Зеленый дождь

Востоков Станислав

Зеленый дождь

Повесть-сказка

Глава первая,

в которой Артиодакт, Ланг и другие собираются в поход

Артиодакт сидел в своем доме и смотрел на Зеленый Дождь, бьющий в стекло окна. Зеленого Дождя Артиодакт не видел никогда. Что-то в этом было не так. Об этом стоило поговорить с Лангом. Артиодакт взял большой зонт из еловых веток и, спрятавшись под ним, на цыпочках побежал к норе Ланга, обегая зеленые лужи. Нора Ланга, как всегда, была крепко заперта.

— Ланг! — крикнул Артиодакт. — Есть дело!

Ланг сначала выглянул из норы, которая располагалась напротив, парадного входа, замаскированная под простую горку с травой. Об этой норе никто не знал, кроме его ближайшего друга — Артиодакта. Отсюда легко можно было увидеть, кто пришел. Ведь никто не мог гарантировать, что это пожаловал не Карнивор, который пытается выманить Ланга голосом Артиодакта. От Карнивора всего можно ожидать.

Убедившись, что голос совпадает с личностью, Ланг стремглав побежал к парадному входу, аккуратно переступая через нити сигнализации с пустыми банками, готовыми отчаянно зазвенеть, если в нору проникнет хищник, и открыл дверь.

Артиодакт стряхнул зеленую воду с еловых лап и вошел внутрь. Ланг быстро посмотрел налево и направо, чтобы убедиться, что снаружи не таится Карнивор, и мигом закрыл дверь.

— За тобой не следили? — спросил Ланг.

Артиодакт сказал, что вроде бы нет, хотя гарантировать этого он не может.

— Повсюду могут быть хищники, — наставительно заявил Ланг, — нужно всегда быть начеку.

— Где быть? — не понял Артиодакт.

Ланг вздохнул.

— Проходи, — наконец сказал он, с видом говорящим со всей определенностью, что такая беспечность до добра не доведет.

Артиодакт прислонил зонт к земляной стене. Вытер ноги о маленький коврик, который Лангу достался еще в наследство от его прадедушки, который, в свою очередь, как-то нашел его, гуляя в Тайге. Любой, кто вытер об него ноги, мог этим фактом гордиться, потому что это был единственный достоверно известный коврик в Тайге. Артиодакт пригнулся, чтобы рогами не задеть о своды норы, миновал хранилище, где Ланг держал зимнюю морковку и вошел в гостиную. Там он присел в удобное деревянное кресло, вытесанное Родентом, который делал прекрасную мебель из сухих деревьев. Устроившись в кресле, Артиодакт еще раз подумал о том, насколько уютно у Ланга.

А тот светски пошевелил длинными ушами и спросил:

— Не хочешь ли морковного чаю?

Артиодакт кивнул. Морковный чай он одобрял, как и капустный, хотя некоторые, например Карнивор, терпеть его не могли.

Помешивая сосновой палочкой оранжевую гущу, Артиодакт начал:

— Ты заметил какой в последнее время цвет у дождя?

Ланг кивнул:

— Зеленый.

— А ведь это неправильно. У меня капуста от него на третий день убежала.

— Как так? — удивился Ланг и перестал пить чай.

— А так. Ножки выросли, и убежала. Да еще и баклажаны унесла.

Значит, еще и с ручками стала.

— Да, — согласился Ланг, — и с головой.

— Вот это как раз нет, — возразил Ариодакт, — если б она с головой была, она бы помидоры прихватила, они-то поспели уже. А баклажаны зеленые были.

— Понимаю, — доверительно сообщил Ланг, — а я морковку от дождя еле в нору затащил. Огромная. А оказалась кислятина-кислятиной. Потом вытаскивать пришлось. Я ее на терке натер и вокруг норы рассыпал — Карнивора отпугивать.

— А что, он уже морковки боится?

— Такой, может, забоится.

— Я думаю, надо что-то с этим делать. А то скоро вся Тайга не такая станет. И мы, чего доброго…

Ланг глубоко задумался. Артиодакт не мешал. Ланг слыл самым умным в Тайге, конечно, если не считать Примата. Но Примат иногда был настолько умным, что его никто на понимал. Даже он сам себя, иногда. Поэтому, все сходились на мнении, что все-таки самый умный Ланг, хотя и Примат не лишен некоторых способностей.

— Нужно организовать экспедицию, — наконец сказал Ланг. — Соберем народ, поговорим. Я думаю, пойдут все. И надо будет не забыть о Примате.

— Да, — согласился Артиодакт, — он тоже умный.

— Нет, — покачал головой Ланг, — не поэтому. Просто он единственный, кого опасается Карнивор.

Артиодакт кивнул и встал.

— Тогда надо сказать об этом всем.

— Давай сделаем так, — предложил Ланг приказным тоном, — ты идешь к Роденту и Примату, а я к Марсупалу. Он хорошо скачет и мы в его сумке продукты повезем.

Артиодакт осторожно миновал заградительную сигнализацию и встал перед дверью. Ланг метнулся в боковой коридор к черному ходу. Оттуда убедился, что кровожадный Карнивор, или кто-нибудь не менее кровожадный, не караулит у входа, и открыл дверь. Артиодакт попрощался и раскрыл зонтик.

Зеленый Дождь продолжал хлестать по невысокой траве поляны и лапам окружающих ее сосен. Артиодакт взглянул наверх. Небо застилали красные облака. Стало совсем тоскливо. Он вздохнул и направился к Роденту. У Родента было намного больше нор, и жил он возле речки. Артиодакт увидел его еще издалека. Несмотря на Зеленый Дождь, тот таскал бревна и складывал в стоечку, между двумя деревьями. Наверное, на зиму.

— Привет! — крикнул, подходя, Артиодакт.

Родент был хорош тем, что был намного проще, чем Ланг. И при нем совсем не требовалось соблюдения хороших манер и правил этикета.

— Здорово, — прохрипел Родент, хватая очередное бревно. — Подсоби-ка на спину взвалить.

Артиодакт отставил зонт, чтобы не мешал, и забросил второй конец сухого обрубка на Родентову спину. Тот, охая и пыхтя, затащил бревно на верх стойки и, отряхнув руки, сказал:

— Пошли в дом, чайку разольем.

Норы у Родента были сначала вертикальные, потом горизонтальные. И только далеко в конце находился зал. Дверей он не имел, потому что не очень опасался: нор у него было гораздо больше десяти и, захоти Карнивор полакомиться Родентом, ему пришлось бы долго выбирать с какой начать поиск хозяина.

— Угощайся, — пригласил Родент и зачерпнул зверобоевый чай из небольшой тесаной деревянной бочки, которая стояла на камнях. Под камнями трещало пламя. Камни нагревались и грели бочку. А когда нагревалась бочка, то грела чай. А когда нагревался чай, то его пили. Эту штуку Родент называл "самовар" и никто с ним не спорил, потому что в точности не знал, какой самовар на самом деле. Даже Ланг.

— Я из-за зеленого дождя, — сказал Артиодакт и посмотрел на Родента.

— Да, — ответил Родент, — противная штука. Бревна от него прямо разваливаются. Как трухлявые. А ведь бревна-то не простые, все больше сосновые, их и зубами-то не сразу возьмешь.

— Вот-вот, — согласился Артиодакт, — мы с Лангом подумали и решили, что надо организовать искапе… иксу… м-м, поход, в общем, проще… Чтоб тебе понятнее было.

— Чего уж! — согласился Родент, — поход это понятно. Поход это когда в него ходят.

— Именно, — с умным видом поддакнул Артиодакт. — Будем выяснять откуда эта зеленая гадость к нам на головы сыплется. Не забудь провизию взять. Можешь — побольше. Потому что Марсупала мы берем в качестве обоза.

— Ну что ж, — согласился Родент, — тогда прямо сейчас и начну. Лапти походные запасу, орешков кедровых, шишек.

— Только ты не очень!.. Марсупал ведь не безразмерный.

— Будь спокоен, — заверил Артиодакта Родент, — не впервой, возьмем все, что нужно, но из самого необходимого.

— Ну ладно, — с важным видом встал Артиодакт и светски отставил пустую березовую чашку в сторону. — Мне еще к Примату надо успеть до темноты. Ты не знаешь, где он теперь?

— М-м, — задумался, глядя в потолок, Родент, — ежели мне не изменяет память, у родника он нынче.

— Ну, пока, — кивнул ему Артиодакт, — о том, когда выходим, я сообщу дополнительно.

— Будь другом… — попросил Родент и отхлебнул еще один гигантский глоток зверобоевого чая.

Теперь Артиодакту пришлось намокнуть. Пока он вылезал из норы, зонтом укрыться было нельзя. К тому же еще копыта соскальзывали с кривых перекладин лестницы. Наверху он отряхнулся, как мог, и наконец-то спрятался под зонт.

По тропинке он направился между сосен к роднику. Гнездо Примата Артиодакт нашел сразу. Примат придерживался мнения, что незачем себя обременять лишним жильем да хозяйством, и поэтому строил каждый вечер простенькое гнездо, где-нибудь на дереве, как у голубей, только больше. А потом покидал его и шел на новое место.

Единственное, с чем он никогда не расставался, была балалайка с двумя струнами, на которой он умудрялся исполнять самые различные песни. Но чаще, под звон струн, он думал. Вот и сейчас, взгромоздившись в гнездо из сухих веточек, которое едва не проваливалось под ним, он задумчиво играл на балалайке. А с его черной шерсти потоками вниз лилась зеленая вода. И внизу даже скопилась небольшая лужица, в которой подрагивало отражение Примата.

— Доброе утро, — окликнул его Артиодакт. — Как дела?

Примат с трудом оторвался от своих мыслей и посмотрел на Артиодакта, не прекращая игры на балалайке.

— Ты что-то сказал? — улыбнулся он, узнав Артиодакта.

— Я спросил: "Как у тебя дела?".

— Видишь ли, дела — это такая штука, которую надо делать, а поскольку я ничего похожего не делаю, то сомневаюсь, что они у меня есть. Но будем считать, что они не так уж плохи.

Артиодакт так и не понял, как дела у Примата, и поэтому не стал выражать радости или соболезнования, а перешел прямо к делу.

— Тебя не волнует, то, что дождь стал зеленого цвета? — спросил Артиодакт у Примата.

Тот как раз кончил наигрывать "Во саду ли в огороде" и перешел к "Антошке-Антошке". Он задумчиво посмотрел на свое плечо, по которому лилась зеленая струйка.

— Да, — сказал он, — дождик зеленоват, хотя, по большому счету, это не имеет значения. Ведь цвет есть не что иное, как то, что мы видим. Его нельзя потрогать. Ты же не можешь сказать: я взял красный или дайте мне синий. Поэтому это не должно волновать. Хотя, по моему субъективному мнению, которое не может претендовать на мнение объективных масс, цвет довольно некрасивый.

— Мы с Лангом… — Артиодакт хотел было объяснить всю предысторию похода: и как он советовался с Лангом, и как ходил к Роденту. Но настолько продрог, что в результате задал только один вопрос.

— Пойдешь в поход выяснять, откуда взялся Зеленый Дождь?

— Не думаю, чтобы мое участие повлияло коренным образом на исход похода, хотя, с другой стороны, вряд ли от кого-либо еще этого можно ожидать больше чем от меня…

Но Артиодакт уже не слушал. Ноги сами понесли его домой. Где было тепло и сухо и не было никакого дождя. Тем более зеленого. А пойдет Примат в поход, или не пойдет, Артиодакт так и не понял.

Глава вторая,

в которой все идут в поход и выясняется, кто такой Карнивор

Хмурым утром следующего дня Ланг проверил сигнализацию, плотно закрыл дверь и, озираясь, направился на поляну. Везде мог таится хитрый Карнивор. Так Ланг вышел на опушку, где было назначено общее собрание. Под мышкой у него был дедушкин коврик. Во время отсутствия хозяина в дом запросто мог проникнуть если не Карнивор, то кто-нибудь еще. Мало ли охотников до семейной реликвии.

Все были здесь. В том числе и Примат. Он сидел под сосной, укрываясь от дождя и наигрывал на своем инструменте мелодии народов мира. На опушке все под руководством Ланга построились в цепочку. Он бегал вокруг и все прикидывал, где кому лучше стоять. А все полагались на его исключительный ум и сосредоточенно выполняли команды. Кроме Примата. Во-первых, он был слишком занят своими мыслями, а во-вторых, его Ланг уже твердо определил на первое место, как раз позади себя. Так, он решил, будет безопаснее, если Карнивор вдруг решит напасть исподтишка или еще откуда-нибудь. Уж тогда, во всяком случае, его, то есть Ланга, Примат отобьет, если не будет занят своими мыслями или игрой на балалайке. Ланг сомневался кого ставить вторым, но, в конце концов, это почетное место досталось Артиодакту. Во-первых, если что, он рогами может помочь Примату отбить Ланга у Карнивора, а во-вторых, у него хорошая память и он может вовремя напомнить Примату отбить Ланга у Карнивора, если Примат вдруг в этот момент будет занят мыслями. Третьим стоял Родент. Потому что у него была часть груза, а если б он стоял ближе к началу, то мог помешать, с точки зрения Ланга, отбивать его у Карнивора. Завершал колонну Марсупал. Это место досталось ему сразу и единогласно. Во-первых, его сумка, которая росла на брюхе, была набита продовольствием и всякими нужными вещами, о которых позаботился Родент. Во-вторых, Марсупал то и дело подскакивал и брыкался и не мог с эти ничего поделать. Также всем мешал бы его огромный толстый хвост, на который Марсупал опирался, устав от брыканий. А в-третьих, по мнению Ланга, он Конечно, мог бы намять бока Карнивору, но еще больше он мог случайно намять бока остальным.

Ланг сунул коврик на самое дно марсупаловой сумки и спросил:

— Готовы?

— Так точно! — отозвался Артиодакт.

— Вроде бы да, — крикнул Родент.

— По-моему, я дверь оставил открытой, — сообщил Марсупал.

— Смотря к чему… — задумчиво произнес Примат.

— Тогда па-ашли! — скомандовал Ланг, и шествие двинулось вперед.

Ветер гнал красные тучи с запада. Туда и направились путники вдоль реки.

От дождя все укрывались еловыми и сосновыми ветками. Кроме Примата. У того была такая густая шерсть, что ему было все равно. К тому же он был еще и философом. Постепенно вода становилась более быстрой. Она зеленела на глазах. Но все ж таки, пока голубого и прозрачного было больше. На несущейся поверхности капли зеленого дождя оставляли небольшие круги. Через час пути члены отряда уже вышли из знакомых мест. Сосновый бор сменился березняком. Колонна, тщательно выстроенная Лангом, распалась чуть ли не с самого начала. Примат, который должен был, по плану Ланга, охранять его от возможных нападений Карнивора, все время задумывался и оказывался позади отряда. Марсупал, напротив, никак не мог справиться со своими ногами и они носили его по всем окрестностям. Помахивая зонтиком, он делал круги и восьмерки вокруг и между членами отряда и время от времени кое-кому доставалось. Только Артиодакт и Родент соблюдали строй, хотя Родент и задерживался время от времени, чтобы подобрать какую-нибудь нужную деревяшку, из которой можно вырезать чашку или ложку. Не пропадать же вещи.

Несколько раз Лангу приходилось колонну останавливать и напоминать всем об обязанностях, особенно в отношении кое-чьей охраны. Один раз Примат так задумался, что его нашли только по звукам балалайки.

Трава вокруг меняла цвет. Кое-где была даже фиолетовая и перебегала с места на место. На это и Примат не смог не обратить внимания. Наконец отряд дошел до окрестностей, где река падала с уступа и несла свои несколько уже более зеленоватые воды дальше. Под густой елью, одиноко росшей среди берез, и решили остановиться.

Родент с трудом отловил Марсупала и достал из его сумки часть провизии, спички и соль. Потом его отловил Ланг и проверил, на месте ли коврик. Ноги Марсупала наконец решили отдохнуть и тот уселся под кустом на берегу речки, с интересом глядя на рыб с двумя головами в прозрачной воде.

Артиодакт занялся стряпней. Примата отправили за сухими ветками и тот, наигрывая, удалился. Через полчаса он явился с одной-одинешенькой сухой веткой.

— Это все?! — спросил оцепенело Ланг.

— Конечно, — ответил Примат. — Ведь все дело не в том, сколько веток, а в том, как их жечь. Впрочем, в любом случае, больше сухих веток не было.

И он сел под ель дальше наигрывать на балалайке.

Тогда за дело взялся Родент. Он всучил кучу сырых палок Марсупалу и заставил его побегать под елкой — все равно носится зря. Когда ветки достаточно проветрились, Родент сложил их в кучку, присыпал сухими листьями из под берез и чиркнул спичкой. Сначала немного повалил дым, затем пламя сразу вспыхнуло и весело загорелось.

Ланг занимался тем, что пересчитывал и переставлял продукты, с тем, чтобы всем всего хватило и ничего не просыпалось на коврик.