Продолжая использовать наш сайт, вы даете согласие на обработку файлов cookie, которые обеспечивают правильную работу сайта. Благодаря им мы улучшаем сайт!
Принять и закрыть

Читать, слущать книги онлайн бесплатно!

Электронная Литература.

Бесплатная онлайн библиотека.

Читать: Ничего личного - Ольга Громыко на бесплатной онлайн библиотеке Э-Лит


Помоги проекту - поделись книгой:

Ольга Громыко

Ничего личного

…А кого-то время не лечит, А кому-то — прижаться б к кому-то. Кто-то скажет: за утром — вечер, Кто-то скажет: за ночью — утро.

Девушка пела негромко, будто только для себя. Но в корчме, битком набитой народом, можно было расслышать шелест осеннего дождя за окнами. Даже тролли старались чавкать и рыгать не слишком смачно.

Шептались только двое за столиком в углу: бородатый, дородный, но почему-то очень нервный, непрестанно озирающийся купец и пожилой мужчина в плаще с капюшоном, из-под которого он старался лишний раз не выглядывать.

— Вот про нее я вам и говорил, — сообщил он, дождавшись, пока корчмарь принесет заказанное пиво и отойдет подальше.

— Это ж какая-то соплюха! — разочарованно протянул купец. — Ей хоть полторы дюжины лет есть?

— В мои полторы дюжины она выглядела не сильно младше, — проворчал собеседник, щелчком сбивая с пивной шапки блаженствующую муху. — Это полуэльфка.

А кому-то обрыдли вина, А кому-то и пиво в радость. Кто-то ищет горечь в калине, Кто-то в ней же находит сладость. А кому-то — греться на печке, А кому-то — тонуть в сугробах. Кто-то бьет чужие сердечки, Кто-то любит до крышки гроба.

— И что, она действительно так хороша в… э-э… своем ремесле? — недоверчиво переспросил купец.

— Лучшая, — убежденно заявил пожилой, не сводя глаз с девушки. Короткие, нарочито встрепанные волосы серебрились в свечном полумраке, как ковыль под луной. Когда девушка встряхивала головой, из-под челки поблескивали ясные лазурные глаза. Тонкие пальчики проворно перебирали струны, и те, словно кошки, благодарным мурлыканьем откликались на ласку.

А кому-то благ не хватает, А кому-то — вернуть бы маму. Кто-то клад откопать мечтает, Кто-то машет киркой упрямо. Кто-то учит — а кто-то судит, Кто-то верит — а кто-то спорит. До чего ж мы смешные, люди, До чего ж мы дурные — вдвое…

Шептунам пришлось прерваться: последний уроненный лютней звук снежинками растаял в сердцах, и слушатели восторженно засвистели, застучали кружками по столам.

— Просто прелесть что за девчонка, верно? — заметил черный плащ с неожиданной и даже неуместной для такого человека нежностью. — Который раз эту песню слышу, и все равно слезы на глаза наворачиваются.

— Это, конечно, замечательно, — скрипнул зубами купец. О песнях ему сейчас думалось в последнюю очередь, да и вкуса пива он почти не чувствовал. — Но справится ли она с моим… заказом?

— Даже не сомневайтесь, — ревниво, будто речь шла о собственной дочери, повторил бывалый вор-сводник. — Вирра — лучший наемный убийца в городе.

* * *

Чтобы набраться духу, Багуре Кривосельскому пришлось выцедить еще две кружки темного. Очень хотелось чего-нибудь покрепче, но на пьяную голову такие дела не делаются. Вот на чуток захмелевшую — самое то. Уже и вор, извинившись, отправился на ночной промысел, и девушка, собрав мзду с посетителей, вышла из корчмы, а купец все сидел за столом, подперев щеку рукой, и терзался угрызениями совести пополам со страхом. Поди не каждый день человека на смерть обрекаешь… но сколько ж можно терпеть-то?!

Полуэльфка жила через три дома от корчмы, в съемной комнате на чердаке. Дверь открыла толстая подозрительная тетка, долго выспрашивавшая: кто, к кому, да зачем нужно. Стушевавшийся купец уже готов был плюнуть и дать деру, но хозяйка наконец смилостивилась и указала ему на лестницу.

Трухлявые ступеньки стонали под сапогами, как души святых, умоляя злодея одуматься. Делали они это так громко, что гостю даже не пришлось стучать.

— Войдите! — жизнерадостно крикнул девичий голосок, когда скрип угас.

Купец сглотнул, перекрестился и потянул за дверную ручку.

— Вечер добрый, уважаемая. Я вам не помешал?

— Ага. — Менестрель сидела с ногами на кровати, раскладывая монеты по кучкам. Больше всего было серебра: как бы ни рыдали растроганные слушатели, золотого дождя от них гхыр дождешься. Зато и медь давать постыдились.

Гость потоптался на месте, огляделся. На единственном стуле лежала охапка свитков, придавленная лютней — не то что тронуть, чихнуть рядом боязно.

— Ага — это да или нет?

— Зависит от того, зачем вы пожаловали. — Полуэльфка наконец соизволила взглянуть на гостя, и тот мигом взял «соплюху» обратно. Глаза у девушки были совершенно взрослые, жесткие и насмешливые. — Заказчики мне никогда не мешают. А вот грабитель какой-нибудь…

— Нет-нет, что вы! Я как раз… — купец замялся и запоздало стянул шапку, — того… заказать.

— Праздник, поминки?

— Н-нет… у меня… кхм… — Багуре стало совсем нехорошо. А вдруг вор просто подшутил над простофилей? Две монеты за сводничество слупил, пива на халяву выпил и ткнул пальцем в первого попавшегося человека: вот, мол, кто вам нужен! Чудо-менестрель, любого треньканьем умучает.

— А-а-а, — сообразила полуэльфка и с той же деловитой интонацией продолжила: — Мужчина, женщина?

— Мужчина, — растерянно подтвердил купец.

— Местный или куда-то ехать надо?

— Да нет, тут совсем недалеко, на соседней ули…

— Двадцать кладней, — перебила девушка и принялась составлять монетки столбиками.

— И все?! — не поверил купец.

— Нет. Пять вперед.

— Но…

— Да, одно «но». Убедите меня, что ваш враг заслужил смерть. Надеюсь, вас об этом предупредили?

Сводник и впрямь что-то такое говорил, но купец истолковал его слова иначе: конечно, наемник захочет узнать, с кем имеет дело и чего от него ожидать.

— А… внешность, план дома, замки, охрана?

Полуэльфка пренебрежительно дернула плечиком:

— Это уже моя забота. Рассказывайте.

Бакура снова покосился на стул, но вредная девка и не подумала убрать лютню. Предложить присесть на кровать — тоже. Купец переступил с ноги на ногу, посопел, теребя кончик бороды и подбирая слова.

— Был у меня друг, Вузя Хваток… — нерешительно начал он.

— Прекрасно, — не глядя, подбодрила его девушка, — друзья нынче на вес золота.

Купец поежился.

— Ага, кладней эдак на двадцать, — криво пошутил он. — Мы, того, односельчанами были. Вместе коров пасли, вместе рыбу удили, вместе по ба… на посиделки ходили. Вместе и в город подались, я к одному купцу в услужение, он — к другому. Ну, сперва все по-старому шло: вечерком в корчму, в праздник друг другу первейшие гости. Потом как-то разошлись дорожки, не до гулянок стало. Вузя на купеческой дочке женился, а мой хозяин бобылем помер и мне дело завещал.

— Сам помер? — быстро уточнила полуэльфка.

— Ты на что намекаешь, девка?! — возмутился Багура. — Что я, душегуб какой?

— Пока нет, — зловеще согласилась та, мигом заставив купца сникнуть. — И?..

— Ну, дела у нас в гору пошли: тут купим, там продадим… Раньше к чужим обозам приставали, потом свои стали пускать — по пять-шесть телег, с охраной. Имя доброе нажили, связи нужные завели… И тут замечаю я, что дружок закадычный начал мне дорогу перебегать! Я горшкам цену три монеты поставлю, а он тут же две с половиной лепит! Я до двух скидываю, а он через подставных весь товар скупает и потом по пять продает. Я хорошее место под новый склад присмотрел, а он градоправителю кошель сунул и сам там отстроился! — Распалившийся Багура перестал запинаться на каждом слове, щеки и нос зарделись от праведного гнева. — Пуще того, наушничать стал! Я-то, дурак, понять не могу, отчего некоторые лавочники у меня товар брать отказываются, даже глядеть не желают. А потом донесли люди: брешет направо и налево, собака, что и полотно у меня гнилое, и селедка червивая…

— Так вы бы с ним поговорили, — дружелюбно посоветовала девушка. — Спросили, что это на него нашло.

— С этим мерзавцем?! Да мы с ним уже два года не раскланиваемся! А после того как он мой амбар поджег… — У Багуры вырвался мученический стон. — Я только-только обоз из Винессы привел, ни одного тюка не успел продать — а товар редкий, штучный, какую хочу цену, такую и ставлю. Вот недруг из зависти и подложил угольков!

— Уверены?

— Чтоб мне провалиться! — Купец так убедительно дернул измочаленную бороду, что в горсти остался солидный клок. — Видали его там, на пожаре: стоял в сторонке, глазел и ухмылялся. Народ суетится, бегает, ведра с водой носит… а он хоть бы пальцем шевельнул! Ладно товары, дело наживное, так ведь вместе с ними моя лошадь сгорела! Вот ей-ей, три дня по ней плакал! Самолично с жеребеночка растил, до того славная кобылица была, ласковая, как кошка…

— Да, лошадку жалко, — согласилась девушка. — Хорошо, я берусь за ваш заказ. Давайте деньги.

Купец трясущимися руками отсчитал в протянутую ладошку пять золотых кругляков.

— И когда вы… сделаете?

— Думаю, к утру управлюсь. — Менестрель небрежно кинула аванс к остальным монетам.

— Так быстро?! — У Багуры гаденько засосало под ложечкой.

— А чего тянуть-то? Или вы хотели приурочить его смерть к чему-то памятному? Например, своему дню рождения? — заботливо осведомилась полуэльфка.

— Нет-нет! — испуганно замахал руками бородач.

На гхыр такие подарочки! Наоборот, забыть бы поскорее.

— Тогда до завтра. — Девушка прихотливо смешала монеты, наслаждаясь не то видом разноцветной чешуи на покрывале, не то ее звоном.

В Багуриной голове грянул беззвучный гром, глумливо захихикали мракобесы.

Сделка состоялась.

Купец сам не помнил, как впотьмах спустился по лестнице, бормоча на ходу, словно продолжая кого-то в чем-то убеждать. На душе, однако, становилось все гаже. До сих пор Багура даже куренку шею свернуть не мог, а чтоб на человека замахнуться! Третью ночь не спал, на полпуда похудел. А для этой мерзавки — будто еще одну песенку спеть! Вот так живешь-живешь, баб любишь, детей растишь, думаешь, как бы деньги ловчее в рост пустить, дом в три этажа строишь, за каждую досочку с подрядчиком собачишься и даже не догадываешься, что завтра тебе уже ничего не понадобится…

Багуре до свербежа в пятках захотелось кинуться назад и отменить заказ. Он даже повернулся к дому, но огонь горел только в чердачном окошке, а повторно объясняться с разбуженной хозяйкой купец не отважился. Тихонько поскулил, как побитый пес, и поплелся назад в корчму: все равно не уснуть.

* * *

Убедившись, что заказчик больше не маячит под окнами, Вирра со шкодливой ухмылкой задернула занавеску. Вернулась к постели и безошибочно склевала щепотью пять купеческих кладней. Задумчиво встряхнула в горсти, словно взвешивая. Золото успело остыть, обсохнуть после потной ладони — но это уже не имело значения. Собаке ведь тоже не нужны отпечатки в грязи, чтобы уверенно бежать по следу.

Лайне[1] взяла заказ. Взяла залог.

Натянувшуюся между ними нить теперь могла оборвать только смерть.

— Он вышел из храма на Бабьих Горках. — Вирра любила проговаривать накатившие образы, так они лучше запоминались. А то бывало уже: нащупала цель, прошла сотню шагов, споткнулась, хоп — и знание упорхнуло. Приходится заново ловить, время терять.

Бабьи Горки, значит. Идет вдоль канала — получается, на запад, — не торопится. Если поспешить, можно перехватить у моста.

Светловолосый вихрь бесшумно заметался по комнате, постепенно перекрашиваясь в черный цвет: рубашка, штаны, сапоги, повязка на голову… Дымок от задутой свечи не успел расплыться, а комната уже опустела.

Монеты остались валяться на кровати. Дураков, вздумавших на них покуситься, в городе не было.

Уже не было.

* * *

Вузя Хваток любил исповедоваться по вечерам, когда в храме оставались только дайн да купец. Во-первых, никто не торопит, не отвлекает и не подслушивает. Во-вторых, потом можно достать согревшуюся за пазухой бутыль красного арлисского и просто посплетничать. Тайна исповеди само собой, но в храм стекалась прорва слухов и новостей, полезных для умного человека.

Сегодня, например, бабы жаловались, что пшеница в этом году не уродилась, закрома едва до половины засыпали. Значит, спрос на нее поднимется не к концу зимы, как обычно, а уже к середине. Надо быстренько заслать помощника в Винессу, у них там вроде бы чудо-урожай. Отдадут по дешевке, лишь бы сбагрить. Это потом, когда другие купцы к ним ринутся, спохватятся и цену заломят. Возьму, допустим, пять возов по двадцать мешков, каждый — по шесть серебрушек… Ну, не дороже семи с полтиной. А здесь…

Купец, забывшись, чуть не промахнулся мимо мостика, но чья-то крепкая тонкая рука вовремя поймала его за воротник и направила в нужную сторону.

— Здравствуйте, — радушно сказала спасительница, не спеша разжимать пальцы. — Простите, пожалуйста, это вы господин Хваток?

Вузя приосанился. С тощим, усатым, невзрачным мужичком почтительно здоровались многие горожане, но чтобы уже менестрели на улицах узнавали?! Сам купец сразу вспомнил светловолосую красавицу, бренькавшую на лютне по корчмам и площадям. Даже, помнится, один раз монетку бросил. Медную, но ведь для лицедея главное — признание!

— Он самый, — снисходительно подтвердил Вузя… и тут же ощутил, как в его живот упирается кое-что поострее лютни.

В хрупких девичьих руках здоровенный орочий тесак смотрелся до того нелепо, что купец оцепенел вначале от неожиданности, а потом уж от страха.

— Вы только не кричите, пожалуйста, — вежливо попросила девушка. — А то люди кругом спят. Да и я расстраиваюсь. Немножко.

— Караул! — шепотом прохрипел Вузя, боясь рассердить злодейку, но в то же время не желая оставлять это возмутительное деяние совсем уж без ответа. — Убивают!

— В общем, да, — подтвердила менестрель-убийца и смущенно добавила: — Вы не подумайте, ничего личного! Мне господин Кривосельский двадцать кладней за вас пообещал.

По сравнению с бесценной Вузиной жизнью сумма показалась купцу до того ничтожной, что вместо предсмертного вопля из его горла вырвался истерический смех:

— Всего-то?! Да мне за этого гада и пятидесяти не жалко!

— Интересная идея, — задумчиво сказала девушка. Тесак сгинул, как тень под набежавшей тучкой. — Обсудим?

* * *

— Говорю же, Багура тот еще пацук! — Вузя давно расстегнул кафтан, по пуговице на каждую чарку можжевеловки. Жена с детьми спали наверху, слуг он прогнал, сам достав бутыль из стенного тайника. — Мы со старостой по рукам ударили, я через неделю обоз пригнал — а в погребах-то пусто! Селяне руками виновато разводят: мол, извиняй, мил-человек, другой купец перехватил! «А вы ему говорили, что я уже задаток дал?» — «Говорили, да он больше предложил».

Вирра внимательно слушала, крутя в пальцах нетронутую чарку и изредка сочувственно кивая.

— Завидует он мне, гад, ей-ей, и всю жизнь завидовал! И жена у меня красивее, и сыновья как на подбор, а у него одна дочка, и та косая! Торговать вообще ни гхыра не умеет, скупает что попало и еще б’ольшим дуракам втюхивает. А на днях знаете, что учудил? Набил тюки ветошью, застраховал, будто арлисский шелк, и той же ночью спалил склад к Коврюжьей матери! — взахлеб живописал Вузя.

— Уверены?

— А то! Сторожа говорят, он всю ночь там ошивался: то из-за угла выглянет, то мимо забора будто случайно пройдет. Выжидал, мерзавец, покуда шанс подвернется! Даже верную кобылу не пожалел. Я ее, старушку, еще по селу помню: рыжая, ласковая такая…

— Да, лошадку жалко, — со вздохом согласилась девушка. — Хорошо. Давайте аванс.

* * *

Разбудил Багуру деликатный стук по столу, на котором купец спал, успев в блин отлежать ухо. Вино в корчме было, мягко говоря, не из винограда. Гадкий вкус во рту подтверждал это подозрение. Глаза пришлось разлеплять пальцами, а потом мучительно фокусировать на длинном черном пятне.



Поделиться книгой:

На главную
Назад