Путь в неведомое

Но бой продолжался. Кулл вновь и вновь наносил удары, не причинявшие дракону видимого вреда. Правда, раны чудовища все-таки начали кровоточить, но для окончательной победы этого явно было мало. Досталось и королю: чудовище сильно потрепало его левое бедро, не защищенное кольчугой. Густая черная кровь дракона и алая кровь человека смешались на раскаленном песке.

Надо было спешить: дыхание исполинской твари становилось горячее. Однако дракон сумел разгадать очередной замысел Кулла и, неожидан но расправив крыло, перегородил ему путь. Не ожидавший от противника такой прыти, король кубарем покатился по земле. Чудовище, взревев, попыталось раздавить его, но атлант, извиваясь, как змея, чудом ускользнул из-под страшных лап.

Дракон-тугодум не заметил этого и продолжал яростно топтаться на месте. Тогда Кулл, оказавшийся за спиной противника, быстро вскочил на ноги и нанес разящий удар — обрубок задней лапы упал на землю, и от рева покалеченной твари в ушах короля едва не лопнули перепонки.

Ход битвы изменился. Дракон, казалось, забыл, что умеет летать. Он хотел немедленно разорвать на куски того, кто причинил ему боль. А его враг, истекая кровью, из последних сил кружил вокруг чудовища. Окажись в руках Кулла боевой топор или меч подлиннее, он давно победил бы, но с коротким клинком надо было действовать наверняка.

И вот долгожданный миг настал. Когда дракон снова потерял человека из виду, Кулл одним прыжком забрался ему на спину и резким движением снес средннюю голову. Отмахнувшись, зверь глубоко рассек ему шею, но Кулл не почувствовал этого: его переполняла радость. Исход поединка был предрешен. Силы дракона таяли на глазах, и вскоре вторая голова покатилась по горячему песку.

И тогда произошло невероятное — чудовище заплакало! Потрясенный король даже пожалел своего врага, но дракон, словно опомнившись, вновь пошел на него. Каждый шаг давался бедняге с трудом, но звериный инстинкт гнал хищника вперед.

Кулл подхватил с земли крупный обломок i калы и бросил его в дракона. Раненый монстр взвыл от боли и, отшвырнув камень, завертелся на месте. Me давая ему прийти в себя, атлант обрушил меч на последнюю голову, и она раскололась надвое.

Дракон и Кулл одновременно упали на землю: один — замертво, другой — совершенно обессилев. С каким-то странным равнодушием король смотрел, как кровь поверженного противника капает прямо на него, но когда из обрубленной шеи потекла противная студенистая жидкость, Куллу стало не по себе, и он, с трудом поднявшись, нетвердой походкой побрел вперед…

* * *

Король вышел из шатра и в изумлении остановился. Перед ним лежала знакомая площадь, беззаботно бродили гуляки, отовсюду слышались возбужденные голоса и хохот. Все так же ярко светило солнце, а невозмутимый Сиар-Та сидел на своем коврике и едва заметно шевелил губами. Пустыня, груды камней, обугленные стволы поваленных деревьев и, наконец, дракона — все это в одно мгновение куда-то исчезло. Король не верил своим глазам и, зажмурившись, тряхнул головой.

— Насмотрелся страшилищ? — услышал он голос Брула и открыл глаза,- Если бы мне было годика два, ну, три, то я, наверное, стал бы заикой. Старичку надо посоветовать, чтобы чучела хоть немного двигались. Куда пойдем?

Король молчал. Он стоял как вкопанный и с гранно озирался по сторонам. Безумное выражение глаз и чрезмерная бледность друга испугали пикта. Он подозрительно посмотрел на чародея, но Сиар-Та даже не заметил этого. Однако состояние Кулла вызывало серьезную тревогу.

— Что случилось? — Брул положил руку на плечо короля.- Тебе плохо? Это, видимо, от духоты. Надо посидеть в тени. Зайдем-ка снова в харчевню.

— Брул… — растерянно пробормотал атлант.- Ты… Видел его?

— Кого?

— Дракона.

— Какого? Их там несколько штук.

Король, часто моргая, уставился на пикта:

— Несколько штук? Валка! Я говорю о живом драконе с тремя головами… Он напал на меня…

Брула прошиб холодный пот. «Кулла явно хватил солнечный удар»,- подумал он. Тщательно подбирая слова, пикт попытался разубедить короля:

— Кулл, ты переутомился. Сегодня жарко, а ты слишком долго пробыл на солнце. Сейчас мы посидим в харчевне и выпьем вина. Надо отдохнуть. Слишком много впечатлений.

— Брул, я не сошел с ума, — досадливо поморщился король.- Но дракон был. Живой! Я бился с ним один на один и победил. Он нанес мне множество ран и сжег мою рубаху. Неужели ты не видишь?

Кулл внезапно замолк и схватился за шею, затем судорожно ощупал левое бедро. Ни ран, ни царапин, ни запекшейся крови — ничего не было. Не меньшее изумление король испытал, когда обнаружил, что одет в ту самую длинную рубаху, которая сгорела на его глазах. Лицо короля в это мгновение стало настолько глупым, что Брул из вежливости отвернулся. Атлант долго молчал, потом растерянно усмехнулся:

— Значит, это был просто сон. Я почти не спал сегодня ночью, утомился и, когда вошел в шатер, на ходу задремал. Да, все верно, ведь мне снилось только то, что я видел накануне: Призраки, о которых говорил старик, чудовища, дракон в корыте… Я слышал мелодию того самого юнца: «Дзин, дзин, дзин, дза-а».

— Наверное,- согласно кивнул пикт.- А может, этот шарлатан подпускает в шатер какого-нибудь дурмана? Кто его знает!

Король потихоньку приходил в себя. Он с осторожным любопытством снова осмотрел шатер, стараясь вспомнить, не встречались ли ему раньше узоры, видневшиеся на стенах. Затем, не спрашивая разрешения чародея, приоткрыл полог. Внутри горели несколько чадивших факелов, по стенам и в середине помещения висели размалеванные чучела хищных зверей и сказочных чудовищ. Пахло мышами.

— Я едва не сошел с ума,- задумчиво произнес Кулл, обращаясь к самому себе.- Я могу победить дракона, но бессилен против колдуна.

Он говорил совсем тихо, но Брул тем не менее услышал его и облегченно вздохнул: раз к Kуллу вернулась привычка рассуждать, значит, с ним все в порядке.

Задвинув полог, атлант повернулся к Копьебою:

— Но ведь до нас гут были другие. Их впечатления настолько различались, что многие готовы были подраться, лишь бы доказать свою правоту.

— Третий день идет праздник,- пожал плечами пикт.- Вино льется рекой. Так что немудрено, что кто-то, увидев пугало, да еще качающееся в темноте…

Атлант кивнул. Досада от того, что пережитое им, всего лишь сон или бред перегревшегося и утомленного человека, прошла. Он посмотрел на Сиар-Та. Хотя магу не понравилась бесцеремонность, с которой Кулл разглядывал его балаган, он продолжал сидеть на коврике, не сменив позу, даже когда услышал:

— Ты великий волшебник, Сиар-Та. Я ошибался, поначалу не поверив тебе. Ты на самом деле творишь чудеса.-Кулл старался говорить как можно спокойнее, но голос выдавал его растерянность. Он все еще не знал, как себя вести: то ли с обиды отвесить старику хорошую оплеуху, тс ли… Ч го-то мешало ему определиться Немного помолчав, он добавил: — Вечером "тебя пригласят ко мне в гости. Я хочу поговорить с гобой Ты расскажешь мне про Надсущное Учение, а я угощу тебя вкусным ужином. Согласен?

Старик, перестав шевелить губами, скинул короля оценивающим взглядом и, видимо, остался доволен тем, что увидел.

— Согласен,- кивнул он.- В мои годы редко приходится сытно есть. Я приду, но ты, благочестивый горожанин, не обмани моих ожиданий.

— Разве кто-то может обмануть столь искусного чародея7 Ты не пожалеешь о сегодняшнем вечере.

* * *

Чинное пиршество во дворце продолжалось, хотя, за время отсутствия короля гостей стало заметно меньше. Раздосадованный Ту попытался заманить повелителя за стол, но, наткнувшись на сумрачный взгляд, обиженно поджал губы и удалился. Кулл отправился в свои покои и, даже не сбросив злополучную рубаху, растянулся на кровати. Страх, что во сне кошмары повторятся, оказался напрасным: едва король сомкнул веки, как провалился в сладкое тягучее небытие.

Ближе к полуночи по его приказанию привели Сиар-Та. Старик по такому поводу надел новую белую накидку и подпоясал ее черным кожаным ремешком. В этом одеянии и без шутовского колпака он выглядел вполне благообразно, вел себя уверенно и степенно, будто привык к роскошной обстановке и к общению со знатными персонами. Теперь Сиар-Та больше походил на мудреца, чем на уличного фокусника.

Кулл уединился с ним в тихой угловой ком цлте, широко распахнутые окна которой выходили в сад. Еле уловимый шелест деревьев и лившаяся с улицы ночная прохлада подействовали на отдохнувшего короля умиротворяюще. Он не проронил ни слова, дав возможность чародею насладиться превосходной трапезой. Гость, с аппетитом уминая всевозможную снедь, тоже молчал. Жаркое из мяса молодого оленя, тушеный кабаний филей, подсоленная спинка кальмара с оливками и тмином, обжаренные в соевом соусе и патоке креветки, студень из акульих плавников — он все попробовал, одобрительно кивая и причмокивая.

Кулл, наблюдая за Сиар-Та, невольно сравнивал его манеры с чопорным поведением знати, которая постоянно грызлась между собой за право отобедать в компании короля. Они приходили во дворец сытыми, так как их целью было не есть и даже не на короля посмотреть, а прежде всего себя показать. А вот чародей, вечно голодный бедный старичок, вел себя естественно, ел и пил с огромным удовольствием, как всякий нормальный человек, попавший за столь обильный и изысканный стол. «Он счастлив от нежнейшего вкуса куриной грудки, фаршированной мякотью ананаса,- думал Кулл.- Для него это чудо. Но завтра он с таким же восторгом съест черствую хлебную корку и так же, как сегодня, поблагодарит небеса за щедрость.»

Насытившись, старик сполоснул руки в тазике с водой и, блаженно улыбнувшись, беззвучно зашевелил губами. Тогда король решил на рушить молчание:

— Ты удивился, узнав, кто я?

— Нет,- спокойно отозвался Сиар-Та.- С. самого начала я знал, что вижу перед собой правителя Валузии. Но раз ты пришел переодетым, значит, я не должен был узнать тебя.

— Вот как? — недоверчиво усмехнулся Кулл.- Я вижу, для тебя не существует тайн. Ты рас познаешь людей, какие бы обличья они ни при нимали. Ты угадываешь их мысли, предвосхищаешь желания, знаешь прошлое и будущее каждого. Ты в совершенстве овладел Надсущным Учением и стал мудрее мудрых. Но тогда скажи, почему знание магии не обогатило тебя? Ты мог бы поступить на службу или устроиться советником к какому-нибудь вельможе, получать приличное вознаграждение. С твоим да ром проникать по ту сторону разума ты купался бы в роскоши, не зная ни горя, ни нужды! А ты вместо этого…

Король остановился на полуслове и, жестом показав собеседнику на стол, глотнул из кубка Старик пододвинул поближе серебряный поднос с кистями отборного темно-синего винограда, но прикасаться к ягодам не спешил. Хитровато взглянув на Кулла, он невозмутимо ответил:

— А разве я сейчас не нахожусь в самом богатом дворце Валузии? Разве я сейчас не веду доверительную беседу с самым могущественным из правителей Семи Империй? Разве не для меня приготовили этот восхитительный ужин?

— По гостю и честь,- улыбнулся король.- Ты удивительный человек, Сиар-Та. О чем тебя ни спроси, все равно окажешься в дураках. Постарайся все-таки не прогневать меня. Скажи откровенно, что случилось со мной в шатре? Ты усыпил меня колдовскими заклинаниями или использовал какие-то благовония? Клянусь Валкой, я не отрублю тебе голову, не брошу в темницу, никому не выдам твоих секретов. Только скажи правду.

— Все короли одинаковы,- огорченно вздохнул чародей.- Хотят знать правду, а тем, кто ее говорит, угрожают. Мало того, еще и не верят той самой правде. Мы думаем, что короли — избранные, а они обыкновенные люди… Ты хочешь знать, что случилось с тобой в шатре? Отвечаю: ничего там с тобой не случилось. Тебя в шатре не было. Зайдя в него, ты перенесся на границу света и тьмы, где победил дракона. «Обиталище чудовищ» — это вход в Неизвестное. А я привратник. Каждый раз я не знаю, что будет с тем, кто войдет в шатер, куда направят его и что покажут ему высшие силы. Мне дано только право впускать и выпускать обратно.

Атлант был ошеломлен. С одной стороны, слова старика смахивали на откровенное шарлатанство, рассчитанное на дураков. С другой — откуда Сиар-Та знал об его приключениях? Ведь он не мог подслушать на улице несколько невнятных фраз, тихо сказанных Брулу. Или кое-что уловил, а остальное домыслил и теперь набивает себе цену? «Надо держать с ним ухо востро,- решил король.- Впрочем, это бесполезно: он читает чужие мысли… Неужели я боюсь этого старика? Нет. Но мне очень хочется ему верить.» Справившись с волнением, он продолжил разговор:

— Врата в Неизвестное? Ты хочешь убедить меня, что тайны высших сил стали ремеслом уличных фокусников, что любой желающий за одну монетку может прикоснуться к ним. Но тогда рухнет мир, непосвященные станут по священными, высшие силы потеряют власть над людьми… До сих пор я верил тебе, но в это поверить никак не могу.

Положив в рот несколько виноградин, Сиар-Та прикрыл глаза, скрестил руки на груди и углубился в размышления. Кулл испугался, что старик, чего доброго, заснет прямо за столом. Но чародей быстро вышел из забытья и заговорил, зная, что его не будут перебивать:

— Люди рождаются голыми, а живут в одежде. Точно так же Надсущное Учение, будучи абсолютной истиной, бродит по миру в виде грубого балагана. У любого содержания обязательно есть форма, порой поразительно не подходящая для него. Нет ничего удивительного в том, что некоторые люди видят в шатре только детскую забаву. Входя туда, они желают известного и получают его…

Очутившись в своей стихии, чародей говорил и говорил, искусно подогревая интерес Кулла загадками и притчами, но при этом ни разу не повысил голос. Он приглашал собеседника вместе с ним путешествовать по лабиринтам своих рассуждений, заботливо предупреждая о возникающих препятствиях и расставленных сознанием ловушках. Зачарованный открывающимися ему истинами, король полностью доверился Сиар-Та и напряженно ловил каждое слово старика.

Людей окружают известные им с детства или открываемые заново предметы и явления, толковал тот. Мы знаем сущность большинства из них и когда-нибудь разберемся с остальными. Но люди не могут понять, отчего камень превращается в песок, а не в воду, почему звезды молчат, а звуки не светятся. Закономерность последовательно сменяющих друг друга событий, составляющих судьбу человека, подвластна только высшим силам и ограниченному числу людей, владеющих Надсущным Учением. Слуги Неизвестного (так они называют себя) то тут, то там открывают свои знания, нередко возбуждая в окружающих презрение и ненависть к себе. Их возможности ограничены: вероятно, они сами всего лишь слепые игрушки в руках высших сил. Но они продолжают нелегкий путь, ибо если люди забудут о Неизвестном, то уподобятся диким животным, которыми движут лишь поиски пропитания. Их жизнь потеряет смысл, а предметы — сущность.

— И неважно, что подавляющее большинство принимает наши откровения за бред безумцев,- пристально взглянул в глаза королю Сиар-Та.- Каждому свое.

При этих словах атлант вздрогнул. Еще днем он слышал их от Брула, но не обратил особого внимания. И вот теперь, посреди ночи, они прозвучали из уст чародея. Прежние подозрения шевельнулись в глубинах души, но Кулл сразу же убедил себя в правоте гостя и был искренне огорчен, когда тот, сославшись на усталость, попросил разрешения удалиться. Приказав слугам отвести его в одну из опочивален, король простился со стариком и, оставшись один, подошел к распахнутому окну.

— Каждому свое,- задумчиво пробормотал он.- Брул хотел убедиться, безопасно ли в шатре, и потому увидел только мешки с сеном. Меня мучила жажда битвы, и я утолил ее.

Сияние звезд уже начало слабеть, на траве и деревьях заблестели первые росинки, небосвод постепенно алел. Издалека доносилось мерное цоканье копыт: ночная стража объезжала посты.

— А что, если войти в шатер, желая познать свое Неизвестное? — громко, словно приказывая себе, произнес король, и от этой дерзкой мысли у него захватило дух.

Долго пребывать в смятении он не мог. Облачившись в кбльчугу, накинув плащ и прихватив меч со щитом, Кулл удостоверился, что чародей безмятежно спит в отведенной ему комнате, вышел из дворца к решительно направился к площади.

* * *

Этой же ночью на другом конце столицы, в приземистом особняке, так основательно укрепленном каменными стенами и железным решетками, что здание походило на неприступный замок, также не спали. Собеседник, расположились возле камина, за круглым столиком из красного дерева. Один из них, тучный и седобородый, был гораздо старше другого, коренастого смуглого воина, который выглядел встревоженным. Пожилой хозяин особняка, Ка-Ну, глава посольства пиктов, полулежал на удобной мягкой кушетке и с удовольствием потягивал крепкую алычовую настойку. Сделав несколько затяжных глотков, он всякий раз закатывал глаза и с интересом взирал на лепнину сводчатого потолка. Воину, старавшемуся не пропустить ни единого слова посла, приходилось терпеливо ждать

— Так ты утверждаешь, что Кулл едва не потерял рассудок? — недовольно проворчал Ка-Ну.- И думаешь, это от усталости… Валузийцы мнят себя цивилизованным народом, мы для них — стая дикарей, этакие двуногие волки, которые научились говорить. А сами ведут себя как малые дети. Закатили праздник ни с того ни с сего… Повод-то какой — разгромили шайку разбойников. Оч-чень важное событие! Наприглашали в город разную шваль, заговорщиков из тюрем повыпускали. Лови их после этого…

Брул ожидал, что старик опять сделает длинную паузу, но Ка-Ну не потянулся за заветной кружкой, а внимательно посмотрел на собеседника:

Нет, король не таков. Ни усталость, ни духота его не допекут. Тут другое. С ним что-то случилось внутри шатра. И это что-то могло погубить его.

Но там ничего не было, — запротестовал Брул.- Я вошел туда первым и убедился сам. Кулл твердил о драконе, а там даже собаку не спрячешь. Голые стены и несколько чучел.

Коньебой попытался доказать свою право ту, но не сумел подобрать нужных слов и замолк. Тем временем посол снова углубило, в созерцание. Пламя камина бросало красноватые отсветы, тени пробегали по стенам и потолку, делая комнату похожей на колыхавшийся под ветром шатер. Тяжко вздохнув, Ка-Ну с громким кряхтением встал с кушетки и прошел к встроенным в глубокую нишу полкам. Наскоро перебрав содержимое нескольких шкатулок, он вернулся и с удовольствием улегся. В руках Ка-Ну держал пожелтевший от времени свиток.

— У меня есть старая сказка,- медленно проговорил он, с изумлением прикидывая, какой длинный путь ему пришлось преодолеть ради никчемной бумажки.- Ее передал Парафт, тот самый смышленый малый, который выкрал у туранийцев секреты их новых баллист… Тьфу, это не для твоих ушей. Что-то я стал слишком болтлив! Так вот, в сказке говорится о том, что когда-то миром правили Призраки Ночи. Чушь полная! Но гам упоминается одно знакомое тебе имя — Земрук

— Колдун, е которою все началось?

— Колдун, которым все закончилось. Я так понимаю, что Земрук, если, конечно, верить сказке, каким-то образом втерся в доверие к Призракам и втайне от них овладел их колдовством. Научился летать по воздуху, проходить сквозь стены, одновременно быть в разных местах, перемещать предметы, напускать порчу — одним словом, всему, чем они, чародеи, занимаются. И при первом удобном случае сбежал от хозяев. Достоверных данных о его дальнейших похождениях нет, сказка кончается его уходом от Призраков. Но время от времени в разных странах стали происходить необъяснимые события. То крепость вдруг как сквозь землю провалится, то король куда-то сгинет бесследно, то хорошо вооруженное войско побросает мечи и сдастся в плен одному человеку. Я не говорю сейчас о более мелких, но не менее любопытных происшествиях. Два года назад мои шпионы своими глазами видели проплывавший по небу морской корабль.

— Ка-Ну, я не выдержу этого,- взмолился Брул.- Сначала Кулл, теперь твои странные речи Дракон с тремя головами, парусник, перепутавший море с небом… Это заговор?

Ответа не последовало Посол, дотянувшись до кувшина, налил настойку в опустевшую кружку и заговорил только после пары хороших глотков:

— Он ни с кем не связан, не участвует в заговорах, не захватывает чужих земель и не похищает сокровищ. Он играет. Появляется под разными именами, притворяется жрецом или торговцем, нищим или воином. Никто не способен проникнуть в его замыслы, но добра они людям не приносили. Известно одно: он не подсыпает яду, не опаивает зельем, не орудует кинжалом. Земрук доводит жертву до безумия и расправляется с ней её же собственными руками.

В голосе Ка-Ну послышались завистливые нотки. Брулу вдруг показалось, что посол постепенно теряет нить разговора и потихоньку засыпает. Но Ка-Ну продолжал негромко бубнить:

— Никаких следов, никакого вмешательств: в большую политику — и такие превосходные результаты! Идеальный шпион. Я своих учу-учу, а толку мало… Интересную сказку я тебе рассказал?

Последняя фраза прозвучала громко и четко Брул, пытавшийся в это время разглядеть, что интересовало старика на потолке, вздрогнул и поспешно посмотрел на посла. Ка-Ну сидел уже прямо, бойко постукивая пальцами по столу и сверля воина насмешливым взглядом.

— Я ничего не понимаю,- признался Брул.- Скажи мне, что делать, и я сделаю. Скажи, кто враг, и я уничтожу его. Но читать сказки? Это не по мне.

— Тогда слушай, — жестко сказал посол. — Я тоже не знаю, кто враг. Но я не забываю и о том, что опыта борьбы со злыми чарами нам не занимать. Королю угрожает опасность. Никакого Земрука, конечно, в помине нет. Но легенду о нем могут использовать другие. Возможно, я ошибаюсь. Отдохнув, Кулл посмеется над своими видениями. И над нами тоже. Тогда мы просто выставим шарлатана из столицы… Но сердце подсказывает мне: гут что-то не так.

Я прекрасно изучил Кулла и не сомневаюсь: ему кто-то угрожает. Ты должен выяснить, кто именно. Сказку я прочитал, чтобы ты понял, с каким могуществом и коварством можешь столкнуться. Так сказать, на всякий случай. Тем более владелец шатра сам назвал имя колдуна-проходимца. Случайное это совпадение или нет, разберись сам.

Высказавшись, Ка-Ну опять развалился на кушетке. Прикрыв глаза и неопределенно махнув рукой, он напоследок тихо произнес:

— А спать тебе не придется. Спеши во дворец.

Брул пошел к выходу, не зная, что уже опоздал.

* * *

На этот раз никакой тьмы не было. Напротив, в глаза Кулла ударил такой яркий свет, что он прикрыл их рукой. Издалека доносились глухие раскаты грома, земля содрогалась, но толчки постелено ослабевали, пока не прекратились вовсе. Тогда король убрал руку и огляделся.

Он стоял посреди знакомой пустыни, спекшийся песок которой закаменел под лучами нещадно палившего солнца и покрылся трещинами. Перед ним, на вершине небольшого холма, на непомерно широком троне сидел Сиар-Та. На нем была все та же белая накидка, подпоясанная ремешком, но теперь грудь чародея украшали несколько филигранных золотых безделушек, а голову венчала усыпанная изумрудами трехглавая корона. Несколько слуг заботливо обмахивали волшебника опахалами из розовых перьев, а еще двое держали над троном навес из непроницаемой для солнечных лучей плотной ткани.

Ближе к Куллу, на склоне холма, расположилось молчаливое войско. В грозных шеренгах король видел воинов, чьи соплеменники храбро и честно воевали в составе валузийской армии. Плечом к плечу стояли крепкие горцы, всегда отличавшиеся в битвах несгибаемым упорством, лучники-лемурийцы, о непревзойденной меткости которых слагали легенды, наемники с диких островов Запада, прославившиеся врожденной ловкостью и хитроумными приемами рукопашного боя. Рядом с ними были и другие: светловолосые воины с высокими, почти в человеческий рост, щитами; круглолицые бородачи в коротких пестрых рубашках и широких белых шароварах, державшие наготове кривые мечи; чернокожие борцы, облаченные лишь в набедренные повязки,- с ними ранее атланту воевать не доводилось. Таким же разным, как само войско, было его вооружение. Объединяло воинов одно: все они свирепо смотрели на короля.

В напряженной тишине громко прозвучал насмешливый голос Сиар-Та:

— Ты пришел познать свое Неизвестное, глупый король? Ха, как легко заманить человека в ловушку' Люди — жалкие существа, они все отдадут, только открой им будущее. А хватит ли силенок? Твое Неизвестное перед тобой. Кто-то из этих воинов сегодня обязательно убьет великого Кулла, или как там тебя величают подхалимы? Слепцы! Они не знают, что такое подлинное величие. Конечно, ты могуч, как лев, и тверд, как скала. В битве многие падут от твоей руки. Но им на смену придут другие. Моих воинов нельзя сосчитать. Их бесконечно много. Ты будешь драться с утра до вечера, но рано или поздно пропустишь смертельный удар. Или, обессилев, просто упадешь, и сердце твое разорвется.

Сиар-Та довольно рассмеялся. Сбросив маску старика, он предстал перед королем в облике молодого негодяя. Жизненная сила колдуна хлестала через край, он чувствовал себя кошкой, которая играет с пойманной мышью, и беспрерывно хохотал. Рассчитывать на снисхождение не приходилось, да Кулл и не привык к этому. Он лишь плюнул в сторону холма и крикнул:

— Так-то ты ценишь гостеприимство? Я еще доберусь до тебя, поганец, и ты заплатишь за обман своей головой. Лаже если их три, тебе несдобровать. Клянусь всеми богами, я не жалею, что попал сюда. Я знал, что погибну с мечом в руках, и я не ошибался. Блажен познавший свое Неизвестное!

Сиар-Та продолжал смеяться. Происходящее забавляло его, он хотел растянуть удовольствие и старался довести короля до бешенства:

— Твои угрозы смешны. Не трать понапрасну силы на ругань: они тебе еще пригодятся. Помнишь, добренький старичок обещал всегда открывать выход из шатра? Никогда никому не верь. Отсюда нет выхода!

Усилия Сиар-Та оказались напрасными. Конечно, в груди Кулла клокотал гнев, но лицо его оставалось бесстрастным. Король смотрел на своих врагов. То были закаленные в битвах воины, внушившие бы ужас и отчаяние любому, но только не Куллу. Грозен был их вид и могуча стать, холодная ненависть сверкала в глазах. Атлант понимал, что, возможно, это вообще не люди, а химеры, но как опытный полководец в глубине души восхищался ими. Он всегда мечтал о такой армии.

Тем временем Сиар-Та, изрыгая проклятия, сорвался на визг и в конце концов громко хлопнул в ладоши.

Кулл понял, что пробил его смертный час.

* * *

Из шеренги навстречу королю вышел крепко сложенный грондарец, выглядевший гораздо моложе Кулла. Он был вооружен длинным мечом и широким обоюдоострым тесаком, висевшим на поясе. На квадратном щите противника атлант разглядел полустертое изображение убитого им дракона. Остановившись шагах в десяти, воин выставил вперед щит и дотронулся до него правой рукой с мечем, а затем приложил её к груди: грондарец собирался отомстить атланту за смерть трехглавого чудовища. Однако юноша вел себя хладнокровно, ненависть не затуманила ему голову, а только удесятерила силы.

Первым ринулся вперед грондарец, обрушив на Кулла серию частых ударов. Не рассчитывая на быстрый успех, враг хоть л просто отвести лушу п парализовать волю короля неистовым натиском. Отражать бесхитростные улары было нетрудно Тем не менее атланту пришлось отступить, столь яростным оказался напор противника. О: соприкосновений смертоносной стали посыпались искры.

Поначалу королю показалось, что манера ведения боя противника однообразна, но он вскоре понял, что ошибается. С одинаковым мастерством грондарец наносил и прямые удары сверху, и боковые рассекающие, и позаимствованные у пиктов тычки снизу вверх. Пожалуй, единственным недостатком юноши была излишняя скованность при действиях щитом: молодой боец явно предпочитал Для верности держать его поближе к телу