Помоги проекту - поделись книгой:
Р. Г. Скрынников
Василий III. Иван Грозный
Великий князь Василий III
Введение
Иван III был женат первым браком на дочери великого князя Тверского. Рано овдовев, он женился на греческой царевне Софье (Зое) Палеолог. Софья была племянницей последнего византийского императора, убитого турками на стенах Константинополя в 1453 г. Ее отец Фома Палеолог, правитель Морей, бежал с семьей в Италию, где вскоре умер. Папа римский взял детей морейского деспота под свое покровительство. Опекуны сватали Софью различным владетельным лицам, но неудачно. Современники злословили по поводу чрезмерной тучности царевны. Однако главным препятствием для брака была не ее полнота. По тогдашним представлениям, пышные формы и румянец являлись первыми признаками красоты. Софье отказывали, потому что она была бесприданницей. Наконец решено было попытать счастья при дворе московского князя. Поручение взялся выполнить некий «грек Юрий», в котором можно узнать Юрия Траханиота, доверенное лицо семьи Палеолог. Явившись в Москву, грек расхвалил Ивану III знатность невесты, ее приверженность православию и нежелание перейти «в латынство». Итальянец Вольпе, подвизавшийся при московском дворе в роли финансиста, поведал государю, что Софья уже отказала французскому королю и другим знатным женихам. Переговоры о московском браке длились три года. Осенью 1471 г. Софья в сопровождении папского посла епископа Антонио прибыла в Москву. Москвичи приветствовали невесту, но их немало смутило то, что перед царевной шел епископ с большим латинским «крыжом» (крестом) в руках. В думе бояре не скрывали своего негодования по поводу того, что православная столица оказывает такую почесть «латинской вере». Митрополит заявил, что покинет Москву, если у папского посла не будет отобран «крыж». Антонио пришлось смириться с тем, что у него отняли крест и положили в его же сани.
Антонио получил от папы наказ сделать все для объединения вселенской христианской церкви. Прения о вере должны были состояться в Кремле. Митрополит пригласил себе в помощь книжника Никиту Поповича. Антонио был готов отстаивать идею церковной унии, но история с крестом научила его осторожности. Посла более всего заботила мысль, как беспрепятственно выбраться из России. Когда Антонио привели в Кремль, митрополит московский изложил свои доводы в защиту православия и обратился с вопросом к легату. Но тот «ни единому слову ответа не дает, но рече: „нет книг со мной“». Собравшиеся восприняли его смирение как победу правой веры над латинством.
В Италии надеялись, что брак Софьи Палеолог обеспечит заключение союза с Россией для войны с турками, грозившими Европе новыми завоеваниями. Стремясь склонить Ивана III к участию в антитурецкой лиге, итальянские дипломаты сформулировали идею о том, что Москва должна стать преемницей Константинополя. В 1473 г. сенат Венеции обратился к великому князю Московскому со словами: «Восточная империя, захваченная оттоманом (турками), должна, за прекращением императорского рода в мужском колене, принадлежать вашей сиятельной власти в силу вашего благополучного брака». Идея, выраженная в послании сенаторов, пала на подготовленную почву.
В конце XV в. процесс преодоления раздробленности на Руси был близок к завершению. К тому времени произошли события, изменившие лицо Европы. Турки-османы захватили столицу Восточно-Римской империи Константинополь. Тысячелетняя Византийская империя исчезла с карты мира. Угроза турецкой экспансии нависла над Южной и Восточной Европой.
Торговое могущество итальянских городов Венеции и Генуи пало. Морское первенство перешло к Португалии и Испании, изгнавшим в XV в. завоевателей-арабов с Пиренейского полуострова. Многочисленное мелкое дворянство, участвовавшее в Реконкисте (войне с арабами), хлынуло за море, на завоевание вновь открытых земель. Началась эпоха Великих географических открытий.
Появление огнестрельного оружия (XIV в.) и кораблей, пригодных для океанского плавания (каравеллы XV в.), позволили европейцам основать свои фактории в Африке и Азии и приступить к завоеванию Нового света. Португальские мореплаватели обогнули мыс Доброй Надежды, а позднее основали колонии в Индии.
Генуэзец Христофор Колумб предложил испанскому правительству проект достижения берегов Индии западным путем. В 1492 г. он на трех каравеллах пересек Атлантический океан и открыл Вест-Индию — Америку. Открытия и завоевания ускорили развитие мировой торговли и увеличили приток в Европу драгоценных металлов. Первые заметные успехи сделало мануфактурное производство.
Расцвет европейской культуры нашел тогда наиболее яркое воплощение в итальянском Возрождении. Обращение к античности и новое гуманистическое мировоззрение, в центре которого стояла человеческая личность, были самыми характерными чертами новой эпохи.
В Европе образовались крупные национальные государства, сформировавшиеся в абсолютные монархии.
Обширное государство, возникшее на востоке Европы, именовалось в титуле московского великого князя «Русия». От этого слова произошло название «Россия». Территория России расширилась с середины XV в. до середины XVI в. в шесть раз.
В конце XV в. русские воеводы предприняли первые походы в Сибирь, но не смогли закрепиться за Уральским хребтом, отделявшим Европу от Азии. Однако же включение Руси в систему власти Монгольской империи с XIII в. превратило ее в евразийское государство.
Рост промыслов и торговли привел к увеличению городского населения. Подле примерно ста старых городов возникло еще шестьдесят молодых городов.
Но Россия оставалась экономически разобщенной страной, не имевшей единого хозяйственного центра. Из иностранных путешественников венский посол барон Сигизмунд Герберштейн оставил наиболее подробное описание русской столицы.
Он писал: «Москва расположена если не в Азии, то в крайних пределах Европы, где она более всего соприкасается с Азией. Самый город деревянный и довольно обширен, а издали он кажется еще обширнее, чем есть на самом деле, ибо большую прибавку к городу делают пространные сады и дворы при каждом доме; еще более увеличивается он от растянувшихся длинным рядом в конце его домов кузнецов и других ремесленников, действующих огнем; к тому же между этими домами находятся луга и поля. Далее, невдалеке от города, заметны некоторые домики и заречные слободы, где немного лет назад государь Василий выстроил своим телохранителям новый город Нали. Невдалеке от города находится несколько монастырей, каждый из которых, если на него смотреть издали, представляется чем-то вроде отдельного города. Обширное протяжение города производит то, что он не заключен ни в какие определенные границы и не укреплен достаточно ни стеною, ни рвом, ни раскатами. Однако в некоторых местах улицы запираются положенными поперек бревнами и при первом появлении ночной тьмы так оберегаются приставленными сторожами, что ночью после известного часа там нет никому доступа; если же кто после этого времени будет пойман сторожами, то его или бьют и обирают, или ввергают в тюрьму, если только это не будет человек известный, именитый. Ибо таких людей сторожа обычно провожают к их жилищам. И такие караулы обыкновенно помещаются там, где открыт свободный доступ в город. Ибо остальную часть его омывает Москва, в которую под самым городом впадает река Яуза, через которую из-за ее высоких берегов далеко не везде можно перейти вброд. На ней выстроено очень много мельниц для общего пользования граждан. И вот эти-то реки до известной степени как бы укрепляют город, который весь деревянный, за исключением немногих каменных домов, храмов и монастырей. Приводимое ими число домов в этом городе вряд ли вероятно. Именно они утверждают, что за шесть лет до нашего приезда в Москву по повелению государя дома были переписаны и число их превзошло 41 500. Этот столь обширный и пространный город в достаточной мере грязен, почему на площадях, улицах и других более людных местах повсюду устроены мостки. В городе есть крепость, выстроенная из кирпича, которую с одной стороны омывает река Москва, с другой — Неглинная. Неглинная же вытекает из каких-то болот и пред городом, около высшей части крепости, до такой степени запружена, что разливается в виде пруда; вытекая отсюда, она наполняет рвы крепости, на которых находятся мельницы, и наконец, как я уже сказал, под самой крепостью соединяется с рекой Москвой. Крепость же настолько велика, что, кроме обширных и великолепно выстроенных из камня хором государевых, в ней находятся хоромы митрополита, а также братьев государевых, вельмож и других весьма многих лиц. К тому же в крепости много церквей, так что своей обширностью она почти как бы напоминает вид города».
Новгород Великий по своей величине, по-видимому, не уступал Москве. Каждая земля жила своей особой жизнью. Участие России в мировой торговле было незначительным, плотность населения низкая.
Предположительно в стране жило до 5 млн. человек. Но это очень приблизительная цифра. Точные данные о населении России отсутствуют.
Династический кризис
Второй брак Ивана III запутал династические отношения в Московии. Царевна Софья вышла замуж на невыгодных для нее условиях. Ее сыновья могли претендовать на удельные княжества, но никак не на московский престол. Византийская царевна не знала русского языка и не пользовалась популярностью среди подданных.
Иван III женил своего первенца Ивана Молодого Тверского на дочери православного молдавского государя Стефана Великого Елене. В 1479 г. Софья Палеолог родила сына Василия. Четыре года спустя Елена Волошанка родила Ивану III внука Дмитрия.
Достоверные сведения о первых годах жизни Василия отсутствуют. В соответствии с традицией наследник жил на женской половине терема в окружении кормилиц, мамок и нянек. По достижении пяти лет дети переходили на руки воспитателю — «дядьке». Обучение грамоте обычно поручали доверенному лицу — дьяку. В пять-шесть лет мальчика сажали за Псалтырь, позднее — за Деяния Апостолов.
Книгу нараспев читали вслух. Ученик заучивал прочитанное наизусть и таким путем овладевал грамотой. С письмом дело обстояло сложнее. Обычай воспрещал лицам царствующего дома брать в руки перо. Московские государи редко нарушали это правило. Княжие грамоты скреплял не сам монарх, а его дьяки. В Москву этот обычай пришел, вероятно, из Орды.
Софья получила в Италии неплохое образование и, судя по всему, не следовала слепо московским обычаям. Василий был обучен письму и позже писал письма или записочки жене. Но, следуя русским обычаям, он никогда не ставил подпись на документах.
Родители позаботились о том, чтобы воспитать сына в духе благочестия и беззаветной преданности православной вере. Учителя Василия были, по московским меркам, образованными людьми.
Однако курс обучения княжича был прерван возобновившейся смутой.
Княжичу Дмитрию исполнилось семь лет, когда умер его отец Иван Молодой. Тридцатидвухлетний наследник престола страдал «камчюгою в ногах», или подагрой. Вылечить его взялся лекарь «мистер Леон Жидовин», выписанный Софьей из Венеции. Несмотря на старания врача, больной умер. Кончина наследника была выгодна «грекине», и по Москве тотчас прошел слух, будто Ивана Молодого отравили итальянцы. Андрей Курбский записал эти слухи через сто лет, нимало не сомневаясь в их достоверности. Знаменитого венецианского врача вывели на площадь и отрубили ему голову.
Тринадцать лет Иван Молодой был соправителем отца. За это время у его окружения сложились прочные связи с Боярской думой. Бояре помнили кровавую смуту, затеянную удельными князьями при Василии II, и твердо поддерживали законную тверскую ветвь династии.
Пока претенденты на трон были малы, их соперничество не внушало особой тревоги. Но в 1494 г. сын Софьи достиг совершеннолетия. Его соперник Дмитрий не вышел из детского возраста. Это обстоятельство благоприятствовало осуществлению честолюбивых замыслов Софьи, Однако ее противники нашли способ не допустить «греченка» на трон. Они втайне начали готовить коронацию Дмитрия.
Интрига ускорила развитие событий. Возник заговор в пользу Василия. Заговор был раскрыт. Летописец записал: «В лето 7006, декабря, восполелся князь великий Иван Васильевич всеа Руси на сына своего, на князя Василья, и посади его за приставы на его же дворе того ради, что он сведав от дьяка своего от Федора Стромилова то, что отец его князь великий хочет пожаловати великим княжением Володимерским и Московским внука своего князя Дмитрея Ивановича. …И изведав то и обыскав князь велики Иван Васильевич злую их мысль, и повелел изменников казнити: и казниша их на Москве на реке по низ мосту шестерых…»
Составитель летописи постарался изобразить дело так, будто вина за заговор лежала на маловажных лицах вроде «второго сатанина предтеча» Афанасия Арапченка. Но сообщенные им подробности опровергают его версию. «И в то время опалу положил князь великий на жену свою, на великую княгиню Софию, о том, что к ней приходиша бабы с зелием; обыскав тех баб лихих, князь великий велел их казнити, потопити в Москве реке нощию, а с нею с тех мест нача жити в брежении».
Решение о коронации Дмитрия Внука было незаконным с точки зрения московских порядков и традиций. На великокняжеском столе не могло сидеть сразу две персоны с одинаковым титулом, ибо это чревато было смутой.
Княжич Василий и его дума противились решению Боярской думы всеми средствами. Но Софье и ее сыну не удалось привлечь на свою сторону государя и бояр.
Власти решили короновать Дмитрия Внука по случаю его близкого совершеннолетия. Таким путем они надеялись пресечь смуту в самом зародыше. Коронацию готовили втайне от «грекини». Но один из доверенных дьяков выдал тайну Василию и его матери. Окружение Софьи пыталось опереться на великокняжеский двор, для чего «тайно к целованию (присяге) приведоша» многих детей боярских из состава двора. Наиболее решительные заговорщики советовали княжичу Василию собрать войско и силой предотвратить коронацию Дмитрия Внука.
Власти пытались возложить вину за заговор на некоего Арапченка: «нача думати князю Василью вторый сатанин предотеча Афанасий Аропчонок; бысть же в думе той и дьяк Федор Стромилов, и Поярок Рунов брат и иные дети боярские, а иных тайно к целованию приведоша на том, чтобы князю Василью от отца своего великого князя отъехати да казна пограбити на Вологде и на Белоозере и над князем над Дмитреем израда учинити».
По существу, это был план мятежа против Ивана III. Переворот должен был начаться с захвата казны на Белоозере и в Вологде. Ввиду постоянной угрозы нападений татар на Москву московский князь держал значительную часть своих сокровищ в северных городах. Мятеж сына мог иметь самые опасные последствия.
Способы казни в точности отражали меру вины каждого из заговорщиков. По словам летописи, Арапченку — «Афонасу Яропкину руки да ноги отсекли и голову ссекоша, а Поярку Рунову брату руки отсекше и голову ссекоша, а дьяку Федору Стромилову, да Володимеру Елизарову, да князю Ивану Палецкому Хрулю, да Щевью Скрябина сына Стравина, тем четырем главы ссекоша, декабря 27». Характерно, что самые знатные из заговорщиков избежали четвертования. Главные обвиняемые — Владимир Гусев из знатного боярского рода Добрынских, князь Иван Палецкий из рода Стародубских князей и дьяк Федор Стромилов лишились головы.
Иван III держал сына под домашним арестом на его кремлевском дворе «за приставы» по крайней мере до коронации внука.
После ареста заговорщиков Иван III «многих детей боярских велел князь велики в тюрму пометати». Для переворота сторонникам Василия сил не хватило.
На Руси еще не было приказной системы, но были дьяки «в приказе». Эти дьяки получали указания непосредственно от великого князя. Волоколамский летописец записал известие о казни «Федора Страмилова с товарыщи». Дьяк в самом деле был примечательной фигурой среди заговорщиков.
14 февраля 1498 г. Дмитрий Внук в неполные пятнадцать лет был утвержден на великокняжеском престоле после коронации в Успенском соборе Кремля.
Преодоление раздробленности и образование мощного государства создали почву для распространения в русском обществе идеи «Москва-новый Царьград». Как то ни парадоксально, мысль о византийском наследии развивали не «греки» из окружения византийской царевны Софьи, а духовные лица и книжники, близкие ко двору Дмитрия Внука и его матери Елены Волошанки. Митрополит Зосима, которого считали единомышленником Елены, сформулировал новую идею в сочинении «Изложение пасхалии», поданном московскому собору в 1492 г. В похвальном слове самодержцу Ивану III пастырь не упомянул о браке государя с византийской принцессой. В то же время он подчеркнул, что Москва стала новым Константинополем благодаря верности Руси Богу. Сам Бог поставил Ивана III — «нового царя Константина новому граду Константину — Москве и всей Русской земли и иным многим землям государя».
При первом столкновении победа досталась Дмитрию Внуку. Его успех объяснялся многими причинами, и прежде всего позицией Боярской думы.
Приход к власти удельного князя Василия пагубно отразился на карьере многих московских придворных, связавших судьбу с тверской династией. Этот круг лиц на десятилетия сохранил враждебное чувство к Ивану III и Софье. В 1524 г. придворный Ивана III и Беринь-Беклемишев жаловался греку-книжнику: как пришла сюда Софья «с вашими греки, так наша земля замешалася и пришли нестроениа великие».
Своеобразную интерпретацию идея византийского наследия получила в позднем сочинении XVI в. — «Сказании о князьях Владимирских». Согласно «Сказанию», киевский князь Владимир Мономах совершил победоносный поход на Константинополь и принудил своего деда императора Константина Мономаха отдать ему царский венец («шапку Мономаха») и другие регалии. (В действительности князю Владимиру едва исполнилось два года, когда умер его дед, и киевский князь никогда не ходил на Царьград.) Фантастическая ситуация, описанная автором «Сказания», напоминала реальную ситуацию, сложившуюся в Москве в 1498 г. Дмитрий Внук получил «шапку Мономаха» из рук деда Ивана III, как Мономах — из рук деда Константина. Все симпатии автора «Сказания» на стороне внука. Владимир-внук послал воинов, которые разорили окрестности Константинополя, и малодушный Константин снял с головы своей венец и послал внуку с мольбой о мире и любви, чтобы весь православный люд стал под власть «нашего царства (Византийской империи. —
История московской короны такова. Уже Иван I Калита завещал наследнику парадные одежды («порты») — кафтан, расшитый жемчугом, и «шапку золотную». Шапка не была владимирской короной, так как московские князья могли распоряжаться только своим венцом, тогда как владимирской короной распоряжалась Орда. Василий II завещал Ивану III крест Петра-чудотворца и шапку, которую он в отличие от предков не назвал «золотой». Иван III впервые мог распорядиться русской короной без оглядки на хана. Но он благословил Василия III крестом Петра, ни слова не упомянув об отцовской «шапке». Как видно, вопрос о регалиях не приобрел актуальности в начале XVI в.
Царские регалии были впервые подробно описаны австрийским послом Сигизмундом Герберштейном. В кремлевском дворце посол видел Василия III в парадной шапке: «Наша шляпа, латинское pileus, на их языке называется Шапкой; ее носил Владимир Мономах и оставил ее украшенную жемчугом, а также нарядно убранную золотыми бляшками, которые, извиваясь кругом, часто колыхались при движении».
В другом случае Василий III пригласил посла для неофициальной беседы на охоту. На этот раз на голове у него был другой колпак, или корона: «Этот Кропак с обеих сторон, и сзади, и спереди, имел как бы ожерелья (monilia), из которых золотые пластинки направлялись ввысь, наподобие перьев, и, сгибаясь, развевались вверх и вниз».
Ни одна из описанных шапок нисколько не похожа на сохранившуюся до наших дней шапку Мономаха.
Вопрос о регалиях приобрел актуальность, когда бояре решили короновать сына Василия III царским венцом.
В Древней Руси князья старались получить порты (парадное одеяние) из гардероба византийского царя. После падения Византийской империи русские стали титуловать царским титулом ханов Золотой Орды. Массивная золотая основа колпака — шапки Мономаха — была изготовлена за пределами Руси примерно в XIII в. Она, как полагают, была приобретена в Орде и привезена в Москву, где попала в руки тамошних ювелиров. Наличие регалий или их частей подтверждало законность коронации царя.
На Новгородском престоле
Первое столкновение из-за трона Василий проиграл, но Софья Палеолог не отказалась от своих планов. Разгром Боярской думы благоприятствовал ее интриге.
В январе 1499 г. самодержец объявил об опале на князя И. Ю. Патрикеева, двух его сыновей (Василия и Ивана) и зятя С. Ряполовского. Бояре осуждены были на смерть. Перед нами не набор случайных имен, а правящий круг, осуществлявший управление государством на протяжении многих лет.
Двоюродный брат государя князь И. Ю. Патрикеев носил боярский чин в течение сорока лет, из которых двадцать семь занимал пост наместника московского (этот пост он унаследовал от отца). Патрикеев возглавлял думу и принадлежал к ближайшему окружению государя. Когда строители приступили к починке старого великокняжеского дворца в Кремле, Иван III переселился на подворье к Патрикееву. К кругу высших руководителей государства принадлежал зять Патрикеева князь С. Ряполовский, за особые заслуги получивший титул «слуги и боярина». Ряполовские спасли детей Василия Темного в годы смуты.
Благодаря «молениям» митрополита Патрикеевы избежали смерти. Их постригли «в железах» (в кандалах) и разослали по монастырям в заточение. «Слуга» Ряполовский был обезглавлен палачом на льду Москва-реки на пятый день после ареста. Вскоре же казнен был боярин князь Василий Ромодановский из рода Стародубских князей.
Историки потратили много времени и остроумия на то, чтобы объяснить, что произошло в Москве. Одни связывают казни с династической борьбой, другие — с неудачами во внешней политике. Патрикеевы и Ряполовский были сторонниками замирения с Литвой. Они не смогли добиться от литовцев признания за Иваном III титула государя «всея Руси».
Предположение, будто глава Боярской думы, брат Ивана III, мог лишиться головы из-за подобного рода проступков, кажется сомнительным. Речь шла, по-видимому, о серьезных разногласиях внутри правящего круга.
На первых порах казалось, что опала бояр не отразилась на положении Внука. 2 апреля 1499 г. Иван III снарядил послов к датскому королю Гансу и «велел просити дочь его за внука своего Димитрия». Послов постигла неудача.
Коронация Дмитрия Внука, казалось бы, покончила с честолюбивыми планами Василия. Но это было не так. Боярская дума и митрополит короновали Дмитрия. Но все переменилось после того, как Иван III обрушил гонения на думу.
После присоединения Новгорода Иван III львиная доля боярщин, отобранных в казну у тридцати крупнейших новгородских землевладельцев в 1483–1483 гг., перешла в руки первостатейной московской знати. На долю рядовых московских дворян пришлась едва одна четверть пущенных в раздачу земель. Глава думы князь И. Ю. Патрикеев получил право выбора лучших земель и стал владельцем волости Березовец (282 обеж). (Обжа — один человек на одной лошади пашет.) После конфискаций 1484 г. И. Ю. Патрикеев и его сын боярин Василий стали владельцами более 500 обеж. Управление Новгородом осуществляли наместники, назначавшиеся исключительно из знати, входившей в московскую думу. «Дачи», полученные наместниками и прочей администрацией Новгорода, были обширными: за князем А. В. Оболенским числилось 315 обеж, за тремя братьями Захарьиными — почти 800 обеж. Большие владения получили наместник князь С. Р. Ярославский, карельский наместник князь И. Пужбальский, новгородский дворецкий М. И. Волынский, члены думы: боярин князь С. Ряполовский, М. В. Челяднин, дворецкий М. Я. Русалка-Морозов, казначей Головин, знатные дворяне князья Холмские и М. В. Горбатый-Шуйский, дворяне Колычевы, князья Ушастые-Ярославские, Мещерские и другие.
Московская аристократия владела пожалованными землями и кормлениями на протяжении одного-двух десятилетий. Если бы московскому боярству удалось удержать полученные богатства, его могущество достигло бы небывалого уровня. Но этого не произошло.
Описание новгородских пятин на рубеже XV–XVI вв. выявило тот факт, что знать вскоре же лишилась новгородских пожалований.
Странный парадокс. Новгородские земли были отобраны не только у опальных бояр, но и у прочей московской знати, включая таких фаворитов, как бояре Челяднины или Захарьины.
Что же произошло?
Москва провела конфискацию новгородских вотчин и раздачу их московским боярам в основном в конце 80-х гг. Десять лет спустя Иван III вернул в казну конфискованные земли. Московская аристократия вполне оценила все выгоды новгородских пожалований и, видимо, противилась возврату земель всеми силами.
Вывод из Новгорода знати был мерой крайне непопулярной среди московского боярства, и Ивану III пришлось искать обходные пути. Он решил передать Новгородскую землю в удел, чтобы, не нарушая старину и закон, вывести из Новгорода московскую знать.
В начале 1498 г. титул великого князя Новгородского получил Дмитрий Внук. Как следует из текста «Чина поставления и венчания Дмитрия Ивановича», государь произнес такую речь: «Ныне благословляю при себе и опосле себя великим княжеством Владимирским и Московским и Новугородцким и Тверским» внука Дмитрия, которого мне «дал Бог в сына моего место». Намерение же отнять титул новгородского князя у коронованного князя Дмитрия и передать его удельному князю было незаконным со всех точек зрения. Прямое противодействие этому решению оказали не только верхи — бояре, но и народ, население Пскова.
Однако менее чем через год Дмитрий лишился новгородского титула. Дмитрий Внук был слишком тесно связан с Боярской думой и ее руководством, то есть с теми, кто получил самые обширные и самые плодородные земли в Новгороде. Он не хотел ссориться с московской аристократией.
Иван III передал Новгород сыну Василию, несмотря на то что в 1497 г. сын участвовал в заговоре против отца и попал под стражу.
Была ли передача Новгорода Василию формальным актом? Скорее то был хорошо продуманный ход.
Иван III прибегнул к экстраординарной мере, чтобы вывести Новгородскую землю из-под контроля Боярской думы. Бояре и прочие знатные люди, присягнувшие на верность Дмитрию Внуку и продолжавшие служить ему в Москве, должны были покинуть владения князя Василия.
Решение о разделе страны на великие княжества вызвало протест в стране. В начале 1499 г. Иван III направил послов к псковским посадникам с объявлением, что «де я, князь великий Иван, сына своего пожаловал великого князя Василия, дал емоу Новгород и Псков». Посадники и вече категорически отказались подчиниться указу государя. Они спешно отрядили полномочных послов в Москву и заявили, что будут подчиняться лишь тому великому князю, который занимает московский трон: «а которой бы был великий князь на Москве, той бы и нам государь». В этом псковичи видели гарантию независимости Псковской республики. Главное требование псковского веча состояло в том, чтобы Иван III с внуком, которому псковичи принесли ранее присягу, «держали отчиноу свою (Псков. —
Боярская дума не желала допустить раздела государства между соправителями не только потому, что сознавала опасность повторения смуты. Осуществление планов Ивана III слишком глубоко затрагивало материальные интересы членов думы.
Время Дмитрия Донского называют золотым веком боярства. В речи, сочиненной книжниками и приписанной князю Дмитрию, видимо, уже после его смерти, знаменитый воитель называл своих бояр «князи земли моей». Последовавший затем разгром думы показал, что золотой век близится к концу.
Раскол в верхах приобрел зримые очертания. Василий и его мать Софья энергично поддержали планы государя. Руководство Боярской думы и коронованный Дмитрий Внук восстали против планов Ивана III и потерпели поражение.
Система политических взглядов греков резко отличалась от московской. Бояре и народ обвинили «грекиню» прежде всего в нарушении традиционного порядка престолонаследия в Московии. Согласно византийским нормам, только Синод мог обнародовать имя преемника василевса. Фактически же Синод лишь облекал в форму закона волеизъявление императора.
Иван III был привязан к взрослому сыну Василию, а на подрастающего внука нередко негодовал. Но при назначении наследника он не мог отступить от московской традиции. Распри в великокняжеской семье грозили подорвать власть монарха. Благодаря грекам московский двор имел возможность основательнее познакомиться с византийскими порядками. В трудных ситуациях императоры нередко передавали отдельные провинции сыновьям — соправителям, что укрепляло положение царствующей династии. Ссылаясь на эту традицию, Софья стала домогаться, чтобы Иван III назначил удельного князя Василия своим соправителем и передал ему крупнейший после Москвы город Новгород со всей Новгородской землей и Псковом. Идея раздела государства на несколько удельных княжеств не встретила сочувствия при дворе законного наследника и в Боярской думе. Пережившие смуту бояре опасались, что удельный князь Василий, опираясь на Новгород, сгонит с трона малолетнего племянника Дмитрия. Дума, ведавшая внешними сношениями, четко выразила свое мнение по поводу всего происходящего. Литовский князь Александр, будучи зятем Ивана III, нередко получал дружеские советы из Москвы. Узнав, что Александр намерен отдать Киев одному из своих братьев во владение, московские власти резко высказались против раздела Литовского великого княжества, сославшись при этом на недавний опыт. «Слыхал яз, — писали бояре от имени Ивана III, — каково было нестроение в Литве, коли было государей много. А и в нашей земле (на Руси. —
Конфликт между монархом и его могущественной знатью нарастал подспудно по мере усиления власти самодержца. Поводов для столкновений было достаточно. Но главной причиной раздора был вопрос о власти. Кто и кому будет подчиняться: князь думе или наоборот?
Установленные факты проливают свет на один из самых темных вопросов. Почему Иван III сместил Дмитрия Внука уже после его коронации и передал корону Василию?
Причины коренились, конечно же, не в симпатиях и антипатиях отца. Противники Софьи и греков сознавали, что передача новгородской короны Василию лишит их новгородских «дач». Московская знать вовсе не желала поступиться своими традиционными правами в пользу самодержца.
Иван III прибегнул к крайним мерам, когда осознал всю затруднительность своего положения. Споры о разделе новгородского наследства привели фактически к разрыву монарха с думой. Законный наследник Дмитрий Внук встал на сторону думы.
Дума могла рассчитывать на поддержку церкви, так как иерархи знали, с какой стороны исходит угроза церковным имуществам.
Великий князь достиг шестидесяти лет и недомогал. Его внуку исполнилось семнадцать. Он был в расцвете сил. Два великих князя обладали формально равными правами на трон. Но современники засвидетельствовали, что Дмитрий пользовался большей популярностью в народе, чем греки — Софья и ее сын.
Сложилась ситуация, в которой власть могла в любой момент выскользнуть из рук монарха. Иван III сам подготовил себе замену. Его противникам не надо было выбирать великого князя, короновать его и прочее. Дмитрий Внук был законно избран и коронован шапкой Мономаха. Он находился в стане врагов Ивана III. Им оставалось сделать небольшую передвижку.
В страхе за корону монарх отдал приказ о казни главных бояр.
Осуждение летописца
В истории московского летописания надо отметить редкий случай, когда обличения по поводу трусости монарха попали на страницы официальной летописи.
Летопись составлялась в великокняжеской канцелярии при деятельном участии митрополичьей кафедры. По этой причине невозможно подозревать летописца в оппозиции к великокняжеской власти. Похвалы в адрес Ивана Молодого и резкие отзывы по поводу нерешительного поведения Ивана III были связаны, без сомнения, с династической борьбой в Русском государстве. Старшая тверская ветвь династии была законной наследницей престола. Софья, домогавшаяся трона для своего сына — удельного князя, заслуживала осуждения. Такой взгляд стал господствующим и официальным после 1497–1498 гг., когда люди из окружения «грекини» попали на эшафот, а сын Ивана Молодого был коронован великокняжеским венцом. Всего точнее отношение общества к Софье выразил все тот же ростовский летописец, закончивший отчет об «угорщине» едкими словами: «Тоя же зимы прииде великая княгиня Софья из бегов, бе ба бегали на Белоозеро от татар, а не гонял никто, и по которым странам (уездам. —
Московский свод 1497 г. лег в основу Софийской II летописи, автор которой пошел дальше своих предшественников в обличении Софьи и Ивана III, погубивших законную ветвь династии в лице Дмитрия Внука. Неофициальная поздняя летопись утверждала, будто великий князь дважды бегал от татар, первый раз из Коломны и второй — с Угры. В страхе государь приказал воеводам насильно препроводить наследника с границы в Москву. В отличие от струсившего отца Иван Молодой «мужество показал, брань приял от отца, и не еха от берега (с Оки. —
Иван III шел к цели, не стесняясь в средствах. Он нарушил закон и обычаи, расправился с боярами и последовал советам сомнительных лиц. Все это не могло не сказаться на его популярности. Безнаказанные попытки скомпрометировать монарха в момент его наивысших успехов свидетельствовали как о неавторитетности главы государства, так и о кризисе власти.
Раздор со знатью
Объединение княжеств и земель привело к важным переменам в московской иерархии. В Древней Руси князь не мог быть боярином у другого князя, а бояре, в свою очередь, не могли претендовать на княжеский титул. В XV в. многочисленные потомки местных княжеских династий — аристократия из Суздаля, Ярославля, Ростова, Стародуба, Оболенска, Твери, Рязани — перешли на службу в Москву. Будучи владельцами обширных родовых вотчин — осколков прежних великокняжеских владений, — эти князья поначалу сохраняли некоторые права суверенов в пределах некогда принадлежавших их предкам великих княжеств. Но постепенно эти права сужались, и князья переходили в разряд московских бояр.
Распределение высших постов в государстве регулировалось местническими правилами. Знатность рода имела решающее значение, но учитывались также успехи отца и деда на службе у московских государей. Благодаря местничеству княжеские фамилии основательно потеснили нетитулованные боярские роды, служившие в Москве со времен Ивана Калиты.
Поделиться книгой: