Помоги проекту - поделись книгой:
— Думай о том, как говоришь о короле. Мы не одни.
— Теперь я еще и не хозяйка в собственном доме? Нам следовало бы…
Она умолкла на середине фразы. Альфадас почувствовал, как напряглось все ее тело. Невольно он проследил за ее взглядом.
Кадлин выползла из своей спальной ниши и схватила мозговую косточку, которую грызла Кровь.
— Ни звука! — прошипел Альфадас. — Нельзя ничем пугать эту бестию.
Казалось, Кровь спит. Кость она держала между передними лапами.
Кадлин оторвала немного волокнистого мяса и засунула себе в рот.
Ярл нащупал на поясе нож.
— Разговаривай с Аслой, как будто ничего не произошло, — попросил он священнослужителя. — Из гостей еще никто не заметил того, что случилось.
Он заставил себя успокоиться. Сердце колотилось, но нельзя было и виду подать. Нельзя пугать Кровь. Огромная псина может убить Кадлин одной лапой. Никто в доме не окажется рядом с ней настолько быстро, чтобы предотвратить нападение псины.
— Пожалуйста, сделай же что-нибудь, — прошептала Асла. — Мы ведь не можем просто смотреть…
— Молись за нее. — Гундар побледнел как смерть. — Жизнь твоего ребенка в руках Лута.
— Я не буду…
Альфадас рукой зажал рот Аслы и заставил ее сидеть на месте.
Кровь открыла глаза. Они были янтарного цвета. Собака холодно разглядывала маленького ребенка. Кадлин почти выпрямилась и тащила к себе большую кость. Она раздраженно что-то бормотала себе под нос, поскольку не могла вытянуть ее из-под тяжелых лап.
Альфадас взвесил в руке нож. Его дочь выживет только в том случае, если Кровь умрет в мгновение ока. Нож слишком легок, чтобы пробить толстый собачий череп. Вот если он попадет в глаз… Там кости тоньше. Но на пути у него стоит Кадлин. Если девочка вдруг шевельнется, клинок поразит ее. Альфадас проклял себя за то, что просто-напросто не прогнал Оле прочь вместе с его тварью.
Кровь потянулась и подняла лапу. Кость оказалась у Кадлин, и та плюхнулась на попку.
— Боги всемогущие, ребенок! — вдруг вскрикнула какая-то женщина.
Тут же все разговоры стихли. Кровь подняла взгляд, подняла губу и заворчала.
— Не шевелитесь! — приказал Альфадас. — К собаке никому не подходить! — Краем глаза он увидел, как Оле протиснулся мимо крестьян и вынул из-за пояса плеть. — Стой на месте, — зашипел разъяренный ярл. — Тебя я хочу видеть рядом с собакой меньше всего.
Кадлин заметила, что внезапно наступила тишина, и огляделась. А потом протянула руку и, ухватив Кровь за нос, поднялась на ноги. Альфадас задержал дыхание. Крохотные пальчики Кадлин гладили окровавленный шрам на морде. Собака заморгала. Потянула голову вперед, а потом вдруг лизнула лицо малышки своим огромным языком.
Зал выдохнул, но опасность еще не миновала. Альфадас протянул дочери руку.
— Иди сюда, Кадлин. Иди ко мне.
Малышка чмокнула Кровь в нос. А затем подбежала к Альфадасу и гордо произнесла:
— Ава!
Ярл отпустил Аслу. Та прижала Кадлин к себе.
— Что ты творишь, девочка моя? Никогда так больше не делай. Пожалуйста… — Слезы душили ее.
Остальные женщины собрались вокруг них.
Оле положил плетку на лавку рядом с Альфадасом.
— Можешь оставить тварь себе. Теперь мне никто не поверит, что это кровожадная бестия, способная разорвать волка.
На это Альфадас не смог ничего ответить. Он чувствовал себя измотанным до предела, и теперь, когда напряжение спало, он дрожал всем телом.
— Собака подчиняется руке ребенка. Это четвертое знамение за четыре дня, — негромко произнес священнослужитель.
Огонь и вода
— Это ты, Олловейн? — Оримедес наклонился, чтобы лучше видеть лицо эльфа. — Что за маскарад? Думаешь, такой шлем поможет, если на голову упадет огненный шар?
— Тихо! — Олловейн посмотрел на остальных кентавров, стоявших немного в стороне на набережной рядом с паланкином. Мастер меча опустил голову, чтобы шлем, который он надел, лучше скрывал его лицо. — Прикажи своим ребятам подняться по сходням на барку. У нас есть раненые, которым не выжить в море. Мы должны отнести их обратно во дворец. Хольды еще на борту?
— Большинство этих мучителей убежали, когда начался обстрел гавани. На борту только Гондоран и еще парочка хольдов.
— Прогони их или проследи, чтобы они не могли покинуть лодку после того, как на барку положат раненых.
Оримедес вопросительно посмотрел на него.
— Приступай, ты же понял мои указания!
И, не дожидаясь реакции князя кентавров на свои резкие слова, Олловейн развернулся и побежал вверх по сходням. Чем меньше детей альвов будут знать о том, что здесь происходит, тем лучше. Они должны попасть во дворцовую башню. Там они смогут легко защититься от превосходящего числом противника.
Мастер меча пригнулся, когда огненный шар, шипя, пролетел над ним. В гавани тем временем полыхала б
Эмерелль снесли по сходням, уложили на щит одного из воинов. Шелковое покрывало укрыло ее сожженное платье. Лицо королевы опухло и было настолько искажено ранами, что ее едва можно было узнать. Олловейн обеспокоенно глядел на огромное кровавое пятно, все больше и больше распространявшееся по покрывалу.
На коленях рядом с Эмерелль стояла Линдвин. Она держала в своих ладонях руку раненой, глаза ее были закрыты. Помогает ли она Эмерелль? Или она достаточно фанатична для того, чтобы просто сидеть и ждать, когда королева умрет, хорошо понимая, что это будет означать и ее собственный конец? На Линдвин теперь тоже был простой зеленый камзол солдата королевской гвардии.
Мастер меча в отчаянии огляделся. Набережная опустела. Потоки беженцев запрудили улицы города. Не было другой целительницы… У него не было выбора, кроме как довериться женщине, которая была в его глазах предательницей.
На щитах рядом с королевой лежали еще двое раненых, молодые воины с бледными лицами. Олловейн знал их обоих. Один из них был подающим надежды учеником.
Мастер меча поглядел на обе башни у входа в гавань, на границу, за которой исчезла в темноте «Лунная тень». Подумал о Шанхардине, воине, с которым обменялся платьем под палубой. Шанхардин вымазал сажей лицо. Сходство между ними было не очень большим, но этот воин отлично владел мечом. В конце концов, это самое важное. Сестра Шанхардина облачилась в одежды Линдвин. Они оба знали, что Халландан получил приказ не пытаться прорваться. Князь должен был позаботиться о том, чтобы либурну королевы остановили и враги пришли к неправильным выводам. Интересно, началась ли уже пляска смерти на «Лунной тени»?
Олловейн огляделся. На отдельных башнях города еще видны были заклинания огней. Черные колонны дыма почти вертикально поднимались в небо. Ветра по-прежнему не было. Большая галера пыталась выйти из гавани. Все весла были опущены. Темная вода вспенилась, когда стройный корабль скользнул по сходням в акваторию порта кормой вперед. Внезапный порыв ветра подул от мангровых зарослей к городу. Некоторые горящие корабли сорвались с мест своей стоянки. Штурман на борту галеры отчаянно пытался увернуться. Массивное аркадийское судно разбило весла с левого борта. Плоскодонный корабль несся прямо к выходу из гавани. Вот уже первые гребцы прыгнули за борт. Их корабль оказался в западне. В акватории порта на кусках пробки плавали тысячи свечей, и рядом плавали празднично одетые тела.
Деревянные сходни задрожали под подковами кентавров.
— Поставьте носилки там, — приказала Йильвина.
Командовать должна была она, чтобы не раскрыли маскарад Олловейна. До сих пор никто не обращал внимания на тяжелораненую королеву, лежавшую среди остальных раненых. Но если Олловейна узнают, то и хитрость его тоже будет вскоре разоблачена. Любой ребенок в Альвенмарке знал, что в трудный час мастер меча всегда рядом с королевой. Однако до тех пор, пока не было ясно, сколько существует предателей кроме Линдвин и лучника, стрелявшего в Эмерелль, лучше было, чтобы все думали, будто королеве удалось бежать на «Лунной тени».
Раненых осторожно уложили на носилки. Гондоран, предводитель хольдов, прыгал среди эльфов, самодовольно раздавая указания. Олловейн и трое других гвардейцев сошли с корабля. До сих пор никто не обращал на них внимания. Словно мимоходом, Танцующий Клинок натянул шелковое покрывало повыше, так что оно прикрыло часть лица повелительницы. Лицо Эмерелль было холодно как лед. Эльфа пробрала дрожь. Королева не может умереть!
Он присоединился к другим стражам под командованием Йильвины. Возле раненой осталась только Линдвин. Теперь она положила руку на грудь Эмерелль. Губы волшебницы безмолвно шевелились.
Олловейн украдкой взглянул на пятно крови на шелковом покрывале.
По знаку Йильвины паланкин осторожно подняли. Один из раненых негромко застонал. Кентавры тронулись шагом. Олловейну приходилось почти бежать, чтобы поспевать за ними.
Тем временем загорелись многие склады в гавани, и мастер меча видел, как пламя перекинулось на город. Воздух был настолько горяч, что было больно дышать.
Йильвина вела их по прибрежной улице. Прямая дорога во дворец была перекрыта. Там, где огненные шары пробили бреши в плотных рядах беженцев, лежали убитые и раненые. Никто не обращал на них внимания, не пытался потушить склады.
Фигура в горящих одеждах с криком выбежала из переулка и бросилась в воду. Вскоре отряд бессильно застрял между кобольдами, эльфами и небольшой группой минотавров, которые, опустив рогатые головы, прокладывали себе дорогу. С неба падали луговые феи с опаленными крылышками, пытаясь уцепиться за волосы и одежду беженцев. Большинство из них затаптывали насмерть.
Ветер усиливался. Опаляя кожу, он трепал камзол Олловейна. Мастер меча сорвал шлем. Его нащечники настолько нагрелись, что жгли кожу. То же самое сделали и остальные эльфы. Их лица покраснели, исказились от ожогов. Искры, словно горячий град, наполняли воздух. Ветер шипел в узких улочках портовых кварталов, раздувая огонь.
Гондоран прыгал на борту паланкина туда-сюда, туша искры, опускавшиеся на раненых.
Йильвина махнула рукой, подавая знак выбираться из толпы беженцев на пустую набережную.
— Нам нужна вода, — прохрипела она. Губы ее полопались, глаза покраснели. — Там, впереди, стоят ведра. Пропитайте одежду водой!
Олловейн повиновался. Он сбежал по каменной лестнице, которая вела вниз, к набережной, и организовал цепочку передающих друг другу ведра. Даже солоноватая вода гавани уже была неприятно теплой. Ветер настолько усилился, что из горящих кораблей вылетали метровые языки пламени и почти горизонтально стелились над водой. Неподалеку мастер меча увидел луговую фею, которая в отчаянии цеплялась за причальную тумбу. Ее тоненькие крылышки расплавились на жаре и превратились в желеобразные комочки. Она умоляюще поглядела на Олловейна. А затем ее унесло прочь, словно невидимой рукой, и швырнуло на костер горящих кораблей.
Воин рядом с Олловейном вылил на себя ведро воды.
— Остался только ты! — крикнул он мастеру меча.
Олловейн поспешил сделать то же самое, чтобы не отставать от остальных.
Все безжалостнее прокладывали себе путь кентавры, отталкивая в сторону всех, кто недостаточно проворно убирался с дороги.
Олловейн протолкался вперед, к Оримедесу. Мокрая шерсть князя, покрытая ожогами, дымилась. Вокруг его подрагивающего хвоста, будто мухи, плясали искры.
— Нужно уходить от набережной! — Голос мастера меча хрипел, почти неслышный в адском реве пламени и криках беженцев.
— Мы прорвемся! — крикнул кентавр.
В одну из его ног вцепилась молодая эльфийка. Опустив глаза, она умоляла помочь ей. Заворчав, полуконь взвалил ее себе на спину. Олловейн разглядел лицо несчастной. Ресницы, брови и волосы надо лбом сгорели, от носа осталась только бесформенная дыра, а там, где должны были быть глаза, зияли окровавленные дыры. Она не переставая бормотала благодарственную литанию, пряча истерзанное лицо в густых волосах кентавра. Шок из-за внезапно разверзшегося ада, казалось, стер восприятие боли. По крайней мере на время.
— Мы пойдем по тропе Лотосов! — приказал мастер меча.
— Но там подъем гораздо круче! Мы будем продвигаться вперед очень медленно, — напомнил Оримедес.
— Там каменные дома! Пламя распространится на тропу Лотосов не настолько быстро, как сюда, где одни деревянные склады.
Олловейн видел, как заиграли желваки кентавра. Он в ярости сжал челюсти, но приказу повиновался.
Многие беженцы стали прыгать в воду гавани. Вода давала защиту от адского пекла. Но там они оказывались в ловушке, в случае если нападающие займут гавань. Они были беззащитны и предоставлены на милость захватчиков.
Нельзя позволить Эмерелль оказаться в таком положении. Кто же их враг? С кем заключил союз Шахондин?
Низкий звук среди всеобщих криков и буйства пламени заставил Олловейна насторожиться. Он был похож на вздох, только вздох этот должен был сделать титан.
— Стена!!! — Крик отозвался тысячекратным звоном.
Олловейн инстинктивно поднял щит. На него посыпались тяжелые удары.
Королева! Мастер меча ухватился за бортик и подтянулся. Вокруг падали крупные красные куски кровли. Склад, находившийся неподалеку, похоже, решил, измученный пламенем, последний раз встряхнуться. Он сбросил с себя крышу!
Олловейн закрыл голову и тело Эмерелль большим овальным щитом. Чудом ни один из кусков не попал в королеву. Линдвин повезло меньше. Она лежала без сознания рядом с Эмерелль. Кровь вытекала из раны на лбу.
Хольды попрятались под низкие скамьи для гребцов. Гондоран был единственным, кто остался рядом с королевой. С отчаянным мужеством он отбивал куски кровли, летевшие по направлению к владычице. Наконец он, ругаясь, спрятался под щит Олловейна.
Кентавры перешли на галоп. Паланкин покачивался из стороны в сторону. Внезапно по суденышку пробежала дрожь. Лодка накренилась и с грохотом ударилась о камень, словно налетев на скалу в сильном прибое. Олловейна швырнуло вперед, он ударился о мачту. Рука, державшая щит, приняла на себя всю силу удара. Сильная боль пронзила плечо, на глазах выступили слезы. Моргая, мастер меча поднялся, чтобы посмотреть, что произошло. Два кентавра с гротескно вывернутыми конечностями неподвижно лежали на земле. Одна балка уложила обоих. И пока Олловейн разглядывал погибших, рядом с ними упала еще одна балка. На мостовую с грохотом падала горящая обрешетка крыши. Один из кентавров испугался и поднялся на дыбы. Лодка дернулась. Олловейн успел ухватиться за мачту. Раненые поехали по дну лодки к корме. Один из мужчин застонал. Второй воин уже не шевелился.
— Нессос, бери впереди слева! — спокойно скомандовал Оримедес. — Антафес, ты пойдешь слева рядом с паланкином. Я буду держаться справа. Мы будем наготове, если кто-то еще упадет. Паланкин больше не должен падать! А теперь вперед, мы…
Неописуемый грохот прервал его слова. Фасад склада начал клониться в сторону набережной. Так же как Шахондин склонялся перед Эмерелль — подчеркнуто медленно, чтобы выразить таким образом свою насмешку над этим жестом покорности, так и стена дома склонялась с презрительной медлительностью. Объятая пламенем стена в двадцать шагов высотой, кланявшаяся смерти.
Один из хольдов с криком выскочил из лодки, пытаясь добраться до гавани. Кентавры делали все возможное, пытаясь уйти из опасного места. Вокруг летели балки и обрешетка крыш. Олловейн помогал Гондорану и его товарищам выбрасывать горящие обломки, падавшие в лодку, за борт. Эльфийка, вцепившаяся в Оримедеса, потеряла равновесие и соскользнула с его спины. Олловейн увидел, как она попала под копыта других полуконей. Ее швыряло, словно куклу, в разные стороны, а затем она замерла.
Набережная опустела в считаные мгновения. Почти все попрыгали в воду. Мостовая была густо покрыта обломками красной кровли и, казалось, вся была залита кровью. Подбитые копыта кентавров то и дело оскальзывались на неровных камнях. Лодку раскачивало из стороны в сторону. Олловейн присел на корточки, прижался спиной к одной из скамей в лодке и держал на руках Эмерелль. Голова королевы бессильно покачивалась из стороны в сторону при каждом рывке.
Нессос споткнулся и упал. Антафес тут же подскочил к нему и занял место кентавра. Светловолосый Нессос попытался снова подняться, но ноги отказывались держать его. Олловейн увидел, что из шерсти у него торчит окровавленный обломок кости. Кентавр упрямо поднял руки, словно пытаясь обнять пылающую стену, падающую прямо на него. Рухнувшего кентавра поглотило жаркое пламя. Будто лавина из огня, обрушилась стена на улицу. Части крыши рухнули в прибрежные воды.
Жара словно кулаком ударила Олловейна. Он почувствовал, как натянулась кожа. Глаза снова начали слезиться. Взметнулась туча искр. Из воды послышались крики.
— Сюда, наверх! — Кентавры пробежали мимо тропы Лотосов. — Назад!
Широкая мраморная лестница вилась по холму. Уже через двадцать шагов, после того как дорога повернула, беглецам показалось, что они попали в другой мир. Тропу Лотосов обрамляли роскошные здания, поддерживаемые колоннами. В тенистых нишах вился плющ. На каждой ступеньке стояли фонарики. Только отдельные виллы были охвачены пламенем. Кобольды и козлоногие фавны пытались контролировать огонь. Они образовали цепочку с ведрами до колодца. Высокие дома с красивыми фронтонами закрывали вид на гавань. О разверзшемся аде свидетельствовало только светящееся красным небо и редкие, почерневшие от сажи беглецы. Олловейн недоверчиво рассматривал немногих выживших, выходивших из пламени на тропу Лотосов. Не преследует ли их кто? Интересно, что стало с лучником, который пытался убить Эмерелль? Разгадал ли он маскарад? Или поверил, что королева бежала из гавани на своей роскошной либурне?
Олловейн почувствовал, как что-то теплое бежит по руке. Рана на груди королевы снова начала кровоточить.
— Во дворце мы тебе поможем, — прошептал он, поддерживая ее голову.
Она не слышит, говорил его разум, и все-таки эльф надеялся, что каким-то образом помогает ей. Он чувствовал себя менее беспомощным, пока разговаривал с ней.
— Уже недалеко. Ландорин исцелит тебя. Никто не плетет такие искусные целебные заклинания, как он.
И только теперь Олловейн заметил, что кентавры остановились. Они достигли круглой площади на вершине холма. Дворцы сменились садами. Здесь огненные шары еще не причинили вреда. С вершины было далеко видно море, открывалась панорама на значительную часть города. Гавань, склады и дворцовая башня князей Рейлимее, стоявшая в конце каменного пирса, стали жертвами пламени.
В кварталах, находившихся дальше от моря, пожаров было немного. Но Олловейн видел, как жаркий ветер гнал огонь дальше и дальше вглубь города по направлению к одной-единственной огромной огненной колонне — дворцовой башне Эмерелль! У мастера меча перехватило дыхание. Башня находилась далеко за пределами досягаемости катапульт, и искры еще не успели разнести огонь! Должно быть, кто-то поджег башню королевы! Заговор против Эмерелль был гораздо более обширным, чем предполагал Олловейн.
— Что теперь, мастер меча? — устало спросил Оримедес и сделал своим ребятам знак опустить паланкин. — Куда теперь?
Эльф по-прежнему с недоумением пялился на горящую башню. Возможно ли, чтобы от Эмерелль утаили крупный разветвленный заговор? Или она знала обо всем, что произойдет? Теперь он снова вспомнил о том, как она смотрела на Мату Мурганлевка, огромное, наделенное душой дерево в Магнолиевом дворе. Предчувствие не обмануло его… Эмерелль прощалась. Должно быть, ей была ведома судьба дворца.
Поделиться книгой: