Западня

— Победи в себе страх, воин, тебе никто не угрожает. В пещере люди не убивают друг друга, нас и так мало. Садись, я расскажу тебе все. Но прежде отведай здешней рыбы, она очень вкусна. Попробуй — и ты согласишься со мной.

Старик бросил к ногам короля тряпичный сверток, из которого вывалилась рыбина длиной в локоть. Завидев пищу, Кулл ощутил сильный приступ голода — должно быть, прошло уже немало времени с тех пор, как он провалился в пещеру. Но, превозмогая желание немедленно наброситься на еду, атлант решил сначала прояснить все до конца:

— Кто ты, старик, и как попал сюда? Ты сказал — нас и так мало. Значит, ты тут не один? Сколько вас? И как отсюда выбраться?

В ответ раздались отрывистые шипящие звуки, очевидно, доставшиеся незнакомцу в наследство от прежнего громкого смеха.

— Сразу видно, что ты оттуда, сверху. Там люди, видать, по-прежнему не доверяют друг другу. Тут другие правила, тут мы друг другу нужны. Если, например, ты хочешь стать нашим повелителем — изволь, воин. Скоро ты станешь похож на нас, но пока ты силен и здоров — управляй нами! Лови рыбу, бей летучих мышей — других занятий здесь нет. А сейчас ты все-таки поешь, да я и сам немного подкреплюсь.

Седобородый вынул из-за пазухи другую рыбину, поменьше, и принялся жадно поглощать ее, не обращая внимания на кости и плавники. Кулл присел рядом. Рыбина и в самом деле была вкусной.

— Наверху меня звали Арбитогой. — продолжал свой рассказ старик. — Я лемуриец, как и мои друзья по несчастью. Когда-то я служил лучником-наемником, воевал… У меня была невеста… А затем я провалился сюда… Отсюда нет возврата… Нас поначалу было восемь. Один умер сразу, счастливец… Он погиб от жестоких ран, полученных при падении. Двоих сожрал паук. Еще одного унесла болезнь, а пятый бросился на меч, сойдя с ума. Но, может статься, он был умнее всех… До сих пор не могу понять… Сейчас нас трое. Мои товарищи скоро вернутся — они ушли за летучими мышами. Мясо их жесткое и горькое, но все-таки мясо… Рыбу мы ловим и варим в кипящем озере. Так вот и живем.

Спокойствие, с которым Арбитога говорил о невероятных событиях, вызвало у Кулла раздражение, но все же он задал еще один вопрос:

— А паук?

— Паук не забирается в теплую часть пещеры. Он живет там, мы — здесь, и друг другу не мешаем. Паук, по правде говоря — мелочь.

И словоохотливый лемуриец впервые замолчал.

— Пусть Хелфара и Хотат отдадут меня на растерзание своим псам! — Кулл в ярости перешел на языческие проклятия. — Это каменное отродье, поглотившее твоих друзей, для тебя мелочь? Ты в своем уме? Нет, ты безумец. Любой воин за столько лет выбрался бы из любой пещеры, да еще и паука посадил бы на цепь, чтобы за деньги показывать зевакам… Где, где тут выход? Ты же должен знать, пещерное пугало?

Равнодушно взглянув на разъяренного короля, Арбитога покачал головой:

— Отсюда нет выхода, воин. Ты могуч и полон жизненных сил, но тебе, как и нам, не повезло. Отсюда нет выхода. И никогда не будет. Боги отворачиваются от того, кто попадает в гости к пауку. Я могу открыть тебе твое будущее, воин. Сначала ты будешь непрерывно искать выход. Ты станешь нырять в озеро, чтобы узнать, как попадает туда вода, складывать пирамиды из камней и строить лестницы из деревьев. Ты будешь лазить по отвесным скалам, пока не сорвешься вниз и не разобьешься вдребезги. Ты пару раз проберешься на территорию паука в надежде отыскать лазейку там. Потом ты начнешь заговариваться, рвать на себе волосы, биться лбом о камни и, наверное, от отчаяния поколотишь кого-нибудь из нас… Потом ты либо сойдешь с ума, либо покончишь с собой… А если нет, то начнешь неплохо видеть в темноте, но зато лицо твое превратится в обтянутый кожей череп. Вот как у меня… Отсюда нет выхода — запомни это.

Кулл взревел от негодования:

— Отсюда есть выход, пугало! Я найду его, уйду сам и вас выведу! Даю тебе…

Он едва не сказал «королевское», но спохватился, решив, что открыть свое имя время еще не пришло:

— … слово воина.

Арбитога горестно вздохнул, невольно показав Куллу, что мысли об избавлении еще не совсем покинули его:

— Отсюда нет выхода! Мы тоже думали иначе. Мы делали все, что могли, для спасения. Сколько раз мы ложились спать уверенные, что завтра что-нибудь да придумаем, где-нибудь да отыщем выход. Но отсюда нет выхода. Видишь, я не спрашиваю тебя, знают ли о твоем исчезновении там, наверху. Наверное, знают. И ищут тебя, воин. Но не найдут. Здесь гиблое место.

Кулл заметил неподалеку две сгорбленные фигуры и показал на них Арбитоге. Пленник Паука-Камня что-то крикнул, и его товарищи замедлили шаг и осторожно приблизились к старику. Каждый положил у его ног по убитой летучей твари, после чего троица молчаливо принялась за разделку добычи. На Кулла больше никто не обращал внимания, и он, изумленный рассказом Арбитоги и измученный своими приключениями, предпочел передохнуть где-нибудь в безопасном месте. Найдя куст, который мог надежно скрыть его от чьих-либо глаз, король растянулся под ним, крепко сжимая в руке меч. Сон сморил его сразу.

Так начались дни и ночи отчаяния и гнева. Днями Кулл называл время, когда с невидимого пещерного свода сквозь пелену клубившихся на недостижимой высоте туманов пробивались тончайшие нити солнечных лучей, ночами — когда лучи исчезали. Старожилы паучьего обиталища не обращали внимания на Кулла. Их чувства настолько притупились, что внезапное появление нового соседа удивило их меньше, чем проявленная им сноровка при поимке нетопырей или ловле рыбы. Кулл метким выверенным ударом вонзал копья в мелькавших у поверхности воды серебряных рыбин, а затем опускал добычу поглубже, туда, где из дна вырывался кипяток. Несколько мгновений — и вареное кушанье подавалось к общему столу. Научиться бить на лету огромных нетопырей тоже не составило труда. Король заметил, что его новые товарищи сразу признали в нем вожака и считали своим долгом уступить ему за трапезой кусок пожирнее.

Впрочем, общались пленники редко, без слов понимая друг друга. Молчаливо, с бесстрастным выражением лица разделывали добычу и равнодушно поглощали ее.

А Кулла ни на миг не оставляла мечта о спасении.

* * *

Вся Валузия упорно искала своего короля. Вопреки строжайшим запретам, известие об исчезновении Кулла в считанные дни расползлось по стране, обрастая все новыми невероятными подробностями. Землепашцы Ги-Кутры верили, что за многочисленные ратные подвиги верховные божества забрали Кулла в свою небесную стражу. Рыбаки с северного побережья доказывали, что однажды на рассвете военный корабль с золотыми парусами унес правителя Валузии назад в Атлантиду. Охотники и рудокопы Залгары под страшным секретом рассказывали леденящие душу истории о том, как потерявший рассудок от собственного величия король возомнил себя Бессмертным и бросил вызов самому Пауку-Камню, опрометчиво проникнув в его пещеру и сгинув там от одного лишь взгляда ужасных паучьих глаз. Каждый второй при этом божился, что сам слышал доносившиеся из-под земли предсмертные стоны правителя Валузии.

Разные слухи бродили по столице. Простолюдины сошлись во мнении, что король, переодевшись нищим бродягой, пустился в загул по дешевым кабакам и развратным притонам. Терзалась в догадках и валузийская знать. Одни полагали, что Кулл пал жертвой коварного заговора приближенных, настолько вероломного, что открыто объявить о перевороте никто из мятежников не решился. Другие, напротив, считали, что сам Кулл разоблачил козни недругов и на время скрылся, готовя сокрушительный удар по изменникам. Никто не знал, что случится на следующее утро: кто поднимется к рулю власти, а кто с такой же скоростью окажется в опале или даже в могиле. Тайком аристократы со дня на день ожидали восшествия на трон какого-нибудь новоиспеченного тирана.

Алые Стражи прочесали каждую пядь Валузии. Не осталось в стране лачуги, в которой не побывал бы кто-нибудь из них, не числилось в списках сборщиков налогов человека, который под хмурыми сверлящими взглядами стражников не был бы опрошен. Значительный убыток несла государственная казна — власть щедро оплачивала ежедневный изнурительный труд тайных агентов и добровольных соглядатаев. Всеобщая подозрительность охватила страну. Никто не решался даже шепотом произносить имя «Кулл». А вот у опальных поэтов и бродячих комедиантов самым модным стало именно слово «король», оно звучало едва ли не в каждой строчке и каждой репризе…

Которую ночь Брул не смыкал глаз. Он дважды ездил в горы Залгары, осматривая подозрительные ущелья и долины. Напрасные поиски вконец измотали его. Вдобавок пикта раздражала необычайная осмотрительность, которую вдруг стал выказывать в общении с ним советник Ту. По этому поводу у них состоялся утомительный и неприятный разговор, в результате которого они договорились о разделении обязанностей: Ту брался управлять государством, а Брул — искать короля. Однако Брулу сразу не понравились некоторые решения Ту, он был уверен, что Кулл поступил бы по-другому. К тому же друзья сообщили Копьебою, что, нарушив договоренность, Ту негласно организовал собственные поиски.

Стало ясно, что им все же придется выяснять отношения. Брула угнетало двусмысленное положение, которое он, чужеземец, занимал при дворе. Ситуацию усугубляло то, что Ка-ну, учитель и наставник Брула, постоянно был в разъездах. Во время редких свиданий посол пиктов был немногословен, задумчив и ничего дельного Копьебою подсказать не мог. Похоже, впервые за время долгой службы Ка-ну его главное детище, тщательно подобранная обширная шпионская сеть, не могла выполнить поставленной перед ней задачи, и это обстоятельство крайне удручало посланника.

Готовясь к неминуемому столкновению с Ту, Брул перебирал в голове возможных союзников. При любом раскладе у советника их получалось больше. Но пикт понимал, что многие из вельмож, внешне заискивая перед Ту, в глубине души ненавидят старика за преданность Куллу. Обретя новых друзей, Брул мог бы достичь равновесия.

И поэтому с течением времени пикт все чаще присматривался к Кос-кри. Беглец из Грондара прибыл во дворец при первых же слухах об исчезновении Кулла. Он был взволнован и хотел убедиться, что обещания, полученные накануне от короля, остаются в силе и что ему не откажут в пристанище. Кос-кри с учтивой покорностью выслушал витиеватые разъяснения Ту об отъезде Кулла на длительную охоту, но был не в силах сдержать радостной улыбки, когда и Ту и Брул в одни голос заверили его в том, что слово короля нерушимо.

С тех пор изгнанник часто появлялся во дворце, и Копьебой имел возможность хорошо приглядеться к нему. Крепко сложенный черноволосый мужчина с лицом и выправкой воина, Кос-кри не мог не вызвать у него симпатий. Он всегда оставался вежливым и спокойным. Однако грондарец сторонился дворцовых церемоний, не отличался многословием, на приемах предпочитал оставаться в тени. Он обладал редким даром внимательно выслушать собеседника, в какие бы словесные дебри не заносил того длинный язык. А вот с его уст редко слетало более одной короткой фразы.

Влияние Кос-кри при дворце усилилось, когда гнусный тиран Непостижимый Алкерз предпринял дерзкое нападение на Валузию. Пройдя через сопредельные территории, шайки издавна занимавшихся военным промыслом грондарцев стали грабить отдаленные валузийские селения. Конечно, будь Кулл в столице, такого бы не случилось. А без него отпор разбойникам сразу организовать не удалось.

Костяк армии — Алые Стражи — был разобщен на маленькие группы, разъехавшиеся по стране в поисках короля, а наемники — пикты и лемурийцы, роптавшие из-за задержек с выплатой жалованья, предпочитали не рисковать, защищая бедные пограничные деревни. Был наголову разбит и один из небольших отрядов Алых Стражей, волей судьбы оказавшийся вблизи границы и опрометчиво ринувшийся в неравный бой.

В эти тяжелые дни Кос-кри решительно встал на сторону валузийцев. Всей душой ненавидя тирана и страстно мечтая о его низвержении, немногословный грондарец давал четкие ответы на вопросы валузийских военачальников. Бывалый солдат Брул видел, что всех военных хитростей, изобретенных его народом, Кос-кри не раскрывает, и оттого проникся к беглецу еще большим уважением, укрепившимся после нескольких доверительных бесед.

Однако старик. Ту опередил неискушенного в интригах пикта. С некоторых пор Брул старался ходить по городу в сопровождении группы верных ему хорошо вооруженных соплеменников, не забыл он взять их и отправляясь на короткую, как ожидалось, встречу с советником. Оставив охрану в коридоре, Копье-бой вошел в Зал Совета.

Советник Ту сидел в своем кресле, скрестив руки на груди, с бледным и напряженным лицом.

— Брул, — резким голосом произнес он, когда пикт прошел на середину Зала. — С этого дня ты отстранен от государственных дел. Пора тебе, пикт, вернуться в свое посольство.

И Ту дважды громко хлопнул в ладоши.

Не ожидавший подобной решительности от старика, Брул тем не менее не растерялся.

— Не слишком ли ты торопишься, Ту? — стиснув зубы, спросил он и громким голосом позвал свою стражу, однако никто не появился даже после повторной команды. Стараясь не показывать свою растерянность, Брул недоумевал, что же случилось с его воинами. В подобном замешательстве пребывал и Ту, еще пару раз нервно хлопнувший потными ладонями.

Внезапно все двери в Зал одновременно отворились, и через них один за другим в помещение вошли Алые Стражи. Молча встав вдоль стен, они разом обнажили мечи. Выхватил свой клинок и сбитый с толку Брул. Ту, на лбу которого выступила испарина, с диким видом озирался вокруг. Немая сцена длилась несколько мгновений, пока в центральном проходе не появился Келкор.

— Твои люди не придут, Ту, — сказал командир Алых Стражей, поравнявшись с советником. — Они обезоружены. А твои пикты, Брул, заперты в соседней комнате.

Мельком взглянув на обнаженный клинок Брула, Келкор невозмутимо и уверенно направился к королевскому трону.

* * *

Зловещие пророчества Арбитоги сбывались с неумолимой жестокостью. Из скрюченных стволов Кулл пытался связать длинную лестницу — но гнилая от смрада и холода древесина рассыпалась при первом прикосновении. Он хотел навалить курган из камней — но отдельных валунов оказалось не так много, а дробить скалы было занятием непосильным даже для такого могучего атланта. Кулл добрался до самых отдаленных закоулков пещеры — но повсюду натыкался на отвесные скалы, по гладкой поверхности которых могли взбираться разве что насекомые. В ярости король колотил по ним камнями, но отполированные временем скалы не давали даже крохотных трещин. В озеро он тоже пробовал нырять, но один раз обжегшись, больше попыток не повторял. Выхода из пещеры действительно не существовало. Раза два Кулл подбирался к логову паука и с вершины небольшого утеса наблюдал за чудовищем. Немигающие багровые глаза больше не вызывали в нем страха.

Кулл потерял счет времени и постепенно начал втягиваться в монотонный ритм жизни обитателей пещеры, надеясь теперь уже только на чудо. Но однажды эта мирная жизнь узников проклятого подземелья могла навсегда — по крайней мере для троих — прерваться. В тот вечер Кулл от нечего делать спросил Арбитогу, чего ради лемурийские лучники забрели в Залгару. Ответ пригвоздил короля на месте.

— Нас нанял богатый старик-валузиец. Отвалил полный мешок денег, мне они как раз требовались для свадьбы, — глядя в пустоту, глухо произнес Арбитога. — Мы должны были убить валузийского короля Кулла. Уж не знаю, по какой причине старик пожелал расправиться с ним — нам было все равно. Соединиться с другими отрядами предстояло позже, в ожидании наша группа укрылась в лесу. Тут под нами и провалилась земля…

Кулл похолодел. Стараясь не выдать своего волнения, он поинтересовался именем богача. Арбитога долго напрягал память, но затем уверенно произнес:

— Титиаф.

Король судорожно сжал руки в кулаки, не в силах поверить словам своего собеседника. Он знал Титиафа, милейшего безобидного старика, потомка древнейшего рода. После гибели единственного сына на войне старый аристократ уединился в родовом поместье и в столице почти не показывался. И вдруг такое!

«Да, Брул прав — никому нельзя верить, — с ненавистью подумал Кулл. — Чудак и тихоня Титиаф! Какая дурость толкнула тебя в заговорщики? Жажда власти? Богатства? Ради этого ты плюнул на могилу сына, павшего во славу Валузии. Зачем тебе нужна моя жизнь?»

Не в силах больше сдерживать душившую его ярость, Кулл резко вскочил на ноги и выхватил меч. Но нелепость происходящего образумила его. Бывших наемников, когда-то намеревавшихся расправиться с ним, а ныне делящих с ним стол и кров, можно было разрубить на куски в одно мгновение — и остаться одному. Совсем одному, если не считать Паука-Камня.

«Валка! — в отчаянии подумал Кулл, бессильно опустившись на землю. — Что со мной? Я ли Кулл? Кулл всегда убивал своих врагов и поэтому выжил. Но это было наверху, а здесь все иначе. Здесь не убивают друг друга, а помогают жить. Они хотели убить меня, а теперь повинуются моим приказам. И что есть смерть? Игра непостижимых сил мира, прихоть божеств, играющих с человеком, как с прирученной кошкой? Если бы мы встретились тогда, я убил бы их, и они не провалились бы сюда… И я тогда был бы здесь один. Брул прав. Арбитога прав. Паук прав. Выхода нет…»

Наутро король обнаружил в руке клок собственных волос.

* * *

— Я, Келкор, командир Алых Стражей, по долгу перед Валузией и королем Куллом приказываю вам, Ту и Брул, прекратить вражду и, полностью доверившись друг другу, направить усилия на благополучное разрешение государственных дел. Пока жив последний из Алых Стражей, никто не посягнет на этот трон и никто не взойдет на него иначе как по повелению короля Кулла. Отныне до его возвращения надлежит вам, Ту и Брул, все решения принимать только после совместного обсуждения и единодушного их одобрения.

Давненько видавший виды советник и храбрейший воин не испытывали подобного позора. Алая краска стыда щедро заливала обоим щеки, когда Ту и Брул пожимали друг другу руки, и в то же время обоим сразу стало легко на душе. Как они могли дойти до вражды, если и тот, и другой неоднократно доказывали свою безграничную преданность королю? Уму непостижимо, к чему может привести исчезновение правителя…

С того памятного дня сменилось уже две луны, и все это время советник и воин работали бок о бок, стараясь вернуть жизнь государства в нормальные рамки. Хоть без короля это было и сложной задачей, но определенных успехов совместное правительство все же достигло.

Объединенный отряд Алых Стражей вымел остатки банд грондарцев из Валузии. Недовольных безденежьем наемников послали в помощь сборщикам налогов — опустошенная нуждами смутного времени казна требовала серьезного пополнения. Но главное, что надо было сделать — это пресечь эпидемию охватившей Валузию всеобщей подозрительности, в пагубности которой власть убедилась на личном примере.

И когда при личной аудиенции престарелый чудаковатый аристократ Титиаф, отец павшего за государство героя, стал плести Ту и Брулу ахинею о том, что он и есть главный заговорщик, уставшие от череды приемов правители громко рассмеялись.

«Бедный старик выжил из ума, — с сожалением подумал Брул. — Весь народ, от мала до велика, ищет заговорщиков, и он из патриотических чувств вознамерился спасти Валузию — возомнил себя предателем».

— Господин Титиаф, — обратился к вельможе Ту, стараясь говорить как можно более вежливо и успокаивающе. — Мы принимаем ваши слова к сведению. Вам следует немедленно вернуться к себе и ждать дальнейших распоряжений правительства.

Но Титиаф не уходил, а виновато понурив голову, продолжал мямлить:

— Вы должны поверить… я хотел убить Кулла.

Брул, не выдержав, подошел к старику, и крепко взяв его под локоть, повел к дверям Зала.

* * *

План спасения пришел к Куллу внезапно, в одно мгновение. Возвращаясь к озеру после дневных скитаний по пещере, он как-то наткнулся на провисшие остатки гигантской паутины и долго с любопытством ощупывал окаменевшие канаты. Один из них свисал с вершины скалы, взобраться на которую Кулл безуспешно пытался не один раз. Проворно перебирая руками по паутинке, атлант перебрался на скалу и вскоре уже осматривал окрестности с непривычной высоты. Над головой его клубился туман. Тут-то и предстала перед правителем Валузии Дорога Наверх.

«О всемогущий Валка, — замирая от охватившего его радостного предчувствия, прошептал Кулл. — О Хонен, Холгар и Хотат! О великий Тигр!» Он стремительно спустился вниз и, взбудораженный, прибежал на берег. Громовой бранью, пинками и тычками король поднял с земли ничего не понимавших верноподданных и немедленно отправился с ними на ночную охоту. Требовалось поймать с десяток живых нетопырей — по прикидкам Кулла, этого должно было хватить.

К утру соседи Паука-Камня справились с поставленной задачей. Атлант самолично подрезал отчаянно пищавшим тварям перепончатые крылья, связал их несколькими имевшимися в подземном государстве веревками и поволок товарищей к дыре, через которую давным-давно попал в царство гигантского паука. Наскоро втолковав онемевшим от страха и холода спутникам, что нужно делать, неистовый варвар запел первую пришедшую в голову боевую песню, вкладывая в нее всю мощь своих легких. Эхо немедленно разнесло громовые раскаты голоса Кулла по всей пещере. Пара мелких летучих мышей упала замертво от убийственного грохота — атлант еще и яростно швырялся камнями. Но Куллу нужен был другой слушатель — хозяин пещеры. И когда вдали зажглись два багровых фонаря, атлант расхохотался. Измученный безнадежным отчаянием узник вновь стал решительным воином, не желавшим ничего, кроме победы.

Паук-Камень приближался со скоростью улитки, но Кулл, проклиная его за это, все же холодел от радостного предвкушения битвы и с восторгом взирал на противника. Это был достойный враг, и первая встреча с ним, окончившаяся счастливым избавлением от каменных пут, теперь казалась королю детской забавой.

Когда до чудовища осталась сотня шагов, Кулл запустил первого нетопыря. Несчастное существо судорожно задвигало изуродованными крыльями, но, удерживаемое веревкой, не могло скрыться в сторону от падавшего на него тонкого солнечного луча. Обнаружив такую превосходную мишень, Паук-Камень нанес прицельный удар, оплетя жертву пока еще гибкими лианами.

В это время из-за соседнего валуна Арбитога вытолкнул в воздух вторую тварь, служившую отвлекающей приманкой. Пока паук разворачивал каменные жвалы в сторону новой добычи, беглецы быстро перебрались по едва затвердевшей паутине на вершину скалы, причем лемурийцы вместе с живым скарбом повисли на Кулле, в одиночку работавшем руками и ногами.

Начиналось второе действие. Необходимо было развернуть паука таким образом, чтобы следующим залпом он заплел паутину на гораздо большей высоте и в нужном месте. Для организации маневра предназначались третья и четвертая мыши. Крылья у них были обрублены полностью, мясистых созданий просто сбросили вниз, к подножию скалы. Писк и возня обреченных тварей привлекли внимание охотника. Он подполз поближе. Теперь страшилище находилось почти под ногами безумцев. Людей обдал жар гигантского туловища, поверг в смятение скрежет каменных челюстей.

Едва ли не вопя от страха, троица бывших наемников инстинктивно вжалась в скалу. Но Куллу страх был неведом — его охватило упоение битвой. С диким криком он раскрутил в воздухе пятого и шестого нетопырей, крепко связанных вместе, и с силой швырнул их вверх. Увидев столь крупную добычу, паук замер, как будто растерялся, и выдал из жвал столь мощный залп слюны, что паутина оплела вершину самого высокого утеса, вплотную подступавшего к туману. Дернув веревку, Кулл сбросил приманку прямо под нос очень удивившемуся такому повороту событий пауку. В полусотне локтей приземлились седьмая и восьмая мыши. Пока Паук-Камень, уставившись в землю, пировал, четверка беглецов преодолевала самый опасный участок пути. Двое лемурийцев опять мертвой хваткой вцепились в Кулла, лишь Арбитога на сей раз поднимался самостоятельно, благо каменистых канатов было вдоволь.

Высадившись на крохотной площадке, Кулл осторожно посмотрел вниз — и поразился тому, что не погиб при падении. «Валка меня любит!» — только такое объяснение пришло ему в голову. Далеко внизу, на дне черной бездны, копошился крошечный паук. Над головой клубился серый ледяной туман, сквозь который все же проглядывали хитросплетенья древесных корней. Начиналась земля, в которой уже можно было вырубить ступени.

Кулл вдруг свирепо оглядел лежавшую на скале троицу, стучавшую зубами от холода и нервного перенапряжения:

«Они хотели убить меня, а я спас их. Зачем?»

Он поднял голову вверх и вдруг засмеялся счастливым смехом. Победа!

В бездонную пропасть полетели девятая и десятая твари.

— На, жри, урод, помни королевскую милость! — крикнул Кулл хозяину пещеры. Так закончилась вторая и последняя встреча величайшего из Королей и величайшего из Пауков.

* * *

Засидевшись допоздна в Зале Совета, Ту и Брул уже собирались разойтись, как вдруг их внимание привлек странный шум за окнами. Они переглянулись и оцепенели. В криках толпы, доносившихся с улицы, отчетливо слышалось слово: «Король!»

Не сговариваясь, они бросились из Зала, промчались по коридорам, в несколько прыжков сбежали по лестнице и…

Навстречу им во дворец ворвалась толпа, несущая на руках короля Кулла. Ту и Брул не могли поверить своим глазам, но изможденный, в покореженных доспехах и рваной одежде, это был именно он — Кулл, правитель Валузии. Его глаза горели огнем воина и победителя.

— Кулл, — только и смог выговорить пикт.

— Кулл, — беззвучно прошептал старый советник.

Королю наконец удалось освободиться из объятий толпы и подойти к своим друзьям. Они крепко обнялись.

— Где же ты был, Кулл? — спросил пикт.

— Коротал время в одной чудной пещере, — загадочно улыбнулся король. — Даже можно сказать, во дворце.

— Как же это… — начал было Ту, но в этот момент от толпы отделился старый седой аристократ и подошел к ним.

— А, Титиаф, старый заговорщик! — повернувшись к нему, воскликнул Кулл. — Ты опять крутишься во дворце? И чего тебе неймется?

Старик посмотрел королю в глаза и опустил голову.

— Три года назад мой сын, мой единственный сын погиб в развязанной тобою войне. Я был в беспамятстве от горя и задумал отомстить тебе, но заговор не состоялся — наверное, по воле богов. Потом я молился о твоем здоровье… Но потом твои люди расспрашивали меня о заговоре. В нашем роду не принято лгать. Я пришел сюда и сказал правду, но мне не поверили…

— Не поверили? — усмехнулся Кулл. — Я могу подтвердить, что против меня действительно существовал заговор, и его возглавлял Титиаф.

Изумленные Ту и Брул переглянулись.

— Арестовать его! — повернулся к страже советник.

— Не надо, — остановил их король. — Иди, старик, и доживай спокойно остаток дней в своем поместье. А в наказание подбери во дворе троих доходяг, дай им приют и пропитание. Иди, иди, не хочу тебя видеть.

— Кулл, объясни же толком, в чем дело? — не выдержал пикт. — Что за пещера? Что ты там делал? Хотел устроить западню Титиафу?