Помоги проекту - поделись книгой:
В 1910 году, прожив в Кружилине пять лет, семья Шолоховых переехала в хутор Каргин (позднее он будет переименован в станицу Каргинскую), где Александр Михайлович получил место приказчика в лавке купца Левочкина. С Каргиным связаны значительные события детства и боевой юности писателя. Здесь, в 1911 году, он будет брать первые уроки у сельского учителя Т.Т. Мрыхина, а через год, освоив начальный курс, поступит в Каргинское приходское училище. В 1920-е годы юный Шолохов с оружием в руках будет участвовать в становлении Советской власти. В Каргине будут написаны первые рассказы из донской жизни. Хутор Каргин часто упоминается в «Тихом Доне», события «Донских рассказов» происходят в основном в этом же хуторе.
Раннее детство писателя не ограничивается только донскими впечатлениями. Гимназический период его биографии, заложивший основы интеллектуального роста писателя, насыщен событиями, он прожит на
После излечения Шолохов был определен в подготовительный класс частной мужской гимназии имени Григория Шелапутина. Во время учебы он жил на квартире у родственника по линии отца – А.П. Ермолова.
Отдельные московские впечатления этих лет отражены в «Тихом Доне». В клинику доктора Снегирева приедет с фронта на лечение Григорий Мелехов.
В связи с тревожной обстановкой, а также возникшими материальными затруднениями в 1915 году родители перевели мальчика в мужскую гимназию тихого провинциального городка Богучара, Воронежской губернии. В период обучения он жил в семье священника Д. Тишанского15. С домом соединяла мальчика переписка. Ради этого мать выучилась грамоте, чтобы самостоятельно читать письма сына.
Революционные события прервали обучение. Правда, некоторое время Шолохов учился во вновь открытой Вешенской гимназии, но полный гимназический курс ему завершить не удалось: в эти годы Дон явился ареной жестокой классовой борьбы.
В 1918 году, когда на Дон, нарушая условия Брестского мира, пришли немецкие оккупационные войска, семья переехала в хутор Плешаков (здесь отец писателя работал управляющим паровой мельницей), а через год – перебирается в хутор Рубежный. С начала 1920 года – вновь в Каргин.
Детство будущего писателя совпало со временем социальной революции и войн – империалистической и гражданской, на Дону особенно ожесточенной, временем коренной ломки старого жизненного уклада, начавшейся задолго до этих грандиозных событий.
Оно прошло в хуторской глуши, удаленной на сотни верст от промышленных центров, в обстановке устного живого слова, овеянное романтикой воспоминаний служилых казаков об их славных походах по военным дорогам Турции, Галиции, Восточной Пруссии; детство между казачьим куренем и тихим Доном, коридорами московской, богучарской, вешенской гимназий и бесконечной лазоревой степью, военно-земледельческим укладом крестьянско-казачьей жизни и бытом вольных хуторян, – детство между городом и селом, на стыке мирной и военной жизни. Эта жизнь, полная контрастов и противоречий, явственно показывала значение окружения, в которое погружен человек. Все это готовило и обещало специфическое, шолоховское восприятие мира.
Детские впечатления, повлиявшие на характер художественного мировидения писателя, в известной мере дают материал для отыскания истоков характерных особенностей его будущего творчества. Разве такие черты шолоховского дарования, как, например, познание самого языка степной природы, тонкое чувство красок, вплоть до тончайших, почти неразличимых оттенков и переходов, обостренное внимание к граням времени, преимущественно внешняя изобразительность и высокая степень эстетизации мира – не предвосхищены впечатлениями детства?
«Если биография художника, – проницательно заметил К. Федин, – служит коренным руслом его представлений о мире, – а это действительно так, – то на житейскую долю Шолохова выпало одно из самых глубоких, самых бурных течений, какие знает социальная революция в России».
Нравственное самоопределение Шолохова произошло в годы гражданской войны. В беседе с Ф. Кубкой писатель обронил такое признание: «Поэты рождаются по-разному. Я, например, родился из гражданской войны на Дону»16.
Шолохов оказался в самом эпицентре событий. Живя на территории белого казачьего правительства (1918–1920), он видел белый стан изнутри. Возможно, это обстоятельство повлияло на выбор ракурса художественного исследования в «Тихом Доне» и обусловило особую трудность в работе над романом.
В марте 1919 года юный Шолохов был очевидцем трагических событий Вешенского восстания, вспыхнувшего в тылу Красной Армии и создавшего реальную угрозу существованию Советской власти на Дону. В этой социальной «коловерти» он видел, как по-разному умирали люди: красные и белые, мужчины и женщины, старики и дети. «Во время гражданской войны был на Дону, – писал он в автобиографии. – С белыми ни разу никто из нашей семьи не отступал, но во время Вешенского восстания был я на территории повстанцев» (Знамя. 1987. № 10. С. 174).
Начиная с 1920 года, «с момента окончательного установления Советской власти на юге России», Шолохов, «будучи пятнадцатилетним подростком», работал «учителем по ликвидации неграмотности среди взрослого населения» в хуторе Латышеве (февраль – сентябрь 1920 г.), служащим в станичном ревкоме (с сентября и до конца
1920 г.). «Сумел… изучить изрядное количество профессий», – писал он в автобиографии. Работал «учителем в низшей школе», «продовольственным инспектором». Принимал активное участие в общественной, хозяйственной и культурной жизни станиц Каргинской и Букановской. Это событийная канва, за которой стоит многое.
В своеобразном ритме смены профессий (статистик, учитель, продовольственный инспектор, журналист, служащий, актер драматического народного кружка, а позднее, в Москве, – каменщик, грузчик, счетовод и – писатель) угадывается своя закономерность, отражающая не только ход калейдоскопически меняющегося бытия, но и поиск себя, своей жизненной стези, а также меру причастности Шолохова к миру перестраивающейся на новый лад жизни. Все это можно назвать своеобразными этапами постижения будущим писателем сложнейшей науки народознания.
Думается, у некоторых «исследователей» не возникло бы двусмысленных вопросов о том, где молодой писатель мог почерпнуть столь глубокое знание многих пластов русской простонародной и литературной речи, народного быта, психологии простых казаков, если бы они не пытались предвзято интерпретировать факты шолоховской биографии.
Выросший в казачьей среде, Шолохов не только превосходно знал фольклор, специфику старого жизненного уклада, но и стоял у истоков экономического и культурного созидания сельской нови, видел разные ее фазы, наблюдал за тем, сколь много неожиданных, непредсказуемых поворотов открывает в себе сама жизнь, как круто она ломает порой человеческие судьбы.
Давление жестоких жизненных обстоятельств Шолохов познал на собственной судьбе.
В годы продразверстки для борьбы с бандитизмом на Дону были сформированы части особого назначения – ЧОНы, в которых довелось служить Шолохову. Он писал в автобиографии: «С 1920 года служил и мыкался по донской земле. Долго был продработником. Гонялся за бандами, властвовавшими на Дону до 1922 года, и банды гонялись за нами. Все шло как положено. Приходилось бывать в разных переплетах». Один из таких «переплетов» едва не стоил ему жизни. Осенью 1920 года продармеец Шолохов попал в плен к Махно и лишь по счастливой случайности (во время допроса, который вел сам атаман, за Шолохова заступилась хозяйка хаты) избежал смерти. Махно отпустил юношу, пригрозив в случае повторной встречи виселицей. Отсвет драматических событий этих дней угадывается в повести «Путь-дороженька» (1925), где герой ее, Петька Кремнев, оказался в ситуации, пережитой несколько лет назад самим писателем.
Период службы Шолохова в продовольственных органах – еще одна драматическая страница его биографии.
В мае 1922 года, после окончания краткосрочных курсов продовольственной инспектуры в г. Ростове, Шолохов был направлен в станицу Букановскую, где работал станичным инспектором.
После голодного 1921 года положение со сбором налога в станице Букановской было критическим. Вспомним начало шолоховского рассказа «Продкомиссар».
«В округ приезжал областной продовольственный комиссар.
Говорил, торопясь и дергая выбритыми досиня губами:
– По статистическим данным, с вверенного вам округа необходимо взять сто пятьдесят тысяч пудов хлеба. Вас, товарищ Бодягин, я назначил сюда на должность окружного продкомиссара как энергичного, предприимчивого работника. Надеюсь. Месяц сроку… Трибунал приедет на днях. Хлеб нужен армии и центру во как… – Ладонью чиркнул по острому щетинистому кадыку и зубы стиснул жестко. – Злостно укрывающих – расстреливать!..
Головой, голо остриженной, кивнул и уехал».
Продовольственные органы требовали собирать налог. Время было напряженное. Сельское хозяйство Верхнего Дона, пережившего страшный голод 1921 года, находилось в трудном положении. В тех исключительных условиях важное значение придавалось разъяснению народу смысла продовольственной кампании. Страна крайне нуждалась в хлебе и других сельскохозяйственных продуктах.
В Букановской Шолохов оказался лицом к лицу со сложными проблемами крестьянской жизни, решение которых требовало от него не только глубоких знаний, но прежде всего смелости и решительности.
Важную информацию об этом периоде содержит документ – отчет Шолохова о положении со сбором налога в станице Букановской. Сквозь строки документа, написанного кровью сердца, просвечивает глубокое знание хозяйственных нужд казачества, внимание к народному быту, понимание основы взаимоотношений Советской власти с крестьянством в период нэпа. Живой документ эпохи убеждает в том, что писатель изначально принадлежал к разряду тех людей, которых беспокоили вопросы практического созидания сельской нови. Суровая действительность обязывала молодого Шолохова видеть и понимать противоречивость психики и поведения крестьянина в первые годы Советской власти. За цифровыми налоговыми показателями Шолохов разглядел сложные человеческие характеры и судьбы людей, трудно пробивающих свой путь к новой жизни.
Шолохов писал в докладе окружному продовольственному комиссару Шаповалову, что, несмотря на проведенную им разъяснительную работу среди населения, призывы «давать правдивые и точные» сведения о площади посева, хлеборобы «чуть ли не поголовно скрыли» истинную цифру засеваемой площади и что все старания пошли насмарку. Пришлось начинать все сначала.
Какие же формы и методы работы использовал семнадцатилетний инспектор Шолохов? Он пишет в докладе: «Путем агитации в одном случае, путем обмера – в другом, и, наконец, путем… показаний и опроса… местный пролетариат сопоставлялся с более зажиточным классом посевщиков…»17
В ходе тщательной проверки поступивших от хлеборобов сведений о размерах посева Шолохов пришел к выводу, что налоговое задание для станицы Букановской значительно завышено и установлено окружными продовольственными органами без учета реального состояния дел.
Характеризуя Букановскую как самую бедную в экономическом и агрономическом отношении по сравнению с другими станицу, Шолохов с болью сердца поведал о человеческой трагедии – голоде, выявив истинную причину того, почему хлеборобы, прикрываясь круговой порукой, давали заведомо неверные сведения о размерах посевной площади. Защищая своих земляков, взывая к справедливости, Шолохов писал в докладе: «Семена на посев никем не получались, а прошлогодний урожай, как это нам известно, был выжженным: песчаные степи. В настоящее время смертность на почве голода по станице и хуторам, особенно пораженных прошлогодним недородом, доходит до колоссальных размеров. Ежедневно умирают десятки людей. Съедены все коренья, и единственным предметом питания является трава и древесная кора. Вот та причина, из-за которой задание не сходится с цифрой фактического посева»18.
Доклад Шолохова о сборе продналога в станице Букановской сыграл важную роль в судьбе его земляков. Это был крик души человека, решительно протестующего против волюнтаризма, грубости и бездушия в аграрной политике. В документе красной нитью проходит мысль о бережном, внимательном отношении к крестьянину-казаку, о необходимости понимания специфики его труда. Позднее она будет выражена в рассказе «О Донпродкоме и злоключениях заместителя Донпродкомиссара товарища Птицыиа», сюжет которого генетически восходит ко времени обучения Шолохова на курсах продовольственной инспектуры.
Рассказом «О Донпродкоме…» Шолохов решительно осуждал «партизанские» методы руководства аграрной политикой.
Однако вернемся к истории со сбором продналога в станице Букановской.
Несмотря на чрезвычайность сложившейся обстановки, Шолохов, имея полноту власти, хотя и вел жесткую «линию», все же не прибегал к судебным санкциям, обходился без крайних мер. Между тем тогда не обошлось без драматических моментов. В письме к Левицкой от 22 июля 1929 года Шолохов писал об этой поре так: «Я работал в жесткие годы, 1921–1922 годах, на продразверстке. Я вел крутую линию, да и время было крутое;
Что стоит за словами «шибко комиссарил», «превышение власти»?
Мария Петровна, работавшая в то время под началом Шолохова статистиком, рассказывала автору настоящих строк в апреле 1986 года, что, организовывая тщательную проверку поступавших от хлеборобов сведений, Михаил Александрович не допускал формализма, в отдельных, особых случаях снижал налоговые показатели. Нельзя забывать того факта, что в станице Букановской властями была установлена сильно завышенная цифра продналога.
Действия Шолохова по сбору налога в этих чрезвычайных условиях были истолкованы как попустительство («превышение власти»). Состоялся суд. В горячке семнадцатилетнего подростка приговорили к расстрелу. Два дня он сидел «в темной» под арестом в ожидании исполнения приговора, однако, принимая во внимание его несовершеннолетие, а также историю с явным завышением налога, в которой были прежде всего повинны окружные продовольственные органы, ревтрибунал счел возможным заменить расстрел условным сроком наказания. Об этом факте Шолохов сообщает в обнаруженной нами автобиографии: «В 1922 году был осужден, будучи продкомиссаром, за превышение власти: 1 год условно»20.
Мария Петровна на мой вопрос, в чем состояло «превышение власти», в сердцах сказала: «Какое там превышение власти! Михаил Александрович пострадал за человечность свою. Ведь налог-то со своих земляков собирал! Старался всех понять, быть справедливым…» Далее она добавила: «Принимая во внимание несовершеннолетие, дали год условно – таково было решение суда».
И вновь, как в плену у Махно, Шолохов оказался перед лицом смерти, не раз по-девичьи засматривавшей ему в глаза. Впоследствии он так рассказывал об этом драматичном эпизоде писателю А. Софронову: «Два дня ждал смерти… А потом пришли и выпустили… Жить очень хотелось…» (Огонек. 1961. № 10. С. 16).
Вдумаемся, что пережил семнадцатилетний юноша в ожидании приговора? Что в те дни и часы, показавшиеся тогда не одной прожитой жизнью, ему представлялось? Возникает весьма интересная историческая параллель. В 1849 году другой русский писатель, Ф.М. Достоевский, и также в самом начале пути пережил страшное потрясение, во многом предрешившее его духовное развитие, дальнейшую его судьбу. Оно явилось началом перелома в мировоззрении Достоевского, который довершила каторга. Речь идет об ожидании смертного приговора, который лишь в последний момент заменили другим – каторгой. Однако промежуток в десять минут между этими приговорами, показавшийся вечностью, имел решающее значение в судьбе писателя. Из социалиста, члена кружка Буташевича-Петрашевского, Достоевский стал позднее едва ли не самым радикальным оппонентом Чернышевского, звавшего к топору Русь.
Хотя рассматриваемые явления и факты и находятся в разных временных плоскостях и социальных сферах, они таят в себе некоторое типологическое сходство. Соотнесение этих историко-литературных фактов помогает рельефнее высветить характерное, глубже понять судьбоносные моменты в писательских биографиях.
Ю. Бондарев заметил по этому поводу: «Правда – это жестокая красота. Познать ее – значит прикоснуться к вершинам духа. Я уверен, что без тюрьмы, без десяти смертельных минут на семеновском плацу, внезапного помилования и тяжелой каторги был бы другой Достоевский-писатель. Как был бы другой Толстой без севастопольских бастионов. Они еще молодыми стояли на пороге жизни и смерти, перед бездонными глазами небытия. В конце концов действительность рождает писателя. Но потом писатель создает действительность, характеры, красоту, которая становится одухотворенной реальностью»21.
То, что пришлось пережить Шолохову в годы детства и боевой юности, убеждает нас в подлинной глубине социально-нравственных прозрений, которые видны уже в ранних произведениях писателя.
Драматизм и острота жизненных переживаний в самые молодые и детские годы наложили особый отпечаток на характер художественного мировидения писателя, трагедийного в своей основе.
Пережитое составило основной запас жизненных впечатлений, добытых ценой личного участия в грандиозных событиях. Богатый опыт Шолохова оказался созвучным духу эпохи, отразился в его литературной практике.
На многих произведениях Шолохова лежит отсвет его трагедийной судьбы. Лично-биографическое и региональное (донское), своеобразно преломляясь в его художественном мире, становится важным элементом философско-художественной системы писателя.
А. Сергин
Шолохова с детства люблю…
В хуторе Кружилинском жил Александр Михайлович Шолохов с семьей. Получал он небольшую зарплату, работая торговым служащим.
Замечательные то были люди, трудолюбивые и гостеприимные.
24 мая 1905 года в семье Шолоховых родился сын – Михаил.
Когда ребенку исполнилось год, мне пришлось за ним наблюдать. Рос Михаил послушным и некапризным мальчиком.
В четырехлетием возрасте он был затейником всяких детских игр, порою без удержу игривый, постоянный охотник до всяких сказок и рассказов.
Любили в детстве мы играть в войну, и Миша, меньший среди нас, тоже «скакал» на хворостине, воображая ее донским ретивым конем.
Излюбленным местом нашей игры был Голый Лог, где «на смерть» сражались «русские войска» с «японцами» за Порт-Артур.
Миша был в центре этих «событий».
Детская любознательность Михаила была чрезвычайно многообразна. Он числился постоянным наблюдателем казачьих свадеб, песен и задорных плясок.
Ко всему новому проявлял огромный интерес, отличаясь замечательной памятью.
Моя мать знала много сказок и рассказывала их вечерами.
Учиться начал Шолохов в Кружилинской церковно-приходской школе, а затем, когда переехали родные, – в Каргинской школе и Богучарской гимназии.
После Михаил Шолохов учился в Москве, где мне пришлось снова видеть его и слушать его рассказы.
В станице Вешенской я встретил Михаила Александровича Шолохова автором больших полотен художественной литературы: «Тихого Дона» и «Поднятой целины».
Михаил Александрович исключительно простой и отзывчивый человек.
За него я буду голосовать в Депутаты Верховного Совета СССР».
Т. Мрыхин
Из моих воспоминаний
Почти вся моя сознательная жизнь заполнена работой в школе. За долгие годы работы через мои руки прошли тысячи маленьких людей, одолевавших первые шаги учения. Приходили они в школу почти младенцами и на моих глазах росли, переживали радость познания, постепенно расширяли свой умственный кругозор, хорошели. В моей памяти сохранилось много незабываемых детских образов, озаренных радостью успеха в учении или озабоченных и настойчиво преодолевающих трудности.
Одним из таких ярких воспоминаний является воспоминание о работе с Мишей Шолоховым. Мише тогда было около 7 лет. Родители его пригласили меня поработать с ним на дому – обучить грамоте, на что я охотно согласился. Он был хрупким, но очень живым и любознательным мальчиком. Во время наших занятий он всегда внимательно выслушивал объяснение всего нового, легко и быстро одолевал грамоту. Я и теперь ясно представляю себе, как Миша в момент объяснения урока весь превращался во внимание и сидел неподвижно, уставив свои острые глаза на объект объяснения. Самым трудным для Миши на первых шагах учебы было письмо, так как слабые детские пальцы с трудом справлялись с написанием цифр и букв. Но маленький поборник наук старательно трудился над письмом и был очень доволен, когда удавалось справиться с каллиграфией буквы или ее элемента.
В усвоении чтения и счета Миша не испытывал никаких затруднений и быстро продвигался вперед.
Работа с Мишей доставляла полное удовлетворение, так как я видел, что мой труд щедро вознаграждался прекрасными успехами моего прилежного ученика. За 6–7 месяцев Миша прочно усвоил курс первого класса: хорошо читал, успешно справлялся со счетом в пределах сотни, писал четко и опрятно.
Так протекали наши занятия, в процессе которых вскрывались все новые и новые качества, новые способности Миши: пытливость, острая сообразительность, растущая жажда к знаниям.
Грустно было подумать о том, что в условиях удушающего царского режима мог, не развернувшись, погаснуть талант Миши, как гибли тысячи талантов нашего даровитого народа.
Но к нашему счастью и к великому счастью тружеников всего мира, грянул гром Великого Октября, и пали цепи угнетения и рабства. Настала пора свободной и радостной жизни, настала счастливая пора свободного развертывания творческих сил народа. В замечательных условиях советской действительности под постоянной заботой и мудрым руководством Коммунистической партии Советского Союза у нас выросла целая плеяда даровитых людей, прославивших нашу Родину своими достижениями в различных областях нашей великой стройки. В этих условиях бурно развивался и пышно расцвел талант Миши Шолохова, выросшего до писателя с мировым именем, до большого государственного деятеля.
В день 50-летия Михаила Александровича Шолохова хочется от всего сердца пожелать дорогому юбиляру крепкого здоровья, долгих лет жизни и дальнейших успехов в его творческой работе во славу нашей великой Родины.
П. Чукарин
Ученик богучарской гимназии
В прошлом году исполнилось пятьдесят лет с начала творческой деятельности выдающегося советского писателя Михаила Александровича Шолохова. Его богатая событиями жизнь по крупицам вкраплена в рассказы, повести, романы.
Но о богучарской поре детства Шолохов написал в автобиографии всего одну фразу: «Учился в Богучарской мужской гимназии». Воспоминания же об этом у него неизгладимы, и он нередко в кругу друзей, а чаще всего при встречах со школьниками с теплотой рассказывает о маленьком провинциальном городишке с благозвучным названием Богучар, о людях, с которыми свела его там судьба.
…В двухстах сорока верстах к югу от Воронежа на низменном месте, по левому берегу мелководной речушки растянулся город шириной не более трехсот сажен. В ту пору он имел шесть улиц с добротными кирпичными купеческими домами, двенадцать переулков и одну площадь с двухэтажной городской управой в центре и торговым рядом из 33 лавок, 17 ларей и пяти трактиров. Трижды в году над Богучаром стоял разноголосый людской гомон, ржание лошадей, носились в воздухе пряные запахи обильных ярмарок.
Населяли Богучар преимущественно купцы и мещане. Купцы закупали хлеб и скот у местных крестьян и у донских казаков и сбывали его в Елец и Воронеж. Мещане занимались малозначительным ремеслом для удовлетворения местных потребностей.
В городе было два собора, две приходских церкви, одна кладбищенская и одна «домовая» – при остроге, построенном здесь по повелению Екатерины II. Была еще больница и богадельня на двадцать мест.
Герб Богучара изображал на золотом поле хорька, «каковых, по свидетельству историка И.Ф. Токмакова, в окрестностях сего города очень довольно».
Город назван по имени речки, а первоначальное название ее тюркское. «Баурча» в переводе на русский означает: «речка, текущая по отлогому спуску с горы». В русских документах XVI–XVII веков появилось упоминание о речке Баучар. Иногда встречается написание «Боучар». Постепенно название изменилось: «Баурча – Боучар – Богучар – Богучарка».
На южной окраине города и поныне стоит кирпичное здание в три этажа, принадлежащее мужской гимназии. В массивном корпусе пятьдесят две комнаты и два зала – актовый и гимнастический, неподалеку, за речкой, – большой тополевый парк с аллеями. Здесь предстояло учиться Мише Шолохову, мальчику из казачьего хутора Кружилина, что входил в приграничную с Воронежской губернией станицу Вешенскую.
…Дом Тишанских, где поселили десятилетнего Мишу, – в центре города, восемью окнами глядел на улицу и на площадь. Небольшой аккуратный двор вымощен камнем, флигелек – кухня, сараи…
У Дмитрия Ивановича, преподававшего в гимназии закон божий, и его жены Софьи Викторовны было пятеро детей: Николай и Антонина – старшие, Алеша – Мишин сверстник и одноклассник и Елочка и Клава – меньшие. С первого же дня Миша был принят как равный в большой семье.
В Богучарской мужской гимназии учили русскому языку и литературе, из древних языков – греческому и латинскому, из европейских – французскому и немецкому. Кроме того – математике, физике, истории, географии, природоведению, рисованию, лепке, пению, гимнастике. Ну и, конечно, закону божьему, по тому времени обязательному для всех учебных заведений.
Директор гимназии, инспектор и большинство преподавателей имели гражданские чины – от губернского секретаря у письмоводителя Васильева до действительного статского советника у директора Новочадова.
Воспитанников учебного заведения всегда можно было отличить по форме. Они носили шинели с голубыми петлицами и блестящими пуговицами, гимнастерки и брюки навыпуск. На бляхах поясов и на кокардах фуражек – три буквы «БМГ» – Богучарская мужская гимназия. Вся форма (разумеется, кроме ботинок с калошами) – из светло-серого сукна. Из-за этого городские мальчишки дразнили гимназистов «мукомолами».
Гимназия отличалась строгими порядками. Парадным входом пользовались только директор, попечитель, инспектор и преподаватели. Воспитанники знали лишь черный ход, со двора. Не менее строг был и внутренний режим.
…Пятнадцатого августа 1915 года без пяти минут девять гимназистов построили и повели в актовый зал. Впереди – остриженные наголо первоклассники, за ними – гимназисты старших классов.
В почтительном молчании стояли перед огромным портретом царя и сияющей золотом иконой готовые к молитве гимназисты и преподаватели.
– Достойно есть яко. Во истину-у-у…
По окончании молитвы все сделали крутой поворот налево и пошли из зала по своим классам. Шествие замыкал директор Гавриил Алексеевич Новочадов. Так началось пребывание Шолохова в Богучарской гимназии.
В классе, расположенном на втором этаже, в числе тридцати пяти гимназистов учился и Миша Шолохов. Общительный и веселый мальчик в первый же день сошелся со своими сверстниками – Жорой Подтыкайло, братьями Александром и Владимиром Поповыми, Мишей Орловым, Васей Перевезенцевым, Александром Оборотовым. Жора и Миша заняли третью парту в третьем ряду от окна.
Очень нравилась Мише Шолохову молодая учительница, доброжелательная и справедливая Ольга Павловна Страхова. Она окончила Высшие женские курсы в Москве и привезла в Богучар идеи свободолюбия. На ее уроках Миша часто читал вслух народные сказки, рассказы русских писателей. Он умел ярко передать содержание прочитанного, и Ольга Павловна хвалила его за это. Учеба Мише давалась легко, но он всей душой переживал за товарищей, которые не могли избавиться от «двоек».
Как-то перед летними каникулами преподаватели сидели на перемене в учительской, негромко разговаривали и заполняли классные журналы. Неожиданно в коридоре послышался голос директора гимназии Гавриила Алексеевича Новочадова. Он вошел, ведя с собой Мишу Шолохова.
– Откуда вы взяли такую манеру – заглядывать в учительскую и наблюдать, что делают преподаватели? – строго спросил он.
Поделиться книгой: