, запечатанное в пергамине, протянул Бэйнсу.
— Хорошо. Теперь посмотритесь в него.
Из глаз Бейнса покатились две большие капли темной крови. Он выпустил зеркало и взглянул на Уэра:
— Гипноз. Я надеялся на что-нибудь получше.
— Вытрите их, — спокойно сказал Уэр.
Бэйнс вынул свой безупречно чистый носовой платок с монограммой. На белой ткани красные пятна медленно превратились в масляно-желтое золото.
— Вы можете показать это завтра какому-нибудь металлургу, — предложил Уэр. — Едва ли мне удалось загипнотизировать и его. А теперь мы, может быть, перейдем к делу.
— Вы, кажется, сказали…
— Что даже для самого простого трюка нужен демон. Да, именно так. Сейчас он у вас за спиной, мистер Бэйнс, и будет оставаться там ровно двое суток. Запомните: двое суток. Конечно, такая безделица мне дорого обойдется, но я всегда делаю нечто подобное для скептически настроенных клиентов, и это будет включено в мой счет. Итак, прошу вас, мистер Бэйнс, что вы хотите?
Бэйнс передал платок Джеку, который аккуратно сложил его и завернул в вощеную бумагу.
— Я хочу, чтобы один человек умер, — ответил Бэйнс, — без следов насилия.
— Разумеется, но кто?
— Сейчас я его назову. Но сначала скажите, подвержены ли вы сантиментам?
— Почти нет. Правда, я не убиваю своих друзей ни для каких клиентов. А иногда не хочу убивать кое-кого из посторонних. Но в таких случаях я просто повышаю цену.
— Тогда давайте лучше рассмотрим возможности, — предложил Бэйнс — Допустим, моя бывшая жена доставляет мне массу неприятностей. Что вы скажете?
— У нее есть дети — от вас или кого-нибудь другого?
— Нет, ни одного.
— Тогда нет проблем. За такую работу я обычно беру ровно пятнадцать тысяч долларов.
Бэйнс застыл в изумлении.
— Только и всего? — пробормотал он наконец.
— Да. Мне кажется, я почти столь же богат, как вы, мистер Бэйнс. В конце концов, я сумею отыскать клад не хуже, чем белые монахи, — пожалуй, даже гораздо лучше. Я использую также «алиментные» дела для поддержания своей репутации в глазах публики, хотя в финансовом смысле терплю от них убытки.
— Какие же гонорары вас интересуют?
— Я начинаю немного оживляться, когда речь идет о пяти миллионах.
«Если он и шарлатан, то очень крупный», — подумал Бэйнс.
— Давайте вернемся к случаю с алиментами или, лучше, допустим, что меня не волнуют алименты, — на самом деле так и есть. Но, может быть, я хочу, чтобы она не только умерла, но умерла нехорошей смертью, с мучениями.
Поделиться книгой: