Око духа: Интегральное видение для слегка свихнувшегося мира

Весь этот «Правосторонний» империализм, который во многих отношениях стал отличительной чертой западной современности, известен, главным образом как, сайентизм, который я бы определил как убеждение, что весь мир может быть полностью объяснен на языке «оно». Это допущение, что все субъективные и интерсубъективные пространства можно без остатка свести к поведению объективных процессов, что внутренний мир человека, равно как и других живых существ, можно исчерпывающим образом описать как целостные системы динамически взаимосвязанных «оно».

Все мы знаем о вульгарном редукционизме — это сведение всех сложных сущностей к материальным атомам, что действительно грубо. Однако утонченный редукционизм гораздо более распространен, коварен и разрушителен. Утонченный редукционизм просто сводит каждое событие на Левой Стороне к соответствующему аспекту Правой Стороны. То есть утонченный редукционизм сводит все «я» и все «мы» к соответствующим им эмпирическим коррелятам, к множеству «оно». Разум сводится к мозгу, практика — к технике, внутренние состояния — к битам цифровых «оно», глубина сводится к бесконечным поверхностям, пересекающим плоскую и безжизненную систему; уровни качества сводятся к уровням количества, диалогическая интерпретация — к монологическому взгляду — короче говоря, многомерная Вселенная примитивно сводится к плоскому миру.

Но именно потому, что человеческие существа действительно обладают этими четырьмя разными аспектами — интенциональным, поведенческим, культурным и социальным — этот «научный» подход может выглядеть в высшей степени обоснованным, поскольку каждое внутреннее событие действительно имеет внешний коррелят. (Даже если я переживаю внетелесный опыт, он фиксируется в эмпирическом мозге!) И, таким образом, поначалу кажется вполне оправданным пытаться упростить поиск знания, допустив лишь эмпирические данные и объективное «оно».

Но когда вы, в конце концов, закончили сведение всех «я» и всех «мы» к простым «оно», превратили всё внутреннее во внешнее, все глубины — в блестящие поверхности, оказывается, что вы идеально выпотрошили весь Космос. Вы полностью лишили вселенную ценности, смысла, сознания, глубины и дискурса — и разложили ее, очищенную и высушенную, на анатомическом столе монологического наблюдения.

Сознание действительно становится призраком в машине, именно потому, что оно только что совершило самоубийство.

И, таким образом, мы заканчиваем знаменитым резюме Уайтхеда, касающимся современного научного мировоззрения (или утонченного редукционизма): «унылое дело, без звука, запаха и цвета; просто бесконечная и бессмысленная суета материального». К чему он, между прочим, добавлял: «Тем самым разрушена современная философия ».

Не помогает и то, что утонченный редукционизм зачастую «холистичен», поскольку такой холизм всегда носит внешний характер: целостные и динамически взаимосвязанные «оно»! Откройте любое руководство по теории целостных систем или описание новой холистической научной парадигмы, и вы обнаружите бесконечную дискуссию о теории хаоса, кибернетических механизмах обратной связи, диссипативных структурах, теории сложности, глобальных сетях, системных взаимодействиях, — и все это описано на процессуальном языке «оно». Вы не найдете ничего существенного об эстетике, поэзии, красоте, добродетели, нравственных склонностях, межличностном развитии, внутреннем озарении, трансцендентальной интуиции, этических побуждениях, взаимопонимании или феноменологии медитации (вот вам и весь «холизм»). Иными словами, вы найдете лишь одноцветный мир взимосвязанных «оно» даже без упоминания в равной степени важных и в равной степени целостных сфер «я» и «мы», субъективных и интерсубъективных пространств, которые и делают восприятие объективных систем вообще возможным.

Так теория систем замечательно борется с вульгарным редукционизмом, но сама служит отличным примером утонченного редукционизма, «оно-изма», который столь характерен для современности. «Тем самым разрушена современная философия ». То же произошло с современной психологией, психиатрией и когнитивной наукой в той степени, в которой они продолжают сводить все «я» и «мы» к «оно» — к безличным битам информации, несущимся по безличным нейронным проводящим путям, и несомым безличными нейромедиаторами к безличным мишеням. Ваше присутствие, ваше существование, ваше сознание здесь не требуется. То, что эти подходы зачастую холистичны и системны, нисколько не утешает: это просто утонченный редукционизм в своем худшем проявлении — плоская сеть взаимосвязанных «оно»

Однако проблема заключается не в существовании этих объективистских, эмпирических, системных подходов. Эти подходы дают точную и важную информацию о внешних аспектах различных явлений, и в этом отношении они незаменимы! В этом отношении я их полностью поддерживаю. Трудности возникают в том случае, когда они пытаются монополизировать рынок истины и заявляют, что эмпирическая сфера «оно» — это единственная значимая сфера на свете. Именно этому агрессивному империализму и колонизации сфер «я» и «мы» монологическими «оно»-подходами мы должны противостоять повсюду, противостоять во имя других и в равной степени почитаемых истин.

И вспомните: единственное, чему научил нас Большой Взрыв, — это то, что мир «оно» совершенно не способен объяснить вселенную. Каким-то образом внутренне и неизбежно, «я» и «мы» также вплетены в саму ткань Космоса. Утверждение, что Вселенная существует «в сознании некоего вечного Духа», не обязательно должно казаться нам «странным» или, по меньшей мере, пугающим— оно просто честно предупреждает нас, что мир, состоящий из одних лишь «оно», — это вовсе не мир. Сознание и форма, субъективное и объективное, внутреннее и внешнее, Пуруша и Пракрити, Дхармдкайя и Рупакайя — это исток и основа восхитительной Вселенной, которая вообще не имеет никакого смысла, если что-то одно из них упущено.

Боль отрицания

Фактически быстро становится совершенно очевидно, что если любая система мысли — от философии и социологии до психологии и религии — пытается игнорировать или отрицать любой из четырех критериев достоверности, то эти игнорируемые истины, в конце концов, снова появляются в системе как серьезное внутреннее противоречие.

Другими словами, если вы отказываете в реальности любой из этих истин, то отрицаемый сектор, фактически проскользнет в вашу систему — вы протащите его в свою философию — и тогда он будет прогрызать вашу систему изнутри, пока в конце концов не пробьется на поверхность как вопиющие противоречие.

Я пройдусь по всем секторам и приведу несколько кратких примеров того, что случается с нашими теориями познания, если мы отрицаем любой из них. Я думаю, что это очень важно, поскольку не только ортодоксальные, но и «постмодернистские» подходы, а также подходы «новой парадигмы» нередко страдали множеством подобных однобокостей, которые интегральный подход обязан критиковать во имя более широких и более содержательных случаев.

Сайентизм

Как мы уже видели, эмпирики (а также позитивисты и сайентисты в целом) отказывают в существенной реальности практически всем измерениям Левой Стороны — для них реальна лишь Правая Сторона. Все события Левой Стороны — это, в лучшем случае, отражения или представления сенсомоторного мира, мира простого местоположения, мира «оно», обнаруживаемого человеческими органами чувств непосредственно или с помощью приборов.

Однако «эмпирическое объективное знание» возникает лишь благодаря существованию межличностной структуры и в пространстве этой структуры, которая обеспечивает саму возможность проведения различия между субъектом и объектом. По ставшему знаменитым определению Томаса Куна, научные факты встроены в культурные практики или парадигмы. Это определение не отрицает объективной составляющей знания; оно отрицает, что знание только объективно или невинно эмпирично. Иными словами, чтобы утверждать, что вся истина «строго эмпирична», эмпирики должны участвовать в межличностных структурах, которые их собственные теории даже неспособны объяснить. Лингвистическое суждение, что все достоверное знание эмпирично, само по себе не является эмпирическим, и таким образом утверждая свою собственную позицию, они сами себе противоречат — отринутый межличностный сектор мстит неожиданным нападением! (На этой межличностной составляющей эмпирического знания основана не только атака Томаса Куна на простой эмпиризм, но значительное количество другой влиятельной критики — достаточно упомянуть хотя бы когнитивно-структурную революцию Пиаже или обличение Ноамом Хомским скиннеровского бихевиоризма в лингвистике.)

Культурный конструктивизм

В более недавнее время мы наблюдали противоположную попытку отказаться от любой формы объективной истины и свести ее к культурному конструктивизму. (Этот подход также называют «социальным конструктивизмом», однако в формальном смысле это всегда «культурный конструктивизм».) То есть в крайних вариантах конструктивизма предпринимается настойчивая попытка сводить все секторы к Нижнему Левому сектору (а именно, сводить все критерии познания к межличностным построениям). Это мгновенно вызывает эффектную отдачу. Фактически даже Деррида и Фуко (вопреки заявлениям их американских последователей) не принимают этот крайний конструктивизм. Теперь Деррида допускает существование трансцендентальных означаемых. Без них, как он утверждает, мы даже не смогли бы переводить с одного языка на другой. А собственная археология Фуко представляет собой ряд универсальных констант человеческого познания, с помощью которых строятся культурно относительные вариации.

Однако крайние конструктивисты заявляют, что такой вещи как объективная истина вообще не существует, поскольку наши идеи просто конструируются в соответствии с теми или иными интересами — обычно это власть, но также и разнообразные «измы» или идеологии (сексизм, расизм, антропоцентризм, колониализм и т.д.).

При всем при том сами конструктивисты утверждают, что их позиция истинна. И они не могут этого делать, не утверждая теории истины, которая сама по себе не искажена властью и идеологией. Другими словами, им придется признавать и принимать Правосторонние аспекты существования, которые обосновывают критерии истины соответствия, поскольку это тоже важный аспект всего знания.{2} Вместо этого они просто провозглашают, что объективной истины вообще не существует.

Аспекты знания действительно конструируются интерсубъективно; однако эти конструкции встроены в сети субъективных, объективных и интеробъективных реалий, которые ограничивают процесс конструирования. К примеру, у нас никогда не будет общепринятого культурного мировоззрения, согласно которому яблоки падают вверх или рожают мужчины: вот и все, что можно сказать о произвольном конструктивизме.

Не удивительно, что самая последняя книга Джона Сирля представляет собой яростную атаку на простой конструктивизм. Он назвал ее «Конструирование общественной реальности» — в противоположность «общественному конструированию реальности» — имея в виду то, что общественная реальность отчасти конструируется на основе данного сенсомоторного мира, который затем находит свое отражение в соответствии[8], так что сам он не является общественным построением. Он доказывает, что мы даже не можем подступиться к конструируемым аспектам реальности, не опираясь при этом на соответствие: и то, и другое незаменимо.

Редукционизм теории систем

В то время как культурные конструктивисты хотели бы свести всю реальность к Нижнему Левому сектору, теория систем пытается свести всю реальность к Нижнему Правому сектору. То есть социальный редукционизм пытается свести всю истину к функциональному соответствию, к динамическому взаимодействию холистических «оно». Все «я» и «мы» растворяются в динамической паутине взаимосвязанных «оно».

Конечно, эта динамическая сеть существует на самом деле — это Нижний Правый сектор Космоса — однако это частичная истина, которая, будучи превращенной в «философию целого», ввергнет в небытие всю Левую Половину Космоса.

В идеологии функционального соответствия вся реальность, в конце концов, сводится к терминам Нижнего Правого сектора (социальная система) и, таким образом, все другие критерии достоверности (от пропозициональной истины до культурного смысла и личной честности), в конечном счете, оцениваются в контексте их способности служить целостному функционированию социальной системы. Таким образом, все качественные различия сводятся к контексту целесообразности и эффективности; ничто не является «истинным», поскольку в уравнение входит только полезность (то есть «истиной» становится все, что способствует самосозидательному режиму самоорганизующейся социальной системы; такие теории растворяют свое собственное значение истинности в функциональном соответствии того, что они описывают).

И тем не менее те из социальных теоретиков, эко-холистов, эко-феминистов и глубинных экологов, которые используют теорию систем, разумеется, хотят утверждать, что их подход обладает моральным превосходством над всеми остальными. Однако эта моральная ценность не может быть даже выражена, не то что объяснена, в рамках их собственной теории систем, так как согласно этой теории все существующие вещи и события суть равноценные нити в общей паутине жизни, и просто не существует способа указать, что одна из них правильна, а другая нет. Все происходящее, на самом деле, представляет собой результат действия совокупной системы, и мы не оспариваем и не можем оспаривать действия совокупной системы, поскольку все мы в равной мере являемся отдельными нитями этой паутины. То, что нам кажется злом — это просто нечто, что делает совокупная система, и, таким образом, все этические побуждения растворяются в плоской паутине динамически взаимосвязанных «оно».

Разумеется, многие системные теоретики сразу же пытаются протащить или протолкнуть в свою теорию моральные и нормативные критерии, по существу, заявляя: все, что содействует системе — хорошо, а все, что вредит системе — плохо. Но даже для того, чтобы иметь возможность делать такие заявления, требуется выйти за рамки системы, чтобы прокомментировать ее, а это, согласно теории систем, невозможно. Следовательно, системные теоретики перестают быть таковыми в точности в той мере, в какой они претендуют на моральные или нормативные суждения. Они переходят от описательного языка «оно» к нормативным языкам «я» и «мы» — к понятиям, которые теория систем не понимает и не может понять и которые поэтому приходится контрабандой протаскивать в их общее мировоззрение. И именно в такой степени запрещенные сферы «я» и «мы» снова заявляют о себе как формальные противоречия в плоском и внешнем холизме системного подхода.

Теории систем определенно принадлежит собственное важное, но ограниченное место. И все же сегодня, по причине своего далеко идущего утонченного редукционизма, это — один из главных врагов «я» и «мы», индивидуального жизненного мира и культурного богатства — то, что Хабермас называет «колонизация жизненного мира императивами функциональных систем, которые перекладывают свои издержки на других... слепое принуждение к поддержанию и расширению системы».

У этих подходов удивительно благородные намерения, которые, как я полагаю, все мы должны приветствовать, однако где-то на пути к всеобщему объединению они свернули не в ту сторону и оказались в пустыне утонченного редукционизма, который эффективно поддерживает именно ту раздробленность, которую они так благородно мечтали преодолеть.{3} Так что мы желаем отдать должное теории систем и ее истине, но включить ее в гораздо более крупный контекст других — и в равной степени уважаемых — истин.

Культурная относительность

Теоретики, которые сосредоточиваются исключительно на Нижнем Левом, склонны впадать в различные виды крайнего релятивизма, который, отрицая другие сектора, в конце концов, приходит к внутренним противоречиям. Культурные релятивисты, крайние плюралисты и поликультуралисты — все подвержены сходному противоречию: они заявляют, что все истины относительны и что нет и не может быть никаких универсальных истин.

К несчастью, само это воззрение провозглашается универсальной истиной. В нем делается ряд сильных утверждений, которые объявляются справедливыми для всех культур (относительная природа истины, контекстуальность критериев, социальная относительность всех категорий, историчность истины и т.д.).

Таким образом, это воззрение утверждает, что не существует вообще никаких универсальных истин — кроме его собственных, которые являются универсальными и наивысшими в мире, где, как считается, нет вообще ничего универсального и наивысшего.

Это еще одна попытка сводить всю объективную истину к межличностному соглашению, и она обречена на ту же судьбу: он не может утверждать свою собственную позицию, не противореча себе. Этот подход заявляет, что существует несколько объективно истинных вещей в отношении всех культур — и это верно, но только если мы полностью признаем некоторый аспект объективной истины. В противном случае отвергнутый сектор опять просочится в систему и взорвет ее изнутри — что мы и видели в случае таких внутренне противоречивых подходов.

Некоторые аспекты культуры определенно сконструированы, и некоторые аспекты как относительны, так и исторически обусловлены. Однако многие особенности психофизики человека одинаково проявляются во всех культурах. Повсюду на Земле у человека 208 костей, одно сердце, две почки. И везде человеческий разум способен порождать образы, символы, понятия и правила. Отсюда вытекает сильный вывод о том, что человеческое тело и разум во всех культурах имеют определенные общие глубинные структуры, которые при своем появлении весьма сходны повсюду, однако поверхностные структуры — реальные проявления этих общих черт — действительно относительны, культурно обусловлены, характеризуются историчностью и определяются случайным образом. Возможно, в человеческом теле, где бы оно ни появилось на свет, действительно 208 костей, но не все культуры используют эти кости для игры в бейсбол.

Интегральный подход полностью признает и уважает богатство культурного разнообразия в поверхностных структурах, одновременно отмечая общие глубинные структуры человеческой семьи: это ни монолитный универсализм, ни бессвязный плюрализм, а, скорее, подлинно универсальный плюрализм общности-в-различии.

Чистая эстетика

Недавно нас буквально захлестнула волна чисто эстетических теорий истины: все, чему случилось вам понравиться и есть истина в последней инстанции. Все объективные, интеробъективные и интерсубъективные истины благодушно сводятся к субъективным склонностям (все секторы сводятся к Верхнему Левому). Один лишь личный вкус служит критерием реальности. Я делаю свое дело, ты — свое. Ницше всегда (незаслуженно) осуждают за защиту этой позиции.

Объединение эстетического суждения (Верхний Левый сектор) с истиной и справедливостью абсолютно необходимо, однако чисто эстетическая теория знания просто невнятна. Она не только не способна иметь дело с интерсубъективными добродетелью и справедливостью, она отбрасывает за ненадобностью любые объективные аспекты истин любого рода. И опять же эта эстетическая теория хороша, пока она хранит полное молчание и не пытается выразить свои собственные взгляды. Но как только она попытается объяснить, почему эстетика работает сама по себе, она будет тайком протаскивать в себя другие сектора и закончит внутренними противоречиями. Она будет заявлять, по меньшей мере, косвенно, что всё, что она делает, истинно, и, более того, лучше вашего воззрения — таким образом, протаскивая в себя как объективные, так и интерсубъективные суждения, и они взорвут ее изнутри, усеяв все вокруг перформативными[9] противоречиями.

Заключение

И так далее по всем четырем секторам. Суть в том, что каждое человеческое существо имеет субъективный аспект (искренность, правдивость), объективный аспект (истина, соответствие), интерсубъективный аспект (культурно конструируемый смысл, справедливость, уместность) и интеробъективный аспект (системность и функциональное соответствие), и наши различные критерии познания основываются на этих в высшей степени реальных сферах. И потому всякий раз, когда мы пытаемся отрицать любую из этих устойчивых сфер, мы рано или поздно заканчиваем тем, что просто протаскиваем их в свою философию в скрытой или непризнанной форме: эмпирики используют интерпретацию в самом акте отрицания ее важности; крайние конструктивисты и релятивисты используют универсальную истину для того, чтобы универсально отрицать ее существование; крайние эстетики используют одну лишь красоту, чтобы провозглашать моральную добродетель — и т.д., и т.п. Отрицать любую из этих сфер — значит попасть в собственную ловушку и закончить жесткими внутренними противоречиями.

Вместо этого интегральный подход пытается признавать зерно истины в каждом из этих подходов — от эмпиризма до конструктивизма, от релятивизма до эстетизма — однако, лишая их претензий на роль единственно существующей истины, он освобождает их от присущих им противоречий и как бы находит каждому из них свое место в подлинном многоцветном содружестве.

Спектр сознания

Интегральные исследования, в целом, посвящены «всеуровневому, всесекторному» воззрению на человеческое сознание и поведение. Однако, если мы на мгновение сосредоточимся на Верхнем Левом секторе — внутреннем индивидуальном — местопребывании самого сознания, — что же мы обнаружим?

Сегодня биологи и медики находятся в самом разгаре интенсивной работы над проектом «Геном человека», направленным на получение карты всех генов в полной последовательности человеческой ДНК. Этот впечатляющий проект обещает революционизировать наши идеи в области человеческого роста, развития, заболеваний и медицинского лечения, и его завершение, безусловно, станет одним из великих достижений в человеческом познании.

Не столь широко известна, но — берусь доказать — не менее важна работа, которую можно было бы назвать проектом «Человеческое Сознание». На сегодняшний день она проводится уже довольно давно, а ее цель — составить карту всего спектра различных состояний человеческого сознания (включая также области человеческого бессознательного). Этот проект «Человеческое Сознание», в котором участвуют сотни исследователей по всему миру, включает в себя ряд междисциплинарных, полимодальных, и межкультурных подходов, которые вместе обещают обеспечить исчерпывающее картирование всего диапазона сознания — как бы полной последовательности «генов» осознания.

Эти различные направления исследований быстро сходятся со всех сторон к «основной матрице» различных стадий, структур и состояний сознания, доступных для мужчин и женщин. Сравнивая и сопоставляя методы, разработанные в разных культурах — от дзен-буддизма до западного психоанализа, от индуизма Веданты до экзистенциальной феноменологии, от шаманизма до измененных состояний — эти подходы быстро складывают из отдельных фрагментов основополагающую матрицу — спектр сознания — используя различные модели, чтобы заполнить пробелы, оставленные другими исследователями.

Хотя многие конкретные детали до сих пор интенсивно исследуются, общее количество свидетельств в пользу этого спектра сознания уже настолько значительно, что его существование, по большей части, не вызывает серьезных сомнений. Мы более подробно рассмотрим этот спектр в 1. СПЕКТР СОЗНАНИЯ. Пока же просто отметим, что этот спектр, по-видимому, простирается от инстинктивных до эготических и духовных модальностей, от доличностного до личного и надличного опыта, от подсознательных до самосознательных и сверхсознательных состояний, от тела до разума и самого духа.

Пожалуй, наиболее внимательно и подробно изучала этот необычайный спектр сознания дисциплина, известная как трансперсональная психология. Трансперсональную психологию иногда называют «четвертой силой» после первых трех: поведенческой, психоаналитической и гуманистических школ. Само слово «трансперсональный» просто означает «надличный». То есть трансперсональная ориентация внимательно и аккуратно учитывает все аспекты индивидуальной психологии и психиатрии, а затем добавляет к ним те более глубокие и более высокие аспекты человеческого опыта, которые выходят за пределы обычного и нормального — иными словами, те виды опыта, которые можно назвать «надличными» или «более чем личными» или сверхличными. Таким образом, в своем стремлении более полно и точно отражать весь диапазон человеческого опыта, трансперсональная психология и психиатрия берет в качестве основной исходной точки весь спектр сознания.

Интегральный подход признает и по достоинству оценивает этот всеобъемлющий спектр сознания как лучшую из имеющихся у нас карт Верхнего Левого сектора — карту, ставшую непосредственным результатом выдающегося проекта «Человеческое Сознание».

Однако интегральный подход на этом не останавливается. Суть, конечно, в том, что если признавать и принимать в расчет весь спектр сознания, то он коренным образом меняет любую и каждую дисциплину, с которой он соприкасается — от антропологии до экологии, от философии до искусства, от этики до социологии и от психологии до политики.

Вот почему мы говорим, что интегральные исследования, в целом, ориентированы на«всеуровневое, всесекторное» представление о человеческом сознании и поведении — охватывающее не просто все сектора, но и все различные уровни и измерения в каждом из этих секторов — весь спектр уровней в интенциональном, культурном и социальном аспектах человеческих существ.

В последующих главах мы рассмотрим конкретные примеры каждой из этих ветвей интегральных исследований, включая интегральную психологию (Главы 1, 9, 10), интегральную антропологию (Глава 2), интегральную философию (Глава 3), интегральную теорию искусства и литературы (Глава 4, 5), интегральный феминизм (Глава 8) и интегральную духовность (Глава 9, 10, 11).

Все это отдельные части, которые мы будем соединять в целостное интегральное видение, таким образом, завершая, по крайней мере на данном этапе, этот необычайный круг понимания.

Великие традиции мудрости

Как любят говорить христианские мистики, у мужчин и женщин есть (по меньшей мере) три ока познания: глаз плоти, который познает физические события; глаз ума, который познает образы и желания, понятия и идеи; и око созерцания, которое познает духовные переживания и состояния. И это, конечно, упрощенная версия спектра сознания, простирающегося от тела через разум к духу.

Действительно, Верхний Левый сектор исторически изучался как Великая Цепь Бытия — концепция, которая, согласно Артуру Лавджою, «была господствующей официальной философией большей части цивилизованного человечества в течение большей части его истории». Хьюстон Смит в своей замечательной книге «Забытая истина» продемонстрировал, что все великие мировые традиции мудрости от даосизма до Веданты, от Дзен до суфизма, от неоплатонизма до конфуцианства, основаны на этой Великой Цепи — то есть основаны на той или иной версии всеобъемлющего спектра сознания с его уровнями бытия и познания.

Однако, некоторые постмодернистские критики заявляли, что само понятие Великой Цепи, поскольку оно имеет иерархический характер, в определенном смысле деспотично; предполагается, что оно основано на неприятном «ранжировании», а не на сочувственном «связывании». Но это очень наивное возражение. Во-первых, критики иерархии и ранжирования сами прибегают к ранжирующим иерархическим суждениям — а именно: они заявляют, что их взгляды лучше, чем альтернативные. Другими словами, у них самих имеется очень мощная система ранжирования. Просто она скрыта и неявно выражена (и в высшей степени внутренне противоречива).

Во-вторых, в действительности, Великая Цепь представляет собой то, что Артур Кестлер называл холархией — последовательностью концентрических кругов или вложенных друг в друга сфер, где каждый последующий уровень превосходит предыдущие, но включает их в себя. Это, несомненно, ранжирование — но ранжирование по возрастающей степени всесторонности и охвата, при котором каждый старший уровень включает в себя все большую и большую часть мира и его обитателей, так что высшие или духовные области спектра сознания охватывают и включают в себя абсолютно все. Как мы говорили, это своего рода радикальный универсальный плюрализм.

Конечно, любую иерархию — включая феминистскую иерархию, которая ставит «связывание» выше, чем «ранжирование» — можно сделать орудием жестокого злоупотребления — подавления или маргинализации определенных ценностей. Однако в этом следует винить не иерархии вообще, а лишь патологические иерархии или иерархии господства. Как напомнил нам Раин Айслер, существует огромная разница между иерархиями актуализации и иерархиями господства; а Великая Цепь с самого начала была глубокой холархией актуализации, совершенно независимо от тех злоупотреблений, орудием которых она порой становилась. (В Главе 1 мы вернемся к Великой Цепи и более подробно рассмотрим ее значение.)

Но помимо этих злоупотреблений великие традиции мудрости, даже в своих лучших проявлениях, все же оставляли без внимания некоторые существенные вопросы — вопросы, о которых эти ранние исследователи спектра сознания, быть может, не могли знать или, в любом случае, не знали. Особого упоминания заслуживают два вопиющих недостатка традиций мудрости, поскольку интегральные исследования, чтобы быть подлинно интегральными, должны прямо и открыто говорить об этих уродливых несоответствиях.

Первый из них касается признания того факта, что во всем последующем человеческом развитии решающую роль могут играть его самые ранние стадии — возьмем, к примеру, новаторские работы Фрейда. Великие созерцательные традиции достигли непревзойденных успехов в изучении развития человеческого сознания от ментальной и эготической стадий до трансментальной и духовной стадий[10], однако они крайне слабо понимали предшествующие стадии, которые приводят к формированию самого ментального эго. Здесь вспоминается фраза Джека Энглера: «Нужно быть кем-то, прежде чем ты сможешь быть никем». То есть вы должны развить сильное и зрелое эго, прежде чем вы сможете его превзойти; и хотя великие традиции превосходно решали последнюю задачу, они были совершенно беспомощны в отношении первой. В то же время действительно всеобъемлющий, «полноспектральный» подход к психологии и психиатрии обязан строго учитывать и то, и другое: как движение от инстинкта к эго, так и переход от эго к духу.

Именно потому, что спектр сознания развивается, сегодняшние исследователи могут использовать огромный арсенал методов изучения человеческого развития для прояснения разнообразных путей развития самого сознания. Иными словами, теперь мы можем начать прослеживать в процессе индивидуального развития развертывание таких линий как познание, аффект, моральное чувство, объектные отношения, самотождественность, восприятие пространства и времени, мотивации и потребности и т.д. — и не только от доэготических к эготическим стадиям, но и от эготических до транеэгоических стадий. Это дает интегральным исследованиям исторический шанс стать первой подлинной «полноспектральной» моделью человеческого роста и развития.

То же самое касается и интегральной психотерапии. Именно потому, что спектр сознания развивается, на каждой стадии этого развертывания могут случаться различные «нарушения развития». Как и в случае любого живого существа патология может иметь место на любом этапе роста. Таким образом, спектр сознания — это также и спектр различных типов возможных патологий: психотических, невротических, когнитивных, экзистенциальных, духовных. И «полноспектральный» подход к психологии и психиатрии должен быть ориентирован на весь диапазон методов лечения, имеющих дело с этими различными видами патологий (мы вернемся к этой теме в Главах 6 и 7).

Второй главной слабостью великих традиций было то, что они не отдавали себе ясного отчета в существовании коррелятов разнообразных уровней внутреннего сознания в других секторах. Иными словами, человеческие существа не просто обладают разными уровнями — например, телом, умом, душой и духом, как полагают великие традиции, но каждый из этих уровней также имеет четыре аспекта: интенциональный, поведенческий, культурный и социальный. И эта многомерная решетка не просто «всеуровневая», но «всеуровневая, всесекторная» — создает волнующие и беспрецедентные возможности для изучения человеческих существ. И в этом, разумеется, и состоит суть интегральных исследований.

Теперь мы можем, например, начать проводить параллели между состояниями медитативного осознания и некоторыми паттернами электрической активности мозга (не пытаясь сводить одно к другому). Мы можем отслеживать физиологические сдвиги, сопутствующие духовному опыту. Мы можем наблюдать за уровнями нейромедиаторов во время психотерапевтического лечения. Мы можем исследовать влияние психоактивных препаратов на картину распределения крови в мозге. Мы можем прослеживать общественные способы производства и видеть соответствующие изменения в культурных мировоззрениях. Мы сможем прослеживать историческое развитие культурных мировоззрений и выяснять статус мужчин и женщин в каждый период. Мы можем выявлять формы самости, которые соответствуют различным видам техноэкономической инфраструктуры. И так по всем секторам — не просто «всеуровневый», но «всеуровневый, всесекторный» подход.

Таким образом, сегодняшние интегральные исследования могут делать нечто такое, в чем не преуспели великие традиции: они могут изучать спектр сознания не только в его интенциональных, но также в поведенческих, социальных и культурных проявлениях, тем самым подчеркивая важность многомерного подхода для подлинно всеобъемлющего описания человеческого сознания и поведения.

И, наконец, обладая этими более универсальными и совершенными инструментами исследования поведения, развития и культуры, мы также сможем с большей ясностью обозначить те области, где великие традиции оказались слишком прочно спаяны разнообразными современными формами социальной несправедливости — от сексизма до антропоцентризма, от милитаризма до национализма.

Короче говоря, сегодняшние интегральные исследования воссоединились с великими мировыми традициями мудрости, по достоинству оценивая и включая в себя многие из их важных и новаторских открытий, и в то же время добавляя к ним ранее не доступные новые методологии и технологии. Это в лучшем и глубочайшем смысле межкультурный подход, который дорожит культурными различиями, но помещает их в подлинно универсальный контекст.

Заключение

Интегральный подход ориентирован на «всеуровневую, всесекторную» программу, которая отдает должное всему спектру сознания — не только сфере «я», но и сферам «мы» и «оно» — и тем самым связывает воедино искусство, мораль и науку; самость, этику и окружающую среду; сознание, культуру и природу; Будду, Сангху и Дхарму; красоту, добро и истину.

В последующих главах мы увидим очень конкретные примеры каждой из этих многочисленных граней Космоса по мере того, как мы будем пытаться соткать из них многоцветное одеяло.

И кто знает, быть может, у верхних пределов самого спектра сознания мы — вы и я— сумеем напрямую интуитивно постичь разум некоего вечного Духа — Духа, который светится в каждом «я», в каждом «мы» и в каждом «оно», который поет, как ветер, и танцует, как дождь. Духа, которого мы всей душой славим каждым произнесенным словом, Духа, который говорит твоими устами и смотрит на мир твоими глазами, который осязает этими руками и жалуется этим голосом. Духа, который всегда любовно нашептывал нам на ухо: «Никогда не забывай Добро, никогда не забывай Истину, никогда не забывай Красоту».

И интегральное видение — попытка следовать именно этому завету сейчас и в будущем.

1. СПЕКТР СОЗНАНИЯ

Интегральная психология и вечная философия

Сегодня биологи и медики находятся в самом разгаре интенсивной работы над проектом «Геном человека», направленным на получение карты всех генов в полной последовательности человеческой ДНК. Этот впечатляющий проект обещает революционизировать наши идеи в области человеческого роста, развития, заболеваний и медицинского лечения, и его завершение, безусловно, станет одним из великих достижений в человеческом познании.

Не столь широко известна, но — берусь доказать — не менее важна работа, которую можно было бы назвать проектом «Человеческое Сознание». На сегодняшний день она проводится уже довольно давно, а ее цель — составить карту всего спектра различных состояний человеческого сознания (включая также области человеческого бессознательного). Этот проект «Человеческое Сознание», в котором участвуют сотни исследователей по всему миру, включает в себя ряд междисциплинарных, полимодальных, и межкультурных подходов, которые вместе обещают обеспечить исчерпывающее картирование всего диапазона сознания — как бы полной последовательности «генов» осознания.

Эти различные направления исследований быстро сходятся со всех сторон к «основной матрице» различных стадий, структур и состояний сознания, доступных для мужчин и женщин. Сравнивая и сопоставляя методы, разработанные в разных культурах — от дзен-буддизма до западного психоанализа, от индуизма Веданты до экзистенциальной феноменологии, от шаманизма тундры до измененных состояний — эти подходы быстро складывают из отдельных фрагментов основополагающую матрицу — спектр сознания — используя различные модели, чтобы заполнить пробелы, оставленные другими исследователями.

Хотя многие конкретные детали до сих пор интенсивно исследуются, общее количество свидетельств в пользу этого спектра сознания уже настолько значительно, что его существование, по большей части, не вызывает серьезных сомнений.

Более того, совершенно поразительным образом становится все более очевидно, что этот всеобъемлющий спектр полностью согласуется с основным содержанием великих мировых традиций мудрости.

Поэтому «фундаментальная матрица», формирующаяся в результате современных исследований, способна по достоинству оценивать главное в этих великих традициях и объединяться с ними, в то же время стараясь, там где это необходимо, обновлять и дополнять их догадки. Таким образом, цель интегрального подхода — продуманное и целесообразное соединение древней мудрости и современного знания.

Давайте начнем с самого основного — с тех положений великих традиций, которые, судя по всему, с честью выдержали испытание временем настолько, что теперь они заметно возвращаются во многие современные научные дисциплины.

И все они опираются на этот поразительный спектр сознания.

Что это за мировоззрение, которое, как отметил Артур Лавджой, «было господствующей официальной философией большей части цивилизованного человечества на протяжении большей части его истории»? Мировоззрение, «которое, в той или иной форме, разделяло большее число тончайших аналитических умов и великих религиозных учителей (как на Востоке, так и на Западе)»? Что это за мировоззрение, которое привело Алана Уоттса к категорическому утверждению: «мы почти не осознаем крайнего своеобразия своей собственной позиции, и затрудняемся понять тот очевидный факт, что в остальном всегда существовал единый и всеобщий философский консенсус. Его всегда придерживались те (мужчины и женщины), кто сообщают об одних и тех же прозрениях и проповедуют одно и то же основное учение, живут ли они сейчас или шесть тысяч лет назад, в Нью-Мексико на Дальнем Западе или в Токио на Дальнем Востоке».

И почему это мировоззрение представляет интерес для интегральных исследований?

Это мировоззрение, известное как «вечная философия» — «вечная» именно потому, что она проявляется во многих сходных чертах разных культур в разные периоды истории — действительно служило основой не только для великих мировых традиций от христианства до буддизма и даосизма, но и для многих величайших философов, ученых и психологов на Востоке и на Западе, на Севере и на Юге. Необычайная распространенность вечной философии — ее особенности я объясню чуть ниже — наводит на мысль, что это либо величайшая интеллектуальная ошибка в истории человечества (настолько повсеместная, что буквально поражает ум), либо наиболее точное отражение реальности из всех, что до сих пор появлялись.

Центральное место в вечной философии занимает понятие Великой Цепи Бытия. Сама идея достаточно проста. Согласно вечной философии, реальность не одномерна; это не плоский мир однородной субстанции, монотонно простирающийся перед глазами. Напротив, реальность состоит из нескольких разных, но непрерывных измерений. То есть явленная реальность состоит из различных ступеней или уровней, тянущихся от наинизших, наиболее плотных и наименее сознательных, до наивысших, наиболее тонких и наиболее сознательных. На одном конце этого континуума бытия или спектра сознания находится то, что мы на Западе назвали бы «материей» или неодушевленным и не обладающим сознанием, а на другом конце — «дух», или «божество», или «сверхсознание» (которое, как мы увидим ниже, также считается всепроникающей основой всей последовательности). Между двумя этими полюсами располагаются другие измерения бытия, выстроенные в порядке их индивидуальных степеней реальности (Платон), актуальности (Аристотель), содержательности (Гегель), сознания (Ауробиндо), ясности (Лейбниц), охвата (Плотин) или осмысленности (Гараб Дордже).

Иногда считают, что Великая Цепь состоит всего из трех основных уровней: материи, разума и духа. Другие варианты предполагают пять уровней: материя, тело, разум, душа и дух, тогда как третьи предлагают весьма исчерпывающие деления Великой Цепи; так, некоторые из систем йоги перечисляют буквально десятки дискретных и в то же время непрерывных измерений. Пока что нас вполне удовлетворит простая иерархия «материя-тело-ум-душа-дух» .

Центральное утверждение вечной философии состоит в том, что мужчины и женщины могут расти и развиваться (или эволюционировать), проходя по всем ступеням иерархии вплоть до самого Духа, таким образом реализуя «высшую тождественность» с Божеством — ens perfectissimum — высшее совершенство, к которому стремится вся эволюция.

Но прежде чем мы подойдем к этому, мы не можем не заметить, что Великая Цепь — это действительно «иерархия» — слово, которому пришлось пережить очень трудные времена. Первоначально введенное в употребление великим христианским мистиком Святым Дионисием оно, по существу, означало «руководствоваться в своей жизни духовными принципами» (иеро- означает священное или святое, а арх — правление или господство). Однако вскоре это понятие было переведено на язык политической и военной власти, где «духовное руководство» стало означать «руководство Католической церкви» — духовный принцип был извращенно истолкован как деспотизм.

Тем не менее, понятие иерархии в том смысле как оно используется в вечной философии — и, конечно, в современной психологии, эволюционной теории и теории систем — означает просто ранжирование порядков событий в соответствии с их холистической емкостью. В любой эволюционной последовательности то, что является целым на одной стадии, становится всего лишь частью более крупного целого на следующей стадии. Буква — это часть целого слова, которое, в свою очередь, является частью целого предложения, которое входит в состав целого абзаца и т.д. Артур Кёстлер ввел в оборот термин «холон», который обозначает то, что будучи целым в одном контексте, является частью более обширного целого в другом. Например, в предложении «нашла коса на камень» слово «коса» является целым по отношению к составляющим его отдельным буквам, но частью — по отношению к самой фразе. И целое (или контекст) может определять значение и функцию части — значение слова «коса» различно во фразах «нашла коса на камень» и «коса расплелась». Другими словами, целое больше суммы своих частей и целое во многих случаях может влиять на функцию своих частей и определять их значение.

В таком случае, иерархия — это просто порядок увеличения холонов, отображающий возрастание целостности и интегративной емкости. Именно поэтому понятие иерархии столь важно для теории систем — теории целостности или холизма. И оно абсолютно важно для вечной философии. Каждое последующее звено в Великой Цепи Бытия олицетворяет рост единства и более всеобъемлющую тождественность — от изолированной тождественности тела, через социальную и коллективную тождественность разума, к высшей тождественности Духа — тождественности буквально всему явленному Космосу. Вот почему великая иерархия бытия часто изображается в виде ряда концентрических кругов или сфер, или «гнезд в гнездах». Как мы увидим далее, Великая Цепь — это, на самом деле, Великое Гнездо Бытия.

И, наконец, иерархия асимметрична (это «выше-архия»), поскольку процесс не идет в обратном направлении. Например, сначала идут буквы, потом — слова, потом — абзацы, но никак не наоборот. И это «не наоборот» составляет неизбежную иерархию, или ранжирование, или асимметричный порядок возрастания целостности.

Все известные нам последовательности развития и эволюции, в значительной мере, идут по пути иерархизации или в порядке возрастания целостности — к примеру, от молекул к клеткам, затем к органам, системам органов, организмам и сообществам организмов. В когнитивном развитии мы наблюдаем расширение осознания от простых образов, которые представляют лишь одну вещь или событие, к символам и понятиям, которые представляют целые группы или классы вещей и событий, и далее к правилам, которые организуют и объединяют многочисленные классы и группы в целые сети. В моральном развитии (как мужчин, так и женщин) мы видим, как суждение переходит от изолированного субъекта к группе или роду связанных объектов и к целой сети групп вне пределов любого изолированного элемента. И так далее.

Эти иерархические сети неизбежно развертываются последовательно или ступенчато, потому что у вас сначала должны быть молекулы, потом — клетки, потом — органы, потом — сложные организмы — они не появляются на сцене все разом. Другими словами, рост, как правило, происходит постадийно и стадии, безусловно, ранжируются как в логическом, так и в хронологическом порядке. Более целостные паттерны появляются позже в процессе развития, поскольку им приходится дожидаться возникновения частей, которые они будут объединять точно так же, как целые предложения появляются только после целых слов.

А некоторые иерархии действительно включают в себя своего рода управляющую сеть — нижележащие (менее целостные уровни) могут влиять на вышележащие (или более целостные) через посредство так называемой восходящей причинности. Однако, что не менее важно, вышележащие уровни могут оказывать мощное управляющее влияние на нижележащие — это называется нисходящей причинностью. Например, когда вы решаете пошевелить рукой и делаете это, все атомы, молекулы и клетки в вашей руке двигаются вместе с ней — это пример нисходящей причинности.

В любой последовательности развития или роста, как только появляется более объемлющая стадия или холон, она/он включает в себя возможности, и паттерны, и функции предыдущей стадии (то есть предыдущих холонов), а затем добавляет к ним свои собственные уникальные (и более широкие) возможности. В этом, и только в этом смысле, о новом и более объемлющем холоне можно говорить как о «более высоком» или «более широком». Как бы ни была важна предыдущая стадия, в новой стадии есть все от нее плюс некоторое дополнение (к примеру, большая способность интеграции), и это «некоторое дополнение» означает «добавочную ценность» по отношению к предыдущей (и менее объемлющей) стадии. Это важнейшее определение «более высокой стадии» впервые было введено Аристотелем на Западе и Шанкарой и Ле-Цзы на Востоке; с тех пор оно занимает центральное место в вечной философии.