Помоги проекту - поделись книгой:
291. H. A. ЛЮБИМОВУ
9 декабря 1866. Петербург
Милостивый государь Николай Алексеевич,
Простудился, пролежал два дня и опять опоздал. Спешу, однако же, выслать V-ю главу и ужасно боюсь, что беспрерывными опаздываниями моими выведу Вас наконец из терпения. (V-я глава от 50-го до 63 листка включительно), VI-я глава (небольшая и заключительная для ноябрьской книги) - почти написана, но требует некоторой переписки и переделки. В два дня может быть готова, если ничто не задержит. Вышлю, стараясь из всех сил скорее. Но на всякий случай спешу Вас уведомить, что если Вам уже нельзя будет более ждать (я рассчитываю, что Вы заблагорассудите выпустить ноябрьскую книгу до праздника) - то в таком случае и V-я (теперь высылаемая) глава могла бы послужить заключительною главою для ноябрьской книги, так как остановилась на довольно эффектном месте. Извините, ради Христа, за такие мои замечания и не сочтите (1) за желание с моей стороны вмешиваться каким бы то ни было образом в Ваши распоряжения. Пишу на всякий случай, предугадывая случайности и желая поправить свои собственные промахи и упущения.
Но все-таки изо всех сил буду стараться выслать поскорее VI-ю главу. Она, по существу своему, именно и заключает этот отдел и почти необходимая для первых V глав.
Остальные же главы для декабрьской книги (окончание романа) будут высылаться по мере подготовки. Спешу, но ни за что не буду портить (разумея по мере сил моих). Но, к удивлению моему, декабрьских глав выйдет немного, всего четыре (от 3-х до 4-х листов) и тем закончится весь роман. Я полагал и рассчитывал прежде, что выйдет более. Но представляется необходимость повести (2) действие быстрее, чтобы не повредить заключительному эффекту растянутостию. Если пошлет бог здоровья, то наверно исполню всё как обещал в последний раз (предполагая, что декабрьская книга выйдет к половине января, как и во все прошлые годы). Во всяком случае, буду спешить и доставлять неуклонно. Пишу Вам еще слабый от болезни; принимаю лекарство и не выхожу со двора.
Примите уверение в глубочайшем моем уважении.
Ваш покорный слуга
Не опоздали ли прежние 4 главы. Почтамт иногда ужасно неаккуратен.
(1) было: не подумай<те>
(2) было: сдел<ать>
292. А. Г. СНИТКИНОЙ
9 декабря 1866. Петербург
Милая моя Аня, прелестная моя именинница, - не рассердись на меня, ради бога, за мою слишком глупую осторожность. Я сегодня решился у тебя не быть, чувствую себя еще не совсем здоровым. Пустяки совершенные, но все-таки некоторая слабость и не совсем чистый язык. Видишь, ангел мой: необходимо до последней крайности быть у Базунова. Но Базунов от меня в версте, а к тебе вчетверо дальше. Не лучше ли хоть немножко поосторожничать, но уж наверно выздороветь завтра, чем прохворать еще неделю? И к Базунову бы совсем не следовало. Вчера сидел над переделкой 5-й главы до второго часа ночи (а после обеда ничего не заснул; не дали, беспокоили). Это меня доконало. Заснул я уже в четвертом часу ночи. Сегодня как-то вял, да и лицо у меня совсем не именинное, так что я уж лучше посижу дома. Обедать буду опять один суп дома, как вчера. - Не сердись, моя прелесть, что пишу тебе о таких глупостях: я сам слишком глуп сегодня. А ты, ради бога, не беспокойся. Мне главное бы сегодня заснуть. Чувствую, что сон подкрепит меня, а ты завтра зайди ко мне поутру, как обещалась. До свидания, милый друг, обнимаю и поздравляю тебя.
Тебя бесконечно любящий и в тебя бесконечно верующий твой весь
Ты мое будущее всё - и надежда, и вера, и счастие, и блаженство, всё.
293. H. A. ЛЮБИМОВУ
13 декабря 1866. Петербург
Милостивый государь Николай Алексеевич,
Еще раз принужден извиняться перед Вами в том, что беспрерывно беспокою Вас моими письмами.
Сегодня (13-го декабря) высылаю чрез А. Ф. Базунова еще главу (6-ю), о которой в последнем, недавнем письме так много писал Вам. Но вот что теперь заставляет меня еще раз беспокоить Вас моими соображениями:
После этой 6-й главы, теперь, как уже ясно обозначилась передо мной дальнейшая работа окончания романа - и я уже приступил к ней, теперь - я вижу ясно, что окончание будет еще короче, чем я предполагал. (Так выходит; так лучше и эффектнее будет в литературном отношении.) Таким образом, на декабрьскую книгу может выйти, со всем, с заключительною главою (эпилогом) весьма немного, листов до трех. В таком случае, не лучше ли уж отложить эту, теперь высылаемую 6-ю главу на декабрьский номер? Конечно, она бы полнее закончила то, что напечатается в ноябрьской книге; но, с другой стороны, и не очень бы повредило отложить ее до декабря, по вышеизложенному соображению. Во всяком случае - Ваша воля. Как Вы решите, так и будет.
Следующие главы будут высылаться одна за другой непрерывно. К рождеству твердо надеюсь окончить и переслать весь роман в рукописи, всё окончание.
Примите уверение в искреннем моем уважении.
Покорнейший слуга Ваш
294. А. Г. СНИТКИНОЙ
29 декабря 1866. Москва
Не сердись на меня, мой бесценный и бесконечный друг Аня, что я пишу тебе на этот раз только несколько строк единственно с целью поздороваться с тобой, поцеловать тебя и уведомить тебя только о том, как я доехал и приехал, не более, потому что еще никуда и носу не показывал в Москве. Ехал я благополучно. Спальные вагоны - сквернейшая нелепость: сыро до безобразия, холодно, угарно. Весь день и всю ночь до рассвета прострадал зубной болью (но весьма сильною); сидел неподвижно или лежал и беспрерывно вызывал воспоминания последних 1 1/2 месяцев; к утру заснул, крепко; проснулся с затихшей болью.
В Москву въехал в 12 часов; в половине первого был уже у наших. Все очень удивились и обрадовались. Елена Павловна была у них. Очень похудела и даже подурнела. Очень грустна; встретила меня довольно слегка. После обеда началась зубная боль опять. Я с Соней остались на полчаса одни. Сказал Соне всё. Она ужасно рада. Она вполне одобряет; не находит и отрицает препятствия а la Юнге. Разумеется, всё было рассказано без больших подробностей. Много еще нам с ней придется переговорить. Она качает головой и несколько сомневается в успехе у Каткова. Грустит собственно о том, что такое дело висит на такой ниточке. Спросил ее: что Елена Павловна в мое отсутствие вспоминала обо мне? Она отвечала: о, как же, беспрерывно! Но не думаю, чтоб это могло назваться собственно любовью. Вечером я узнал от сестры и от самой Елены Павловны, что она всё время была очень несчастна. Ее муж ужасен; ему лучше. Он не отпускает ее ни на шаг от себя. Сердится и мучает ее день и ночь, ревнует. Из всех рассказов я вывел заключение: что ей некогда было думать о любви. (Это вполне верно). Я ужасно рад, и это дело можно считать поконченным.
О моем браке с тобою я объявлю родным при первых надеждах на успех у Каткова. Весь первый день, то есть вчера, у меня болели зубы, за ночь вспухла щека и потому сегодня не болят. Сегодня поеду к Любимову, но во всяком случае думаю, что у Каткова не буду. И вообще, не знаю еще плана действий. Увижу по обстоятельствам. Постараюсь поспешить изо всех сил, чтоб поскорей воротиться к тебе. Лишнего не останусь. Я часто бываю очень грустен, какая-то беспредметная даже грусть, - точно я совершил перед кем-нибудь преступление. Тебя представляю себе и тебя воображаю себе поминутно. Нет, Аня, сильно я тебя люблю, тебя любит и Соня: ужасно бы желала тебя видеть. Волнуется и интересуется.
А теперь обнимаю тебя крепко и целую - до близкого письма и свидания. Напишу тебе еще подробнее и получше дня через 2 или три - как только что-нибудь сделаю. Теперь спешу изо всех сил: чувствую, что везде опоздаю (вот беда-то будет!) Что делать - праздник у всех, и время у всех ненормально.
Как-то ты проводила вчерашний день? Думал тебя во сне увидеть - не видал. Загадал о тебе на книге, то есть развернуть книгу и прочесть первую строку на правой странице; вышло очень знаменательно и кстати.
Прощай, милочка, до близкого свидания. Целую тысячу раз твою рученьку и губки (о которых вспоминаю очень). Грустно, хлопотливо, разбиты как-то все впечатления. Масенька мила и ребенок. Приехал и Федя. Все прочие дети ужасно милы и рады, Юля не удостоила выходить. Но вечером прислала ко мне из других комнат спросить: может ли она загадать на меня. К ней сошлись подруги и гадают в зеркало. Я отвечал, что прошу. Мне вышла брюнетка, одетая в белое платье. Я послал им сказать, что всё вздор, не угадали.
Не увидишь ли, милая, Пашу. Передай ему от меня поклон и скажи что Сашенька и Хмыров очень про него расспрашивали и страшно жалеют, что он не приехал и не приедет; они его очень ждали, даже гадали, приедет ли он или нет.
Целую тебя бессчетно. Поздравляю с Новым годом и с новым счастьем. Помолись об нашем деле, ангел мой. Вот как пришлось до дела, я и боюсь. (1) Но, однако, буду работать изо всех сил. через два или три дня напишу тебе. Надежды, впрочем, не потерял.
Твой весь, твой верный, вернейший и неизменный. А в тебя верю и уповаю, как во всё мое будущее. Знаешь, вдали от счастья больше ценишь его. Мне теперь несравненно сильнее желается тебя обнять, чем когда-нибудь. Мой поклон нижайший мамаше. Передай мое почтение и братцу.
Твой беспредельно любящий
Р. S. Сонечка уговаривает и велит мне заехать самому в почтамт, потому что если туда подать письмо, то может я сегодня пойдет.
(1) далее несколько густо зачеркнутых слов
1867
295. А. Г. СНИТКИНОЙ
2 января 1867. Москва
Вчера получил твое дорогое послание, бесценный и вечный друг Аня, и был ужасно рад. Наверно и ты получить успела мое письмо в тот (или на другой день), как послала мне свое. Теперь спешу тебя, главное, уведомить о делах. Дело свое я решил (то есть приступил к нему) скорее, чем думал, и теперь оно в главном почти решено. Я было думал начать действовать через Любимова (редактора "Русского вестника"), поехал к нему на другой день по приезде и - к счастью, не застал его дома. Тогда я отправился в редакцию "Русского вестника" и, опять-таки к счастью, зашел к Каткову (к которому не думал сначала заходить сейчас, рассчитывая пустить вперед Любимова). Катков был ужасно занят; я просидел у него 10 минут. Он принял меня превосходно. Наконец я встал, после 10 минут, и, видя что он ужасно занят, сказал ему, что имею до него дело, но так как он занят, то и прошу назначить мне время: когда приехать к нему, чтоб изложить дело? Он вдруг стал настоятельно просить, чтоб я изложил дело сей же час. Я взял, да и объяснил всё в три минуты, начав с того, что женюсь. Он меня поздравил искренно и дружески. "В таком случае, - сказал я, - я прямо Вам говорю, что всё мое счастье зависит от Вас. Если Вам нужно мое сотрудничество (он сказал: "Еще бы, помилуйте!"), то выдайте мне 2000 вперед, так и так - и я изложил всё. Литераторы и всегда берут вперед, - заключил я, - но так как эта сумма очень сильна и таких вперед не выдают, то всё зависит от Вашей доброй воли". Он мне ответил: "Я посоветуюсь с Леонтьевым. Всё дело в том: есть ли у нас такие деньги свободными, пожалуйте ко мне дня через два, а я употреблю всё мое старание". Через 2 дня он сказал мне решенье окончательное: 1000 рублей сейчас можно, а другую тысячу отсрочить просит на два месяца. Я так и принял и поблагодарил.
Теперь, бесценная Аня, дело в таком виде: наша судьба решилась, деньги есть, и мы обвенчаемся как можно скорее, но вместе с тем предстоит и страшное затруднение, что вторая тысяча отсрочивается на такой долгий срок, а ведь нам нужно две тысячи до последней копейки сейчас (помнишь, мы рассчитывали). (1) Как это разрешить - еще не знаю, но все-таки, как бы там ни было, а свадьба наша может устроиться. И слава богу, слава богу! Обнимаю тебя и целую, раз 100 зараз. (2)
Теперь! Я думаю, что на днях, завтра или послезавтра, получу либо деньги, либо переводы (праздники ужасно мешают) и - тотчас в Петербург, к тебе. Мне страшно грустно без тебя, хоть меня здесь все очень любят. Могу сказать, что 6-го или 7-го буду в Петербурге. Не говорю совершенно наверно, потому выдача денег зависит от них, но 90 вероятностей на 100, что 6-го или 7-го буду тебя обнимать и целовать тебя, твои ручки и ножки (которые ты не позволяешь целовать). И тогда наступит третий период нашей жизни.
Теперь несколько слов о здешней жизни. Ах, Аня, как ненавистны мне всегда были письма! Ну что в письме расскажешь об иных делах? и потому напишу только сухие и голые факты: во-первых, я уже тебе писал, что Соне всё в тот же день открыл, и как она была рада. Не беспокойся, не забыл передать ей твой поклон, и она тебя уже очень, очень любит. По моим рассказам, она уже тебя отчасти знает и ей многое (из рассказов) понравилось. Сестре сказал на другой день, после первого ответа Каткова. Была очень рада. Александру Павловичу сказал на третий день. Он меня поздравил и сделал одно замечание, весьма оригинальное, которое я тебе передам после. Затем наступило время довольно радостное. Новый год встречали весело всей семьею. Были и Елена Павловна и Марья Сергеевна (удивительная шутиха). Ровно в 12 часов Александр Павлович встал, поднял бокал шампанского и провозгласил здоровье Фед<ора> Мих<айлови>ча и Анны Григорьевны. Машенька и Юлинька, которые ничего не знали, были очень удивлены. Одним словом, все рады и поздравляют. До сих пор мало кого видел, кроме Яновского (моего одного приятеля) и Аксакова, который ужасно занят. Яновскому Майков, бывши в Москве, сказал про нас, что он "видел тебя и, судя по тебе, ожидает полного счастья Фед<ору> Мих<айлови>чу". Мне очень приятно было, что Майков так отозвался. Яновский много про тебя расспрашивал и тоже очень рад и поздравляет.
С Аксаковым говорил о сотрудничестве.
Вообрази, до сих пор еще не успел просмотреть двух последних глав. Здесь вышла ноябрьская книга.
Вчера, в Новый год, Елена Павловна позвала всех к себе на вечер. Стали играть в стуколку. Вдруг Александру Павловичу подают письмо (присланное в квартиру Елены Павловны с нарочным из Межевого института), а он передает его мне. Кое-кто стали спрашивать: от кого? Я сказал: от Милюкова, встал и ушел читать. Письмо было от тебя; оно очень меня обрадовало и даже взволновало. Воротился я к столу в радости и сказал, что известия от Милюкова неприятные. Через четверть часа почувствовал как бы начало припадка. Пошел в сени, намочил голову и приложил к голове мокрое полотенце. Все несколько взволновались. Я дал поутихнуть и вызвал Соню, которой и показал твой поклон. Затем, когда приехали домой, прочел всё твое письмо вслух Соне и Маше. Не сердись, моя радость, они видели и свидетельницы, как я тебя люблю - как я бесконечно тебя люблю и тем счастлив!
Елена Павловна приняла всё весьма сносно и сказала мне только: "Я очень рада, что летом не поддалась и не сказала Вам ничего решительного, иначе я бы погибла". Я очень рад, что она всё так принимает, и с этой стороны уже совершенно теперь спокоен.
Завтра же начну хлопотать о скорейшем и немедленном получении (3) денег. Хочу тебя видеть каждый день, каждый час всё больше и больше. Скажи спасибо (4) от меня Паше за то, что он тотчас же у тебя был. Обнимаю и целую тебя бессчетно и когда пишу это, то бесконечно мучаюсь, что это только на письме покамест. О, как бы я тебя теперь обнял! Прощай, дорогой друг Аня, будь весела и люби меня. Будь счастлива; жди меня; все тебе кланяются.
Думаю, что больше не напишу тебе, - разве что случится особенное. Мамаше твоей передай поклон.
Еще тебя целую (не нацелуюсь), твой счастливый муж (5)
С этакой-то женой да быть несчастливым - да разве это возможно! Люби меня, Аня; бесконечно буду любить.
(1) далее было начато: Но все-т<аки>
(2) далее было начато: К тебе
(3) было: устройстве
(4) вместо: Скажи спасибо - было начато: Побл<агодари>
(5) слово "муж" густо зачеркнуто А. Г. Достоевской
296. M. H. КАТКОВУ
1 февраля 1867. Петербург
Милостивый государь Михаил Никифорович,
Я получил, по распоряжению Вашему, 1000 руб. от А. Ф. Базунова. Позвольте выразить Вам мою живейшую благодарность и еще раз засвидетельствовать перед Вами, что Вы меня спасли (буквально спасли), в самую критическую минуту моей жизни. Я и она благодарим Вас искренно.
Примите уверение в глубочайшем моем уважении.
Преданный Вам
297. H. H. СТРАХОВУ
9 февраля 1867. Петербург
Добрейший и многоуважаемый Николай Николаевич,
В воскресенье, 12-го февр<аля>, если не произойдет чего-нибудь слишком необычайного, будет моя свадьба, вечером, в 8-м часу, в Троицком (Измайловском) соборе. Если Вы, добрейший Николай Николаевич, захотите припомнить многие годы наших близких и приятельских отношений, то, вероятно, не подивитесь тому, что я, в счастливую (хотя и хлопотливую) минуту моей жизни, припомнил об Вас и пожелал сердцем видеть Вас в числе моих свидетелей и потом в числе гостей моих, по возвращении молодых домой.
Я имел твердое (и давнишнее) намерение просить Вас лично; но в настоящую минуту я, во-первых, захворал, а во-вторых - столько хлопот, столько еще не сделанных и не исполненных мелочей, покупок, распоряжений, что, при скверной моей памяти, просто растерялся, и потому простите великодушно, что приглашаю Вас запиской. К тому же я до того одичал в последний год затворнической жизни и отупел от 44-х печатных, написанных мною в один год листов, что даже и записку-то эту написал с чрезвычайным трудом, несмотря на то, что чувствую искренно и о слоге не старался.
А давненько-таки мы не видались.
До свидания же. Крепко жму Вам руку.
Ваш искренний
(1) далее было: что
298. H. H. СТРАХОВУ
11 февраля 1867. Петербург
Многоуважаемый Николай Николаевич,
Я заболел, и свадьба моя отложена до среды, то есть до 15 февраля. Извините, что Вас беспокою; но пригласив Вас, не могу не уведомить и об остановке, хотя и не знаю, сделаете ли Вы мне честь Вашим посещением, в чем, впрочем, сердечно желал бы не сомневаться, а потому до свидания.
Ваш всегда преданный
(1) было: 15
299. А. П. и О. А. КАШИНЫМ
13 февраля 1867. Петербург
Многоуважаемый Александр Петрович и многоуважаемая Ольга Алексеевна,
После многих хлопот и всякого рода недоумений (даже болезни) обозначилось судьбою, что свадьба моя будет в среду 15 февраля, в Троицком Измайловском соборе в 8-м часу пополудни. И кажется, это наверно.
Напоминаю Вам Ваше милое обещание посетить меня в это время и осмелюсь присовокупить чрезвычайную и приятную надежду, что многоуважаемая Ольга Алексеевна и Софья Александровна, по доброте своей ко мне, сделают мне и невесте моей чрезвычайную честь, почтив нас своим присутствием. Я чувствую особенное удовольствие при одной мысли, что Вы пожелаете быть свидетелями первых мгновений моей обновленной жизни.
Примите уверение в глубочайшем моем уважении.
Искренно и всегда преданный Вам
300. Л. А. и О. А. МИЛЮКОВЫМ
13 февраля 1867. Петербург
Многоуважаемые Людмила Александровна и Ольга Александровна,
Напоминаю Вам Ваше милое обещание быть у меня на свадьбе и беру смелость ждать Вас наверно. Вы мне сделаете и честь и несказанное удовольствие. В последнее время, сначала страшные хлопоты (которые не знаю когда кончатся), а потом болезнь заставили меня сидеть дома безвыходно, а то бы я непременно еще раз пригласил бы Вас лично. Очень рад, что Биба выздоравливает, и вообразите, я так рассчитывал, что он поедет с образом! Я всё думал его навестить, и только что выйду со двора, - зайду непременно.
Вас просит тоже очень, через меня, Анна Григорьевна. Она особенно мне поручила просить Вас, хотя и не имеет еще никакого права прямо обращаться к Вам. Но надеюсь, что Вы, ее узнав, полюбите. Она давно уже любит Вас за Ваше доброе сочувствие к моему счастию и по беспрерывным рассказам моим. Итак, до свидания.
Вам искренно и совершенно преданный
301. А. П. МИЛЮКОВУ
13 февраля 1867. Петербург
Поделиться книгой: