Что или кого он сейчас жутко любит? Риторический вопрос…
В машине Пастух переоделся в обновку, бейсболку поселил на затылок и порулил по знакомой дороге в мэрский поселок. Те же пятьдесят с копейками минут езды, несмотря на рабочий день понедельник. У поселка загнал машину подальше от дороги и поближе к лесу, а сам пошел к Реке, протопал вдоль забора, открыл незапертую, как и ожидалось, калитку и оказался внутри поселка. Картонная папка для важных документов с ботиночными шнурками ненавязчиво давала понять, что он не просто слесарь там или водопроводчик галимый, а человек не последний и спешит по делу.
Пастух здраво понимал, что его деловые гулянья по улицам поселка конечного смысла не имеют. Визит ли в контору поселка с требованием показать, например, схемы охранно-пожарной сигнализации в домах, если они есть в конторе, попытка ли постучаться непосредственно в тот или иной дом и посмотреть на месте, что за системы ОПС стоят там-то и там-то… Бредово и, главное, опасно. Если, не дай Бог, что-то когда-то в срок произойдет, то любой гондон из местных вспомнит сомнительного пожарного инспектора в костюмчике из смесовой ткани, задававшего вредные и подозрительные вопросы.
Нет, конечно, ничего такого по-детски наивного и по-взрослому опасного Пастух делать не собирался. И с чего этот любой гондон должен решить, что смесовая ткань – первый признак пожарного инспектора? Вот уж нет! Электрик, водопроводчик, слесарь, сварщик, плотник, каменщик – да мало ли кто весь день по поселку шатается! И все с ног до головы в смесовой ткани. Разве упомнишь…
А он, Пастух, ничего с собой поделать не мог. Бинокль – вещь отличная, но ему, Пастуху, всякий раз зачем-то надо было… ну, как поточнее?.. подышать воздухом творимого им события. Так? Все равно – не точно… Он знал откуда-то заграничное слово «амбьянс», нашел в словаре варианты перевода: среда, атмосфера, обстановка. Ну, где-то так. Но ему не нравились русские синонимы – привычные, обыденные, давно обкатанные во рту. А вот амбьянс… Что-то необъяснимое, но существующее – жарко или холодно, дождь или ветер, лес или поле, а еще запахи – стен, вещей, тела…
Вот на войне никакого амбьянса не было: гарь, грохот, жара, явь как сон и наоборот.
И лица, лица, лица…
Часто – как раз в прицеле.
А там, далеко, уже на пороге юности, когда брат жил обок и был совсем маленьким и беззащитным, и недоедал, как все в детдоме, а эта жирная и потная сука била брата по лицу почему-то красными лапами, обклеенными, обвешенными сырым тестом для пирога с черешней, била, потому что брат украл из алюминиевого таза малую горсть ягод.
Они были – для пирога.
Суке не повезло. Она упала в колодец. Вечером следующего дня. Пошла по воду и упала. Так вышло. Похоже, ведро уронила и стала высматривать его в черноте сруба. Слишком глубоко заглянуть старалась…
Повар плакал, когда ее вытянули наверх. Она ему и женой-то не была толком. Так, жили…
Жалко было повара, хороший мужик. Еще не сильно старый, другую найдет.
И нашел всего ведь месяц спустя. Доброй она оказалась, жалела пацанов, особенно – мелких возрастом.
А черешневый влажный запах – это и был его, Пастуха, амбьянс. Тогда он не знал красивого французского слова. Много позже узнал…
Короче, за тем он и гуляет по поселку. Чтоб потом легко, когда захочется, восстановить в памяти очередное сочиненное им событие и в реальность им же воплощенное, и странно, сладко переживаемое вновь и вновь – бесконечно, по сути…
А восстанавливать прожитые события легко как раз по амбьянсу, если кто не понял.
В поселке томились запахи не известных Пастуху цветов, где-то далеко скошенной травы, свежей масляной краски и чуть плавящегося от жары асфальта. Небо над поселком было чистым и белесым, а солнце – круглым и в дымке. А поверх всего откуда-то плыл запах гари. Или Пастух сочинил его. Но так все и запомнит. Сказано же: амбьянс…
Он уже обошел полпоселка и снова вернулся к калитке, ведущей на пляж. Самое занятное, что за те полчаса, за которые он быстрым шагом отмотал по улочкам что-то около полутора километров, никто навстречу ему не попался. Ни взрослый, ни ребенок, ни даже гуляющая сама по себе собачка. А и то объяснимо: понедельник, середина рабочего дня, солнце в зените, жара, собачки кемарят.
Краем глаза заметил: замок в калитке был. Обычный. Для длинного ключа с бороздкой. Простой довольно замок. Скорей всего калитка возникла не по генплану, а по жизни. Кому-то – тому же Мэру – понадобился близкий выход на трассу для бега. К общей сигнализации неплановый вход-выход не успели подключить, или не дотумкали, что странно. Но – факт. И еще странно: Пастух вчера был здесь около шести утра и не видел, чтоб кто-то из охраны отпирал калитку. Выходит, не заперли на ночь.
Еще одна вольность, позволенная себе Мэром?
Не жалеет он себя, ох, не бережет…
Хотя открыть самый витиеватый калиточный замок – как два пальца об асфальт.
Протрясся по грунтовке, выбрался на шоссе. Ехал – прикидывал: с Мэром что-то худо-бедно вырисовывается, а вот что с его женщинами делать? Та, левая, молодая и несытая, где-то в отъезде. Вот-вот вернется. Лучше бы не возвращалась покамест. Ничего личного, просто она, вернувшись раньше срока, может невзначай вмешаться в план Пастуха. Да если даже и в срок, тоже хреново. Соседка сказала: в среду она приезжает. Или в четверг – на крайняк. Не к месту и не ко времени. Среда, как решил Пастух, станет последним днем его пребывания в Городе-на-Реке. По задумке финал этапа – четверг, пятый день, но зачем тянуть, если он, Пастух, все сможет успеть к ночи со среды на четверг. Или, лучше, к позднему вечеру среды. Надо подумать, как и где удержать даму сердца фигуранта. Без насилия, разумеется. Случай выстроить, время пока есть.
А жена…
Вот ею Пастух и займется сегодня, она для него пока – femina ignota, если по латыни. Откуда латынь и уже не впервые? Да оттуда же, откуда он сам – из войны. В горном селе в разваленном снарядом доме учителя словарь целым нашел. Русско-латинский. Какое-никакое, а все – занятие, когда сон не прет.
Жена Мэра сейчас наверняка – на работе. В своем кабинете, который, знал из досье Пастух, имел достойное место в шестиэтажной стекляшке заводоуправления, где милая и умная дама управляла своим нехилым заводом и всеми остальными собственными активами. Раз бизнес у дамы шел шоколадно, значит, Бог женщину разумом не обделил. Это славно: ей дальше одной жить. И сына растить…
Хотя, может, опять замуж выйдет. Невеста – на диво.
Судостроительных заводов, заводиков, конструкторских бюро etc. в Городе было – тьма тьмущая. Тем Город, в принципе, издавна славился и славы не потерял. До «мэрского» предприятия ехать пришлось трудно: далековато от центра, и дороги посреди дня забитыми оказались. Что нынче нигде никому в Державе не удивительно. Пастух терпеливо продрался до места, запарковался на открытой стоянке недалеко от заводоуправления. Переодеваться не стал. Как был в «смесовом», так и пошел на проходную. Только из бардачка очки взял, обычные, с простыми стеклами, и – нацепил на нос. Мужики на проходной, кроме этих очков ничего не запомнят, если вдруг что-то вспоминать придется.
Хотя, скорей всего, не придется.
По дороге углядел ведро из-под солярки, захватил с собой – до кучи.
На проходной его, естественно, тормознули.
– Ты, очкарик, куда с ведром такой красивый?
– В бойлерную, – серьезно объяснил Пастух, – там протечка, звонили. Извините.
Сзади напирал народ и очень нервничал.
– Проходи, – легко сдался охранник.
Или неуместное «извините» его добило.
Ну и прошел. Заглянул в сортир, поставил ведро у стенки, чтоб забыть, помыл руки. Контингент в сортире был занятой, никто на Пастуха внимания не обратил. А он его и не привлекал, внимания. Потопал пешком на шестой этаж: не спрашивать же у прохожих, где жена Мэра сидит. Сам, прочесывая этажи, потихоньку найдет, спешить пока некуда.
Жена Мэра – а по табличке, председатель Правления «ООО» такого-то – имела законное место на третьем этаже. Этаж, в отличие от шестого, пятого и четвертого, быстро пройденных Пастухом, был чист и пуст. Только в конце коридора у торцевого окна стояли какие-то люди, о чем-то говорили. Не до Пастуха им было. И ему – не до них. Открыл тяжелую, еще с прежних строгих времен сохранившуюся дубовую дверь с медной табличкой, и оказался в приемной.
Там тоже был народ. Не в пример сортирному люду, здесь никто не торопился, сидели по стульям чинно, ждали, когда их по очереди или скопом примет госпожа Председатель.
Секретарша, сука кабинетная, всполошилась:
– Вы это к кому?
– А где здесь бухгалтерия? – спросил Пастух.
– Второй этаж! – гавкнула сука.
– Ой, извините, извините, – заволновался Пастух, – я не знал, мне не сказали…
И слинял.
Что зачем-то решил увидеть – зачем-то и увидел. Вопрос: зачем? А он и сам не знал. Амбьянс, что ли, местный захотел учуять? Ну, учуял, и что? Сыростью пахло в офисе, краской, а еще потом, пылью и страхом. Пастух знал, как страх пахнет. С детства знал. И с детства ненавидел его и давил в себе.
Додавил? Хотелось верить.
А на женщинку-то, на Хозяйку, все же невредно было бы глянуть. То, что в бинокль видел, всего лишь картинка. И хватило бы, но почему-то мнилось: непроста она. Посложнее мужа будет. Тем более что точно – будет. Одна. И одной ей придется удерживать то, что муж накопил правдами и неправдами. Пусть удержит, лично к ней Пастух ничего не имел.
Надо бы узнать ее рабочее расписание: когда в офис прибывает, когда из офиса убывает, как часто офис среди дня покидает и надолго ли? В досье об этом ничего не было.
Где узнать, у кого?
Лучший вариант, конечно, у нее самой, но это – мимо. У суки-секретарши? Сама не скажет, а на любовные либо силовые варианты времени нет. И права тоже нет. Но существует уж совсем иной ход, простой до усрачки и, кстати, многажды проверенный: водитель Хозяйки…
Водители – они много чего знают. Те, кто на заднем сиденье, водителей в упор не видят. Робот – и робот, чего его замечать, а тем более стесняться. А роботы все слышат, на ус мотают и говорить справно умеют. Когда ненавязчиво разговоришь…
На выходе давешний охранник полюбопытствовал:
– Ну что, мужик, устранил протечку?
– Устраняют, – не стал брать на себя несуществующие заслуги. – Я им там ведро оставил.
Главное – внятно объяснить, что сделал, а человек пусть подумает над услышанной информацией, есть над чем.
В машине снял рабочий камуфляж, спрятал в багажник: как отъедет от завода подальше, так и выкинет одежку в мусорный контейнер, малое свое она отработала. Слазил в бардачок, достал оттуда серьезные мужские наручные часы отечественной сборки на стальном браслете, не новые, но в хорошем состоянии. Из своего «подарочного фонда», который регулярно и аккуратно пополнял: мало ли кто и зачем в пути встретится. Снял свои – такие же, только на сильно потертом от постоянной носки ремне, спрятал в бардачок, а «подарочные» на руку надел. Запер машину, пошел назад – на хозяйскую автостоянку при входе в заводоуправление.
На ней обитали машинки крупного ранга, не ниже генерал-майора, но черный красавец с серебряной крылатой теткой на капоте гляделся среди них маршалом. На тротуаре рядом с урной курили три шофера. При костюмах и галстуках. Явно начальство возят, noblesse oblige.
Пастух подошел к ним и сказал:
– Мужики, выручите коллегу. Кошелек прямо со стола в кафе сняли, пернуть не успел. А у меня бензин на нуле. Мне б только заправиться и до службы добраться. Я вам часики в залог отдам, хорошие… – снял часы с запястья и протянул всем троим сразу: кто первый возьмет.
Первым оказался молодой, лет двадцати с копейками, парень, неплох собой, здоровый, грудные мышцы пиджак распирали.
– Дай-ка… – взял часики, осмотрел. Заднюю крышку ногтем подцепил, глянул на механизм: там все крутилось и тикало. Не фуфло. – А ты сам один на тачке или возишь кого?
– Ну, ты сказанул: сам один… Разгонная ведь машина. Кто сядет, того и вожу.
– И сколько тебе надо на бензин?
Говорил только он, а остальные двое молча курили и часами не интересовались. Но вслушивались.
– Ну, полторушник хотя бы. Бак залить.
– Даю штуку, за глаза хватит. – Парень вынул из нагрудного кармана черного пиджака синюю тысячу. – Когда вернешь?
– Завтра в обед, сукой быть! Как мне тебя найти?
– Не знаю я, где в обед буду. Хозяйка у меня – женщина нервная, занятая, у нее график тяжелый… Заезжай лучше вечерком, да попозже. Часам к одиннадцати – верняк, здесь меня и найдешь. В диспетчерской.
– Чего так поздно?
– Не можешь? Тогда котлы мои будут. За штуку… – засмеялся. Зубы имел знатные, белые. Объяснил дураку: – У Хозяйки день поздно начинается и поздно кончается. Так что по вечерам мы всегда тут, милости просим. Кроме выходных. Вон – диспетчерская… – указал на козырек подъезда на торце здания. – Меня не будет – диспетчеру отдай, он – свой. Скажи: для Первого…
– Так круто вкалываете? – удивился Пастух. – А жить когда?
– Так вечерами только и жить, если есть с кем… – опять засмеялся.
И приятели поддержали. Что-то они про Хозяйку и водилу знали, что-то тайное для всех, но явное для избранных.
Понятно – что, пожалуй…
– Буду вечером, – дал зуб Пастух, цапнул тысячу и побежал к машине. К разгонной типа.
По-хорошему, думал, надо будет и впрямь заехать к заводоуправлению завтра вечерком, к одиннадцати и вернуть деньги. Логично? Вроде бы. Но по-умному – как бы и не надо. Куда умней вариант: часы украл, впендюрил лоху по дешевке, бабки срубил, а сам – никакой не водила, а дешевый гопник. Блиц-фото!..
Так-то оно так, но поступим по-логичному. И хозяйкиному водиле приятно будет узнать, что не все люди – кидалы, и делу полезней: самому проверить и сообразить, когда у Хозяйки рабочий, прости Господи, день заканчивается.
Хотя до завтрашнего вечера времени в навал. К вечеру и определим, что логично, а что умно. И есть ли время и надобность для благородного поступка…
А Хозяйка-то – женщинка вольная, любвеобильная, судя по легким шоферским намекам. Пастух зря беспокоился, как она бобылкою жить сможет. Еще как сможет! Да и сам-то правым оказался: непроста она…
И то ладно: одним дурацким вопросом меньше. А день незаметно к вечеру потрусил.
3
Оставалось главное: все-таки побывать в доме Мэра. Хочется – сегодня. Если можно. Но даже если можно – нельзя. Зато непременно – и объективно безопаснее! – завтра. Два раза – много. И один-то разик будет непросто, но то, что планирует Пастух, требует личного визита. Как, в принципе, почти всегда в его практике. Да, это непросто! Охрана – раз, домовая челядь – два, видеонаблюдение в поселке вообще – три (Пастух заметил в бинокль камеры на пересечении улиц) и в частности – в доме Мэра. Последнее Пастух лично не видел, но не в лом было предположить, что камеры там быть могут. Для чего – другой вопрос. За женой, например, наблюдать… На участке, на внешних стенах дома камер вроде не наличествовало. Значит, внутри. Возникает вопрос: а на фига Мэру и его жене лишние «свидетели» их жизни?.. И ответа нет.
Внешние камеры уже наверняка сфоткали Пастуха, когда он свою порцию амбьянса ловил. Понимал, что сфоткают? Естественно! Но кого? Работягу в нечистой спецодежонке? Так мало ли таких в поселке? Полтора десятка, как минимум. Строят вон… И, не исключено, он еще какой-нибудь стройки второпях не улучил: поселок-то не маленький…
Главное – обмануть ближние к дому камеры и те, что внутри, коли такие есть. Так, чтоб никто не дотумкал, что их именно обманули.
Камер на пути от пляжной калитки до мэрских угодий не обнаружил. Ближайшая оказалась, как ранее, с помощью бинокля определил, на фонарном столбе, стоящем на повороте в улицу перпендикулярную той, что вдоль забора. На глаз, метров сто пятьдесят, если не больше. А если идти в заднюю дверку в поселковой ограде, через которую жена Мэра утром на пляж отбыть изволила, то ходу от нее, от дверки, до калитки в мэрском заборе всего метров сорок.
Все камеры, что Пастух заметил в бинокль, были смонтированы на световых опорах, торчащих на пересечении улиц. Иных «глаз» не замечено. Шаг опор стандартный – пятнадцать метров. В бинокль насчитал: на весь поселок – сорок две камеры. Не так и много для большого поселка, но вряд ли они помешают Пастуху. Он не станет шляться по улицам. Его путь: от калитки на пляж до калитки на участок. Метров сорок. Или на участок, где стройка. Ну, семьдесят метров. До ближайшей камеры, то есть до поворота на перпендикулярную улицу – еще тридцать. Риск попасть в объектив теоретически есть, но – сомнителен. Плюс – когда он пойдет на дело, будет темно. Утешение слабое, запись хоть силуэт, хоть тень, да покажет.
Но как эту тень связать с тем, что произойдет в доме Мэра? Вопрос…
Итак. Для начала надо хотя бы узнать, какой тип охранно-пожарной сигнализации смонтирован в поселке вообще и в доме Мэра в частности. Пастуху это, в принципе, безразлично, но перебдеть лучше, чем недобдеть. Хочется верить, что Мэр не стал по-тупому выеживаться, и ОПС у него та же, что и у всех. Оно и проще, и дешевле, и, как ни странно, логичнее: одна фирма-изготовитель, одна система, один пульт наблюдения, два – общих! – договора. Первый – с пожарными, второй – с милицией.
И что? Пастуху надо сигнализацию отключить? На хрена? Любой следак, выехавший на пожар, в первую очередь проверит сигнализацию: чего это она киксанула? И начнет искать злой умысел. Это лишнее. Так что пусть сработает, как положено. Пастух должен уйти до событий, которые сам подготовит.
А вот порыться в Сети и отыскать информацию о пожарных системах, которыми торгуют в здешних местах, будет любопытно. Не более. Значит – едем на базу.
Машину на сей раз оставил на вокзальной «дикой» стоянке, на платную не полез, дотопал до сирого своего приюта, купил по дороге очередную бутыль кефира, батон и шмат сыру. А там – как фишка ляжет. Можно и в кафе перед сном сходить. Это неправда, что спать лучше на пустой желудок. Работать лучше – да. А спать надо, поевши, как говорил лепший друган по спецгруппе, мир его праху, веселый был человек…
Сначала ищем предложения.
Таковых в Сети было немного – если считать серьезные компании, работающие в своей нише по Стране, а не только в Городе. Во первых строках – известные Пастуху и давно на охранно-пожарном рынке работающие. Услуги местных наверняка дешевле, хотя оборудование, как видел Пастух, примерно то же по спецификации. В поселке клиентура небедная и не стремящаяся к сомнительной выгоде по фигне. Сделал подешевле, сгорел подороже. Или обчистили тебя влегкую.
Старое присловие: сэкономишь на себе – горько поплачешься.
Примем за истину, что в поселке ОПС монтировала одна из трех наиболее известных сетевых компаний. А из трех, скорее всего, считал Пастух, должны были выбрать ту, что с милицейской крышей – о-очень наверху. Менталитетный выбор: известнее, дороже – значит лучше. За не слишком длинный опыт работы с жилыми помещениями (несанкционированное проникновение, прицельный обыск, изъятие того-то и сего-то, до сих пор – без ликвидаций…) Пастух трижды попадал на эту милицейскую – с морским названием. Неплохая, кстати, контора, на рынке – давно и свое дело знает туго. Но – в рамках ценника. А ценник – все же доступный. И к тому же гарантию клиенту выписывают. Правда, как по ней отвечают – Пастух не знал.
Но ему это не надо, нечему у него гореть.
В принципе, все системы ОПС похожи одна на другую. У кого-то больше опций, у кого-то меньше. В поселке живут люди, мягко сказано, не бедные. Логично исходить из того, что за ценой они не постояли. Значит, останавливаемся на самой дорогой – с морским названием. Что Пастух о ней знает?
Минут десять ушло на то, чтобы потоптаться в Сети и влезть в чью-то – так и не понял, чью, – базу, – где имели место сравнительные характеристики двух систем – «морской» и какой-то сухопутной, но по названию не знаемой. В принципе – близнецы-братья: источник питания, блок индикации, зона беспроводная, зона проводная, датчики, датчики… Надо ли вдаваться в технические подробности, если Пастух не собирается ее отключать? Если не собирается – не надо, естественно. А почему не собирается? Да потому что ему, не исключено, понадобится именно пожар. Сильный. Очень. Чтоб на диспетчерском пульте сработала сигнализация, чтоб к дому сразу ломанулись местные охранники, а в пожарной части бойцы погрузились бы в красную «пожарку», а в ближней больничке врачи – в белую «санитарку», а в ментовке менты, соответственно, – в синюю «синеглазку» или «бобик», и все дружно помчались к поселку.