Помоги проекту - поделись книгой:
— Тех самых? — переспросила Маня. — Точно? Не обманываете.
— Точно, точно. Тех самых, Кидаловых, — благодушно пророкотал банкир.
— А-а, — многозначительно прокомментировала Маня. — Ну раз тех самых, тогда ладно. Ну, а мы тут новенькие, вы наверное уже слышали. Я Маня, здесь уже давно, месяца два, а это Сидор и Дмитрий, — указала она на ребят, бесцеремонно и нагло устроившихся в креслах.
— Очень приятно. О-очень приятно, — расплылся в улыбке банкир, протягивая для пожатия свою лапищу. — Очень приятно, — ещё раз повторил он, пожимая ребятам руки. Итак, — пророкотал Кидалов, — чем могу служить?
— Да нам бы вот, денег поменять, — протянул с сомнением Сидор, извлекая из кармана пару золотых. — Только не знаем, занимаетесь ли вы разменом золота на серебро и медь.
— Конечно, конечно, — засуетился банкир, — можете не сомневаться. Сделаем всё в лучшем виде. Итак, — опять радостно разулыбавшись, потёр Кидалов свои ручищи, — сколько будем менять, господа.
— Для начала, немного, штуки три, — ответил Сидор, вертя золотые в руке и не спеша с ними расставаться. — Два на серебро, один на медь.
— О-о! Вы, у нас, богатые клиенты. Золото на серебро, что может быть проще. Золото на медь, проще некуда. Значит, что мы имеем. Два золотых, да по десять монет за золотой, итого всего двадцать серебрушек. Один золотой, да на сто медных. Всего будет двадцать серебрушек и сто медных. Если вас устроит, то можно немедленно и рассчитаться.
— Что? — недоверчиво спросил Димон. — И никакой комиссии?
— Ну что вы. Как можно. С новичков то. Не подумайте чего плохого, но для новичков у нас всегда скидка. Пока не обживётесь, пока не устроитесь, всегда можете пользоваться услугами нашего банка, без всяких комиссионных. Мы новым клиентам всегда рады. Для них у нас всегда режим наибольшего благоприятствования.
— Вот и хорошо, — разулыбалась в ответ Маня. — Вот и отлично. Сразу же и решим все свои проблемы с обменом, — обратилась она к Димону, поднимающемуся уже из кресла.
— А ты чего расселся, — удивлённо поинтересовался Димон, озадаченно посмотрев на не торопящегося подыматься Сидора. — Давай деньги, и пошли.
Сидор молчал. Сидел в кресле, удобно устроившись, и молчал. Почуяв напряжение, зримо сочившееся из его напряжённой фигуры, замолчал и Димон, а за ним и Маша.
— Значит, — медленно протянул Сидор, спустя пять минут, когда напряжение готово было взорваться Маниными воплями, — для новичков скидка, говоришь. Сто медных и двадцать серебрушек, — насмешливо протянул он, уставившись в глаза банкиру.
— А что? — сделал тот удивлённые глаза. — Что-то не так?
— Всё не так, — так же спокойно и равнодушно, заметил Сидор. — Здесь двенадцатиричная система счисления денег, — обратился он к Мане с Димоном. — Он хотел с нас поиметь, без комиссионных, разумеется, — вежливо кивнул он в сторону примолкшего банкира, — по две серебрушки с каждого золотого и сорок четыре медяшки, с третьего. Не слабо так, за пару минут, пальцем о палец не ударив, поиметь столько, сколько иные и за день не зарабатывают.
— Ба-а-а, — протянул задумчиво Димон, — а знает ли Глава местного Совета о подобных комиссионных.
— Местный Совет, банковские дела не касаются, — мгновенно оживился банкир, почувствовав в словах Димона скрытую угрозу.
— Не думаю, что Совет подобного же мнения, — возразил ему Сидор. — По крайней мере, если судить по общественным украшениям, — кивнул он в сторону площади с висящими ещё до сих пор висельниками.
— Ну, зачем же так сразу, с угрозами. Ведь всегда можно договориться. Будем считать, что мы друг друга не так поняли. А в качестве примирения я готов разменять ваши золотые по двенадцатиричному курсу.
— Ну что ж, меняй, — усмехнулся Сидор, даже не думая подыматься из кресла. — Прям здесь, сейчас и меняй.
— Нам только предварительно надо договориться о комиссионных, — добавил банкир, нервно потирая взопревшие ручищи.
— Какие такие комиссионные? — сделал удивлённые глаза Сидор. — В вашем банке для новичков скидка и режим наибольшего благоприятствования. Так что тащите деньги и побыстрей, а то мы торопимся. Кстати, если поторопитесь, то мы может, и не завернём на обратном пути в Совет, может, и не вспомним, случайно конечно, — уточнил он побледневшему банкиру, — о режиме наибольшего благоприятствования для новичков.
Получив от бледного банкира свои положенные двадцать четыре серебрушки и сто сорок четыре медных монетки, вся компания, донельзя довольная, покинула пресловутый банк.
— Ну, и как ты объяснишь то, что банкир нам вообще деньги поменял, — не выдержав неопределённости, пристала к Сидору Маня. — Какая его выгода. Ведь если не считать угроз, то должна же быть ему выгода от его деятельности.
— А выгода простая, — насмешливо заметил Сидор, подкидывая в руке тяжёлый мешочек с медью. — Один золотой, по покупательной способности больше, двенадцати серебрушек, или ста сорока четырёх медяшек. Грубо говоря, если у тебя товар на сто золотых, то равным количеством меди, за него, ты не расплатишься. Более того, имея сегодня сто золотых и эквивалентное им количество медяшек, завтра, по покупательной способности, сто золотых будут стоить больше чем это эквивалентное количество медяшек. Еще, проще говоря, больше золота — больше богатства, больше меди — меньше богатства.
— На золото спрос больше, — заметил мрачно Димон, обращаясь к Мане.
— Ты лучше скажи, откуда про систему знаешь? — обратился он уже к Сидору.
— Не поверишь, краем уха слышал. Ещё когда первый раз в Совет пришли, какие-то мужики на крыльце ругались. Кстати, с этим же самым мужиком.
— Ты мне, Маня, лучше скажи, откуда ты этого Кидалова знаешь?
— А я его и не знаю. А умный вид на себя напустила, потому, что он так представился. Сам, мол, Кидалов, из семьи Кидаловых. Да, да, той самой, — передразнила она гнусавый голос банкира.
Так вот весело переругиваясь, компания добралась до дома, где, быстренько перекусив остатками утренней трапезы, уже под вечер отправились сажать огород.
На огороде работали опять чуть ли не до восхода луны, пытаясь хоть так компенсировать катастрофически недостающее время. Хоть и было то для посадки всего одна сотка, но пришлось повозиться.
— Если уж делать, то делать всерьёз, — сказал Сидор, и принялся за формирование 'высоких' грядок.
— Для тепла, — как он пояснил озадаченным друзьям. — В этом то году, это не важно, а вот на следующий год получим ощутимый эффект, намного раньше начав посадки. Глядишь, по здешнему, более тёплому климату, чем в том же Подмосковье, и два урожая получим.
Поругавшись с ним, для порядка, пришлось остальным согласиться, поскольку пытаться спорить с Сидором, было совершенно бесполезно. Это Димон с Маней знали ещё по прошлой жизни. Если упрётся, то всё: 'Тушите свет, сливайте воду'. А здесь, его явно зауздило, и слушать разумные советы, он отказывался совершенно.
Совершенно неожиданно у ребят, безнадёжно переругивающихся с Сидором, появился ещё один заинтересованный наблюдатель, тут же бесцеремонно встрявший в вяло текущую свару.
Из кустов бузины, густо растущих по краю вырубки, вылез Сучок, и, сунувшись своим наглым носом прямо под лопату Сидора, бесцеремонно потребовал объяснений типа того: 'А чего это вы тут делаете?', да 'А что же это такое?'.
У Сидора, и так разозлённого сварой с друзьями, к тому же, неожиданно увидавшего прямо под лопатой наглого и хамоватого лешего, появилось неудержимое желание дать тому этой же лопатой прямо по мозгам, или по тому, что у него вместо них было. Только ловкость Сучка, в последний момент сумевшего выскочить из-под его руки, сразу на пару метров, спасла того от убийства. Увидав, что наглый леший находится вне зоны досягаемости шанцевого инструмента, Сидор тут же изобразил искреннее расскаивание и полез здороваться с вновь появившимся навязанным им приятелем.
Леший же, не будь дураком, искренне не поверил искреннему расскаиванию Сидора и отпрыгнул ещё подальше, справедливо рассудив, что от бешеных людей, непонятно чем занимающихся, лучше держаться в стороне, о чём недвусмысленно ему и заявил.
Расстроенный Сидор, недовольный тем, что жертва ускользнула, в грубой форме потребовал от Сучка объяснить, каким это образом он здесь оказался, когда давно должен был быть дома, отчитываться перед Дедом. И тут Сучок заюлил.
Поняв, что намечается развлечение и есть возможность отдохнуть от опостылевшего всем корчевания и разбивки огорода, в дружескую беседу, включились Маня с Димоном. Незаметно обойдя с двух сторон Сучка, увлёкшегося препирательством с Сидором, ребята, зайдя, что называется с тыла, дружно схватили его за шкирку.
Поняв, что попался и если он себя будет плохо вести, то пощады не будет, Сучок стал колоться. Сотворив жалостное личико и, хоть этим, пытаясь разжалобить своих потенциальных начальников, он принялся излагать свою версию происшедшего.
— Да, не могу я сейчас вернуться к деду, — заявил Сучок, приглаживая растрёпанные в пылу борьбы, лохмы.
— Это ещё почему? — высказал Димон общее удивление.
— Ну, — замялся Сучок, — я тут не один.
— Что значит не один? — рассердился Сидор. — Что, ещё пара таких же, как ты оболтусов по соседним оврагам шляется?
— Чего? Нам ещё и этих, на шею посадят? — заорал потрясённый Димон.
— Нет, нет, нет, — заюлил прижатый к соседнему пню Сучок. — Никаких других, никаких леших. Ни одного. Ни единого, — зачастил он далее. Всё совсем не так, как вы думаете. Это. Ну, это просто моя подруга. Мы с ней завсегда вместе ходим. Куда я, туда и она. Куда она, туда и я.
— Что? — возмутилась теперь уже Маня. — Мало того, что сам припёрся, когда не звали, так ещё и бабу привёл.
— Нет, нет, нет, — опять засуетился Сучок. — Вы совершено не так всё поняли. Она никакая не моя баба.
— Ага, — скептически усмехнулся Димон. — Баба не твоя, но не ходит без тебя, — скаламбурил он. — Колись, гад, что за баба, — замахнулся он лопатой на Сучка.
— Это подруга моя, медведица, — завизжал Сучок, сжавшись и испуганно вжав голову в плечи.
— Кто? — спросил поражённо Сидор, чтобы только прервать установившееся потрясённое молчание. — Ты ещё и с медведицей ходишь? А может быть у тебя и мамонт, какой в заначке припасён. Ты ври да не завирайся, а то живо получишь, по шее своей деревянной.
Прижатый и окончательно сломленный духом Сучок, всё-таки поведал им свою душераздирающую историю о грозном деде, приставившем ему в надзирателе молодую медведицу, которая регулярно стучала на Сучка про все его дела и проделки, что не мешало ей, однако, принимать во всех его проделках самое непосредственное участие. Только вот от наказания, она была дедом благоразумно освобождена, что составляло неизбывную печаль для сучка, надеявшегося, что хоть не обо всех его проделках она будет докладывать.
Вот и сюда она пришла вместе с ним. Чтобы на месте проследить за точностью исполнения последнего распоряжения деда. Только вот, увлеклась рыбалкой, и теперь её за уши оттуда не вытащишь, от стана рыбаков то есть, где она присмотрела себе какого-то медведя. Да и кормится, на халяву, сожалеючи покачал головой Сучок, явно завидуя прекрасно устроившейся подруге.
— А я потом, виноват буду, — пожаловался Сучок ребятам. — Что, во-первых, распоряжение деда о работе с людьми не выполнил, а во-вторых, что потом шлялся непонятно где.
— Кто же мне поверит, — тяжко вздохнул Сучок. — Кто докладает, то и прав, — ещё раз тяжело вздохнул он.
Однако на этой ноте его жалостливый монолог был грубо прерван той самой коварной наблюдательницей, что была приставлена к Сучку. Тут то потрясённая компания в натуре смогла увидеть ту самую 'молодую' медведицу. Нет, конечно, может быть она по своему медвежьему возрасту и являлась молодой, но вот размерами она явно выходила далеко за пределы привычных землянам габаритов. Если что-то и можно было поставить рядом с такой особью, то, наверное, какой-нибудь трактор Катерпиллер, а то тот и поменьше окажется. Единственная ассоциация, что только возникла в головах у ребят — это пещерный медведь. Хоть и никогда они его не видели, кроме как на картинках в школьных учебниках, но 'Это' — ничем иным просто не могло быть.
И вот 'Это', скромно так называемое Сучком, медведицей, уселось, на глазах у потрясённых корчевателей, прямо на здоровущий пень, буквально в двух шагах от них, и принялось возмущённо орать что-то, размахивая своими лапищами. Что там орала медведица никто не понял, но Сучок прямо таки расцвёл. И куда только девалась вся его пришибленность, подавленность и понурость. Он сиял. На удивлённый вопрос Сидор, — опасливо косящегося на медведицу: 'Чего это он так сияет', - тот тут же поведал удивлённым людям любовную трагедию своей подруги, вернувшуюся, наконец-то, к нему.
Оказалось, что мишка, к которому шлялась медведица, её бросил. Да, да. Вот так вот прямо и бросил. Пока она отлучилась проведать, в очередной раз, Сучка, мишка успел завести себе новую пассию, а её прогнал. Так мало того, что прогнал, так ещё и пайки лишил. На удивлённый вопрос Мани, какой такой пайки, Сучок, довольно ухмыляясь, поведал, что мишка тот, медведицин хахаль, всегда кормился у бригады заготовителей икры, на всё время путины. Так вот он, от своих, так сказать доходов, всегда выделял своей подруге часть добычи, чем она с удовольствием и пользовалась, не утруждая себя собственной ловлей. Теперь же, новая подруга отобрала себе всю её бывшую пайку, и ей ничего не достаётся. А есть хочется, вот она и ревёт.
На насмешливое замечание Сидора, а почему бы ей не пойти и самой не половить, медведица так рявкнула, что у ребят разом пропало всякое желание шутить по этому поводу.
Вот тут-то и встряла Маня. Неизвестно, что на неё нашло, но она, выйдя вперёд и загородив своей спиной сидящую на пне, но возвышающуюся над ней, более чем на половину, медведицу, твёрдо заявила ребятам, что если услышит ещё какие-нибудь 'умные' советы по поводу брошенных девиц и необходимости работы, то они будут иметь дело не только с медведицей, но и с ней. Медведица же, поняв, что у неё есть союзники, и, что её явно защищают, поднялась во весь рост за Машиной спиной и издала такой оглушительный рёв, что устрашённые Сидор с Димоном, и, присоединившимся к ним, Сучком, только стояли и глазами хлопали, не зная что и сказать на подобное заявление.
Скорешившись, подобным образом, с представителем леса, Маня тут же взяла бразды правления на себя, потребовав от Сидора с Димоном помощи в решении медведициной проблемы. На жалкий лепет ребят о том, что это, вообще то, не их дело, разрешать любовные ситуации, Маня безапелляционным тоном заявила, что с козлами мужиками они и сами разберутся, а несчастной мишке требуется есть и что они должны накормить её бедную подругу. Огромная медведица, до того так молча и маячившая на заднем плане, за спиной у Мани, подтверждающе рявкнула, закивав головой, подтвердив тем самым, потрясённым ребятам, что она всё прекрасно слышит и понимает.
Возиться с огромной медведицей, получившей к тому же неожиданное заступничество у Мани, мужикам совершенно не хотелось, о чём они тут же и выложили прямым текстом Мане. На что им, тем же прямым текстом, с добавлением ненормативной лексики, описывающим их видовое происхождение, и было указано: во-первых, заткнуться, а во-вторых, думать о том, что можно в данной ситуации делать.
Солнце, однако, на месте не стояло, и за всеми этими передрягами, разговорами и выяснением любовных отношений, как то неожиданно наступил вечер, чем и не замедлил воспользоваться Сидор, поспешивший заявить, что утро вечера мудренее и им пора отдыхать, ужинать и спать. Завтра, мол, опять вставать рано, а впереди, мол, дел полно.
Раздражённая явной попыткой улизнуть от ответственности, Маня тут же встала в боевую стойку и заявила 'несознательным элементам', что спать они пойдут только через её труп, а, учитывая заинтересованную сторону, махнула она рукой в сторону сразу же недовольно заворчавшей медведицы, то трупами будут явно все они, потыкав в каждого пальчиком, причём все трое.
— А уж с дедом, — вперила она грозный взгляд в Сучка, — мы как-нибудь разберёмся.
— Ты, Маня, всё-таки полегче, — мрачно протянул Димон, опасливо косясь на грозную тушу медведицы, по прежнему возвышающуюся за спиной Маши. — Если б хоть идея какая в голову пришла, а то ведь совсем без понятия. Что делать то? — пхнул он кулаком Сидору в бок. — Думай голова, шапку куплю.
— А чё тут думать, — спокойно ответил Сидор, с удобством устраиваясь на соседнем с медведицей пеньке. — Кормить мы никого не обязаны, да и попробуй прокорми такую тушу. И нечего на меня зыркать, — повысил он голос, обращаясь непосредственно к Мане. — У нас самих нет ни средств, чтобы купить продукты, ни самих продуктов. Их ещё заработать надо, — многозначительно кивнул он Мане, собравшейся было в очередной раз возмутиться и тут же захлопнувшей рот.
— Ты, не тяни, — заёрзала всем телом Маня. — Ты дело говори. Явно же что-то придумал, так не мучай, отвечай несчастным брошенным женщинам.
— Ого, — деланно удивился Сидор. — Теперь вы во множественном числе?
— Сидор, — зашипела рассерженной гадюкой Маня. — Ты меня выведешь из себя. Отвечай, мерзавец, что придумал.
— Ладно, не буду мучить, — усмехнулся Сидор. — Значит, слушай сюда, — по деловому обратился он уже непосредственно к медведице. — Тебе хочется кушать. Это понятно. А есть здесь, в это время, кроме рыбы — нечего. Это тоже понятно. Можно, конечно, ловить самим, но сети у нас нет, а того, что на удочку наловишь, тебе и на один зуб не хватит. Да и сидеть на речке, и целый день ловить рыбу, чтобы только прокормить тебя, у нас просто нет времени. Скоро в экспедицию отправляться надо, а у нас кот, — Сидор расстроенным взглядом оглядел плоды их двухнедельного труда, — не валялся. Много же рыбы можно взять только в местах разделки, где икру заготавливают. Причём, — поднял Сидор вверх палец, — на законных основаниях её можно получить только, если работать там.
— Помните, предложение Старосты, — обратился он к Димону с Маней, тут же дружно закивавшим головой. — Поэтому предлагаю скооперироваться. Мы устраиваемся на работу к рыбакам, на весь следующий месяц, и таскаем оттуда столько рыбы, сколько ты только сможешь съесть, хоть обожрись, а ты помогаешь нам с корчёвкой пней.
— Во, — радостно ткнул Сидор пальцем в Сучка, — заодно и просьбу его деда исполним, чтобы к делу пристроили. Чем не занятие, — обратился он уже непосредственно к Сучку. — Сам же спрашивал, чем это мы тут занимаемся. Заодно и разберёшься, — заключил он.
— Э-э, — растерянно протянул Сучок, — а много ли там рыбы будет.
— А кто его знает? Мы что, там хоть раз были? Если судить по тому, что людей там не хватает, то рыбы должно быть много.
— Ну, как план? — обратился он к медведице. — Пойдёт.
Озадаченная, развёрнутой программой, медведица, тем не менее, сразу же обратила свой взор на Маню, явно ожидая, что она скажет. В сложившимся явочным порядком дуэте, она сразу же отдала приоритет Маше и теперь ждала принятия решения.
Маня, преисполненная гордости за доставшуюся нежданно воспитанницу и проникшись своим руководящим положением, тут же устроилась поудобнее на том же пеньке, что и медведица, бесцеремонно подвинув её с насиженного места, на что та безропотно согласилась, убрав на другой край пня свою филейную часть, и открыв рот, чтобы что-то изречь, неожиданно осеклась.
— Ну, чего молчишь? — поторопил её Сидор. — Говори, что хотела сказать.
— А чего говорить, — неожиданно возмутилась Маня. — Занукал совсем. Целый день только и слышу. Ну, да, ну. Говори толком. Как ты это себе представляешь.
— А-а, — протянул Сидор. — Понятно. Поясняю.
— Завтра, — обратился он уже к всем, — с утра, мы отправимся на места лова, посмотреть, что и как там происходит. А, потом, по результатам поездки, составим план. Вот и всё.
— Хорошо бы какие-нибудь намётки, заранее иметь, — заметил Димон. — На что можно соглашаться, а на что и нельзя. Не нравится мне этот Городской Староста, ну, очень.
— Исходя из того, что нужно нам, а не всяким там старостам, — ответил ему Сидор, — предварительно выстраивается такая вот картина.
— Маня, — кивнул он в сторону Маши, — вместе с мишей, поклонился он медведице, — работают здесь, на огороде. Ты Маня, как старший товарищ, объяснишь и покажешь, что и как надо корчевать.
— Что? — ошарашенно уставилась на него Маня. — Мне корни рубить и землю копать? Ты чего, Сидор, совсем охренел?
— Да нет, — поморщился Сидор, — Корни рубить и землю копать, будем мы с Димоном, поочерёдно. Сменяясь только на время работы на путине. Ты будешь только показывать твоей мишке что схватить, да куда дёрнуть. Здесь ведь без навыка много не наработаешь, а у тебя, как никак, опыт. Две недели. Это вам не хвост собачий. Я прав, — обратился он к компании.
— Прав, прав, — согласился с ним Сучок. — Вот только мне что делать. Вы с Димоном работаете на путине и корчуете пни, Маня рулит медведицей, — ревниво посмотрел он на невинную физиономию медведицы. — Медведица корчует пни. А что делаю я? — воскликнул он обиженно.
— А тебе Сучок, — тяжело вздохнул Сидор, — предстоит самое тяжёлое и ответственное дело. Будешь нас всех охранять. И чтобы ни одна зараза тайком к нам не пробралась, чтобы ни один ящер нас не потревожил, чтоб ни одна амазонка тайком рядом не появилась. Только от тебя будет зависеть, чтобы мы могли спокойно и продуктивно работать. Это очень ответственное дело тебе поручается. Так потом деду и скажешь, что без тебя бы, тут ничего бы не стояло. Так прямо и скажешь, когда бы не было меня. Тебя, то есть, — поправился Сидор, посмотрев на надувшегося от важности Сучка.
Подмигнув весело скалящей страшные зубы медведице, Сидор, устало, пробормотав, что он устал и с него на сегодня хватит, стал собирать инструмент, раскиданный по огороду. Все тут же бросились тушить костёр и сворачивать лагерь, в смысле прятать под ближайший пень котёл, чтобы лишний раз не таскать его туда-сюда, и собирать остальные вещи. Договорившись завтра обязательно встретиться, уже поздно ночью расстались.
На следующее утро, рано, рано, когда 'солнце ещё не позолотило своими лучами верхушки деревьев', о чём, мило улыбаясь, процитировала зевающая во всё горло Маня, они уже топтались у костра рыбаков. Позавтракав вместе с ними вчерашней тройной ухой, о чём им с гордостью поведал местный повар, они стали обсуждать с бригадиром условия найма.
— Ну, о том, что вы придёте, меня Староста предупредил, — заявил бригадир, раскуривая от уголька самокрутку из какой-то гадости, тут же отравившей чистый утренний воздух удушающей вонью. — Все, рано или поздно, приходят, — насмешливо заключил он, полный чувства внутреннего превосходства над, как ему казалось, босяками и неудачниками. Чем вызвал мгновенную ответную неприязнь всей компании.
— Да и какие вы поисковики, — продолжал он развивать, неприятную для ребят тему, — так, одно недоразумение. Да и неизвестно, вернётесь ли вы вообще.
— Что? — заметил Сидор, раздражённо потирая заросший подбородок. — Думаешь, прибьют где?
— И это тоже, — так же неторопясь, ответил бригадир. — Но более вероятно, что сами где-нибудь останетесь. У амазонок, тех же. Многие остаются, — лениво протянул он. — Сытно, и баба всегда под боком. Многим нравится.
Поделиться книгой: