Полное собрание рассказов

ОТРАЖЕНИЕ: Тогда это равновесие — и в конце концов решают обстоятельства.

АДАМ: Да, в конце концов обстоятельства.

Продолжение

Все они приехали в Тэтч на этот день; их было девять — трое в «моррисе» Генри Квеста, остальные в громадной старой машине Ричарда Бэзингстока. Миссис Хай ждала только Генри Квеста и Суитина, но приветливо машет пухлой рукой, слуги начинают искать побольше еды. Очень приятно жить рядом с Оксфордом, друзья Бэзила всегда выглядят здесь так очаровательно, хотя иногда странно себя ведут. Говорят так быстро, что не всегда разберешь, никогда не заканчивают фразы — но это не важно, они всегда ведут разговоры о людях, которых она не знает. Милые мальчики; конечно, они не хотят быть грубыми — так хорошо воспитаны, и так приятно видеть, что они чувствуют себя как дома. О ком они сейчас говорят?

— Нет, Имогена, он становился совершенно невозможным.

— Не могу передать, как он выглядел в тот вечер.

— В тот, когда ты приехала сюда.

— Габриэл устраивал вечеринку.

— А он не знал Габриэла, и его не приглашали.

— И Габриэл не хотел его видеть. Правда, Габриэл?

— Потому что никогда не знаешь, чего от него ждать.

— И он привел совершенно отвратительного типа.

— Очень, очень пьяного.

— Его зовут Эрнест Воган, вряд ли ты знакома с ним. Просто самый противный на свете тип. Габриэл был с ним очень любезен.

Милые мальчики, такие юные, такие нетерпимые.

Только если им нужно курить между переменами блюд, они могли бы не сорить так пеплом. Темноволосый мальчик в конце стола — Бэзил вечно забывает представлять ей своих друзей — совершенно замусорил стол.

— Эдвардс, дай джентльмену, который сидит рядом с лордом Бэзингстоком, другую пепельницу.

Что они говорили?

— Знаешь, по-моему, это было глупо с твоей стороны. Что мне до того, что какой-то жалкий пьяница говорит обо мне?

Какой милой девушкой была Имогена Квест. Насколько приятнее, чем ее отец. Миссис Хай всегда побаивалась ее отца. Боялась, что Генри будет таким, как он. Как очаровательно она сейчас выглядит. Непонятно, почему все мальчики не влюблены в нее. В дни юности миссис Хай влюбились бы. Никто из друзей Бэзила почему-то не выглядит женихом. Вот бы Бэзил женился на девушке, похожей на Имогену Квест.

— Однако, кажется, я знаю Эрнеста Вогана. По крайней мере кто-то его мне показывал. Не ты, Суитин?

— Да. Ты сказала, он выглядит довольно привлекательно.

— Имогена!

— Мой дорогой.

— По-моему, да. Он невысокий, с густыми немытыми волосами?

— Вечно пьяный.

— Да, помню. По-моему, он выглядел очаровательно. Хочу по-настоящему познакомиться с ним.

— Имогена, право, не может быть. Он слишком противный.

— Это не он делал рисунки в комнате Ричарда? Ричард, пригласишь меня как-нибудь познакомиться с ним?

— Нет, Имогена, право, не могу.

— Тогда это должен сделать кто-то другой — Габриэл, пригласи, пожалуйста. Я настаиваю на знакомстве с ним.

Милые дети, такие юные, такие элегантные.

— Так вот, я считаю — это очень гадко с вашей стороны. Но я все равно с ним познакомлюсь. Заставлю Адама представить нас друг другу.

Стол весь замусорен.

— Эдвардс, думаю, будет замечательно попить кофе в саду.

ДВОРЯНСКОЕ ГНЕЗДО

© Перевод. В. Вебер, 2011

1

Я прибыл в Ванбург без пяти час. Дождь лил как из ведра, и площадь перед паршивенькой станцией пустовала, если не считать продуваемого всеми ветрами такси. Они могли бы прислать за мной автомобиль.

И как далеко находится Стайл? Примерно в трех милях, сказал мне кондуктор. И какая часть Стайла меня интересует? Поместье герцога? Еще миля по другую сторону деревни.

Они точно могли бы прислать за мной автомобиль.

Не без трудностей мне удалось найти таксиста — мрачного, страдающего от цинги молодого человека, который скорее всего хулиганил, учась в давно забытой школе. Утешало только одно: ему предстояло вымокнуть сильнее, чем мне. Поездка нас ждала жуткая.

После перекрестка в Стайле мы наконец-то добрались до — очевидно — огораживающей парк стены, бесконечной и обветшалой, тянувшейся вдоль дороги и повторявшей все ее повороты и изгибы. Лишенные листвы деревья капали водой на и без того намокший камень. Через какое-то время мы увидели ворота и сторожевые будки — четверо ворот и три сторожевые будки. Через кованое железо виднелась широкая и неухоженная подъездная дорожка.

Но все ворота оказались запертыми на висячие замки, а в сторожевых будках большинство окошек разбитыми.

— Дальше есть еще ворота, — сообщил мне школьный хулиган. — Потом еще и еще. Как я понимаю, должны они как-то входить и выходить, хотя бы изредка.

В конце концов мы нашли деревянные ворота и проселок, который вел мимо каких-то фермерских домов к подъездной дорожке. Парковую землю по обе стороны ограждали изгороди, и использовалась она, несомненно, под пастбища. Одна очень грязная овца выскочила на дорогу и, завидев нас, бросилась прочь, то и дело оглядываясь, а когда мы ее обогнали, уставилась нам вслед. Дорога таки привела нас к особняку, по мере приближения расползающемуся во все стороны.

Таксист потребовал с меня восемь шиллингов. Я заплатил и позвонил в дверь.

После некоторой задержки ее открыл какой-то старик.

— Мистер Воэн, — представился я. — Как я понимаю, его светлость ждет меня к ленчу.

— Да, заходите, пожалуйста. — Я уже хотел отдать ему мою шляпу, когда он добавил: — Я герцог Ванбурга. Надеюсь, вы извините меня за то, что я сам открыл дверь. Дворецкий сегодня в постели — зимой у него ужасно болит спина, а обоих моих лакеев давно убили на войне. Это «давно убили» не отпускало меня последующие часы и даже дни. Действительно, давно, лет десять, а то и больше.

Комната, в которую мы вошли, стала для меня полной неожиданностью. Только однажды, лет в двенадцать, мне довелось побывать в герцогском доме, и, если не считать фруктового сада, запомнился он мне диким холодом: даже пришлось бежать по длинным коридорам за меховой накидкой, которую мать попросила принести ей после обеда, чтобы хоть немного согреться. Конечно, случилось все это в Шотландии, но всесокрушающая жара, которая встретила нас, когда герцог открыл дверь, изумила меня сверх всякой меры. Двойные окна закрыли намертво, и яркий огонь пылал в круглом викторианском камине. Воздух наполнял тяжелый аромат хризантем, на каминной доске стояли золоченые часы под стеклянным колпаком, и повсюду я видел фарфоровые статуэтки и прочие безделушки. Такую комнату ожидаешь найти где-нибудь в Ланкастер-Гейте или Элм-Парк-Гардене, где вдова какого-то провинциального рыцаря коротает свои дни среди преданных слуг. Перед камином сидела старушка, ела яблоко.

— Дорогая моя, это мистер Воэн, которому предстоит вывезти Стайла за границу… Моя сестра, леди Эмили. Мистер Воэн только что приехал из Лондона на своем автомобиле.

— Нет, — поправил его я. — Я приехал на поезде. В двенадцать пятьдесят пять.

— Не слишком ли это дорого? — спросила леди Эмили.

Возможно, мне пора объяснить причину моего визита. Как я уже говорил, нет у меня привычки вращаться в столь высокородных кругах, но моя крестная, из тех самых кругов, изредка проявляет интерес к моим делам. Я только-только закончил Оксфорд и еще не смог найти применения моим талантам и полученным знаниям, когда она неожиданно узнала, что герцогу Ванбурга нужен домашний учитель, чтобы вывезти его внука, восемнадцатилетнего юношу, маркиза Стайлского, за рубеж. Вроде бы предлагался вполне приемлемый способ времяпрепровождения ближайших шести месяцев, и после достигнутой договоренности я прибыл в Ванбург, с тем чтобы на следующий день забрать моего ученика и отбыть с ним на континент.

— Вы говорите, что приехали поездом? — переспросил герцог.

— В двенадцать пятьдесят пять, — подтвердил я.

— Но вы говорили, что приедете на автомобиле.

— Нет, я просто не мог такого сказать. Прежде всего у меня нет автомобиля.

— Если вы этого не говорили, мне следовало послать Бинга, чтобы он встретил вас. Бинг вас не встретил, так?

— Нет, не встретил.

— Ну вот видите!

Леди Эмили положила огрызок и внезапно сменила тему:

— Ваш отец в свое время жил в Окшоте. Я знала его довольно-таки хорошо. Отвратительно держался в седле.

— Нет, вы говорите про моего дядю Хью. Мой отец чуть ли не всю свою жизнь провел в Индии. Там он и умер.

— Не думаю, что он мог так поступить, — ответила леди Эмили. — Просто не верю, что он отправился туда. Правда, Чарлз?

— Кто? Что?

— Хью Воэн никогда не бывал в Индии, так?

— Нет-нет, разумеется, нет. Он продал Окшот и уехал куда-то в Гэмпшир. В Индии он не бывал.

В этот момент в комнату вошла еще одна пожилая дама, практически неотличимая от леди Эмили.

— Это мистер Воэн, дорогая моя. Ты помнишь его отца из Окшота, правда? Он вывезет маркиза Стайлского за границу… моя сестра, леди Гертруда.

Леди Гертруда ослепительно улыбнулась и пожала мне руку.

— Я знала, что кто-то приедет к ленчу, и когда пятнадцатью минутами раньше увидела Бинга, входившего в дом с овощами, подумала: а ведь он должен быть в Ванбурге и встречать поезд.

— Нет-нет, дорогая, — возразила леди Эмили. — Мистер Воэн приехал на автомобиле.

— Тогда все хорошо. Я думала, он говорил, что приедет на поезде.

2

Маркиз Стайлский на ленч не пришел.

— Боюсь, поначалу вы найдете его очень застенчивым, — объяснил герцог. — До этого утра мы не говорили ему о вашем приезде. Боялись, что это может его расстроить. И действительно, он немного расстроился. Вы видели его после завтрака, дорогие мои?

— Не кажется ли вам, что мистеру Воэну лучше знать правду о Стайле? — спросила леди Гертруда. — Он же и так скоро все узнает.

Герцог вздохнул:

— Правда в том, мистер Воэн, что у моего внука не все в порядке с головой. Он не безумец, вы понимаете, но сильно отстает в развитии.

Я кивнул:

— Моя крестная что-то такое говорила.

— Главным образом потому, что он не ходил в школу. Он проучился в частной школе два семестра, но ему там не нравилось, да и стоимость обучения высоковата, поэтому я его оттуда забрал. С тех пор он не получал нормального образования.

— Никакого образования, дорогой, — уточнила леди Гертруда.

— Что ж, дело обстоит именно так. Безусловно, это печально, как вы, разумеется, поймете. Видите ли, мальчик — мой наследник и… что ж, это крайне неудачно. А теперь выяснилось, что мать мальчика оставила довольно-таки большую сумму на его образование. Ничего другого с этими деньгами сделать нельзя… и, по правде говоря, я совершенно забыл обо всем этом, пока на днях мне не напомнил мой адвокат. Я думаю, на счете сейчас порядка тысячи трехсот фунтов. Мы с леди Эмили и леди Гертрудой обсудили сложившуюся ситуацию и пришли к заключению, что наилучший вариант — отправить его за границу с домашним учителем. Может, он изменится. Во всяком случае, мы будем уверены, что выполнили свой долг перед мальчиком.

Мне показалось странным такое отношение к моему будущему ученику, но я ничего не сказал.

— Вам, вероятно, придется купить ему кое-какую одежду. Видите ли, он нигде не бывает, и так уж вышло, одежда у него, боюсь, поизносилась.

Когда ленч закончился, они поставили на стол большую коробку сливочной помадки с мятным вкусом. Леди Эмили съела аж пять штук.

3

Что ж, Оксфорд я окончил далеко не с отличием и восторженными рекомендациями не располагал, так что не пристало мне выказывать излишнюю разборчивость, однако счел ниже своего достоинства убивать год, сопровождая высокородного психа по всей Европе, и уже практически принял решение отказаться от предложенной работы, пусть и рискуя вызвать неудовольствие моей крестной, когда появился молодой человек.

Остановившись у дверей столовой, он окинул взглядом всех присутствующих. Чувствовалось, что ему определенно не по себе, но при этом он не очень-то тушевался.

— Привет, вы закончили ленч? Могу я взять мятную помадку, тетя Эмили?

Юноша мне понравился. Роста чуть выше среднего, речь правильная, с интонациями, свойственными людям благородного происхождения, которые жили среди слуг и крестьян. Одежда, конечно, оставляла желать лучшего: ярко-синий костюм с четырьмя пуговицами на пиджаке был явно ему мал, поэтому из-под брючин виднелись шерстяные носки; белая фланелевая рубашка с жестким вечерним воротником и очень узкий галстук, завязанный морским узлом, картину не улучшали. Излишне длинные волосы он пригладил водой. Но несмотря на столь нелепый внешний вид, безумцем не выглядел.

— Войди и поздоровайся со своим новым учителем, — предложила леди Гертруда так, словно разговаривала с шестилеткой. — Протяни правую руку… да, эту.

Он неуклюже подошел ко мне, протягивая руку, потом убрал за спину и тут же выбросил вперед, при этом еще и наклонившись ко мне. Я вдруг почувствовал стыд за это не умеющее вести себя в обществе существо.

— Добрый день, — поздоровался он. — Если не ошибаюсь, они забыли послать за вами автомобиль, так? Последний домашний учитель приехал на станцию и попал сюда только в половине третьего. Потом они сказали, что я псих, и он тут же ушел. Они уже сказали вам, что я псих?

— Нет, — заверил я его, — конечно же, нет.

— Что ж, еще скажут. Но, возможно, уже сказали, просто вы не хотите мне этого говорить. Вы джентльмен, так? Мой дед любит говорить: «Он негодяй, но по крайней мере джентльмен». Насчет меня можете не волноваться. Они все говорят, что я псих.

В любом другом месте такая тирада могла вызвать неловкость, но леди Гертруда заговорила спокойно и без эмоций:

— Ты не должен так разговаривать с мистером Воэном. Подойди и возьми мятную помадку, дорогой. — И она посмотрела на меня так, будто хотела сказать: «Ну что я вам говорила?»