Помоги проекту - поделись книгой:
— Сапфиры, — с отсутствующим видом сказала она. — Пожалуйста, не покупайте мне кольцо. Люди женятся на всю жизнь. Я не могу взять и так сразу решиться.
— У вас будет время. Целых две недели до свадьбы, чтобы привыкнуть к мысли, что вы моя жена.
— Мистер Таггерт, — раздраженно сказала она, — вы когда-нибудь слушаете, что говорят вам другие?
Он усмехнулся:
— Нет, никогда. Вот почему я разбогател. Если я что-нибудь хотел, я добивался этого.
— А я очередная вещь в списке того, что вы хотите? — мягко спросила она.
— Вы в самом начале. Вместе с домом в Нью-Йорке, которым владеет Вандербильт, и который я хочу заполучить. Теперь я отвезу вас домой, и вы сможете рассказать обо мне вашим родителям и забыть о Вестфилде. Он еще пожалеет! Он, конечно, получил одну из сестер Чандлер, но у меня-то будет настоящая леди.
Он натянул поводья, и коляска так резко двинулась с места, что Хьюстон повалилась на сиденье, не успев сказать ни слова.
У дверей ее дома он выпрыгнул из коляски и буквально вытряхнул ее на землю.
— Мне нужно возвращаться. Вы расскажете своим родителям обо мне, ведь так? А завтра я пришлю вам кольцо. Если что-нибудь понадобится, скажите мне или Эдену. Я постараюсь завтра заехать. А сейчас мне пора, — он мельком взглянул на ее дом и прыгнул в коляску.
Хьюстон стояла у невысокой каменной ограды перед своим домом и смотрела на быстро удаляющуюся коляску, почти уже скрывшуюся из глаз в клубах пыли. Казалось, по двору только что промчался смерч.
Дома ее ждали Опал и Дункан. Опал сидела в кресле, ее глаза были красными от слез, Дункан ходил из угла в угол, скрестив на груди руки.
— Добрый день, мама. Добрый день, мистер Гейтс.
— Где ты была? — Дункан задыхался от гнева.
— Хьюстон, — заплакала Опал, — тебе не нужно выходить за него замуж. Ты найдешь кого-нибудь другого. Ты не должна этого делать только из-за того, что Лиандер совершил ошибку.
До того как Хьюстон успела что-либо сказать, Дункан стал наседать на нее.
— Хьюстон, ты же всегда была разумной. Это у Блейр никогда не было царя в голове. Она с детства сломя голову бросалась из крайности в крайность. А ты еще девочкой была разумна, как взрослая женщина. Ты собиралась выйти замуж за Лиандера и…
— Лиандер не собирается на мне жениться, — заметила Хьюстон.
— Но только не Кейн Таггерт! — застонала Опал и спрятала лицо в мокрый носовой платок.
Хьюстон стало обидно за Кейна.
— Боже мой, чем же этот человек заслужил такую враждебность? Я еще не согласилась выйти за него замуж, но я не вижу причин отказывать ему.
Вскочив с кресла, Опал подбежала к дочери.
— Это же чудовище. Посмотри на него. Ты не сможешь жить с этим громадным смердящим медведем. От тебя же отвернутся все друзья. И кроме того, о нем ходят ужасные слухи.
— Опал! — прервал ее Дункан, и она, всхлипывая, смиренно вернулась на свое место. — Хьюстон, я буду говорить с тобой, как если бы говорил с мужчиной. Мне абсолютно все равно, принимал ли этот человек хоть раз в жизни ванну. Это меня не волнует. Но есть вещи… — он посмотрел на нее тяжелым взглядом. — Среди мужчин ходят слухи, что Таггерт кого-то убил, чтобы заработать свое состояние.
— Убил? — прошептала Хьюстон. — Кто это сказал?
— Не важно кто…
— Нет, важно, — перебила его Хьюстон. — Разве вы не понимаете? Женщины нашего города злятся, потому что он не обращает на них внимания, и распускают о нем слухи. Почему бы мужчинам не делать того же самого? Лиандер рассказывал мне о людях, которые пытались продать мистеру Таггерту отработанные прииски. Возможно, кто-то из них и распустил эти слухи.
— Эти сведения исходят из достоверных источников, — мрачно сказал Дункан.
Хьюстон помолчала.
— Джекоб Фентон, — мягко произнесла она через минуту и по выражению лица Дункана поняла, что угадала. — Судя по тому, что я слышала, — продолжила она, — мистер Таггерт осмелился ухаживать за драгоценной дочерью Джекоба Фентона, Памелой. В детстве я слышала разговоры о том, как отец баловал и лелеял ее. Конечно, он будет ненавидеть человека, который, работая в его конюшнях, набрался смелости просить руки его дражайшей дочери.
— Ты хочешь сказать, что Фентон лжет? — резко спросил Дункан. — Ты веришь этому проходимцу, а не семье, которую знаешь всю жизнь?
— Если я выйду замуж за Кейна Таггерта — я говорю «если», — то да, я буду верить ему, а не Фентонам. А теперь простите, я очень устала и хотела бы прилечь.
Она выскользнула из комнаты и, несмотря на то, что творилось у нее в душе, старалась держаться грациозно. Войдя в комнату, она без сил упала на кровать.
Выйти замуж за Кейна Таггерта? Выйти замуж за человека, который говорит и ведет себя хуже последнего головореза с улицы Ривер? Выйти за человека, который не испытывает к ней ни капли уважения, который втаскивает и вытаскивает ее из экипажа, как будто она мешок с картошкой? Выйти за того, кто целует ее, как будто она какая-то посудомойка?
Она села на кровати.
— Выйти замуж за человека, целуя которого, как говорит Блейр, я вижу небо в алмазах с золотыми и серебряными искорками? — произнесла она вслух. — А почему бы и нет? — прошептала она, облокотившись на спинку кровати, и впервые представила себя миссис Кейн Таггерт.
Глава 6
На утро Хьюстон убедила себя, что ни при каких обстоятельствах не может выйти за мистера Таггерта. Ее мать за завтраком не переставала всхлипывать и повторять: «Мои прекрасные дочери, что с вами будет?», а Блейр и Дункан спорили, кто кому разрушил жизнь. Хотя вряд ли это можно было назвать спором, потому что у обоих была одна и та же точка зрения.
Хьюстон решила было вмешаться в разговор в тот момент, когда кто-то сказал, что Кейн Таггерт будет наказанием, которому Хьюстон сама себя подвергает за то, что потеряла Лиандера. Но ее, казалось, никто не услышал — Блейр так увлеклась своими страданиями и переживаниями за свою сестру, что уже ничего не замечала вокруг — и Хьюстон просто перестала прислушиваться к их разговору. Но будучи причиной всех этих рыданий, она решила, что не сможет выйти замуж за мистера Таггерта.
Сразу же после завтрака к ним стали заходить знакомые.
— Я задумала испечь яблочный пирог. Знаю, как ты его любишь, Опал, так что сделала специально для тебя еще один и вот принесла. Как там поживают сестрички?
Скоро дом был полон еды и гостей. Мистер Гейтс ушел на пивоваренный завод и попросил горничную принести ему ланч туда, а потому все нападки гостей пришлось отражать Хьюстон, Блейр и Опал.
— Хьюстон, ты что, правда влюбилась в мистера Таггерта?
— Съешьте еще пирога, миссис Триздэйл, — ответила Хьюстон.
В одиннадцать Блейр удалось улизнуть, и Хьюстон с Опал пришлось справляться с наплывом гостей вдвоем. Блейр вернулась только в три часа.
— Они все еще здесь, — поразилась она, увидев толпу на лужайке.
В половине четвертого к дому Чандлеров подъехал экипаж, красивее которого никто из жителей города ни разу в жизни не видел. Он был белым, с белыми колесами, кремовым откидным верхом и блестящей бронзовой отделкой. Переднее сиденье было обтянуто красной кожей, а сзади было сделано сиденье для лакея.
Люди, находящиеся на лужайке, на веранде и в саду, перестали разговаривать и вытаращили глаза от изумления.
Из экипажа вышел пестро одетый мужчина и направился прямо в гущу толпы.
— Кто здесь мисс Хьюстон Чандлер? — спросил он.
— Я, — выступила вперед Хьюстон.
Мужчина полез в карман, достал листок бумаги и начал читать:
Он свернул листок, положил обратно в карман и уже собирался уходить, как вдруг что-то вспомнил.
— Да, мистер Таггерт посылает вам еще вот это, — он бросил ей небольшой сверток в коричневой бумаге, который Хьюстон удалось поймать.
Мужчина, насвистывая, спустился по тропинке. Все смотрели ему вслед, пока он не скрылся за углом.
— Ну же, Хьюстон, — сказала Тайя. — Ты не хочешь посмотреть, что тебе подарили?
Хьюстон сомневалась, стоит ли разворачивать сверток. Она знала, что там внутри. Если она примет его кольцо, это будет означать, что она принимает и его предложение.
В коробочке лежал невероятного размера бриллиант, окруженный девятью квадратными изумрудами.
Женщины одновременно издали вздох изумления.
Хьюстон решительно захлопнула голубую бархатную коробочку и направилась прямо к экипажу. Не колеблясь и не отвечая на вопросы, которые посыпались на нее со всех сторон, она взяла вожжи, и великолепная пегая лошадь тронулась с места.
Она поехала по улице Шэлдон, пересекла по мосту реку Тайджерас, отделяющую северную часть города от южной, и по обрыву поднялась к дому Таггерта. Она постучала, но никто не ответил. Тогда она вошла внутрь, повернула налево и остановилась в дверях кабинета Кейна.
Он сидел, согнувшись над столом, курил какую-то отвратительную сигару, делал заметки и отдавал короткие распоряжения Эдену, который развалился в кресле, положив ноги на стол и курил такую же огромную сигару.
Эден заметил ее первым. Крупный светловолосый мужчина мгновенно вскочил с кресла и толкнул Кейна в плечо.
Кейн недовольно поднял голову.
— Вы, должно быть, Эден, — сказала Хьюстон, входя в комнату и протягивая ему руку. Она не была уверена, слуга он или друг Кейна. — Я Хьюстон Чандлер.
— Здравствуйте, Хьюстон, — сказал он. Нет, он не был слугой — слишком уверен в себе.
— Я хочу поговорить с вами, — повернулась Хьюстон к Кейну.
— Если это насчет свадьбы, я сейчас очень занят. Если вам нужны деньги, скажите Эдену, он выпишет вам чек.
Отмахиваясь от дыма, она подошла к окну и распахнула его.
— Не стоит сидеть в таком дыму. Это вредно.
Кейн холодно взглянул на нее:
— Кто вы такая, чтобы отдавать мне распоряжения? То, что вы выходите за меня замуж, еще не значит…
— Насколько я помню, я еще не дала своего согласия стать вашей женой, и, если вы не можете выкроить время на то, чтобы поговорить со мной наедине, не думаю, что я ею стану. До свидания, мистер Таггерт. До свидания, Эден.
— До свидания, Хьюстон, — сказал Эден с едва заметной улыбкой.
— Ох уж эти женщины! — сказал Кейн ей в спину. — Только и делают, что отнимают время.
Он догнал ее у дверей.
— Я немного вспылил, — признался он. — Просто не люблю, когда мне мешают работать. Привыкайте.
— Я бы не стала вас беспокоить, если бы это не было очень важно, — холодно ответила она.
— Хорошо. Пошли поговорим, — он кивнул в сторону пустой библиотеки. — Я бы предложил вам сесть, но единственные стулья, которые здесь есть, стоят у меня в спальне. Хотите подняться? — он вожделенно ухмыльнулся.
— Разумеется, нет. Я хотела поговорить с вами о том, серьезно ли вы настроены относительно предложения мне руки и сердца.
— Вы что, думаете, я бы тратил время на ухаживания, если б я относился к этому несерьезно?
— Ухаживания? — переспросила она. — Под ухаживанием вы, наверное, подразумеваете воскресное утро. Я бы хотела задать вам один вопрос, сэр. Вы когда-нибудь совершали убийство или нанимали кого-нибудь, чтобы убить человека?
Кейн открыл рот от удивления, его глаза гневно засверкали, но уже через несколько секунд он, казалось, даже развеселился.
— Нет, я в жизни никого не убивал. Что еще вы хотите обо мне знать?
— Всё, что вы сочтете нужным мне рассказать, — серьезно ответила она.
— Да, в общем, нечего-то и рассказывать. Я вырос на конюшне у Джекоба Фентона, — он заиграл желваками. — Тот вышвырнул меня за то, что я крутился вокруг его дочери, и с тех пор я занимаюсь тем, что зарабатываю деньги. Я никого не убивал, не грабил, не надувал, ни разу не ударил женщину, только побил энное количество мужиков. Что-нибудь еще?
— Да. Делая мне предложение, вы сказали, что хотите чтобы я обставила ваш дом. А что мне делать с вами?
— Со мной? — усмехнувшись, он засунул большие пальцы рук в пустые петли для ремня у себя на брюках. — Я ничего не собираюсь от вас прятать, если вы это имеете в виду.
— Разумеется, я не имею в виду ничего из того, что подразумеваете вы, — чопорно ответила она. — Мистер Таггерт, — продолжила она, оглядывая его с ног до головы. — Я знаю мужчин, которые, работая на рудниках, одеваются лучше, чем вы. А ваша речь просто отвратительна, впрочем так же, как ваши манеры. Моя мама до смерти боится, что я выйду замуж за такого дикаря. А так как я не могу всю жизнь пугать собственную мать, вам придется кое-чему поучиться.
— Поучиться, — проговорил он, сузив глаза. — Чему вы можете меня научить?
— Как правильно одеваться, как нужно есть…
— Есть? Я много ем.
— Мистер Таггерт, вы все время упоминаете таких людей, как Вандербильт или Гульд. Скажите, вас когда-нибудь приглашали в дом к какой-нибудь из этих семей, когда там присутствовали дамы?
— Нет, но, — начал он, и вдруг отвел взгляд. — Было дело однажды, но там случайно разбилось несколько блюд.
— Понятно. Интересно, как вы представляете меня своей женой, управляющей таким роскошным домом, устраивающей приемы, тогда как вы сидите во главе стола и едите с ножа горох. Я почти уверена, что вы едите горох с ножа.
— Я вообще не ем гороха. Мужчине нужно мясо, и женщине ни к чему лезть…
— До свидания, сэр, — она повернулась и успела сделать два шага, прежде чем он схватил ее за руку.
Поделиться книгой: