Лазурный берег

— Чего дыбитесь? — обиделся Егоров. Не на генерала, конечно, а на всех других. На начальство Егоров никогда не обижался. Это было его жизненным кредо. Поэтому он и сумел дослужиться до больших звезд и немаленькой должности.

— Ну и что ты там сделаешь? — заинтересовался Сан Саныч.

Егоров сжал кулаки.

— Я этого Троицкого... — Егоров положил один сжатый кулак на другой, грозно повертел.— Хрясь-хрясь... Это ж моя розовая мечта!

— Троицкого хрясь-хрясь — ваша розовая мечта?..— не поверил Любимов.

— Канны... — зачарованно выдохнул замначштаба.

Вообще-то Сергея Аркадьевича Егорова нельзя было назвать отъявленным путешественником. В походы в детстве и юности он не ходил. Выехав однажды на пикник в честь юбилея Шишкина (всего-то на залив чуть дальше Комарова!), тут же нашел в рощице единственное на всю округу болото и провалился туда по колено. Потом всю дорогу нудил, мешал празднику, так что Виригин вызвался оторваться от шашлыка и отвезти штабиста домой. Дачи Егоров не имел, комаров боялся, в городе жил на высоком этаже, куда подлые кровососы долетать ленились.

Да и в городе Егоров не сказать что гулял. На троллейбусе до метро, а то и до главка от метро иногда на троллейбусе, хотя пешком ходу —десять минут. На Дворцовой площади или там на Стрелке Васильевского острова Сергей Аркадьевич не бывал годами. Впрочем, это не мешало ему долгими одинокими вечерами листать дома за чаем альбомы с видами Петербурга и читать краеведческие сочинения. Он любил при случае блеснуть каким-нибудь анекдотом из книг Синдалов-ского («Петр Первый дважды привозил мощи Александра Невского в Петербург, а они не хотели лежать в городе Антихриста и сами возвращались во Владимир! В третий раз Петр запер мощи на ключ, а ключ бросил в Неву...»), но сходить погулять в ту же самую Александро-Невскую лавру ему в голову не приходило. Всегда успеется. Чего, близко — от работы пятнадцать минут пешком...

У него была даже специальная теория, что все неприятности приключаются, когда человек выходит на улицу. Сиди дома — ничего не случится. А на улице можно попасть под тот же самый троллейбус (под «пятерку», допустим, да это и неважно под какой, хоть под «семнадцатый»!), или стать жертвой карманника, или самому что-нибудь натворить — толкнуть, скажем, неловко старушку, которая возвращается из мини-маркета с полной кошелкой яиц. Да мало ли что! Вот у певца Высоцкого мачеху или тещу убило кирпичом по голове — исторический факт. Весной, опять же, сосульки...

Егоров уважал поэта Иосифа Бродского, уроженца Санкт-Петербурга, а впоследствии лауреата Нобелевской премии, за то, что тот написал стихотворение «Не выходи из комнаты, не совершай ошибку». Само стихотворение Юрий Аркадьевич не читал — видел только цитату в «газете» (он вообще стихов не читал; странное это, прямо скажем, дело — стихи; нормальные люди выражаются прозой, недаром многие поэты в психушке дни свои заканчивают или просто дома вешаются), но с мнением мастера был, безусловно, согласен.

А вот в Канны... Или в Париж... Или в Рим-Венецию... Или хотя бы в Амстердам, несмотря на то что там прямо в булочных непонятным образом разрешено продавать марихуану.. Или в Мадрид... Во всех этих городах Сергей Аркадьевич очень-очень хотел оказаться. Тогда можно было бы сказать, что жизнь прожита не зря.

Соответствующие альбомы у Егорова были, документальные фильмы о лучших местах и «Клуб путешествий» по телевизору он старался не пропускать.

Такой и была его мечта — книжно-телевизионная. Как он сам выразился, «розовая». Егоров хотел не в реальный город, а в миф. В легенду, в глянцевую картинку. Чтобы можно было потом вспоминать и рассказывать. Особенно одиноким дамам.

Про то, что в Каннах пришлось бы ловить реального, а не телесериального опасного преступника Троицкого,— Егоров как-то совсем не думал. Это уж как-нибудь так, само по себе.

— Ты мне здесь нужен,— прервал генерал «розовые» мечтания штабиста.— Скоро подведение итогов. А в Канны на пенсии, по путевке съездишь. Так что, Игорь-Вася, придется опять вам.

— Да мы вроде уже были... — смущенно произнес Плахов, имея в виду пришлогоднюю поездку в Америку.— Неудобно...

— Пусть другие... — поддержал его Рогов.

Ему, в общем, было любопытно попасть на Лазурный берег. Но действительно — надо же совесть иметь. Всем мужикам интересно туда попасть. Уж всяко интереснее, чем «Лебединое озеро». Хотя как сказать... Иностранцы, сюда приезжая, как раз на это «Лебединое» прутся, будто оно медовое или самогонное. Вот недавно расследовали убийство одного балеруна, так выяснили из расписания, что в одно воскресенье в Питере в четырех местах одновременно «Лебединое озеро» пели. Вернее, танцевали. И везде наблюдался полный аншлаг. Вернее, просто аншлаг: Семен тогда объяснил, что полным бывает что-то другое, а аншлаг — он и есть аншлаг. Это просто когда свободных мест нет. Где они только такую толпу маленьких лебедей берут?..

— Только не надо в благородство играть,— нахмурился Сан Саныч.— Это, знаете, как у молодежи называется?.. Понтами кидаться. Вы туда работать едете! Сергей Аркадьевич, сообщи: пусть оформляют вызов на Плахова и Рогова. Кто дело Троицкого изучал? По убийству Кулешова?..

— Я,— сказал Шишкин.— Доложить?

— Давай коротко. Основные моменты.

— Ну... Демьян возник в середине восьмидесятых. На заре перестройки.

— Кто возник?..— не понял генерал.

— «Демьянова уха» — кабак такой есть на Петроградке! — ляпнул Егоров. Сам он там, кстати, тоже не был: вычитал название в том же «Петербурге на Невском». Или в «Пульсе». В какой-то, короче, из бесплатных газет, что в ресторанах распространяют.

Генерал отмахнулся от Егорова и кивнул Шишкину:

мол, продолжай.

— Значит, Демьян...— откашлялся тот.— Кличка у него была Демьян Бедный. От отчества — Демьяныч. Вообще-то он — Троицкий, Михаил Демьянович. Он тогда проституток валютных и фарцовщиков данью

обложил.

— Сейчас это детские шалости,— заметил Плахов.— Тут вон целые города данью обкладывают.

— Прогресс... — хмыкнул Любимов.

— Он самый,— согласился Шишкин.— А Демьян вот тогда разворачиваться начал. Сделал ставку на бывших спортсменов. У него в бригаде даже два чемпиона мира было.

— По шахматам? — спросил Рогов.

— Василий! В Каннах шутить будешь,— одернул генерал и тут же сам не удержался: — По шашкам, наверное. По стоклеточным.

— По шашкам,— подтвердил Шишкин и тут же расшифровал, опережая удивленные возгласы: — Не по стоклеточным, а по этим... По нормальным. Фехтовальщик, короче. А другой чемпион — по гандболу. В общем, команда своя уже была, капиталец тоже. И пошло-поехало... Металл, лес, бензин... Превратился в уважаемого бизнесмена. Разбогател. А кровь-то в жилах осталась та же... Дурная.

— Все же целый фильм спонсировал,— снова влез Егоров.— Это не каждый бандит так может! По фестивалям ездит...

— Да это все напускное,— отмахнулся Шишкин.— От страха. Сидит он там на своей вилле в Португалии и дрожит. Гадает, то ли арестуют, то ли дружки бывшие подстрелят. Демьян многих здесь обидел.

— У него судимости-то есть?

— Нет. Под следствием в «Крестах» сидел. За вымогательство. Давно еще. Потом дело развалилось. Мой приятель вел. Потерпевшие показания поменяли.

— Сейчас-то не развалится? — уточнил Плахов.— Что за убийство?

— А там почти сразу всех взяли,— пояснил Шишкин.— Местные опера. По горячим следам. Одного киллера охранник убитого Кулешова на месте подранил. Ну а тот напарника своего сбежавшего назвал. И Троицкого, как заказчика. К утру уже все, кроме Демьяна, сидели. А тот себе алиби делал в Португалии.

— Выходит, из доказательств — одни слова? — уточнил Жора.

Он тоже не верил в уголовные дела против преступников такого масштаба. До зоны добирается один из пяти, и то если этого сильно захотят остальные четверо и кого надо попросят.

— Почему, не только. Показания исполнителей — раз. Их, кстати, уже осудили. Есть запись телефонного разговора с Демьяном. С докладом о выполненном заказе. Это уже один из исполнителей по нашему указанию звонил. Чтоб улики закрепить. Есть еще косвенные...

— А мотивы убийства? — спросил Рогов.

— Бензозаправки с Кулешовым не поделили.

— Что же, дело ясное... — вздохнул Плахов.

— Что дело темное,— закончил Любимов.

Егоров и не предполагал, что матрешки бывают такие разные. То есть он видел, что они целыми гирляндами украшают специальные ларьки и витрины магазинов, но близко никогда не подходил — что он, пацан какой или интурист... А тут надо же!.. Галкин в Дубовицкой, Дубовицкая — в Жванецком, Жванецкий — в Петросяне, Петросян в этой своей... забыл фамилию. В своей большой тетке.

Ленин в Сталине, Сталин в Хрущеве, Хрущев в Брежневе — и потом еще несколько человек.

Футболисты какие-то — этих Сергей Аркадьевич не различал. Поэты: Пушкин, Есенин, Блок и какие-то неизвестные. Или просто девки голые — срамота!..

Есть матрешки маленькие, а есть гигантские, причем на самой большой — огромный мужик в шубе и соболиной шапке в каком-то лесу, в снегах, у березы.

— Спонсор какой-нибудь? — спросил Егоров.

— Чего? — не понял продавец.

— Этот вот — спонсор матрешек?

— Шаляпин это, дядя,— обиженно сказал продавец.— Певец басом.

— Я тебе покажу дядю! — автоматически пригрозил Егоров.

«Певца басом» Шаляпина он не слышал, но знал и уважал. Знал, что это не Басков какой-то, а настоящая гордость русской культуры.

Шаляпин был такой «шестисотый», размером с ведро,— внутри него уместились Чайковский, Ростропович, Шостакович и еще человек десять, и стоила эта «могучая кучка», как подержанный автомобиль «Ока», Егоров в результате купил банальных традиционных матрешек: с круглыми миловидными лицами, в платочках. С веснушками и в сарафанах. Насилу нормальных отыскал — везде в основном торговали «навороченными». Он купил самых маленьких, но зато много, полную сумку.

Только вернулся в главк, позвонил Сан Саныч, приказал зайти.

Генерал беседовал с Шишкиным о кинематографе.

— Я вчера кассету пиратскую с фильмом Троицкого посмотрел.

— Пиратскую?! — деланно удивился Шишкин. Как раз в это время происходила кампания по борьбе с видео-, аудио— и прочими «пиратами». Выглядело это так. На определенный день назначалась облава на все точки, в которых есть пиратская продукция. Точки эти всем хорошо известны — контрафактным товаром торгуют, не скрываясь, в переходах на Невском, на центральных станциях метро и даже в магазинах солидных сетей. В общем, практически везде торгуют, что и составляет единственную сложность операции — нужно одновременно задействовать большое количество сотрудников.

Накануне операции хозяева тех точек, которые «крышуются» милицейским начальством (а таких точек — большинство), получают информацию, что завтра намечается большой «шмон». И прекращают торговлю. Остальные становятся легкой добычей оперативников — ведь никаких документов на товар ни у кого нет. Большинство лоточников отделываются некрупными взятками: оперативники — такие же люди, любят попользоваться софтом для компьютера или посмотреть DVD-диск, понимают, что у пиратов цена справедливая, доступная людям, а у официальных дилеров — мало того что несправедливая, но еще и доступная лишь самому небольшому проценту избранных. Да и взятка лишней не бывает... Но несколько лотков и магазинов для отчетности и дальнейшей трансляции по «Пятому каналу» наказать все же необходимо — вот этим немногочисленным несчастным и доставались шишки в виде крупных штрафов, массовых конфискаций и даже уголовных дел.

Акция сопровождалась телевизионными роликами про девушку-студентку юрфака СПбГУ. Она прогоняла всех своих троих молодых людей из-за того, что они п ытались подарить ей на день рождения пиратские диски «Аукцыона», «Наутилус помпилиуса» и Джима Моррисона.

И еще на улицах развешивали большие плакаты-комиксы, на которых пират в полосатой повязке и с полным ртом золотых зубов сначала втюхивал подростку контрафактную игру, а потом грабил старушку.

— Легальной кассеты не достали,— пояснил Сан Саныч.— Их еще нет на рынке — премьеры же фильма еще не было.

— Понравился фильм?

— Актеры хорошие. Белов в главной роли. А так... Ничего особенного.

— Троицкий там вроде судьбу свою пытался художественно изобразить?..

— Ну да. Честные коммерсанты открывают кооператив по пошиву джинсовых курток — а на них нападают бандиты. Они открывают торговый ларек — снопа бандиты.

— Те же самые?

— Да нет, разные... Главный бандит там — Никита Михалков.

— Похож,— прикинул Шишкин.

— Ясное дело. Вот — герои открывают стоматологический кооператив, и тут снова бандиты. Ударная сцена: кооператив сразу становится лучшим в городе, и туда приходит ставить пломбу жена мэра. В исполнении Натальи Крачковской. А в это время бандиты втихаря захватывают клинику, подменяют врача, и он выдирает у Крачковской все зубы... ржавыми щипцами. Чего ты за щеку-то схватился?

— Ничего, ничего... Продолжайте,— Шишкин некстати вспомнил, что на следующей неделе ему предстоит поход к стоматологу.

— Ну и так весь фильм. Коммерсантам приходится защищаться, набирать службу безопасности во главе с Троицким. Зовут бывших спортсменов — парней честных, прямых... Да, ты смеяться будешь, но там и впрямь у них гроссмейстер по шахматам!

— Мозговым центром?

— Да нет — как раз бойцом. Троих уголовников одной рукой кладет... В общем, развесистая клюква. А общий смысл: пытается «отмыться», этаким Робин Гудом себя показать. Не знаю, что французы в этом фильме нашли.

— Денег, наверное, заплатил, вот и выдвинули,— предположил Шишкин

— Все же это Канны... — усомнился Сан Саныч.— Там ведь не все покупается и продается. Престиж важнее.

— Он мог много заплатить, Троицкий. Денег у него хватит. Я тут, кстати, «пробивал»: он там загорает на яхте, а тут четверть залов игровых автоматов на него вращается. Через подставных лиц...

— Даже если так. Помнишь финал Франция—Бразилия? В девяносто восьмом?

— Когда три-ноль? С Зиданом?

— Ну. Как думаешь, могли французы бразильцев купить?

— Да что вы, Сан Саныч! Это же финал! На всю жизнь...

— Так вот и Канны...

После короткого стука в дверь просунулась круглая голова подполковника Егорова:

— Вызывали, товарищ генерал?

— Вызывал,— генерал посуровел и взял со стола документ.— Это как же, Сергей Аркадьевич, понимать?

— А что случилось, товарищ генерал?

— Да вот французы вызов прислали. На Плахова, Рогова... И на тебя.

С возгласом «Не может быть!» Егоров округлил глаза и сунулся в бумажку. Развел руками:

— Не могу знать.

— Что значит «не могу знать?!» Только даун «не может знать» — мозги не позволяют. Ты же всем этим «документооборотом» занимался — с тебя и спрос!

— Наверное, девочка перепутала...

— Какая девочка? — вкрадчиво спросил Сан Саныч.

— Анастасия! Которая на компьютере... В синей юбке! Молодая совсем... Я, вообще, могу поехать — старшим группы! А девочка — Анастасия. Юбка синяя и кофточка в клетку. Я разберусь и накажу... — бойко пообещал Егоров.

— А, может, ты ненароком перепутал? — хитро прищурился генерал.

— Я не мог...

— Такой шанс упустить,— со сдержанной улыбкой закончил фразу Шишкин.