Помоги проекту - поделись книгой:
Он сказал: «Возлюби брата своего как душу свою, и храни его пуще зеницы ока».
Симон Петр сказал: «Мария Магдалина должна нас покинуть, ибо женщины не заслуживают того, чтобы им дарована была жизнь». Учитель сказал: «Слушайте, я позабочусь о том, чтобы она стала мужчиной, так чтобы и она тоже стала живым дыханием, как и вы. Ибо всякая женщина, если станет мужчиной, войдет в Царствие Небесное».
Он сказал: «Если двое утвердят мир в доме своем, они смогут, подойдя к горе, сказать: „Сойди с места!" – и она отойдет в сторону».
Он сказал: «Кто не возненавидит отца и матерь своих, не сможет быть учеником моим. Кто не возлюбит Отца и Матерь своих, не сможет быть учеником моим. Ибо от матери моей обрел я смерть, и от Матери моей – жизнь».
Он сказал: «Горе фарисеям. Они как собака, спящая в яслях для скота: и сама не ест, и скоту есть не дает».
Он сказал: «Имеющий деньги да не дает их в рост, но дает тем, кто не вернет их ему».
Он сказал: «Был однажды богач, владелец большого имения. И имел он в мыслях своих: употреблю я имение свое, чтобы посеять, и собрать урожай, и посадить, и пополнить запасы свои, чтобы ни в чем не было у меня недостатка. Так думал он, но в ту же ночь умер. Имеющий уши да слышит».
Он сказал: «Множество людей стоят вокруг ямы, но в самой яме никто не стоит. Множество людей стоят перед дверью, но только один из них войдет в брачный чертог».
Он сказал: «Двое на ложе. Один умрет, другой будет жить».
Он сказал: «Если спросят вас, откуда вы, отвечайте: Мы – из Света, который возник сам из себя. Если спросят вас, какие приметы Отца в себе имеете, отвечайте: Движение и Покой».
Он сказал: «Того, кто знает Отца и Матерь своих, называют они сыном блудницы».
Он сказал: «Идущие со мною не познали меня».
Он сказал: «Сын – это имя Отца».
Но три самых таинственных его слова были: «Я это вы».
Слово от Филиппа:
Могила
Мы покоимся в безмолвии сна и ждем ясности пробуждения.
Свет меркнет во тьме и из тьмы восстает заново. Солнце исчезает с появлением вечерней звезды и появляется снова, когда утренняя звезда исчезает. Дни почиют в ночах и из ночей вновь пробуждаются. Восходят и заходят созвездия – так небо указывает нам время сеять и время жать. На ночном своде луна то крохотный колосок, то острый серп, то круглое веяло.
Приходят и уходят времена года. Прорастают семена, раскрываются почки, расцветают цветы, вырастают растения, чахнут и увядают. Всякая тварь ищет свой закат и находит свое воскресение. Так же и мы: рождаемся, чтобы жить, страдать, умирать. Но кто делает нас снова детьми?
Так спрашивали меня эллины, слышавшие об учении Господа. Я передал ему их вопросы, и он раскрыл тайну второго рождения: «Если пшеничное зерно, пав землю, не умрет, то останется одно; а если умрет, то принесет много плода. Любящий душу свою погубит ее; а ненавидящий душу свою в мире сем сохранит ее в жизнь вечную». После этого, дабы постигли мы, что должны встретить смерть, чтобы снова родиться, привел он нас к этой могиле.
В пещере, как эта, родился Господь нашей Жизни, – близ Вифлеема, что означает Дом Хлеба. Мать его, Мариам, в ясли положила дитя свое, в пищу всем людям, там он и спал, – так веяло, отделяющее зерно от плевел, стало колыбелью для Диониса, дважды рожденного бога.
Он был ветвью древа Исайи, отца Давида. Его родной город лежал под сенью священной рощи, где сирийские женщины сокрушались об Адонисе, он же Господь Зерна, как прежде матери у северных ворот Храма скорбели об их Истинном Сыне Таммузе, а ныне плакальщицы из Вифании оплакивают обвитое саваном тело.
«Я есмь Хлеб Жизни», – сказал Господь. Когда я передал слова Его эллинам, открыли они мне, как их самих посвятили в тайны Элевсинских мистерий. Мать Земля коснулась их рук своей растительной силой, и в виде срезанного колоса съели они ее во время жертвенной трапезы. Тогда я поведал им, как мы, ученики Его, пошли в поле в субботу. Там, как колос, сорвали мы нашего Господа и размололи в руках, чтобы принять в себя Его великую силу. Он же предрек, что в урочный день мы вкусим тело его в виде опреснока. И тогда жизнь Его перейдет в нас, и мы уподобимся ростку пшеницы, который всякий раз возрождается, поднимаясь из своей могилы в земле.
Услыхав сие, эллины поняли, что это и есть то учение, которое исповедовали во всех пределах вокруг Великого Моря. Им был известен рассказ о египетском царе Осирисе, сыне Неба и Земли, который то же, что и Господь Зерна. Как срезают серпом колос, так тело его разрезано было на четырнадцать кусков братом и врагом его Сетом и разбросано по черноземному илу долины Нила.
Супруга его Исида отправилась искать куски его тела и отыскала их все, кроме четырнадцатого: срамных частей. Тогда вылепила она их своими руками и вновь вдунула жизнь в его тело. Так Осирис восстал от смерти и сделался царем подземного мира. Там до сих пор кладет он души людские на чашу весов и выносит им свой приговор. Праведные обретают вечное блаженство, неправедные – вечную кару. После смерти и чудесного воскресения Осириса жители этой страны плодородного Нила бальзамируют, окутывают пеленами и укладывают в саркофаг своего умершего родственника и вместе с хлебными колосьями готовят его к загробной жизни.
Но не только Осирис умер насильственной смертью, чтобы вновь возродиться. Во Фригии Кибела, матерь богов, поразила безумием Аттиса, сына девы Наны. Он оскопил себя кремневым ножом и повесился на сосне. Из капель его крови выросли фиалки, так же как расцвели анемоны из крови растерзанного вепрем юного бога Адониса.
Весной наступал праздник Аттиса. Евнухи в женских одеждах поражали свое тело ножами, и брызжущая во все стороны кровь благословляла обезумевших зрителей. Вечером под душераздирающе скорбные вопли погребали изображение Аттиса, но в ту же ночь свет появлялся вновь. Могила распахивалась, и бог воскресал. Верующий получал посвящение через крещение кровью, как то нам было однажды обещано Иоанном на Иордане. В завершение ему, как новорожденному, давали пить материнское молоко.
Но этот Господь не только бог злаков и зеленых растений. Он также непобедимое Солнце, и персы зовут его Митрой. Поэтому он рождается в праздник зимнего солнцестояния и становится днем весеннего равноденствия, днем сотворения мира, днем его и нашего воскресения.
Все эти боги умирали и сходили в подземный мир. Так же и мы расстались с жизнью в запечатанной этой могиле. За три дня до весеннего праздника мы спустились по семи ступеням лестницы, ведущей в крипту, где еще не горела ни одна лампа. Молча сбросили мы одежды и закутали тела наши в чистейшее полотно. В тишине простерлись мы в нишах, сжав в правой руке колосок и приложив ее к сердцу. После этого Господь нас покинул. Он вышел наружу и подал знак прислужникам, бывшим на страже. Они прикатили перед входом в гробницу круглый камень, словно черное солнце. И ночь сразу же приняла нас в свои объятия.
Время, обычное, незримо катилось над нашими преклоненными головами. Между тем наше время преткнулось, замерло и стало вращаться в обратную сторону. Новое тело зашевелилось в нас, мы уже были не взрослыми мужами, но юношами с гибкими членами, как у пантеры. Мы сбросили с себя ветхого человека, словно одежду, суставы наши вновь стали подвижны, мы превратились в мальчишек, в детей, коих он всегда так любил.
Но как бы нам этого ни хотелось, мы не смогли оставаться детьми, ибо неумолимое время влекло нас назад, к колыбели, к все более раннему детству, когда мы сосунками лежали на груди нашей кормилицы, и дальше, когда мы были еще не рожденными плодами в лоне земли, и еще дальше, в дородовое преддверие, где мы были всего только снами земли, нашей могущественной матери, грезившей о нашем еще не зачатом существовании.
Но мы погружались все глубже. Мы проникли сквозь землю, нырнув в воды бездны, пока не достигли врат царства мертвых, и они распахнулись пред нами, и мы разглядели мертвых в густом мраке тех мест, что всегда алчут все больше теней и не могут ими насытиться.
Но когда наши плотские очи привыкли к тьме Авадонны, мы узнали в смутных тенях не только своих умерших сородичей, не только своих умерших матерей и отцов, но также сестер и братьев, друзей и знакомых, которых вчера еще видели мы своими собственными глазами. Изумленные, спрашивали мы самих себя, неужели и они тоже мертвы, пока вдруг до нас не дошло, что то, что мы видим, не подземный мир, но тот самый мир, который мы единственно знали.
И тогда поняли мы, что все живущие поистине суть мертвецы и что плоть есть могила духа. Только тот, кто умрет и оболочку своего тела сбросит, как платье, нагой, как душа его, возродится для истинной жизни.
Некий голос шепчет нам о тайне творения. Дух, войдя в человека, ослабел и померк. Будучи заточен в нашем теле, он привязан к миру и времени, к материи и плоти, к желанию и страсти. Его услаждают наши органы чувств, он хочет видеть, слышать, ощущать, пробовать на вкус, обонять, не вникая в то, что ощущения наши вдул в него обольститель, злой дух, дабы совлечь его с пути его истинного предназначения, познания самого себя вне какого-то образа.
Но вот наконец слышим мы голос, слышим свои имена. Мы пробуждаемся от нашего мертвого сна. Сияющий свет врывается в крипту. В ореоле света стоит ангел в белоснежных одеждах и указывает нам путь из могилы. В полусне-полубодрствовании, еле держась на ногах, бредем мы наружу и падаем на руки Учителю, рыдая, оттого что нам, слепым, во тьме могилы блеснула молния истины.
Господь Жизни сравнивает нашу слепоту со слепотой бедного Лазаря, который был перенесен ангелами в лоно Авраамово, тогда как богач был наказан вечными муками в геенне огненной. А неделю спустя услыхали мы от жителей Иерусалима о некоем Лазаре, выведенном Учителем из врат смерти.
Слово от Симона:
Восстание
Братья, пришли мы из Галилеи, чтобы поведать вам хорошие новости. Радуйтесь своему угнетению, ибо всякое угнетение приближает освобождение. Ликуйте из-за вашего голода, ибо он утолен будет. Благословляйте ваши оковы, ибо скоро они будут разбиты. Воспевайте ваше рабство, ибо чаяния ваши скоро исполнятся.
Первые будут последними, и последние первыми. Кто возвышает себя, тот унижен будет, и кто унижает себя, тот возвысится. Угнетенные утешатся, угнетатели будут изгнаны. Темницы раскроются, и народы мира вострепещут, ибо явится царь царей.
Братья, знайте, что только тот, кто в оковах, может освободиться. Не раз народ наш порабощали иноплеменники, но всегда он освобождался от них. В поте лица своего праотцы наши выделывали кирпичи для богатых городов египтян. Чем стремительнее бичи надсмотрщиков обжигали их спины, тем ярче горела надежда в их сердце. Смягченный их мольбами, Милосердный послал им Спасителя. Моисей вывел народ свой из страны рабства в страну свободы.
Братья, не единожды разбивали народ наш, но каждое поражение было шагом к победе. Филистимляне распространились в долине Изреельской и воздвигли там капище своего идола Дагона. Их воин вызвал воинов наших на поединок, но Господь не оставил народ свой. Он послал нам отрока, бывшего при стаде, который, метнув камень из пращи, поверг великана на землю и его же мечом отсек его надменную голову. Давид сразил Голиафа и возвысил тебя, Иерусалим, над всеми прочими городами. На горе Сион воздвиг царь Соломон Храм свой, в Святая Святых прославил он Господа небесного воинства.
Навуходоносор вывел народ наш из земли обетованной и сделал изгнанников плакучими ивами, склонявшимися над реками Вавилонскими. Мы были рассеяны и развеяны по всей земле, но остаток Израиля все же вернулся на землю своих отцов. Там истинно верующие ожидали Спасителя, который освободит их от врагов с севера и юга, с востока и запада. Спаситель – вот, перед вами! Он родом из Галилеи языческой, потому что избранный народ Иудеи отпал от своего Господа.
Послушайте, что случилось с этой страной. Палестина стала яблоком раздора между Александрией и Антиохией, пока не захватил ее сирийский узурпатор Антиох Епифан. Как новый Навуходоносор, ограбил он Храм, восстановленный Зоровавелем. Он заставил вас становиться в пыли на колени перед изображением, которое он богохульно назвал Всевышним, о чем наш пророк Даниил истинно говорил как о мерзости запустения. И вновь явил Господь милость народу своему и послал нам Иуду Маккавея. Молот в руке его изгнал иноплеменников из Иерусалима и очистил Храм от всяческой скверны.
И вновь Храм был осквернен, когда римлянин Помпеи Великий вторгся в Святая Святых и увидел там то, что невместно видеть непосвященному взгляду. Некий эдомит, вассал Рима, захватил с помощью наемников священный город. Ирод Великий убил наложниц его вместе с незаконными сыновьями, чтобы задушить всякий росток сопротивлениям у себя во Дворце. Он обложил народ наш данью и стал строить крепости, где таился, как лис. Он осквернил город языческими постройками и воздвиг новый Храм, чтобы задобрить священников, семь тысяч сыновей Садока. Но его собственный дворец блистал много выше святилища Всевышнего.
Мы, галилеяне, воины с колыбели. Вы, иудеи, называете нас глупцами, из-за того что в нашем далеком и плодоносном краю мы единственные, кто сопротивляется Риму и его пособникам. На все священные праздники мы посылаем наших верных в Иерусалим. Они смешиваются с толпами паломников, и у
Братья, Господь наш – ревнивый Бог, никаких иных богов не терпит Он рядом с собою. Начиная с Иуды Галилеянина мы – пламенные зелоты, страстные защитники Всевышнего. Во дни переписи наш вождь призвал нас бороться против римских захватчиков. Восстав после смерти Ирода Великого, захватил он город Сепфорис. Но полчища чужеземных наемников одолели его. После кончины его верные ему бежали в горы и продолжали там борьбу за свободу.
Братья, наша священная война не прекратится, пока не будет восстановлен Закон. Мы очистим все то, что они осквернили. Мы освободим землю Израиля от захватчиков, поганые орлы их будут выброшены из Храма. Всякое изображение кесаря, высеченное из мрамора или отчеканенное на монетах, для нас знак соблазна. Мы не потерпим иноплеменников, мы не подчинимся ни одному смертному государю, ибо Господь – наш единственный царь.
Братья, наш прежний вождь, Иуда Галилеянин, умер; наш новый вождь, Иисус Галилеянин, жив. Он пришел с гор, лежащих невдалеке от Сепфориса, он выходец из Назарета. Он посвящен Богу, чудеса его известны повсюду. Немощи он исцеляет, бесов изгоняет. Каждый слышал слово пророка. Он проклинает царей и сильных мира сего, священников и богатых, он прославляет немощных и смиренных, бедных и угнетенных. Он обличает фарисеев в их лицемерии, сыновей Садока в высокомерии и вас в трусости. И только наша пылкость угодна ему.
Братья из Иудеи и Иерусалима, он, как и мы, не приемлет никакого другого владыки, кроме Господа. Вчера еще, окинув взором сей город, плакал он над его безбожием. Он взирал на блистающий Храм и проливал слезы из-за темных деяний язычников. И напоследок сказал, что от этой Вавилонской громады не останется камня на камне. В третий раз Храм будет разрушен, и после этого Спаситель сам воздвигнет его.
Братья, близится последняя битва. Скоро уже настанет великая смута, предреченная пророками Даниилом и Енохом. Дети восстанут на своих родителей, отец предаст собственного сына, и брат возжелает смерти своего брата. Все будут сражаться друг с другом, и город будет сровнен с землей. Все жители Иудеи должны бежать в горы и вместе с нами вести войну против римлян и их приспешников.
Уже вступил в Иерусалим новый царь наш. Распевая псалмы, шли мы следом за ним к вратам Сиона. Как предсказано было Захарией, он въехал в город на молодом осле. Вы, жители Иерусалима, снимали плащи свои и расстилали их, как ковры, повсюду, где он проходил. Вы, жители Иудеи, срезали пальмовые ветви, чтобы приветствовать его как нового Маккавея. Все вы ликовали и пели: «Осанна! Благословен грядущий во имя Господне! Да славится царство из дома Давидова! Осанна в вышних!»
Как победоносный полководец прошествовал он по Иерусалиму. Враги наши трепетали пред ним и не осмеливались помешать ему. Он проследовал до переднего двора Храма и оглядел святилище Господа, как владелец свое собственное жилище. Потом он удалился, чтобы совещаться с нами, его двенадцатью верными.
Наутро вернулся он к площади Храма. Он взглянул на торговцев, которые обогащались скотом, овцами и голубями. Он увидел менял, которые меняли с барышом динарии и драхмы на шекели. Полный священного гнева, сделал он бич из веревок, дабы очистить от торгующих двор Храма Господня. Сперва прогнал он торговцев, и овец, и волов с площади перед Храмом. Потом сбросил стопки звонких монет со столов у менял. И, опрокидывая столы менял и скамьи продавцов голубей, вскричал: «Прочь, прочь, никаких искупительных жертв за грехи ваши! Это не дом торговли, а дом молитвы. Не делайте святыню вертепом разбойников!»
Братья, царь Давид пел: «Ревность по доме Твоем снедает меня». А царь Соломон сказал: «Может ли Господь и вправду жить на земле? Небо и небо небес не вмещают Тебя. Сколь же меньше сей храм, который я построил Тебе?» Если и храм Соломона недостоин был Господа, может ли воздать Ему честь это языческое святилище Ирода? Мы, ревнители Господа, все, что было осквернено, вновь сделаем чистым. Смерть священникам, смерть римлянам! Больше никаких жертв и никакой десятины! За нами, братья!
Слово от Петра:
Жертва
После всех этих событий на площади Храма отправились мы обратно в Вифанию. Проведали мы, что священники замыслили месть, и больше не появлялись в священном городе. Было первое весеннее полнолуние. Близился праздник опресноков. Учитель попросил Иоанна и меня пойти поискать комнату в Иерусалиме, чтобы внутри городских стен собраться и праздновать Пасху 3791 года.
С толпою паломников дошли мы до города. У человека, несшего на плече бурдюк для воды, спросили мы, не знает ли он кого, кто имел бы для нас свободное место. И он привел нас в верхний город, где располагались хранилища. Хозяин дома показал нам лестницей выше большую горницу. Мы сговорились с ним о цене за комнату на сегодняшний вечер. Он обещал нам позаботиться о столе, и о коврах, и подушках, чтобы возлечь там. Тогда вернулись мы обратно в Вифанию.
Перед заходом солнца пустились мы в путь. Чтобы меньше бросаться в глаза, разбились мы на две группы. Иоанн должен был вести одну группу, а я другую. И возник между нами спор, кто из нас пойдет вместе с Учителем. Он сказал: «Первые будут последними, и последние первыми». Тогда дал я пойти ему с Иоанном, сам же повел других Я спрятал меч под моими одеждами. В толпе достигли мы горницы незамеченными.
Когда же только взошла луна, содеял Учитель нечто неожиданное. Он снял с себя верхнюю одежду и, взяв холщовое полотенце, им препоясался. Потом влил воды в умывальницу и, став на колена, начал умывать каждому из нас ноги и отирать полотенцем, которым был препоясан. Когда очередь дошла до меня, сказал я: «Учитель! Тебе ли умывать мои ноги?» Он же успокоил меня: «Что я делаю теперь, ты не знаешь, а уразумеешь после». – «Не умоешь ног моих вовек», – сказал я ему. «Если не умою кого, – говорит он, – не имеет он чести со мною». – «Умой же тогда не только ноги мои, но и руки и голову». И сказал он тихо: «Не только телу, но и духу вашему должно быть чистым».
Когда он умыл ноги нам и надел одежду свою, спросил он: «Знаете ли, что я сделал вам?» Мы покачали головой. «Вы называете меня Учителем, и я точно то. Но я также раб Божий, поэтому и ваш раб тоже. Пример дал я вам. Служите друг другу, подобно служителям Божьим».
Наполнили мы тогда чаши вином и водой. Учитель сказал слова благословения: «Благословен ты, Господь Бог наш, царь неба и земли, который сотворил плод сей лозы». И продолжал: «Я – виноград, вы – лоза виноградная. Пейте вино: сие есть кровь моя». Мы выпили в изумлении. Уж не сделался ли он богом вина, Дионисом?
Потом принесли опресноки и зелень. Возблагодарив, взял он хлеб и преломил его на четырнадцать частей. Положив одну часть около себя, остальные он разделил между нами, сказав: «Я есмь хлеб жизни. Сие есть тело мое». Мы ели и стали одна кровь и одна плоть.
Внесли зажаренного ягненка, и возлегли мы за стол. Учитель возлег между Иоанном и мною. Когда смешали вторую чашу вина, он поведал нам смысл этой жертвы из жертв. Она была почестью, как жертва Авеля, благодарностью, как жертва Авраама, очищением, подобно козлу, изгоняемому с грехами нашими в пустыню, и избавлением, подобно исходу. И выпили мы вторую чашу.
Он указал на ягненка. «Вот агнец, о котором говорит пророк Исайя». И опять взирали мы на него в изумлении, пока он говорил нам о муже скорбей. Презрен и умален был он перед людьми. Но он взял на себя наши немощи и понес наши недуги. Взяв на себя нашу вину, он был изъязвлен за грехи наши и мучим за беззакония наши. Он был истязуем, но страдал добровольно и не открывал уст своих, как овца, ведомая на заклание. «Кто же сей муж скорбей?» – спросил я. Он же отвечал: «Я – тот агнец, который прольет кровь свою за Господа. Один из вас предаст меня, и отдадут меня на заклание».
Мы же оглядывались друг на друга. О ком говорил он? Когда мы ели мясо ягненка, незаметно толкнул я Иоанна, возлежавшего рядом. Приподнявшись, он припал Учителю головою на грудь и тихо спросил его: «Скажи мне, кто это?»
В ответ обмакнул Учитель оставшийся кусок хлеба в чашу с вином и водою и подал его Иуде со словами: «Что делаешь, делай скорее». Иуда, приняв кусок, тотчас же вышел. Я подумал, что он пошел дать нищим денег из нашего ящика по обычаю праздника Пасхи. А была ночь.
После третьей чаши вина Учитель сказал: «Дети мои! Истинно говорю вам, что вскоре я буду с вами». В страхе спросил я-«Учитель! Куда идешь ты?» Он же отвечал; «Куда я иду, ты не можешь теперь за мною идти». – «Почему?» – вскричал я не веря. И он отвечал: «Отец мой вверг меня в сию юдоль слез. Ныне возвращаюсь я обратно к Нему на небо».
Мы словно бы онемели. Что будет с нами, если он нас покинет? Я вспомнил, как он однажды сказал, что должно будет одному пророку умереть в Иерусалиме. Не хочет ли он здесь, в этом священном городе, ради нас принести себя в жертву?
От лица каждого из нас взял я слово и попросил сказать нам, кто же продолжит дело его. Он только покачал головой: «Цари приказывают и называют себя благодетелями страны. Не делайте, как они делают. Истинный учитель – слуга всем». Я воскликнул: «Я хочу отдать жизнь за тебя!» Он кивнул: «Никто не выкажет больше любви, нежели тот, кто отдаст свою жизнь за друзей своих. Я отдаю свою жизнь не только за вас, но за всех людей. Любите друг друга, как я возлюбил вас». И сделалось тихо.
Мы выпили четвертую, последнюю чашу и вышли из горницы. По пути в Вифанию цели мы хвалебные псалмы, которые народ Израиля возносил к небу в свой исход из Египта. Он был главою хора: «Узы смерти сковали меня, страх ада объял меня. В тесноте моей и в тоске моей воззвал я к имени Господа».
Между могил спустились мы по склону Кедрона. Внизу мы перешли вброд через поток, как то свершил некогда народ Божий, перейдя через Чермное море. Мы вышли теперь за городские пределы. У подножия горы Елеонской лежала оливковая роща с давильнями масла, куда он любил уединяться, чтобы молиться.
Придя же на место, сказал прочим: «Останьтесь и ждите нас». И только Иоанна, брата его Иакова и меня взял он наверх с собою. Я видел, что он был охвачен страхом и скорбью. Обернувшись к нам, он сказал: «Останьтесь здесь и бодрствуйте вместе со мною». Сам же отошел на вержение камня и, преклонив колени, молился. Сидя в ожидании его, мы заснули. Вдруг разбудил он меня словами: «Симон, ты спишь? И часу не можешь ты бодрствовать вместе со мною?» Луна Пасхи сияла, и капли пота блестели на лице его.
Вновь отошел он, чтобы молиться. Вернувшись, опять застал он нас спящими, ибо веки наши отяжелели от выпитого вина. И вновь он разбудил нас, говоря: «Бодрствуйте и молитесь, дабы не впасть в искушение. Дух бодр, плоть же немощна». Мы не знали, что ответить ему. И опять отошел он от нас и, простершись, молился. В третий же раз вернувшись, сказал: «Теперь спите и отдыхайте, ибо настало время».
Было уже далеко за полночь, когда он сказал: «Вставайте, приблизился предающий меня». И когда еще говорил он, увидели мы между деревьев множество народа, идущего к нам. И были они с мечами и кольями. При свете факелов и фонарей различили мы римских солдат и стражей Храма. Я увидел, что вел их первосвященник, который недавно сказал: «Лучше нам, чтобы один человек умер за людей, нежели чтобы весь народ погиб». Козла отпущения искали они.
Некто отделился от остальных, показал на Учителя и, подошед, поцеловал его. То был Иуда. Солдаты вышли вперед и окружили обоих. Я же выхватил меч и, бросившись к стражам, ранил одного из них в ухо. Но силы их были много больше, чем наши. И я бежал вместе с другими.
Как только Иоанн и я заметили, что нас более не преследуют, мы тотчас же вернулись обратно. Мы увидели, что все они направились к дому первосвященника. Иоанн вошел во двор вместе с ними. Он заговорил с привратником, которого знал, и поманил меня. И подошла одна из служанок и сказала: «Разве ты не один из них?» – «Нет», – сказал я и отошел прочь.
Было холодно. Люди на внутреннем дворе разожгли костер. Я подошел к ним, чтобы согреться. Один из солдат посмотрел на меня и сказал: «Не был ли ты только что в Гефсимани?» Я же поклялся, что и ноги моей не было там. И тогда воскликнул один из служителей Храма: «Я слышу по речи твоей, что ты галилеянин. Знаешь ли ты человека, которого там допрашивают?» – «Не знаю человека сего», – сказал я.
Плача, выбежал я наружу. Не Иуда, а я предал того, который в тот же день будет заклан, как Пасхальный агнец на площади Храма.
Слово от Иуды:
Истина
Одному пришлось быть предателем, кому-то приходится поведать об истине. Эта истина, как всякая истина, уже записана. Она – в первой книге Писания.
Наш рассказ – это рассказ о двенадцати сыновьях Иакова. Самый любимый сын получает от отца разноцветное платье. Из-за этого братья ненавидят его. Еще больше ненавидят они его за то, что он видит сны. Но более всего ненавидят они его потому, что все свои сны он рассказывает.
Однажды ночью видит Иосиф сон, как снопы его братьев стали вокруг его снопа посреди поля и поклонились его снопу. Отец наказывает его за то, что он хотел возвыситься надо всеми. Он посылает его в Дофан, где братья его пасут свои стада. Они же хватают его, разрывают его одежды и бросают его в яму. После этого умышляют они, как им убить его. Мимо проходит караван торговцев, направляясь в Египет. Иуда, один из братьев, который носит то же имя, что я, предлагает продать им Иосифа.
То же случилось и с человеком, перед которым мы все склонились. Каждый из нас предал его, все мы были в заговоре против него. Из учеников не было ни единого, кто бы не помышлял об убийстве Учителя. Я был единственный, кто за деньги продал его иноплеменникам, дабы воспрепятствовать тому, чтобы кровь его пала на нас.
Мытарь был первым, кто усомнился в нем. Торговец из Каппадокии рассказал им, как зачат был пророк их, Аполлоний Тианский. Однажды дух явился его будущей матери. Он предрек ей, что она понесет во чреве. Она не имела страха и спросила его, кого она произведет на свет. Дух отвечал: «Меня». – «Кто же ты?» – спросила она. Он отвечал: «Протей». Так звался в Египте бог превращений. Не таков ли и рассказ о рождении Учителя нашего?
Когда сыновья Зеведеевы были в Капернауме, шепнула им одна деревенская женщина, что сын Мариам не был зачат от плотника. Настоящим отцом его был наемник из войска Сирийского правителя Вара. Во время восстания Иуды Галилеянина римские солдаты сожгли дотла укрепленный город Сепфорис. Недалеко от него находится Кана, где Мариам изнасиловал солдат, которого звали Пантера. Она вышла замуж за вдовца из соседнего Назарета. Там и родила она сына.
Андрей не мог поверить этому рассказу. Разве не было предсказано, что Спаситель рожден будет в Вифлееме, граде Давидовом? Он просил Учителя огласить и нам, и всем прочим, что это о нем возвестили пророки как о священном царе. Отказ Учителя встретил он с горечью. Тот, за кем следовал он и в кого верил, не был новым Давидом. Дело проповедника покаяния, который указал на него как на своего продолжателя, было слишком тяжелым, чтобы взвалить его на свои слабые плечи.
Поделиться книгой: