Дочь Эрлик-хана

Потом дверь распахнулась, Гордона на мгновенье ослепил яркий свет, и человек, на которого он бросился, казался ему лишь размытым черным силуэтом. Когда в глазах перестали мелькать огненные пятна, американец увидел распростертого на полу жреца с гладко выбритой головой. Гордон выглянул в коридор — тесный, тускло освещенный масляными лампами, — но там больше никого не было.

Коридор шел наклонно вниз, и Гордон недолго ломал голову о том, что теперь следует делать. Он не собирался возвращаться на верхние этажи, чтобы встретиться со своими врагами, — по крайней мере, пока. Каждую секунду он ожидал, что из-за какого-нибудь поворота на него с криками бросится толпа. Однако можно было надеяться, что в гибели ненавистного Аль-Борака уже никто не сомневается. Жрец, которого он только что убил, оказался здесь не просто так. Ему поручили добить святотатца, если тот каким-то чудом не сломает себе шею при падении на каменный пол.

Коридор резко повернул направо. Здесь света не было, и Гордону пришлось вернуться и снять со стены одну из ламп. Уклон становился все круче. Скоро Гордону ничего не оставалось, как держаться за стену рукой. Стена была грубой и неровной, но пальцы не нащупывали ни швов, ни стыков. Этот туннель был прорублен в горе, у подножия которой стоял храм.

Вряд ли кто-нибудь из жителей Йолгана, за исключением самих жрецов, знал об этих туннелях. И Ясмина, конечно, тоже… При мысли о ней Гордон содрогнулся. Одному богу известно, где она сейчас, и он не сможет ей помочь, пока не выберется из этого крысиного подземелья.

Еще поворот направо — и туннель стал шире, спуск прекратился. Гордон стал двигаться осторожней, но прибавил шагу и поднял лампу над головой. Туннель заканчивался тупиком, но из грубой каменной стены торчал неуклюжий рычаг, а зоркие глаза Гордона заметили тонкую, как нить, щель стыка. Повернув рычаг, американец легко отодвинул каменную плиту и вошел в пещеру.

Он еще не знал, что некоторое время назад здесь была Ясмина. Но, как и она, Гордон увидел причудливую сеть кустарника, затянувшую вход, и яркие звезды, которые словно запутались в ней. Американец задул лампу, немного постоял, чтобы глаза привыкли к темноте, и шагнул наружу.

И тут же попятился. Кто-то, тяжело дыша, продирался сквозь кустарник. Да это же Йогок! Расстояние между ними было невелико. В следующий миг он уже прижимал жреца к земле, не давая вырваться. Монгол лишь коротко пискнул: крепкие пальцы Гордон сдавили ему горло.

— Где Ясмина?

Он явно перестарался: жрец попытался что-то сказать, но лишь захрипел. Ослабив хватку, Гордон повторил вопрос. Йогок обезумел от страха. Он не ожидал нападения и пока осознал лишь одно: запах, исходивший от человека, который его держал, был не таким, как у его соплеменников.

— Аль-Борак? — с трудом выдохнул он.

— А кто же еще? — раздраженно рявкнул Гордон и для острастки на секунду сжал горло жреца, так что Йогок конвульсивно дернулся. — Где Ясмина?

— Ее увели белые! — задыхаясь, пробормотал Йогок.

— Где они сейчас?

— Не знаю! Я ничего не знаю! Ой! Прошу тебя… я все расскажу!

В темноте глаза Йогока блеснули дикой злобой. Он снова попытался вырваться, но вновь ощутил железную хватку Гордона и задрожал мелкой дрожью.

— Мы отнесли Ясмину к пещере. В пещере прятались слуги белых, но они не стали ждать. Убежали, увели лошадей. Белые сказали: Йогок предал их, обманул. Белые сказали: это Йогок убил их слуг и их тоже убьет. Они лгут! Клянусь Эрликом! Я не знаю, где их слуги! Белые бросились на меня, но я убежал, а мой слуга остался и боролся с ними.

Гордон рывком поставил жреца на ноги, прислонил лицом к скале и связал Йогоку руки за спиной его же собственным поясом.

— Идем обратно, — мрачно сказал он. — И только пикни, змееныш, — я мигом отправлю твою душу куда следует. Веди меня к той пещере самым коротким путем, какой только знаешь.

— Не пойду! Эти псы убьют меня!

— Значит, ты хочешь, чтобы я тебя убил? — зловеще осведомился Гордон, и Йогок снова задрожал. Он уже понял, что сбежать не удастся.

Оставалось лишь выбирать из двух зол — не меньшее, но более отдаленное. Обреченно кивнув, монгол зашагал по склону. Они пересекли ручей, а затем повернули направо.

— Теперь понятно, где я оказался, — сказал Гордон. — А пещера — вон в том выступе, верно? — он выдержал паузу. — Если в тех соснах можно пройти, пойдем там.

Йогок поспешил повиноваться. Железная хватка Гордона и его широкая кривая сабля были достаточно вескими доводами в пользу такого решения. Предрассветная мгла уже начала редеть, когда они подошли к пещере. За кустами смутно темнел вход. Жрец охнул и начал оседать.

— Они ушли!

— А я и не ожидал, что меня будут дожидаться, — пробормотал Гордон. — Я пришел сюда, чтобы взять их след. Или ты думал, что они будут сидеть и ждать, пока твои люди прибегут и отрежут им головы? Меня беспокоит только одно: что эти выродки сделали с Ясминой.

— Слышишь?

Из пещеры донесся то ли вой, то ли стон. Йогок конвульсивно дернулся. Гордон швырнул жреца на землю и, распутав ему запястья, тотчас связал по-новому — по рукам и ногам.

— И чтоб ни звука! — сурово предупредил он и, обнажив саблю, стал осторожно пробираться к пещере.

У входа американец чуть помедлил и прислушался. Вой повторился снова — слабый, исполненный непритворной боли. Так стонет человек в предсмертной агонии.

Гордон ощупью двинулся во мрак и вскоре споткнулся обо что-то мягкое. Несомненно, это был человек. Он снова застонал, и Гордон, склонившись над ним, угодил рукой во что-то теплое и липкое. Человек был тяжело ранен и умирал. На нем была одежда европейца, а в одном из карманов Гордон нашел коробок и зажег спичку. Лицо умирающего уже покрылось мертвенной бледностью, глаза стекленели.

— Пемброк! — пробормотал Гордон.

Звук его голоса заставил англичанина вздрогнуть. Он попытался приподняться опираясь на локоть, но это усилие оказалось чрезмерным, и изо рта Пемброка хлынула кровь.

— Ормонд… — выдохнул раненый. — Ты вернулся? Будь ты проклят, я…

— Я не Ормонд, — отозвался американец. — Я Гордон, если ты такого помнишь. Я собирался тебя убить, но, кажется, кто-то освободил меня от этой обязанности. Где Ясмина?

— Он увел ее, — едва слышно произнес англичанин. — Ормонд, грязная скотина! В пещере никого не было, и мы поняли, что старый шакал Йогок нас предал. Мы хотели его убить, но этот дикарь верткий, как ящерица… а его дружок, будь он проклят, пырнул меня ножом. Ормонд забрал Ясмину и жреца и ушел. Он спятил, клянусь богом… Он собрался перейти горы пешком, со связанной девушкой, с этим шаманом в качестве проводника… А меня оставил тут умирать… Свинья, грязная свинья!

Пемброк словно захлебнулся этим исступленным воплем. Он выкатил глаза, дыхание участилось. Затем по телу пробежала предсмертная дрожь, и он умер.

Спичка погасла. Гордон поднялся, зажег еще одну и осмотрел пещеру. Здесь действительно ничего не было. Ормонд забрал все, не оставив раненому компаньону даже пистолета. Он отправился в горы с пленницей и жрецом, от которого можно ждать чего угодно, пешком, без провизии… Похоже, он и впрямь сошел с ума.

Вернувшись к Йогоку, Гордон развязал ему ноги и честно рассказал обо всем, что сообщил Пемброк. Глаза жреца злорадно блеснули.

— Хорошо! Они все сдохнут в горах! Так им и надо!

— Мы пойдем за ними, — сказал Гордон. — Ты знаешь, как твой приятель поведет Ормонда. И поведешь меня точно так же.

— Нет! — Йогок отчаянно замотал головой. — Пусть они умрут!

Яростно выругавшись, Гордон снова схватил жреца за горло. Голова монгола запрокинулась, глаза бессмысленно уставились в звездное небо.

— Будь ты проклят! — сквозь зубы прошипел Гордон, тряся его, как собака крысу. — Если ты еще раз скажешь «нет», я тебя убью. Самым медленным способом, который знаю. А может быть, ты хочешь, чтобы я притащил тебя обратно в Йолган? И рассказал всем, как ты строил козни против дочери Эрлик-хана? Да, меня они убьют, зато с тебя заживо сдерут кожу!

Йогок догадывался, что вторая угроза, скорее всего, так и останется угрозой. Нет, американец не боялся смерти. Просто куда важнее для него было найти Ясмину. Но глаза Гордона горели гневом, и жрец ощутил панический ужас. Охваченный нечеловеческой яростью, Аль-Борак мог бы разорвать его на куски голыми руками. По большому счету, Йогок был не так уж далек от истины.

— Стой, Аль-Борак! — выдохнул он. — Не убивай меня. Я тебя поведу.

— Только смотри, не сбейся с дороги! — сурово произнес Гордон. — Этот мерзавец был здесь меньше часа назад. Если мы не догоним их к рассвету, я пойму, что ты нарочно ведешь меня не туда. Тогда я привяжу тебя к скале и оставлю, чтобы тебя заживо склевали грифы.

Глава 9

ГОРНЫЕ ТРОПЫ

Светало. Йогок вел Гордона по узкой горной тропке, которая вилась среди ущелий и утесов. Негаснущие огни Йолгана таяли позади, с каждым шагом становясь все бледнее.

Ущелье, где прятались туркмены, осталось на востоке, и сейчас до него было примерно полмили. Гордон собирался вывести оттуда своих людей еще до рассвета, но сейчас времени было в обрез. Он не спал больше суток.

В глаза как будто попал песок, а голова временами кружилась так, что Гордон едва удерживался на ногах. Но ярость уже давно не горела в нем столь жарко, придавала сил, и Гордон то и дело подгонял жреца, хотя тот уже задыхался, взмок и еле волочил ноги от усталости.

— Думаю, Ормонд тащит Ясмину на себе, — вслух рассуждал Гордон, не заботясь о том, что Йогок его не понимает. — И вряд ли она переносит это спокойно, если ее только не одурманили каким-нибудь зельем. А когда твоя ноша вертится и вырывается, тебе поневоле придется сбавить шаг. Да и жрец, скорее всего, не в восторге от этого путешествия. Его приходится понукать, как этого остолопа, а может быть, угощать тумаками, чтобы не отнекивался. Так что мы должны вот-вот их догнать…

Наконец взошло солнце. В это время тропинка пошла вверх по крутому, почти отвесному склону, который словно упирался в небо. Подъем как раз закончился, и Гордон, стоя на гребне скалы, оглядывался по сторонам, когда издали долетел звук выстрела. Пожалуй, расслабляться все-таки не стоило. Присев за большим валуном, американец продолжал изучать склоны гор.

Отсюда Йолган казался скоплением игрушечных домиков. Левее темнело ущелье, в котором укрывались туркмены. Сейчас там мелькали крошечные черные фигурки, среди них время от времени сверкали вспышки, которые тотчас тонули в шариках сероватого дыма.

Выстрелы звучали все чаще. Как бы кстати пришелся сейчас бинокль! Впрочем, Гордон уже понял, что произошло. Киргизы наконец-то нагнали разбойников, и теперь между ними шла ожесточенная схватка. Вскоре из города выехал большой отряд всадников и помчался по направлению к ущелью: несомненно, киргизы послали гонцов в Йолган и сообщили, что в горах прячутся разбойники-туркмены.

В эту секунду Йогок вскрикнул и распластался на земле, а потом отполз за выступ скалы. Потом у Гордона сорвало с головы шапку — казалось, ее сбила чья-то невидимая рука. Он едва успел пригнуться, когда еще одна пуля просвистела мимо, едва не задев ухо. Выстрелы прекратились. Выждав немного, американец осторожно выпрямился и пригляделся к скальному выступу, который торчал в сотне шагов. Внезапно над краем скалы мелькнула светловолосая макушка, сверкнуло пламя, и пуля отколола кусочек от валуна, за которым прятался Гордон.

Оказывается, Ормонд совсем рядом! Гордон не рассчитывал догнать его так скоро. Однако англичанин заметил погоню по крайней мере пять минут назад — достаточно для того, чтобы найти укрытие для себя и своей ноши, подпустить преследователя поближе и открыть огонь.

Не услышав ответных выстрелов, Ормонд злорадно захохотал. Это был смех безумца.

Оказавшись меж двух огней, Йогок дрожал, как в лихорадке, и вжимался в землю. Он был слишком напуган, чтобы ожидать от него каких-нибудь выходок. Краем глаза следя за монголом, Гордон начал осторожно подбираться к Ормонду. Англичанин заметил это. Не зная, есть ли у его недруга винтовка или револьвер, он время от времени стрелял наугад, прислушиваясь после каждого выстрела.

Гордон полз между валунами и выступами, стараясь оказаться спиной к солнцу. Яркие косые лучи должны были ослепить противника. И Ормонд запаниковал. Выстрелы стали чаще, англичанин палил наугад, почти не целясь. Неизвестно, что происходило в его воспаленном мозгу, но темная фигура, скользящая среди камней, вселяла в него смертельный ужас — сродни тому, который испытывает человек, к которому подкрадывается пума.

Ясмины нигде не было видно. Зато Гордон заметил жреца-проводника, который, улучив момент, стремительно припустил прочь, петляя среди камней, как кролик — так быстро, как только может бежать человек со связанными за спиной руками. Однако Ормонд заметил его бегство. На миг забыв про Гордона, он вскочил и, с коротким возгласом вскинув пистолет, выстрелил в монгола. Пуля вошла точно между лопаток. Пошатнувшись, жрец прогнулся, закричал и полетел со скалы в глубокую пропасть.

Тело американца разогнулось, как пружина. Одним прыжком перемахнув через камни, он оказался шагах в десяти от Ормонда. Тот запоздало обернулся, щурясь от солнца, которое теперь било ему прямо в глаза, и в панике попятился. Потом выстрелил навскидку, но не попал, снова нажал на курок…

В пистолете кончились патроны.

Отшвырнув его в сторону, англичанин стоял в какой-то странной позе и с бессмысленной ухмылкой смотрел, как Гордон приближается.

— Проклятый оборотень! Думаешь, ты сможешь меня убить? Нет! Я тебя все равно перехитрю!

Он шагнул к краю пропасти и, раскинув руки, прыгнул вниз. Несколько секунд смех еще доносился из бездны, потом он потонул в призрачном хохоте эха, бесконечно множащем свои раскаты. Но разглядеть что-либо было уже невозможно, и американец, разочарованно выругавшись, отвернулся.

Ясмину он нашел за выступом скалы: молодая женщина лежала на земле со связанными за спиной руками. Ее мягкие туфли были изодраны в клочья, многочисленные ссадины и кровоподтеки на ее нежной коже выглядели весьма красноречиво.

Гордон был слишком лестного мнения об англичанине. Ормонду даже не пришло в голову нести обессиленную пленницу: он гнал ее в горы пинками и затрещинами.

Едва американец перерезал путы, Ясмина бросилась к нему на шею.

— Они сказали, что ты мертв! Но я знала — это ложь! Тебя нельзя убить, как нельзя убить горы или ветер. Я видела, с тобой пришел Йогок — он знает потайные тропы лучше, чем жрец, который нас вел. Пойдем отсюда скорее, пока все заняты боем! Да-да, я знаю: у нас нет ни припасов, ни снаряжения… Но сейчас лето, мы не замерзнем. А если придется какое-то время поголодать… Разве это так страшно? Ну, идем!

Гордон отстранился и покачал головой.

— Это я привел туркмен в Йолган, Ясмина. Ради собственных целей. И не могу их бросить — даже ради тебя.

Пару секунд богиня Йолгана смотрела ему в глаза, потом кивнула.

— Я так и думала, Аль-Борак.

Пистолет Ормонда валялся неподалеку, но патронов в нем не было. Гордон пинком отшвырнул его прочь, взял Ясмину за руку и подошел к скале, за которой, все еще дрожа и поскуливая, прятался Йогок. Рывком поставив жреца на ноги, американец указал на ущелье, откуда доносились выстрелы и поднимались тонкие вуали дыма.

— Можно пробраться вон в то ущелье, не возвращаясь в долину? — спросил он. — Говори, от этого зависит твоя жизнь.

— В ущелья ведут потайные ходы, — отозвался Йогок. — Во многие. И в это тоже. Но у меня связаны руки. Я не смогу провести тебя по той дороге.

Гордон развязал его, но тут же обмотал веревку вокруг пояса жреца, а ее конец — себе на руку.

— Веди!

Некоторое время они шли по тропе обратно, затем свернули. Теперь стало ясно, зачем Йогок потребовал освободить ему руки: иначе ему было бы не вскарабкаться по склону огромного скального выступа. Гордон и Ясмина поднялись следом за ним и оказались на плоском, будто срезанном гребне горного хребта, который широкой дугой окаймлял каньон. От высоты начинала кружиться голова. Какое-то время тропа шла по гребню. Неожиданно Йогок потянул за веревку и скользнул в узкое отверстие — оно находилось прямо под тропой, и заметить его сразу было невозможно. Это и был вход в туннель. Внутри царил полумрак, лишь скудные лучи света пробивались сквозь трещины в камнях. Сразу от входа начиналась каменная лестница, ведущая вниз. Пройдя пещеру насквозь, жрец вывел своих спутников к узкой расщелине, окруженной отвесными скалами. Узкую щель, из которой они только что вышли, можно было увидеть лишь стоя прямо перед ней. Неудивительно, что еще вчера, разглядывая эту расщелину в бинокль, Гордон не обнаружил ничего подозрительного.

Здесь звуки выстрелов раздавались намного громче, и эхо многократно усиливало их. Через несколько шагов Йогок повернул направо. Впереди, в конце узкого просвета, виднелось ущелье, где Гордон оставил своих туркмен. Чуть позже он увидел и их самих. Притаившись за выступами и валунами, разбойники отстреливались от толпы кочевников в меховых шапках, которая шла на них.

Протиснувшись в щель, Гордон громко окрикнул туркмен… и едва не получил пулю. Однако через миг они уже узнали своего предводителя. Йогок начал упираться, и Гордону пришлось тащить его силой. На время забыв о противнике, туркмены в немом изумлении взирали на перепуганного монгола и девушку в изодранном платье. Впрочем, Ясмина едва удостоила их взглядом: они были не волками, а шакалами, и их клыков она не боялась.

Тем временем перестрелка продолжалась. Туркмены понемногу отступали, подтягиваясь к потайному выходу из ущелья.

— Они подкрались к нам в темноте, — хмуро объяснил Орхан-шах. Ему прострелили руку, и сейчас разбойник тщетно пытался остановить кровь. — Они окружили нас прежде чем часовые их заметили. Мы поставили часовых у самого входа в ущелье, но эти собаки перерезали им горло и вошли! Они могли перерезать глотку каждому из нас, потому что мы спали и ничего не видели и не слышали, а они видят в темноте, как кошки! Но один из нас проснулся, заметил их и начал стрелять. Но они все равно нас перебьют. Что нам делать, Аль-Борак? Мы в ловушке! Мы заперты со всех сторон! На скалы нам не подняться, из ущелья не выбраться. Здесь можно продержаться какое-то время — для лошадей есть вода и трава. Но еды у нас почти не осталось, и патронов тоже мало.

Гордон кивнул, взял у одного из туркмен ятаган и протянул Ясмине.

— Следи за Йогоком, — сказал американец. — Если попытается убежать — заруби.

Она не ответила, но ее глаза сверкнули. Похоже, эта утонченная девушка начинала понимать, что порой надо просто действовать, не задумываясь над глубинным значением своих действий. Йогок бросил на нее злобный взгляд, но тут же отвел глаза: сейчас она была не менее опасна, чем Гордон.

Взяв ружье и горсть патронов и прячась за камнями, американец начал подбираться к огромному валуну недалеко от входа в ущелье. Там лежали трое мертвых туркмен, еще несколько раненых стонало неподалеку. Киргизы передвигались от камня к камню короткими перебежками. Они подбирались все ближе к устью ущелья, но старались не слишком рисковать. Спешить им было некуда: со стороны города приближался отряд всадников. Монголы неслись во весь опор, то исчезая, то возникая среди сосен.

Отсюда надо было срочно выбираться — до того, как киргизам придет подкрепление. Кочевники плохо знали горы, а жрецы, которых Гордон заметил среди всадников Йолгана, могли показать им тайные ходы в горах.

Несколько монголов уже взбирались по склону, крича что-то киргизам. Подозвав туркмен, которые оказались ближе, Гордон приказал им взять лучших лошадей и приказал отвезти Ясмину и жреца в пещеру. Орхан-шаху было поручено лично охранять молодую женщину. Несомненно, туркмен впервые в жизни получал подобное поручение. Но он был уже душой и телом предан своему вожаку и лишь молча повиновался.

С ними отправились трое крепких молодцов, еще трое остались с Гордоном у входа в ущелье. Узнав, что их вожак жив и вернулся, разбойники заметно приободрились. Должно быть, это почувствовали и кочевники: несколько метких выстрелов заставило их затаиться.

Когда последний из сопровождавших Ясмину скрылся, Гордон знаком приказал остальным отходить следом за ними. Подобно капитану с тонущего корабля, он уходил последним. Продолжая отстреливаться, американец увидел, как туркмены один за другим исчезают в темном отверстии потайного лаза. Теперь с ним оставалось только трое. Кивком он приказал им следовать за остальными, а сам ненадолго остался один.

Несколько пуль просвистело ему вслед. Перескакивая от камня к камню, Гордон ответил, потом еще раз оглянулся и нырнул в полутемное чрево пещеры. Через несколько мгновений он уже был в расщелине, скользнул в пещеру и вскоре стоял на краю огромного каньона, где его ждали остальные. Проклятье! Сейчас ему хотелось оказаться в двух местах одновременно — в начале колонны, рядом с Ясминой и жрецом, и в хвосте, где надо было поминутно оглядываться, ожидая преследования. Впрочем… К своему облегчению, Гордон увидел, что Ясмина спокойно едет рядом с Йогоком, приставив ятаган к его горлу. Позже он узнал, что девушка пригрозила жрецу убить его, едва киргизы высунутся из пещеры. Вне себя от страха, монгол визгливым голосом подгонял туркмен. Гордон усмехнулся и в тон ему прикрикнул на отстающих.

Отряд прошел с полмили и свернул с хребта. Здесь Гордон задержался, как делал всегда, прикрывая отступление. Именно в этот момент в каньон из пещеры выскочили киргизы. Вскинув ружье, Гордон выстрелил, однако расстояние было слишком велико. Это был один из немногих случаев, когда Аль-Борак промахнулся. Не задев седока, пуля попала в лошадь, даже не убив, а лишь ранив ее. Скакун взвился на дыбы, огласив горы диким ржанием, еще несколько лошадей, которые шли следом, тоже заржали и в панике начали теснить друг друга.

Кряж был слишком узким. Лошади сбрасывали всадников и срывались в пропасть. Уцелевшие кочевники поспешили вернуться в пещеру и дождаться, пока скакуны успокоятся. Через некоторое время один из них рискнул выглянуть наружу, но выстрел Гордона заставил его спрятаться обратно.

Американец оглянулся. Его отряд уже прошел по узкому хребту и теперь поднимался по тропе на выступ. Занимаясь кочевниками, Гордон сильно отстал от своих. Теперь оставалось лишь одно. Стукнув коня пятками по бокам, он пустил его галопом. Это было рискованно, но выбирать на этот раз не приходилось. Он не мог дать киргизам время высунуться из укрытия и обнаружить, что им больше никто не препятствует… и получить пулю в спину. Однако конь не подвел. Туркменские скакуны могут скакать по горам не хуже горных козлов, их не пугают ни узкие карнизы, ни крутые склоны.

Вскоре Гордон догнал туркмен. Большинство спешились и вели коней под уздцы. Они уже издали услышали стук копыт и то и дело испуганно оглядывались, опасаясь, что их предводитель сорвется с обрыва. Но все обошлось. Гордон снова вернулся живой и невредимый — несмотря на то, что у него уже давно слипались глаза, — а киргизы за это время так и не высунулись из пещеры.

Ясмина ехала вполоборота, не сводя глаз с Гордона и судорожно сжав поводья. Поймав ее взгляд, он улыбнулся, молодая женщина ответила ему слабой улыбкой. Разбойники едва держались на ногах от голода и усталости, однако останавливаться было нельзя. В конце концов, Гордон не требовал от них большего, чем от самого себя.

И они продолжали путь.

Позже издали начали долетать приглушенные крики — киргизы наконец осмелились выйти из укрытия и пуститься в погоню. Но они были не столь безрассудны и отчаянны, как Гордон. Месть за соплеменников оказалась недостаточно веским поводом, чтобы гнать лошадей галопом по узкой тропке над пропастью. Скорее всего, они вели лошадей в поводу, чтобы не рисковать понапрасну. Однако и упускать врагов из виду им не хотелось.

Заснеженная вершина горы Эрлик-хана становилась все ближе, величественно возвышаясь над остальными горами. Как объяснил Йогок, путь к спасению лежал именно через нее. У него явно не было настроения вдаваться в подробности. Весь серый от страха, он думал лишь о спасении собственной жизни. Он боялся Гордона, боялся его свирепых туркмен, киргизов и жрецов, которые непременно узнают, что он предал богиню… если догонят.