Фанатик

— О, Боже, — прошептал он. — После того, как я произвёл первые проверки, Джамка приказал мне бросить расследование. Он сказал, что у меня имеются более важные задачи, чем пустая трата времени на рутинный случай флотского дезертирства.

Темные глаза Каши уставились на него.

— Ладно. Ну, в наказание я собираюсь потребовать, чтобы вы просмотрели этот чип целиком. Убедитесь, что вы недалеко от туалета. Как минимум однажды вас вырвет.

Он резко встал на ноги.

— Но это — позже. Прямо сейчас мы должны закончить расследование в отношении вас. Местная ситуация в таком безобразном беспорядке, что я не могу позволить бить баклуши офицеру с вашим опытом. Я отчаянно нуждаюсь в персонале, на который могу положиться.

Он хмуро ткнул большим пальцем в сторону сержанта:

— Мне даже пришлось вызвать морских пехотинцев с одного из кораблей оперативного соединения, так как я не знаю, кто из сотрудников ГБ этого корабля был связан с Джамкой.

Сердитый взгляд был теперь сосредоточен на Юрии.

— Но это если вы сможете убедить меня в своей политической благонадежности, то есть в непричастности к произошедшему с Джамкой… Я всё-таки назову это «убийством», даже притом, что лично я считаю, что этот человек заслуживал пули в голову. Только это следовало сделать официально.

Юрий поколебался. Потом, предположив, что Каша торопится решить вопрос, рискнул добровольно предложить себя для медикаментозного допроса. Почему бы и нет? Каша мог приказать сделать это вне зависимости от согласия Юрия.

— Вы можете накачать меня любой сывороткой правды по вашему выбору. — Он старался казаться настолько уверенным, насколько возможно. — Ну, есть одна, на которую у меня аллергическая реакция — это…

Каша перебил его.

— Ни в коем случае. Среди вовлеченных в дела Джамки людей — здесь, кажется, у этой свиньи сложилась целая секта — был один из врачей этого корабля. Я понятия не имею, как он мог бы фальсифицировать запасы медикаментов, именно с целью защитить себя, если попадет под подозрение. Так что мы воспользуемся испытанными методами.

Каша повернулся и открыл дверь. Не оборачиваясь, он вывел Юрия в коридор. Когда Радамакэр, следуя за ним, подошел к здоровенному сержанту морской пехоты, он внезапно понял, что знает этого человека. Он не знал его имени, но это был гражданин сержант Пирс, один из морских пехотинцев, приписанных к кораблю Шарон Джастис.

— Три наших отделения с «Правдивости» только что были вызваны Специальным Следователем, — шепнул Пирс. — Здесь всего четыре часа.

Радамакэр покинул комнату. Каша шествовал по коридору метрах в десяти перед ними. Как раз вне зоны слышимости шёпота.

— Что произошло? — тихо спросил Юрий.

— Ад вырвался на свободу, сэр. Это были, возможно, самые интересные четыре часа моей жизни.

Гражданин сержант кивнул на Каша.

— Это жуткий сукин сын, сэр. Верите, или нет…

Сержант прервался, увидев, что Каша нетерпеливо поворачивает голову, чтобы увидеть причину их задержки.

После этого они шли в тишине. Каша задал быстрый темп, ведя их через замысловатые коридоры огромного военного корабля лишь иногда на мгновение задумываясь. Юрий, вспоминая, как он сам потерялся, в первый раз оказавшись на борту супердредноута, дивился, каким образом Каша так ловко управляется с этим.

Впрочем, удивлялся он не очень сильно. Рейс из Нового Парижа был долгим, и Юрий был совершенно уверен, что специальный следователь провел всё это время, готовясь к своим обязанностям. Часть из которых, наверняка, предполагала изучение планировки судна, на котором предстоит работать.

Обязанности. Потребности государства.

Он потратил больше времени на другой вопрос. Юрий наконец-то вспомнил, что убитая Джамкой женщина тоже была приписана к кораблю Шарон Джастис.

Это было… странно. Не сам этот факт, а то, что Каша, посадив Шарон Джастис — и самого Юрия — под арест, после того круто повернул и использовал личный состав морской пехоты того же самого корабля для…

«А для чего именно? Что, черт возьми, он делает?»

* * *

Как только они вошли в большое помещение, являвшееся их целью, Юрий понял это. По крайней мере, частично.

Помещение обычно использовалась как спортзал для солдат ГБ. В некотором смысле, оно и сейчас так использовалось. Насколько избиение можно называть «упражнениями».

Он в ужасе уставился на человека, прикованного к тяжелому стулу в центре помещения. Это была гражданка капитан Шарон Джастис, обнаженная до пояса за исключением бюстгальтера. Он едва смог признать её. Верхняя часть тела Шарон была покрыта синяками, а лицо распухло. Вся голова и грудь были залиты кровью.

— Простите, сэр, — прошептал морпех. Стоны Шарон перекрыли приглушенный звук слов. — Мы будем аккуратны, насколько сможем. Но… или это, или получить то, что получил добрый доктор.

Мозг Юрия, похоже, работал не очень хорошо. Несмотря на репутацию Государственной Безопасности, в ней было достаточно офицеров, которым, как и ему, беспричинная жестокость была привычна не более чем кому-либо ещё. Радамакэру никогда ещё не приходилось принуждать к дисциплине чем-нибудь более серьезным, чем резкий тон время от времени.

Вокруг стула, к которому была привязана Шарон, была огромная лужа крови. Юрий искал ответ…

«Как она могла потерять столько крови?»

Наконец, прошептанные морпехом слова дошли до сознания. Радамакэр смутно осознал, что в помещении было множество истекающих кровью тел. Он не заметил их поначалу, поскольку они были оттащены в два угла зала, а еще порядка двадцати людей втиснулись в другие два угла.

«Втиснулись» было правильным словом. Казалось, они вжимались в переборки, как будто пытаясь отодвинутся как можно дальше от происходившего в центре. Или, что более вероятно, как можно дальше от специального следователя. То, что за исключением гражданина майора и трех граждан сержантов морской пехоты, очевидно проводивших избиение, все они были сотрудниками Государственной Безопасности, придало ситуации в целом в глазах Радамакэра оттенок безумного комизма. Неудивительно, что морпех назвал это «возможно самыми интересными четырьмя часами моей жизни». Роли поменялись!

Потом Юрий получше рассмотрел тела в другом углу и весь комизм пропал. Окровавленных и ошеломленных людей в одном из углов только побили. Теперь ими занимались несколько санитаров, но он признал их всех, несмотря на синяки и повязки. По существу, та небольшая группа состояла из большинства высших офицеров ГБ, назначенных во флотское оперативное соединение. Тех, о которых Юрий Радамакэр думал как о «своих людях».

Другая группа тел…

Он не узнал никого из них, кроме одной женщины, которая, как ему показалось, была офицером с другого супердредноута. Юрий был весьма уверен, что все они были членами команд СД, которые всегда держались на расстоянии от «флотского» ГБ.

Он понял, что они и были источником большей части крови вокруг стула. Все они были убиты выстрелом в голову.

Сообщники Джамки — он был уверен в этом.

Мертвый, мертвый, мертвый. Шесть тел.

* * *

— Ну? — спросил Каша.

Надзиравший за морскими пехотинцами гражданин майор Кхеди Лафит, командир подразделения морпехов «Правдивости», покачал головой.

— Я думаю, что она невиновна, сэр. — Он качнул головой в сторону голокамеры в руках стоящего рядом охранника ГБ. — Вы, конечно, можете изучить запись самостоятельно. Но если она и имела какое-либо отношение к смерти — то есть убийству — Джамки, то мы уверены, что не нашли и следа этого.

Каша осмотрел сидящего на стуле избитого офицера, плотно сжав челюсти.

— Что насчёт её политической благонадежности?

Гражданин майор выглядел немного смущённым.

— Ну-у… э-э… мы концентрировались на деле Джамки…

Каша нетерпеливо тряхнул головой.

— Не имеет значения. Я изучу запись самостоятельно. Также поступит и тот, кому гражданин председатель Сен-Жюст поручит проверку моего отчета, когда тот прибудет в Новый Париж.

Он повернул голову к охраннику ГБ с камерой.

— Вы действительно сделали хорошую запись, так?

Охранник поспешно кивнул головой. Он выглядел столь же нервозным, находясь рядом со специальным следователем, как и все остальные.

Видимо удовлетворённый, Каша вернулся к осмотру Джастис. Спустя несколько секунд, он дернул плечами. Скорее в раздражении, чем на самом деле имея в виду пожатие.

— Тогда уберите её со стула. Поместите её с другими и проследите, чтобы она получила медицинскую помощь. Спасибо, гражданин майор Лафитт. Гражданина комиссара Радамакэра я допрошу самостоятельно. Сейчас я почти уверен, что мы выжгли гниль, но лучше убедиться.

Двое граждан сержантов морской пехоты отстегнули Шарон от стула и, двигаясь осторожнее, чем можно было ожидать от только что избивавших её мужчин, помогли ей добраться до угла к санитарам. Как только стул опустел, Каша повернулся к Юрию.

— Пожалуйста, присаживайтесь, гражданин комиссар Радамакэр. Если вы невиновны, у вас нет причин бояться чего-либо, кроме короткого болезненного эпизода. — На ремне у Каша была кобура с пульсером. Тут он поднял оружие, держа его небрежно. — Если вы окажетесь виновны, то ваша боль закончится ещё скорее.

Юрий испытал некую гордость от того, что подошёл к стулу и уселся на него не дрогнув. Пока один из сержантов закреплял кандалы на его запястьях и лодыжках, он уставился снизу вверх на Каша.

И снова проигнорировал требование специального следователя.

— Господи Иисусе, — тихо прошипел он. — Вы пристрелили их собственноручно?

Снова последовало раздраженное подёргивание плеч.

— Мы находимся в состоянии войны, в момент наивысшего кризиса для Республики. Угроза безопасности, вызванная Джамкой и его кликой, требовала упрощенного судопроизводства и быстрого приведения приговора в исполнение. Их извращения и коррупция угрожали здесь подрывом государственной власти. По существу, когда поведение Джамки убило его, это действительно подорвало государственную власть.

Юрий старался сдержаться, чтобы не показать свое облегчение. Понял Каша это или нет, но он только что заявил, что Джамка был убит по причинам личным, а не политическим — и сделал это под официальную запись.

Каша произнес свои следующие слова немного громче, как будто хотел быть уверен, что все находившиеся в комнате офицеры ГБ услышали его.

— Естественно, гражданин председатель Сен-Жюст рассмотрит вопрос в целом и если он не одобрит мои действия, то назначит мне наказание. Что бы то ни оказалось. — Его тон был откровенно безразличен. — Тем временем, однако, — его взгляд оставил Юрия и прошелся по толпе офицеров, наблюдающих из углов, — полагаю, я ясно продемонстрировал, что непотизм в стиле Законодателей и подхалимство среди негодных и коррумпированных офицеров больше в этом секторе допущено не будет. Более того, будет сурово наказано.

Все три гражданина сержанта вернулись. Все они натянули перчатки для защиты рук.

— Тогда приступайте, — твердо сказал Юрий. По не совсем понятным ему причинам он внезапно исполнился уверенности. В сущности, он уже очень давно не ощущал себя так хорошо.

* * *

Конечно, это чувство долго не продержалось. Но, как и заявил Каша, в итоге всё закончилось. Одним расплывшимся глазом — другой полностью затёк — Юрий увидел, что пистолет возвратился в кобуру. И распухшими ушами он смутно услышал, как специальный следователь объявил о снятии с него всех подозрений. Правда, слова звучали так, будто были произнесены неохотно. Но они были произнесены. И должным образом зафиксированы. Юрий слышал, как Каша удостоверился в этом.

Пока гражданин сержант Пирс помогал ему пройти в угол, где ждали санитары, Юрий сумел пробормотать несколько слов.

— Тупаю бой ноз споман.

— Да сэр, это так, — пробормотал гражданин сержант. — Сожалею об этом. Мы сломали ваш нос сразу же. Распоряжение Специального следователя, сэр.

«Каша, ты гадкий ублюдок».

Позже, когда ему оказали помощь, он почувствовал себя лучше.

— Вы поправитесь, сэр, — уверил санитар, который занимался им. — Сломанный нос выглядит поначалу адски жутко — кровь повсюду — но на самом деле всё не так страшно. Несколько недель, и вы будете совсем как новый.

5

Следующие несколько дней Радамакэр провёл в своей каюте на борту «Гектора Ван Драгена» оправляясь от травм. Хотя официально он больше и не был под арестом, и поэтому не был обязан оставаться в каюте, Юрий решил, что в данном случае применима старая пословица об осторожности, как лучшей части доблести.

Кроме того, Юрий, так или иначе, ежедневно получал от сержанта Пирса полный отчёт о событиях, происходящих не только на супердредноуте, но и повсюду в оперативном соединении. Таким образом, он не видел ни единой причины рисковать и выходить в коридоры самостоятельно, особенно имея для этого замечательный медицинский предлог. Рассматривая ситуацию с философской точки зрения — чему, помимо старых пословиц, немало поспособствовали новые синяки, — Радамакэр счёл, что явления, описываемые такими терминами, как «Царство Террора», лучше всего наблюдать со стороны.

Термин «Царство Террора» он узнал от Пирса на следующий день после допроса.

— Просто проведываю вас, сэр, — объяснил Пирс извиняющимся тоном после того, как Юрий пригласил его в комнату. — Хочу убедиться, что вы в порядке.

Сержант осмотрел его лицо, слегка поморщившись при виде синяков и пластырей.

— Надеюсь, вы не приняли ничего из этого на личный счёт. Приказ, сэр. Мы, морские пехотинцы, никогда не имели к вам никаких претензий.

Сержант резко помрачнел:

— И я абсолютно уверен, что никогда не имел никаких претензий к капитану Джастис. Он, чёрт возьми, не должен был заставлять нас делать такое. Это неправильно.

Из-за травм, последовавший смешок Юрия причинил тому боль. Особенно в сломанном носу. Этот небольшой пунктик добавился к длинному списку претензий Юрия к Специальному следователю Виктору Каша.

— Эхо как! — прохрипел он. — Богпехи де должды пить хвоехо хопхтвеннохо хупегвихога.

Он собрался с силами, в предчувствии ещё одного приступа боли.

— Хах там Ша… капидад Шасдис?

— С ней все в порядке, сэр, — довольно пылко заверил его сержант, — Мы действовали аккуратно, как… ну, я имею в виду… Специальный следователь ушел прежде, чем мы начали с капитаном Джастис, сэр. Так что он не мог наблюдать. Поэтому…

Пирс колебался, очевидно разрываясь между человеческой симпатией и долгом… не говоря уже о возможном Гневе Каша. Юрий позволил ему соскочить с крючка. Учитывая, с каким трудом ему давался разговор, он решил проигнорировать и необдуманное использование гражданином сержантом запрещённого выражения «сэр». Юрий очень хорошо понимал, что это было признаком доверия Пирса.

— Девашно, гхашдадид сегшад. Всё в погядхе. Её дос тоше споман??

— О, нет, сэр!

Юрию пришлось подавить очередной смешок. Сержант выглядел крайне опечаленным таким предположением:

— С такой прелестной женщиной как она, мы не сделали бы ничего такого. И зуба у неё ни единого не выбито. Только, знаете ли, достаточно разукрасили её синяками для записи.

Пощупав языком место, где когда-то были два зуба — там тоже было больно — Юрий порадовался новостям. Он всегда считал Шарон Джастис очень привлекательной женщиной. Настолько привлекательной, что на самом деле он не единожды вынужден был напоминать себе о категорическом запрете на романтические связи между офицерами в одной цепочке командования. Это было нелегко. Он был холостяком, начинающим уставать от этого, Шарон была разведенной женщиной примерно его возраста, а их служебные обязанности заставляли быть в постоянном контакте. Ещё хуже было то, что он был убежден, что влечение было взаимным.

Гражданин сержант начал перемещаться по каюте, рассеянно прибираясь то тут, то там. Будто пытаясь каким-либо образом компенсировать ущерб, причиненный событиями вчерашнего дня. Во всей этой ситуации было что-то совершенно курьезное, и ещё один смешок отдался у Юрия болью в лице.

— Девашно, сегшад, — повторил Юрий и указал на двери. — Хдо двогидся сдагуши?