Пойдем в кино?

Анатолий Георгиевич Алексин

Пойдем в кино?

Действующие лица

Людмила Васильевна Тараскина — библиотекарь.

Андрей — ее сын, восьмиклассник.

Георгий Степанович Михалев — учитель.

Марьяша — его жена, археолог.

Лиля — их дочь, восьмиклассница.

Клавдия Емельяновна Филимонова — учительница.

Валя Гладышев — десятиклассник.

Верочка — соседка Тараскиных.

Действие первое

Комната. Повсюду первые мартовские мимозы. Приглушенно звучит музыка: что-то классическое. Женщина лет сорока шести в явно приподнятом настроении. Даже в восторженном. Она останавливает проигрыватель, меняет пластинку, снова включает: комнату и весь зрительный зал заполняет победный марш сорок пятого года.

Женщина (смотрит на портрет, висящий на стене. А потом на дверь, словно кто-то должен войти… Вновь приглушает музыку. И как бы беседует сама с собой). «Два раза я понял одно и то же». Так он сказал. И еще сказал: «Истории повторяются». Что он понял… два раза? (Подходит к окну.) Какие истории повторяются? Это станет ясно потом. (Оторвавшись от окна и повернувшись к зрительному залу.) Станет ясно потом…

Звучит марш.

По авансцене идет восьмиклассница Лиля. Она в модной шубке, с сумкой через плечо. Ее догоняет Андрей. От волнения срывает с головы ушанку.

Андрей. Лиля!..

Лиля (резко остановившись). Что?

Андрей. Я хочу сказать…

Лиля. Ты уже говоришь.

Андрей. Нет, ты послушай!

Лиля. Я уже слушаю.

Андрей. Пойдем в кино, а?

Лиля. С тобой?! (После паузы.) Ты разве не видел, в кинотеатре висит объявление!

Андрей. Какое?

Лиля. «Детям до шестнадцати лет ходить в кино парами запрещается!» Придется подождать. Годика полтора.

Андрей. Ты шутишь… Тогда, может быть, на каток, а?

Лиля. И тоже с тобой?!

Андрей. Ты еще со мной никуда не ходила.

Лиля. Ну почему из всех я должна выбрать тебя? Начнутся междоусобные войны!

Андрей. А что… разве другие тоже?..

Лиля. Почти все! Ты догадался одним из последних.

Андрей (тихо). И ты с ними… ходишь?

Лиля (с усталой грустью). Начинаются сцены! Как хорошо, что ты живешь далеко отсюда. И учишься в другой школе! (Неожиданно подобрев.) А впрочем… Послушай-ка!

Андрей. Слушаю!

Лиля. Я хочу спросить тебя.

Андрей. Спрашивай!

Лиля. Ну вот, поменялись ролями. (Пристально глядя ему в глаза.) На что ты способен ради меня?

Андрей. На все!

Лиля. Вот я и проверю. Ты должен будешь завоевать это право.

Андрей. Какое право?

Лиля. Чтобы я согласилась пойти на каток. Буду тебя испытывать!

Андрей. И… долго?

Лиля (поразмыслив). Всего две недели. До двадцать девятого февраля. Это как раз воскресенье. И мы пойдем с тобой…

Андрей. Спасибо! Хорошо! Я подожду.

Лиля. Кстати, как ты меня разыскал?

Андрей. Ты же приходила к нам однажды… с отцом.

Лиля. И ты выследил? Следопы-ы-т!

Андрей. Не рассказывай отцу. Ладно?

Лиля. О победах трудно молчать. Сам знаешь: про двойки мы не спешим сообщать, а о пятерках кричим с порога.

Андрей. Какая же я… пятерка?

Лиля (критически оглядев его). В самом деле! Договорились: я буду молчать. Молчать и испытывать. Молчать и испытывать!

Андрей. А что я должен буду…

Лиля (перебивая его). Для начала взять книгу и отнести ее Вале. Мы поссорились. (Достает книгу из сумки.)

Андрей. Вале? Я не знаю…

Лиля (перебивая). А зачем тебе знать? Во-он тот… последний подъезд.

Андрей. Там же, где ты?

Лиля. Поднимешься на четвертый этаж. Квартира двести пятнадцатая.

Андрей (запоминая). Двести пятнадцатая… (Берет книгу. И мчится к дальнему подъезду.)

Лиля (глядя вслед). Он у меня побегает!

Квартира Тараскиных. Из коридора раздается звонок. Людмила Васильевна идет открывать. Возвращается с немолодой, но молодящейся женщиной в домашнем халате, с журналами в руках. Это соседка Верочка. Она оглядывается по сторонам. Говорит быстро, словно боится, что ее прервут.

Верочка. У вас никого? Я — на минуту! Людочка, милая… (Протягивает журналы.) Возвращаю с благодарностью, не знающей границ и пределов! Прочитал весь наш отдел. И несколько человек из другого отдела. Я думала забежать попозже, когда вы отдохнете. Но услышала, что вы уже четыре раза выходили на площадку. И вот решила… А что с глазами? Что с глазами?! Почему такие тревожные? Один мудрец сказал: «Зачем искать покоя на стороне, если его нет в нас самих!» О чем вы, родная?

Людмила Васильевна. Андрея нет.

Верочка. Ну и что? Моего Лелика тоже нет. Он на Дальнем Востоке.

Людмила Васильевна. Если на Дальнем, это спокойнее. А если убежал, не пообедав… После того случая мне все время мерещится…

Верочка. А мед вы принимаете?

Людмила Васильевна. Мед?

Верочка. Ну, конечно! Три ложки меда в день, разбавленные теплой водой, — и нервы просто умирают! Их нет… Вы слышите? Их нет!

Людмила Васильевна. Вы добрая, Верочка. И поймете! После того случая…

Верочка. Сядьте на диван. И расскажите мне еще раз о том случае. Надо разрядиться — и станет легче. Вы слышали, что полезно бить посуду? Когда волнуешься… Разобьешь тарелку — и нервов нет. Просто нет! Сядьте… И, так сказать, разбейте тарелку. (После паузы.) Я знаю, что с мужем своим вы были знакомы еще до войны.

Людмила Васильевна. До войны он успел только покатать меня раза три на велосипеде. Сажал на раму и гнал так, что я от страха сжималась. А после, когда уж мы были вместе, он так же безрассудно гонял на мотоцикле. Всегда кого-нибудь «подбрасывал», подвозил. Я ненавидела этот мотоцикл! А он говорил мне: «Всю жизнь буду возить тебя в коляске. Как маленькую!» В коляске я была и в тот день. Из-за поворота выскочил самосвал… До сих пор помню, как грохотал пустой кузов. Он должен был наскочить на коляску, но муж развернулся и подставил себя. Потом, в больнице, он шепнул мне: «Для Андрюши-то мать важнее…»

Верочка. Только не плачьте. (Обнимает ее.)

Людмила Васильевна. Брат Володя (кивает на портрет веселого юноши) писал с фронта: «Если мы через это пройдем и останемся… Нам тогда уже ничего на свете не будет страшно». Муж прошел «через это». И вот… в летний, солнечный день…

Верочка. Вы знаете, что сказал один мудрец? «Самое большое счастье, данное человеку, — забывать то, что было, и не знать того, что будет!» Представляете, если бы мы заранее знали о дне своей кончины? Мы бы только и делали, что спасались от него!

Людмила Васильевна. Но это забыть невозможно.

Верочка. Знаете, что сказал один мудрец? «О возрасте не надо помнить, но и не следует забывать!» Так и тут. Пусть его образ живет где-то глубоко. Но в то же время не следует… Вы поняли? Я побежала! (Задерживается.) Андрей не обедал?

Людмила Васильевна. Нет.

Верочка. Значит, он сыт. Все замечательно! (Уходит. Потом возвращается.) Людочка, а не можете ли вы принести три последних номера «Иностранной литературы»? Все завидуют, что у меня соседка — библиотекарша!

Людмила Васильевна. Если они не на руках, принесу.

Верочка. Спасибо, не знающее границ и пределов! (Убегает. Возвращается.) А мед надо разводить в столовой ложке. В большой! А не в чайной. Вы поняли?

Людмила Васильевна. Поняла.

Верочка. Запишите!

Перед дверью двести пятнадцатой квартиры. Андрей медлит, оглядывается.

Андрей (как бы про себя). Четвертый этаж. А она — на седьмом. Значит, она проходит здесь… когда лифт не работает. (Нажимает кнопку звонка. Потом нажимает еще раз.)

Из-за двери раздается насмешливый голос: «Что там, пожар?» Дверь открывается. На пороге — высокий, красивый блондин в спортивном костюме, с гантелью в правой руке. Оглядывая Андрея сверху вниз, он продолжает тренировать руку.

Блондин. Тебе кого?

Андрей. Мне… Валю.

Блондин. Это я.

Андрей. Ты?!

Валя. Может быть, пригласить соседей? Для опознания личности!

Андрей. Тебе просили передать. (Протягивает книгу. И идет прочь.)

Валя. Подожди-ка!

Андрей оборачивается.

Ты что, ее паж?

Андрей, не отвечая, уходит.

(Подбрасывает книгу левой рукой и ловит ее.)

Эксплуатация поклонников законом не запрещается!