Первое дерево

— Что случилось, Линден?

Она в ответ нахмурилась, раздосадованная тем, что не сумела скрыть свое состояние. Нет, она нисколько не изменилась и до сих пор не может сказать ему правду — по крайней мере, не здесь, под этим синим небом, да еще в присутствии Великанов. Она просто отмела его вопрос, пожав плечами и попытавшись согнать с лица озабоченность. Но вряд ли у нее это хорошо получилось, так как его взор не утратил проницательности. Стараясь, чтобы голос звучал спокойно, Линден призналась:

— Я думала о Гиббоне. — И, помедлив, добавила: — И еще кое о чем, — глазами умоляя Ковенанта не задавать больше вопросов.

Взгляд его смягчился. Казалось, сейчас ради Линден он готов на все. Откашлявшись, он продолжил, как ни в чем не бывало:

— Мы говорили о Вейне. Едва поднявшись на борт, он так и застыл без движения посреди палубы. И всем мешает. Экипаж просил задвинуть его куда-нибудь, чтобы не торчал на пути, но ты ведь знаешь, как это просто.

Да, она знала. Она уже слишком много раз видела это отродье демондимов, застывшее в своей излюбленной позе: руки чуть согнуты в локтях, глаза устремлены в пустоту — и жизни в нем не больше, чем, скажем, в обелиске.

— Так вот: они попытались его подвинуть. Втроем. И не сдвинули даже на миллиметр. — Ковенант потряс головой, словно недоумевая, может ли быть на свете что-то, что устояло бы перед силой трех Великанов. — Вот мы и пытаемся придумать, что с ним делать. Хоннинскрю предложил попробовать лебедку. Линден потихоньку вздохнула с облегчением: мрак, заполнявший ее, слегка отступил благодаря тому, что понадобилась ее помощь.

— Вряд ли из этого что-то выйдет, — сказала она. Цели Вейна по-прежнему оставались для нее загадкой, но она успела прочувствовать его суть настолько, что знала: временами он бывает менее податлив и сговорчив, чем гранит, из которого построен корабль. — Если он не хочет уходить, его не сдвинешь.

Ковенант кивнул, словно она сказала именно то, что он ожидал. Первая пробурчала что-то себе под нос. Хоннинскрю пожал плечами и отдал экипажу команду обходить это отродье юрвайлов стороной.

Линден была рада, что находилась здесь. Ощущение давления заметно ослабло. Великаны дышали здоровьем, создавая вокруг нее щит. А от внимания Ковенанта ей стало еще легче. Здесь она могла дышать свободно, так, словно ее легкие не были забиты сгустками мрака.

Отойдя в сторонку, она присела у основания мачты и попыталась настроить себя на корабль Великанов.

Вскоре вернулся Кайл и сменил Кира. На его лице не отражалось ни малейшего упрека в том, что он потратил время, выполняя ее просьбу. И Линден была благодарна ему за терпение. Она знала, что под маской невозмутимости скрывается яростная, неистовая натура харучая. И ей вовсе не хотелось испытать на себе взрыв его темперамента.

Помимо воли ее взгляд снова нашел Ковенанта. Но тот был сосредоточен на чем-то своем. Точнее, его внимание было полностью занято «Геммой» и ее экипажем. Он был настолько поглощен общением с Великанами и зачарован движением судна, что все остальное отступало на второй план. Он засыпал капитана и Первую вопросами и выслушивал ответы с жадностью человека, измаявшегося от одиночества.

Следуя его примеру, Линден тоже стала смотреть и слушать. Хоннинскрю в охотку рассказывал о морском житье-бытье. Экипаж разделен на три вахты под командой капитана, его помощника якорь-мастера и третьей по рангу на борту — боцмана. Однако все Великаны, включая офицеров, не лентяйничали, пока находились вне вахты. Их любовь к кораблю не позволяла им ни на секунду забыть о нем, и они и в свободное время не уставали холить его и украшать. Но когда капитан полез в дебри мореходного искусства и стал объяснять, кто, чем занимается, Линден почувствовала, что начинает путаться.

Для каждого паруса, каждой реи, каждой самой маленькой детали корабля у экипажа имелось особое имя; и такое количество незнакомых слов просто не могло удержаться в ее памяти за один раз. Впрочем, кое-что осталось: самый большой парус фок-мачты именовался Встречающим Восход, смотровая площадка на грот-мачте — Смотрителем Горизонта, а рулевое колесо — Сердцем Корабля. Но для того чтобы запомнить остальное, Линден слишком мало разбиралась в корабельной оснастке.

К тому же Хоннинскрю управлял кораблем весьма своеобразно: он редко давал указания в виде конкретных приказов. Вместо этого он чаще всего ограничивался тем, что выкрикивал свое мнение о состоянии парусов, моря или погоды, оставляя принятие решения на выбор того матроса, который находился в нужном в тот момент месте. Поэтому казалось, что корабль движется как бы сам собой, повинуясь даже не столько мастерству капитана, сколько свежему ветру и магии, пульсирующей в его вантах. Все это развлекало Линден, однако она чувствовала, что уже тонет в изобилии незнакомых названий, которые горохом сыпались с уст капитана.

И тут она заметила на реях одной из мачт Кира и Хигрома. К ее удивлению, они легко двигались по канатам, на ходу обучаясь у Великанов работе с парусами, причем с таким азартом, словно это было веселой игрой. Когда она спросила Кайла, зачем они туда полезли, тот ответил, что они просто реализуют давнишнюю мечту всех харучаев. За все столетия до и после Ритуала Осквернения, хотя Бездомные и Стражи Крови и поддерживали дружеские отношения, нога харучая не ступала на палубу корабля Великанов. Кир и Хигром, наконец, исполняют мечту всех своих предков за три тысячи лет.

Краткий ответ Кайла затронул Линден до глубины души, словно на мгновение осветил ее отблеском мистической красоты. Верность традициям у этого народа переходила все границы. Во время первых визитов Ковенанта в Страну Стражи Крови охраняли Совет Лордов в течение двух тысяч лет, не позволяя себе ни заснуть, ни умереть, — настолько сильна была их клятва верности. И теперь, еще тысячу лет спустя, Кайл и его племя свято хранят мечты и наследие своих Дальних предков.

Но, задумавшись об их верности, Линден невольно перешла на свои проблемы. И по мере того как день клонился к вечеру, ее тоска усиливалась, чувства обострялись, и она, наконец, настроилась на корабль. Она могла слышать веселую суету Великанов где-то внизу, под палубой. С некоторым усилием она смогла даже почувствовать особо группу, находившуюся в кубрике. Это должно было ей помочь. Все, что она ощущала, было напитано чистой здоровой силой и добрым юмором. И тьма внутри нее снова истончилась и спряталась поглубже.

Тогда-то Линден снова почувствовала, что ее тоска вызвана чем-то находящимся вне ее, — словно где-то в недрах корабля гнездился какой-то порок или недуг. Но она никак не могла отделить это ощущение от спутанного клубка собственных страданий и ассоциаций. Они столько лет распирали ее, что уже невозможно было поверить, что источником ее тоски может быть нечто извне. Ведь не Гиббон же создал этот терзающий ее мрак; он лишь дал ей его познать. Но знакомство с ним не сделало его легче переносимым.

Когда Линден пригласили на ужин, она через силу, борясь с депрессией, поднялась. Ковенант не стал ее ждать; а она хотела последовать за ним до края земли именно для того, чтобы научиться с такой же отвагой противостоять собственному року. В тайниках его тела затаились проказа и коварный яд Лорда Фоула, который только и ждал момента, чтобы начать свое разрушительное действие. И все же Ковенант в большей степени зависел от долга, нежели от отравы, гнездящейся в нем. Там, где Линден буквально парализовало от ужаса — при виде одержимой Джоан или кошмаров Гиббона-Опустошителя, — он словно не чувствовал страха. Именно поэтому она решила следовать за ним везде и всюду, пока не научится у него всему. И, ускорив шаг, она поспешила за Ковенантом в кубрик.

По мере того как ночь сгущалась над палубой, тревога Линден все усиливалась. С закатом солнца она ощутила, что опасность подкрадывается все ближе и ближе. Великаны, окружавшие ее в кубрике, ели со здоровым аппетитом, а она, даже, несмотря на то, что не ела с самого утра, с трудом заставляла себя глотать, так как в горле стоял комок. Она не прикоснулась ни к аппетитно дымящемуся жаркому, ни к медовым пряникам, ни к сушеным фруктам — черная тоска делала все это абсолютно несъедобным.

После ужина Хоннинскрю приказал убрать на ночь часть парусов, и наступило время для сказаний. Великаны с нетерпением стали собираться на корме, располагаясь на бухтах каната, скамейках и снастях так, чтобы всем было слышно и видно Ковенанта и Первую, поднявшихся на мостик. Они по-детски любили слушать захватывающие истории и заряжались от них отвагой и питались их мудростью. И Ковенант, зная об этом, направился туда. Но Линден чувствовала, что она уже на пределе.

Между мачтами загорелись звезды, великолепные в своем космическом одиночестве. Обычные корабельные шумы: скрип мачт, хлопанье парусов, протестующий ропот волн, разрезаемых мощными плечами корабля, — звучали сейчас, словно предвестники чего-то ужасного. Она уже слышала множество сказаний — легенду о сотворении Страны, об отчаянии Кевина-Расточителя Страны и о победе Ковенанта. На сей раз с нее достаточно.

Линден заставила себя вернуться в каюту. Вниз, во тьму. Вместо того чтобы бежать от нее.

Там она заметила, что в ее отсутствие мебель полностью заменили на более соответствующую ее росту, а к гамаку подвесили лесенку, чтобы было удобнее забираться. Но такая заботливость в этот момент не тронула ее. Давящий мрак просачивался даже сквозь каменные стены каюты. Даже когда Линден настежь открыла иллюминатор, впуская внутрь свежий ветер и шум волн, каюта осталась такой же неприветливой, заполненной тягучим, сгущающимся кошмаром.

Когда Линден, наконец, сумела разжечь лампу, мрак устремился внутрь, в самое сердце, будоража злость.

«Я схожу с ума». Структура гранита вдруг изменилась; он стал походить на осклизлые камни стен узилища в Ревелстоуне, безжалостные в своей неподатливости. Воспоминание о родителях поднялось из уголков мозга и стало разъедать его. Совершить убийство. Сойти с ума. На ее руках крови не меньше, чем пролил за всю свою жизнь Ковенант.

Снаружи доносилось пение Великанов, хотя шум моря делал слова песни неразличимыми. Но Линден удержалась от того, чтобы сломя голову броситься искать защиты в их кругу. И тут она почувствовала запах «глотка алмазов» и заметила на столе фиал с напитком. Она заколебалась.

«Глоток алмазов» был изумительным, почти волшебным снадобьем — и Линден уже познала его воздействие на собственном опыте, — но и сильным снотворным. А она боялась заснуть, боялась, что во сне мрак, с которым она должна бороться, окончательно расправит крылья. Но ведь и прежде у нее бывали подобные приступы безысходной тоски, и она терпела до тех пор, пока не начинала плакать навзрыд, как заблудившийся ребенок, — и чего она достигала этим?

Линден осторожно сделала два маленьких глоточка и тут же забралась в гамак и укрылась одеялом с головой, чтобы дать нервам расслабиться, не отвлекаясь больше ни на что. И, сама того не замечая, задремала, убаюканная плавным покачиванием судна.

Сначала она какое-то время просто пребывала в блаженном забытьи. Она плыла по волнам дремоты из ниоткуда в никуда, без боли и тревог.

Но потом ночь на корабле как-то превратилась в ночь в лесу около Небесной фермы, и прямо перед ней запылал костер Лорда Фоула. Линден снова увидела Джоан, одержимую жестокой яростью, и застыла от ужаса. Затем место Джоан занял Ковенант, и Линден, стряхнув оцепенение, побежала вниз с холма, чтобы спасти его, и бежала вечность, не успевая вовремя остановить неотвратимо ударяющий в его грудь нож. И он вонзался. Словно чудовищный ядовитый клык. И когда она, наконец, добегала, кровь уже хлестала из раны — так много крови… Столько крови, сколько она не видела за всю свою жизнь. В человеческом теле не может быть столько крови! Она била фонтаном, словно одним ударом сразили не одного человека, а множество.

И Линден была не в силах остановить ее. Ее ладоней не хватало, чтобы даже прикрыть рану. А медицинскую сумку она оставила в машине. Лихорадочно она изорвала на бинты свою рубашку, оставшись обнаженной и еще более беззащитной, но фланель лишь пропитывалась кровью, во сколько слоев ее ни накладывай, и помочь не могла. Линден вся перепачкалась кровью и ничего не могла поделать, чтобы спасти Ковенанту жизнь. Никакие знания, никакая самоотдача не могли остановить этот алый поток. А огонь трещал, издеваясь. А рана росла и росла.

В считанные секунды она разрослась во всю грудь, неистово разъедая ткани, словно страшный яд. Линден сжимала в руках бесполезные тряпки, насквозь пропитанные кровью, все еще в каком-то умопомрачении надеясь заткнуть этот бездонный колодец. Но тот все разрастался, пока ее руки не ушли в него по локоть. Вся оставшаяся на ней одежда тоже пропиталась насквозь, словно весь мир истекал кровью. Ее руки уже по плечо ушли в эту алую распахнутую утробу, и Линден тонула в ней, словно погружалась навстречу смерти. А рана становилась все шире и шире. Она стала уже шире камня, на который бросили Ковенанта, шире, чем лесная поляна…

И только тут Линден внезапно осенило, что эта рана нечто большее, чем обычное ранение от ножа: это удар в самое сердце Страны. Рана уже превратилась в кратер, из которого через размокший край извергалась сама жизнь Земли. Страна истекала кровью. И прежде чем Линден успела вскрикнуть, ее уже всосало в мертвое тело, лежавшее на земле. И у нее не было ни малейшего шанса на спасение.

Ее закрутило и стало швырять во все стороны в этом буйном кровевороте. От горячей жидкости в горле засаднило, его перехватило, и Линден не могла даже кричать. Она была абсолютно беспомощна. Все ее существо восставало против того кошмара, в котором она оказалась. О, лучше бы она не спешила на помощь Ковенанту и не пыталась перевязать его рану! Этого бы никогда не случилось, если бы она спокойно дала ему умереть.

Но бьющий прямо в лицо свет и боль в плечах говорили ей, что выбора у нее фактически не было. Движение вглубь стало замедляться, и Линден поняла, что всплывает на поверхность из пучин сна, подаренного «глотком алмазов».

С усилием разлепив веки, она увидела освещенное льющимся из открытого иллюминатора лунным светом лицо Кайла. Он поднялся по лесенке явно для того, чтобы разбудить ее. Ее горло саднило, словно его драили наждаком, а стены каюты еще хранили эхо ее крика.

— Кайл! — выдохнула Линден. — Боже мой, Кайл!

— Ты беспокойно спала. — Его голос был столь же невыразителен, как и лицо. — Великаны говорят, что от «глотка алмазов» так не бывает.

— Нет, это не от него. — Она попыталась сесть, борясь с оцепенением. Видения из кошмара еще роились в ее мозгу; но благодаря им ее вечерние предощущения приобрели новый смысл. — Найди Ковенанта.

— Юр-Лорд отдыхает, — бесстрастно ответил харучай. Переполненная решимостью, Линден перелезла через край гамака и упала прямо в руки Кайла.

— Найди его! — И прежде чем харучай успел возразить, она исчезла за дверью.

В освещенном фонарями коридоре Линден чуть не налетела на Мечтателя. Привлеченный криками, немой Великан спешил в сторону ее каюты. Линден на секунду замерла, пораженная сходством между своим сном и видением, лишившим Великана голоса и подвигнувшим его народ пуститься в Поиск раны Земли. Но сейчас у нее не было времени размышлять над этим. Корабль в опасности! И она стремительно бросилась наверх.

Выбравшись на палубу, она оказалась в тени капитанского мостика, ярко освещенного луной. Наверху вырисовывались силуэты нескольких Великанов. Поднявшись, она узнала боцманшу и пару Великанов из ее вахты.

— Разыщите Первую! — стараясь не выдавать страха, потребовала Линден.

Боцманша — Великанша мощного телосложения по имени Яростный Шторм — была предрасположена к полноте и, очевидно, поэтому имела некоторую склонность к флегматичности. Однако она не стала терять ни минуты на расспросы.

— Приведи Первую, — кивнув одному из матросов, велела она. — И капитана.

Матроса как ветром сдуло.

Отдышавшись, Линден заметила Кайла, стоявшего рядом. Она не стала спрашивать, позвал ли он Ковенанта, — белый узкий шрам, тянувшийся от плеча до локтя харучая, след от раны, полученной им при спасении ее от Рысака, был лучшим доказательством верности.

На мостик поднялся Ковенант в сопровождении Бринна. В лунном свете он казался слабым и потрепанным, но голос его звучал твердо:

— Линден?..

Она прервала его жестом, чтобы он не мешал сосредоточиться. Ковенант обернулся к Кайлу, но, прежде чем он успел открыть рот, на мостике появился Хоннинскрю, выпятив бороду так, словно именно она представляла главную защиту корабля от любой напасти. За ним следовала Первая.

Линден повернулась и, предвосхищая все расспросы, дрожащим голосом сказала:

— На корабле Опустошитель.

От этих слов ночь словно сгустилась. Наступила полная тишина. Наконец Ковенант почти беззвучно спросил:

— Ты уверена?

— Что такое «Опустошитель»? — перебила его Первая голосом, в котором прозвучали металлические нотки.

Один из парусов словно в ответ хлопнул и безвольно обвис на рее, так как ветер переменился. Палуба заходила ходуном. Боцманша тут же негромко отдала несколько команд переставить паруса по ветру. «Звездная Гемма» стала поворачивать на другой галс. Линден словно вросла ногами в палубу и, борясь с дурнотой, ответила:

— Совершенно уверена. — Она все еще не могла справиться с дрожью. — Я чувствую. — Теперь, наконец, ее ощущения прояснились. — Сначала я не понимала, в чем дело. Со мной уже бывало подобное. Но раньше, прежде чем мы оказались здесь.

Она сказала это и осеклась. Только сейчас она осознала насколько схожи были по сути ее прежние депрессии, вызываемые Гиббоном. Но, глядя на встревоженные лица Великанов, она заставила себя продолжать:

— Вот я и приписывала то, что со мной происходит, своим старым бедам. Но я ошибалась. Он на корабле. Прячется. Именно поэтому я не распознала его раньше. — У нее перехватило горло, и голос почти сорвался на визг: — Да, здесь, на корабле!

Ковенант бросился к ней, схватил ее за плечи и потряс, будто пытался остановить начинающуюся истерику:

— Но где именно?

— Так что это такое? — перебил его Хоннинскрю. — Пока что я капитан на корабле. И должен знать, что за опасность нам грозит.

Но Линден не смотрела на него: она впилась глазами в Ковенанта, словно пыталась набраться у него отваги.

— Я не знаю.

Защитить его. Гиббон-Опустошитель говорил ей: «Ты была избрана». Она, а не Ковенант. Но любая атака на нее была маневром, отвлекающим от истинной атаки — на Ковенанта.

— Где-то внизу.

Ковенант тут же отпустил ее и одним прыжком оказался у лестницы, бросив через плечо:

— Пошли. Поможешь отыскать его.

— Ты что, с ума сошел? — закричала она, чуть не заплакав от отчаяния. — Ты собираешься здесь…

Ковенант остановился и повернулся к ней. В свете луны черты его лица были почти неразличимы, лишь выделялись яростно сжатые челюсти и заострившиеся скулы. Да, он уже был готов воспользоваться своей силой.

— Линден Эвери, — сурово сказала Первая. — Мы ничего не знаем об Опустошителе. Ты должна объяснить нам, что это такое.

Голос Линден вознесся в мольбе к Ковенанту не подвергать себя опасности:

— Разве ты не рассказывал им о Печали? О Великане-Опустошителе, убившем всех… — Голос ее пресекся.

— Нет. — Ковенант вернулся к ней и встал рядом так близко, что Линден почувствовала, как уверенность, исходившая от него, гонит прочь все ее страхи. — Я говорил в Коеркри о Великане-Опустошителе, но никогда не рассказывал о нем подробно.

Он обернулся к Первой и капитану:

— Я говорил вам о Лорде Фоуле, Презирающем. Но мне как-то в голову не приходило рассказать об Опустошителях. Это три его самых послушных и сильных слуги. У них нет своих тел, поэтому они вечно охотятся за чужими, чтобы одержать их.

Он ронял слова, словно капли крови. Крови Джоан и многих других, кого Линден не знала.

— Старые Лорды считали, что ни харучая, ни Великана Опустошитель одержать не может. Но у торайи Херима был осколок Камня Иллеарт, который дал ему возможность вселиться в тело Великана. Это был один из Мертвых, которых мы видели в Коеркри. Именно он безжалостно уничтожил всех Бездомных.

— Понятно, — кивнула Первая. — Для нас этого более чем достаточно. Но почему это Зло теперь пришло к нам? Оно что, хочет помешать Поиску? Но на что оно надеется, если большинство из нас — харучаи и Великаны? — И вдруг она резко бросила: — А может, оно пришло по твою душу? Или по душу Избранной?

Линден открыла было рот, чтобы объяснить свои предчувствия, но Ковенант ее опередил.

— Скорее всего именно так, — отрезал он и обернулся к Линден: — Ты права. Мне не нужно искать, где он прячется. Но ведь найти его как-то надо. И надо с ним что-то сделать. Ты единственная, кто может найти его. Так где он?

Линден не могла противостоять мощному волевому импульсу, направленному на нее Томасом, но страх сжимал ее сердце, и она лишь повторила упавшим голосом:

— Где-то внизу.

Первая с капитаном переглянулись.

— Избранная, — мягко произнес капитан, — в трюме у нас настоящий лабиринт. Отдельных помещений столько, что понадобится очень много времени, чтобы обследовать их тщательно. К тому же мы не умеем видеть, как ты. Если у этого Опустошителя нет тела, то как вообще мы сможем его обнаружить?

Линден поперхнулась нараставшим в горле криком. Гиббон уже раз коснулся ее, и его порча пропитала ее тело насквозь, да так, что очиститься ей уже не дано. А что станет с ней, если он коснется ее еще раз?

Но с другой стороны, капитан прав: кто, кроме нее, в состоянии выявить таящуюся угрозу? Корабль в опасности, а значит, в опасности и Ковенант. И в конце концов, именно сейчас наступила та минута, когда Линден сама может представлять опасность для козней Лорда Фоула, а не только для своих друзей. Неудачи с Джоан, Маридом и Гиббоном научили ее не сомневаться в своих силах. До сих пор она не пыталась бороться и лишь опускала руки, как и ее родители.

— Я не пойду вниз. Но попробую определить место, где он прячется, другим способом, — наконец выдавила она из себя, облизывая сухие губы.

Ковенант вздохнул с облегчением, словно она одержала огромную победу над собой.

Капитан и Первая не медлили больше ни минуты. Оставив управление кораблем боцману, они спустились на палубу, на ходу раздавая команды будить остальной экипаж. Линден и Ковенант последовали за ними, а Бринн, Кайл, Кир и Хигром образовали вокруг них кордон, чтобы Великаны, бегущие на корму, случайно их не сшибли. В считанные минуты все, кто был свободен от вахты, собрались и изготовились к действию.

Капитан коротко и емко передал команде историю убийцы Бездомных и объяснил, что нужно делать.

— Угроза нависла в первую очередь над Другом Великанов и Избранной, — добавила Первая. — Их нужно охранять особо. Не забывайте, какую услугу оказал Ковенант нашим предкам и какие надежды мы на него возлагаем. А она — врачеватель искуснейший и опытнейший, и в нашем Поиске ее таланты могут не раз пригодиться. Ваша задача — сохранить их и найти источник заразы.

Голос Великанши звенел, как боевой булат; она могла бы говорить еще и еще, призывая к отмщению за Бездомных, предательски убитых много веков назад, но Красавчик мягко ее остановил:

— Нам все понятно. Разве мы не Великаны? Нас не надо долго уговаривать охранять наших друзей.

— Тогда нечего стоять попусту, — парировала она. — «Звездную Гемму» не обыщешь в пять минут!

Капитан быстро разбил команду на пары и определил участки работы. Отпустив всех, он обернулся к Линден.