Помоги проекту - поделись книгой:
— Липовое дело, — ответил второй игрок, окидывая взглядом доску.
— Не быть тебе гроссмейстером, Кудинов, — сказал парень и отодвинул динамик. — Двух гроссмейстерских баллов тебе у нас не вырвать. Садись, — парень кивнул Филиппу.
Филипп сел и огляделся. Вдоль стены на стеллажах стояли осциллографы, звуковые генераторы, вольтметры, амперметры всех типов и десятки других приборов. На небольшом столике серый аппарат с красно-желтой табличкой: «Внимание! Радиоактивность!» Под столиком зеленела решетка выпрямителя. Даже аквариум с рыбками казался причудливым электронным прибором: в воду были опущены лампы, радионаушники, какие-то тросики, проводки.
«Спасибо, снег, тебе…» — оглушительно рванулось из динамика.
Филипп вздрогнул. Парень навалился на динамик, оглянувшись на игроков. В его глазах, серых и круглых, запрыгали развеселые шутихи.
— Стас! Не буди во мне зверя, — добродушно проворчал лысеющий мужчина. — Твое счастье, что этот корифей играет в шахматы так же, как я на рояле.
«Корифей» молчал, брезгливо глядя на доску.
Филипп подошел к Стасу. Тот искоса взглянул на Филиппа, улыбнулся и подмигнул, в сторону игроков.
— Может быть, помочь? — спросил Филипп.
— Мальчик! Я восемьдесят семь лет ремонтирую радиотехническую аппаратуру, — ответил «апельсиновый» Стас. — Просто у меня нет нового диффузора. Весь вышел! Но если вам так хочется помочь, помогите морально. Вон лежат стихи Бернса в переводе Маршака. Почитайте вслух.
Получилось грубо. Стас это почувствовал и улыбнулся.
Филипп тем не менее расценил предложение Стаса как «деликатное» хамство. А хамство, даже деликатное, он прощать не хотел. Надо отыграться.
Филипп взял в руки томик стихов, перелистал и начал читать, добросовестно и деловито:
— Еще?
— Валяй!
— Еще?
Раздался хохот. Лысеющий мужчина и «корифей» смотрели на них и смеялись.
— Один-ноль в пользу незнакомого молодого человека, — проговорил лысеющий мужчина. — Стас, с тебя причитается.
— Преклоняюсь перед вашей практичностью и находчивостью этого мальчика! — церемонно ответил Стас. Но взять реванш ему не удалось. Непосредственность поведения Филиппа его смутила. И это было заметно.
Где-то стукнула дверь. Послышались тяжелые, размеренные шаги.
— Шеф, что ли?! — проговорил Стас.
Филипп достал спрятанные в карман бумаги. Еще раз оглядел резолюцию директора.
Открылась дверь лаборатории, и на пороге появилась… спина. Могучая спина, затянутая в синюю рабочую спецовку. Над спиной — короткая шея и мощный затылок.
«Знакомая фигура, — мелькнуло в голове Филиппа. — Где я встречал этого человека? Невероятно знакомая фигура…»
Терновский повернулся и прикрыл дверь.
— К вам молодой человек, Виктор Алексеевич! — сказал Стас.
Терновский повернулся к Филиппу. Круглые, маленькие, близко поставленные глаза. «Двустволка!» — подумал Филипп. — Конечно, он. Ну и встреча! Может быть, он вспомнит, как я наседал на него в троллейбусе.
Но Терновский, по-видимому, ничего не вспомнил.
— Чем могу служить?
Филипп встал и молча протянул документы. Терновский извлек из потертого футляра очки и присел к столу.
Лысеющий мужчина и «корифей» продолжали партию. Стас склонился к динамику. Филипп принялся разглядывать аппарат с надписью: «Внимание! Радиоактивность!»
Черт возьми, неужели он все забыл? В памяти всплывали отдельные слова: «гамма-распад», «протон», ласковое, будто итальянское, слово «нейтрино». Впрочем, курс физики они закончили в четвертом семестре, нет, кажется, в третьем… Конечно, в третьем! Еще Шурка Владимиров в середине года перешел на физико-механический факультет. Обрел призвание! А потом началась сплошная механика, детали машин, чертежи, чертежи… И это в век атома! Какой же он конструктор, если не сможет рассчитать защиту от радиации хотя бы в этом приборе?! Чепуха. Допустим, он занимается тепловозами. Зачем ему радиация? Сегодня не нужна, а завтра? Для каких-нибудь атомовозов? И неужели они все знают ядерную физику?! И этот Терновский…
— Так, так, — проговорил Терновский. — Значит, Круглый, Филипп Матвеевич. Приметная у тебя фамилия. Почему же Круглый?!
— Чтоб не спутать с Квадратным! — вставил Стас.
Он не мог пропустить такого случая. Филипп благодарно кивнул ему головой. Стас ответил изысканно вежливым поклоном. «Язва», — подумал Филипп.
— А может, я спутаю? — произнес Терновский.
— Вы?! Никогда! Шутка, иметь тридцатилетний стаж и спутать круглую фигуру с квадратной! Вы даже на человека посмотрите и скажете честно, без всякого, круглый он или квадратный, — с подчеркнутой искренностью сказал Стас.
«И подхалим, — подумал Филипп. — А может быть, издевается?»
Терновский просмотрел бумаги Филиппа, сунул их в карман спецовки и отошел к шахматистам.
«Странная манера беседовать, — подумал Филипп. — Что ж, у каждого своя метода. Подождем».
Минуту Терновский внимательно смотрел на доску, приподнимаясь на носках. Затем изрек:
— Знаете, кто лучше всех играет в шахматы? Извозчик! Во! Что ни шаг, то мат!
— По этому признаку вы тоже неплохой игрок, — ответил лысеющий мужчина.
Терновский рассмеялся. Понравилось.
«…Наверно, добрый дед-мороз», — грохнул динамик.
Терновский вздрогнул. Стас нажал на соскочивший рычажок.
— Ремонтирую для красного уголка, — проговорил он. — Музыка А. Эшпая на слова Е. Евтушенко.
— Рыб кормил?
— Давал. Не жрут, подлые.
— А что давал?
— Пельмени.
— Ты б им еще шашлык предложил.
— У меня с собой сегодня пельмени, — упрямо повторил Стас.
«Наверняка издевается, — решил Филипп. — А все же он — скотина, этот Терновский. Хочет взять меня измором. Чтоб почувствовал, какая между нами дистанция… Если он сейчас заговорит о положении в Южном Вьетнаме, я уйду».
— Так, так, — улыбнулся Терновский. — Значит, новый товарищ? Что ж, познакомьтесь. Павел Афанасьевич Зотов. Заведует лабораторией. — Лысый мужчина приподнялся и дружески кивнул Филиппу.
— Круглый, Филипп Матвеевич.
— Кудинов, Петр Захарович. Лаборант, — продолжал Терновский.
«Корифей» поднял голову от доски и бессмысленно посмотрел на Терновского. Потом перевел взгляд на Филиппа, оглядел его и вновь погрузился в таинства староиндийской защиты.
— Ну, а это Стас. Настройщик.
Стас не шелохнулся.
— Остальные на обеде. Сейчас перерыв. Стас, ознакомь Филиппа с заводом. Покажи, что как.
— А если после перерыва? Мне динамик необходимо доремонтировать.
— Пойди, пойди! Не переутомляй себя.
— Трогательно, — пробормотал Стас и рывком выдернул из розетки штепсель магнитофона. — Пошли, что ли?!
Филипп поднялся и вышел вслед за «апельсиновым» Стасом.
Когда захлопнулась дверь, Стас остановился и замер, жестом приглашая Филиппа прислушаться. «Присылают всяких. А ты возись с ними, с желторотыми! Представляю этого работничка: с дипломом конструктора пришел работать к нам. Ищет, где полегче…»
Филипп повернулся к Стасу и зло прошептал:
— Подслушивать нехорошо.
— Об этом мне говорили в детстве, — шепотом ответил Стас. — Так вот, особенно не суетись. В глазах начальства тебе уже уготовано весьма определенное место. Пошли!
«Странный тип!» — подумал Филипп.
Обеденный перерыв заканчивался. Навстречу по коридору шли люди. Мужчины — медленной санаторной походкой. Женщины — быстро. У многих из них в руках были пакеты. Очевидно, перерыв они тратили на обход торговых точек.
— Как вам нравится этот болван? — спросил Стас.
Он наверняка знал, о ком сейчас думает Филипп.
— По крайней мере он начальник, — нехотя ответил Филипп.
— ОТК! — подчеркнул Стас. — В этом есть свой смысл. Начальником ОТК может быть человек или с головой мудреца, или с головой болвана. Среднего не бывает. Такая должность. Впрочем, поживешь — увидишь. Сейчас мы попадем в сборочный цех. Святая святых! Там дается план, делается программа.
Они поднялись выше этажом. У входа в сборочный Стас остановился.
— Слушайте, экскурсант. Не лучше ли начинать с фундаментальных знаний? С библиотеки?
— Мне все равно, — ответил Филипп.
В библиотеке было сыро. Стас усадил Филиппа в угол и включил настольную лампу.
Минут через десять он приволок кипу различных справочников, каталогов, памяток для контролеров ОТК. Свалив все это перед Филиппом, он сообщил, что зайдет через час.
У Филиппа был безразличный вид. «Как угодно. Можешь вообще не приходить». Стас его понял и пришел через… день, в обед.
— Терновский решил, что вы уволились, — оповестил он, собирая книги. — Неужели было трудно подняться в отдел? Хотя бы утром, перед службой… Идемте в сборочный.
Огромный зал был насыщен сиреневым неоновым светом. Удивительно, свет казался осязаемым. Достаточно протянуть руку, чтобы ощутить его волны. И все: длинные, массивные ряды столов, сверлильные станки вдоль одной стены, небольшие фрезерные и часовые станочки вдоль другой, стеклянные шкафчики вдоль третьей — казалось погруженным в огромный аквариум, наполненный сиреневой водой. А несколько пальм в деревянных кадках, расставленных по дну «аквариума», представлялись причудливыми морскими водорослями.
— На этих столах собирают приборы? — поинтересовался Филипп.
— Столы — в кабинете управдома. А это — верстаки! — ответил Стас.
Между верстаками на опрокинутых табуретах сидели рабочие группами по четыре человека и резались в «козла». После каждого оглушительного «пошел!» игрок вскидывал глаза на электрические часы. До окончания перерыва оставалось две-три минуты. Надо успеть!
Возле сверлильного станка столпилось несколько ребят. Председательствовал Рябчиков. Тот самый Рябчиков, которого обидел профком. Он демонстрировал какой-то продолговатый предмет.
— Петя Рябчиков. Настраивает радиометрические станции. Если тебя прикомандируют к нему, будете вместе облетывать станции и получать летные. Правда, этот золотоносный прииск уже разделен на отдельные концессии, которые контролируют одни и те же представители ОТК, но, может, как-нибудь втиснешься. Верных сорок-пятьдесят рублей в месяц. Помимо зарплаты.
Стас толкнул застекленную дверь, и они вошли в небольшую комнату. На верстаке стоял незнакомый Филиппу прибор с открытым кожухом. Медленно двигался рулон с линованной бумагой, скользила игла, оставляя тонкую кривую. На полу стоял предмет в форме усеченного конуса. Плотный, коренастый человек в тенниске пристально следил за движением самописца.
— После обеда назначили полет, а самописец выбрасывает. Хоть тресни! Вторые сутки вожусь, — вместо приветствия проговорил мужчина, мельком оглядев Стаса и Филиппа.
— Ты высокое проверил? — спросил Стас, подходя к мужчине.
— Еще бы! Там порядок.
Обеденный перерыв кончился. В комнате появились Рябчиков и несколько ребят.
— Слушай, Дима! — с порога крикнул Рябчиков. — Ты проверь кондер на высоком. Я вспомнил! Это нам подсунули прошломесячные, которые мы отбраковали. Они на корпус коротят.
Дима посмотрел на Рябчикова:
— Если верно, пойду к директору. Гады! Двое суток потерял! И Это не в первый раз.
Неуверенно тренькнул телефон. Рябчиков взял трубку.
Поделиться книгой: