Продолжая использовать наш сайт, вы даете согласие на обработку файлов cookie, которые обеспечивают правильную работу сайта. Благодаря им мы улучшаем сайт!
Принять и закрыть

Читать, слущать книги онлайн бесплатно!

Электронная Литература.

Бесплатная онлайн библиотека.

Читать: Когда закон бессилен - Борис Николаевич Бабкин на бесплатной онлайн библиотеке Э-Лит


Помоги проекту - поделись книгой:

— В основном одним и тем же. Может, и хозяин один, — ответил водитель, явно удивленный вопро­сом.

— Тормози, — усмехнулся Суворов, — хоть по­гляжу, что это такое. — Он вышел из такси, по­дошел к ларькам. Оглядел выставленный для продажи товар, покачал головой. — Я такой хреновины и в кино не видел, — пробормотал он. — Слышь, кра­сотка, наклонил он голову к открытому окошку, — а что это? — Суворов ткнул пальцем в банку с белым мед­ведем.

— Пиво, — лениво отозвалась продавщица.

— Что он сказал? — выходя из ванной в набро­шенном на плечи длинном халате, спросил Степаныч. в большое кресло, взял с подноса чашку с кофе.

— В Москву приезжает Суворов Виталий Ивано­вич, — ответил угреватый, — кличка Граф.

— Граф, — Степаныч прищурился.

— Да, — кивнул Адам, — он сегодня освобожда­ется.

— Ну что же, — сделав шумный глоток, улыб­нулся Степаныч. — Будем считать, что нашего полку прибыло. Ведь он крутой мужик. И имеет определен­ный вес среди уголовной братии.

-— Пахомов поэтому и пришел, — сказал Адам. — Граф — хищник-одиночка. Очень опытный бандит. Был осужден на два года по малолетке за драку. Освободился и исчез. Через три года его арестовали по подозрению в ряде налетов на магазины и сбер­кассы. Тогда его продержали под следствием около полугода и отпустили за недоказанностью. А согласи­тесь, Иван Степанович, — ожидая одобрения, весело . сказал он, — если уж при развитом социализме осво­бождали за недоказанностью, нужно быть матерым преступником.

— Или иметь очень лохматую лапу, — высказал предположение Степаныч.

— Как раз этого у него не было и нет, — возра­зил Адам, — Суворов детдомовец. Согласитесь, что в двадцать два года суметь избежать наказания за такие преступления, как...

— А налеты его рук дело? — перебил его Степа­ныч.

— Как я уже говорил, — поспешно ответил Адам, — доказано не было. Налеты на Украине, в Белоруссии и в трех городах России совершали три преступника в масках. При последнем нападении на охотничий магазин в Питере в перестрелке с патруль­ными двое были убиты. Один сумел уйти. Арестовали Графа на квартире матери Фомича, известного налет­чика.

— Это уже интересно, — оживился Степаныч. — Но я до сих пор не пойму, чем вызван ажиотаж. Какой-то уголовник выходит на свободу. Ну и что?

— Вместо пятнадцати он отсидел только восемь и освобожден по помилованию. Этот срок — второй после «малолетки» — Суворов получил за вооружен­ное ограбление кассира леспромхоза в Вологодской области. А полностью доказать участие в; ограблении следствию не удалось.. Поэтому, как только в России на смену КПСС пришли демократы, он и начал пи­сать прошения. Мол, как бы пострадавший от Совет­ской власти. Его ведь до этого трижды арестовывали и отпускали за недоказанностью, — торопливо гово­рил Адам. — Он...

— Да на кой черт ты мне это рассказываешь?! — загремел Степаныч. — Я думал, что он связан с ребя­тами Фомича, поэтому и слушал!

— Но меня просила рассказать вам про Графа Валентина Ивановна, — испуганно пролепетал Адам.

— Что?! — заорал Степаныч. — А ей-то...

— Я тебе все объясню, папа, — перебил его спо­койный женский голос.

— В общем, так, — Граф протянул набитую спортивную сумку коренастому мужчине. — Все это должно быть в зоне. У тебя, Сашок, дорога туда есть. Так что действуй.

— Может, тормознешь на пару-тройку деньков? —- спросил Сашок. — Отметим освобождение.

— Мне в столицу надо, — ответил Граф. — А потом куда-нибудь в деревушку махну, — мечтатель­но протянул он, — на природу. Речка, солнце, све­жий воздух и ядреная доярка, — он весело подмиг­нул. — Она парным молочком будет меня отпаивать. Так что все, Сашок, может, больше и не встретимся. Такси ты оплатил?

— Сразу, — кивнул Сашок,— мужик знакомый, так что без атаса.

— Меня кум на выходе тормознул, — с улыбкой сказал Граф, — а тут карета за мной прибыла. Он чуть язык себе не откусил.

— А ты что решил? — спросил Сашок. — Сей­час без бабок хрен протянешь. Цены, суки, кусаются. Может, останешься? — с надеждой спросил он. — Мы тут коммерсантов...

— Живи один — дольше проживешь, — серьез­но проговорил Граф. — Я не люблю о себе говорить и чужих дел знать не хочу. Все, — он посмотрел на часы и кивнул. — Сейчас посадка начнется. Только бы долетел, падло. А то сейчас только и слышишь — там развалился, там сгорел. Да еще эти авиа пираты, мать их за ногу!

—    Ну хорошо, — кивнул Степаныч. — То, что ты сказала, я понял и даже, можно сказать, одобряю. Но почему именно этот Граф тебе понадобился? Неу­жели твои парни не годятся? Тот же Призрак. Он...

—    Он прекрасный киллер, — спокойно перебила его молодая женщина. — А самое главное — все, .в том числе и милиция, знают, что он мой человек. На нем до сих пор висит дело об убийстве директора коммерческого банка. Милиция копает. И потому мне нужен смелый, умный человек со стороны. А глав­ное — важно, чтобы его хорошо знала милиция и он не был бы связан ни с кем из нас. Потому что, — по ее тонким губам скользнула едкая улыбка, —необхо­димо, чтобы его начали искать после того, как он сделает дело.

—    Вот оно что, — протянул Степаныч. Одобри­тельно посмотрел на женщину, кивнул. —А ты ум­ная хищница, Валюта. Как говорят в тех кругах, откуда этот самый Граф, —хочешь и рыбку съесть, и на удочку не попасть.

— А он, Граф, — продолжала Валентина, — жи­вет по своим законам. Поэтому и был столько лет неуязвим. Я расспрашивала немало людей, которые его знают, и все говорят одно: Суворов — хищник-одиночка. Утверждают, что он всегда уходил от нака­зания потому, что не оставлял свидетелей. Если за налеты его арестовывали трижды и ничего не могли доказать, то потому, что Граф убирал тех, кто хоть что-то знал о преступлении. Вот поэтому он мне и нужен. Он сделает дело со своими людьми, потом уничтожит их, и-когда милиция начнет его искать, он исчезнет.

—    Ну хорошо., — немного помолчав, согласился отец. — Делай, как считаешь нужным.

—     Но переговорить с ним придется тебе, — улыбнулась Валентина. — Ведь Граф наверняка слы­шал о тебе. Степаныч — личность довольно извест­ная.

В столице сейчас нет более авторитетного чело­века. А когда он согласится работать на тебя, я пред­ложу ему то, о чем говорила.

—    Ладно, — согласился Степаныч. Повернув­шись к двери, крикнул: —Адам!

Угреватый появился мгновенно.

Как только Граф объявите я в Москве, сразу привезешь его ко мне!

Сгорбившись и раскачиваясь из стороны в сторо­ну, Волошин красными от слез глазами смотрел на уставленный пустыми бутылками стол.

—    Сашенька, — хрипло говорил он, — милая,как же я без тебя? Господи, за что их? Кто? — он зарыдал и ткнулся лбом в столешницу.

—    Митрий, — с укоризной сказала ему мать, — я, конечно, понимаю, тяжко тебе. Но ведь ты сутки пьешь, вона сколько выхлебал. Разве ж так можно? Что люди подумают?

—    А мне плевать! — сквозь слезы крикнул он. — Где они были, эти люди, когда Сашеньку с Зинкой убивали! Ты видела, как их! — он тоскливо, со злой безысходностью застонал. — А милиция, суки! Сво­лочи! «Ищем. Ведется следствие». А ведь я их сразу позвал! Сразу!

—     Найдут супостатов, — неуверенно, только ради того, чтобы хоть как-то ободрить сына, сказала женщина. — И расстреляют.

Мне-то что до этого? — обреченно спросил он. — Как же я жить-то теперь буду? И жену, и дочь. Я виноват. Зачем оставил их на ночь! Они же женщи­ны! Сволочь я! — Он неожиданно с силой ударился лбом о край стола. Ахнув, мать бросилась к сыну. А он снова и снова бился рассеченным лбом о край стола.

—Здравствуйте, — послышался от двери тихий мужской голос.

—    Помоги, милок! — пытаясь удержать сына, с натугой выдавила женщина. Молодой парень втис­нулся между столом и Волошиным.

—    Кто ты такой? — прохрипел Дмитрий.

Валерий, — мягко удерживая его за плечи, ответил парень. — Мягков. Мы с вашей дочерью любили друг друга. Мы собирались... — он порыви­сто отвернулся.

—    Ты зачем пришел?! — внезапно с яростью за­орал Волошин. — Гад! — громыхнув упавшим табу­ретом, вскочил и схватил парня за грудки. — Сво­лочь! Зачем приперся?

—     Митрий, — женщина повисла на сыне. — Окстись. Чай не видишь? Переживает он.

—     Переживает, — обмякнув в руках матери, Во­лошин отпустил парня, - Ты знаешь, кто он? — заплакал и махнул рукой.

—    Я потом зайду, — с потемневшими от страда­ния глазами Мягков пошел к двери.

—    Черт его знает, что там произошло, — зло проговорил майор милиции. — Вроде подтверждается первая версия о преследовании «жигулями» «джипа». И оружие в сгоревших «жигулях» то, из которого стреляли по «джипу». А оттуда отстреливались из ав­томата. Но выбоины не те, —выражая свое недоуме­ние, майор вполголоса выматерился. — И опознать тех, кто был в машинах, невозможно.

—    А что по делу об убийстве жены и дочери Волошина? — строго спросил седой человек.

—     Ничего, — с досадой сказал сидевший напро­тив молодой мужчина в штатском. — Никаких сле­дов. Ясно одно: убивали женщин те, кто умеет рабо­тать ножами. Все удары смертельные. А уж потом,- отрезая уши, нос, язык, просто тешились, сволочи! Никаких отпечатков, и следы перед вагончиком за­терты.

—    А не связано это убийство со сгоревшими ма­шинами? —спросил седой. — Отчего они загоре­лись?

Эксперты утверждают, что от выстрела в бен­зобак, — ответил майор. — А что касается связи, то скорее всего это какие-то, я говорю про убийц жен­щин, насмотревшиеся видео про маньяков наркома­ны. Потому что даже просто преступник, убийца, не сможет проделать такое.

—    Но вы сами говорили, что били ножами про­фессиональные убийцы, — напомнил седой.

—    Это говорил я, — ответил за майора штат­ский. — Но это не мешает убийцам или убийце быть наркоманом или просто придурком, возомнившим себя Джеком-потрошителем.

Вы можете это объяснить Волошину? — сер­дито сказал седой. — Он целыми днями ходит по кабинетам и требует, чтобы милиция нашла преступ­ников! Пишет жалобы. Вот, — он поднял несколько исписанных листов: «Товарищ прокурор, воздействуйте на милицию. Заставьте ее найти убийцы моей жены и дочери», — он кулаком припечатал листки к столу. — Мне стыдно ему в глаза глядеть. Что я ему говорить должен? Ваши предположения излагать? —он огля­дел хмурые лица присутствующих.

— Я любил ее, — опустив голову, Мягков засто­нал.

—     Не надо, милок, — испуганно посмотрев на Дмитрия, попросила женщина. — Слезами мертвых не вернуть.

—    Мама, — с болью проговорил Волошин. — А что мы еще можем? Я вчера и позавчера из милиции и от прокурора не отходил. А они все в один голос: «следствие ведется». Да какое, к черту, следствие?! Там ведь никаких следов не было. Я сам все осмот­рел. Понимаешь? — схватил он за плечи парня. — Как будто они по воздуху прилетели и улетели!

—    Дмитрий Сергеевич, — сказал Валерий. — Но там действительно нет никаких следов. Сам там все, каждый метр, осматривал. И ничего! Я бы этого гада, — заключил он, — своими руками придушил!

—    Там не один был, — наливая в стакан само­гон, выдохнул Волошин. — Не смог бы один обеих убить. Хоть одна, но убежала бы. — Подвинул стакан к парню, криво улыбнулся. — Пей, Валерка. Мне Зинка говорила, что парень ты хороший, — не дого­ворив, прямо из горлышка сделал несколько крупных глотков. — Завтра их похороним, — опустив голову, пробормотал он.

—     Где ты, моя ненаглядная, где, — выходя из аэропорта пробормотал Граф. — В Вологде-где. — Усмехнулся и подошел к такси. — До Нестерова пое­дешь?

— Сто тысяч, — сообщил цену пожилой водитель.

—    Никак я к этим астрономическим суммам не привыкну, — усмехнулся Граф. — Раньше три тыся­чи машина стоила. Сейчас — пачка сигарет.

—    Демократия, — буркнул водитель. Осмотрев рослого стройного мужчину в джинсовом костюме, его загорелое лицо, решил уступить. — Ладно,. за восемьдесят поедешь?

—    У матросов нет вопросов, — засмеялся Суво­ров. — Я и за сто поеду. А восемьдесят ты с меня назад возьмешь. Только не сюда, — кивнул он на здание аэропорта, — а на вокзал. Сколько ты за двадцатиминутное ожидание берешь? — садясь ря­дом, поинтересовался он.

—    Договоримся, — водитель включил зажигание,

—    Граф в Москву не приехал, — ответил на взгляд хозяина Адам. — Пахомов немедленно сооб­щил бы о его появлении. Видимо, задержался где-то.

—    А почему Пахомов думает, что Суворов при­едет в столицу? — усмехнулся Иван Степанович, — ведь, насколько я помню, он детдомовец. Какого чер­та ему здесь делать?

Два месяца назад умерла мать Фомича, — ска­зал Адам. — Она завещала свою квартиру Суворову. К тому же документы из колонии, где он отбывал срок, пришли на Петровку. К Суворову у муровцев повышенное внимание. Они

—    с явным неудовольстви­ем узнали о его досрочном возвращении, да еще в столицу, — посмел улыбнуться Адам.

— Ты знаешь, — Иван Степанович ухмыльнул­ся. — Я уже просто, как говорится, сгораю от жела­ния увидеть такую легендарную личность.

—    Шеф, — в дверях кабинета выросла массивная фигура накаченного силой парня, — тут к вам какой- то узкоглазый рвется.

—    Кто такой?

—    Говорит, Дервиш, — чмокнув жевательной ре­зинкой, сказал телохранитель.

—    Сколько раз тебе говорить, — заорал Иван Степанович, — не чавкай при мне, как корова! А Дервиша проводи сюда. Интересно, — пробормотал он, — что ему понадобилось?

Оглянувшись на такси, Граф спрыгнул в неболь­шой поросший травой овраг и пошел на звук лью­щейся воды. Через несколько шагов подошел к падающему  с метровой высоты на плоский большой ка­мень и уходящему под землю ручью.

—    Ничего почти не изменилось, — пропел он. Граф разделся и, осторожно ступая босыми ногами по каменистому дну, подошел к камню, сунул под него руку.

Как говорят янки, йес, — он оскалился в довольной улыбке. Вытащил руку с зажатым в ней тон­ким тросом. Граф начал осторожно его тянуть. Через некоторое время в его руках оказался привязанный к тросику конец ржавой запаянной с двух концов тру­бы.

—  Потом он вымыл ноги и руки и оделся. Достал из кармана отвертку. Едва отвертка коснулась запаянно­го конца, как проржавевший металл треснул. Граф стал надламывать и отбрасывать в сторону куски тру­бы. Ухватившись за выступивший кусок пластика, на удивление легко выдернул из трубы местами лопнув­ший округлый сверток. Разорвал его и криво улыб­нулся. У его ног лежала куча купюр в банковских упаковках.

—    Восемь лет назад это было целое состояние, — пробормотал он. — Сейчас их даже в музей не возь­мут. — Усмехнувшись, разгреб ногой пачки и поднял довольно большой пакет, перетянутый изолентой. Он нетерпеливо сорвал упаковку. В его руках оказался кусок заклеенной автомобильной камеры. Отверткой надорвал резину и вытащил промасленный брезенто­вый сверток. Граф удовлетворенно улыбнулся и раз­вернул сверток. Там лежал револьвер и небольшая запаянная коробка. Граф курткой протер смазанный наган. Потом взвел курок, нажал на спуск. И еще раз, и еще. Открыл коробку и достал небольшой острый финский нож в чехле. Сунул его под рубашку за пояс. Затем вставил в барабан патроны, а три оставшихся положил в карман джинсов. Наган он тоже заткнул за пояс. Собрал пачки денег в куртку, осмотрелся и засунул сверток под камень.

—    Подожди, — Степаныч помотал головой, — где, ты говоришь, это случилось?

—    В двадцати трех километрах по трассе Аркадак — Ртищево. И с трассы в сторону восемь кило­метров. Там совсем рядом совхоз «Красная Заря», — внимательно всматриваясь в его лицо, ответил худой длинноволосый и бородатый человек. — Машины об­наружили только потому, что в совхоз ехали пожар­ные — там ферма горела, они и увидели дым на старой дороге...

—    Да черт с ними, — вспылил Иван Степано­вич, — с пожарными! Ты зачем приехал? — подозри­тельно вгляделся он в свою очередь в узкие ничего не выражающие глаза собеседника.

—    Как зачем? — переспросил тот. — Неужели вы не понимаете? Кто-то...

—    Вот, что, Дервиш! —прервал его Степаныч. — Я понимаю одно — вы должны мне деньги. Много денег! И не деревянными, а в твердой валюте. Товар вы получили. Так?

—    Вы хотите сказать, — возмущенно проговорил Дервиш, — что...

—    Я хочу сказать только одно, — вновь повысил голос Иван Степанович, — вы мне должны деньги, и в ваших интересах отдать мне их! — Давая понять, что разговор закончен, встал. — Тебя я отпускаю живым, — прошипел он, — только для того, чтобы ты оповестил об этом Касыма. Если хотите войны, — упершись руками в стол, он подался вперед плотным телом, получите ее по полной программе. Я пере­крою вам все пути поставки зелья! И вы в туалет будете ходить, не вставая с постели! Пошел вон!

—    Я здесь только для того, — медленно подняв­шись, азиат мрачно блеснул узкими глазами, — что­бы вы поняли: истинного врага нужно искать вместе. Мы сотрудничаем два года и всегда доверяли друг другу. Касым поклялся на Коране найти убийц. Стар­шим среди тех, кто вез деньги, был его брат.

Мне все равно, кто там был, — усмехнулся Иван Степанович. — Я согласен объединить наши усилия в розыске убийц. Но прежде вы отдадите мне всю сумму.

—    Носорог, проводи гостя! — В дверях ка­бинета выросла массивная фигура «гориллы», жующе­го резинку.

—    Вы уверены, что все получилось? — захлопнув дипломат, спросила Фреди Валентина.

—    Обижаешь, сестренка, — положив ноги в кроссовках на журнальный столик, усмехнулся он. — Все получилось, как надо. Мы там почти сутки про­торчали и только два раза там машины проезжали. Молоковоз и какая-то «нива». И как ты узнала, что они именно там деньги повезут? — он с восхищени­ем посмотрел на Валентину.

—    Мы по этой дороге оружие им отправляли. Вернее, отец отправлял. А Призрак в охране был.

—    Значит, Степаныч может вычислить, кто дал наводку, — заметил Пират. Валентина засмеялась:

—    Не думаю, чтобы он стал это делать, — и уже серьезно спросила: — Вас по дороге никто не видел? Я имею в виду — нигде вы не засветились?



Поделиться книгой:

На главную
Назад