Колонист

Глава 1

Позади почти двести дней пути. Болезни, шторма, аварии, крушения и потерянные без вести корабли — двести дней адского и опасного труда и вот мы наконец-то возле первого пункта своего назначения. С этого места начнётся освоение новых территорий, создание моей колонии, независимой и надеюсь достаточно сильной, чтобы отстоять своё право на жизнь в это неспокойное время.

Плавание проходило тяжело. Только треть кораблей были готовы к столь дальнему переходу — все те, что для него специально готовились моей командой. Но с нами шла и масса парусников, которые буквально случайно, в последний момент присоединились к походу. Суда переселенцев, захваченные в Порт-Рояле и на Барбадосе корабли, в основной своей массе были предназначены только для Карибского моря, или для каботажного плавания. Половина из них уже при выходе из порта имело проблемы с корпусами, с рангоутом и такелажем, течи и обрастания обшивки. Собранные наспех команды не имели опыта дальних походов, половина матросов были новичками и обучатся им приходилось в пути, что неизбежно вело к ошибкам, а значить к авариям и потерям. В сильных штормах и при переходе пролива возле мыса Горн, погибли пятнадцать кораблей, ещё четыре пропали бесследно, два я пустил на дно сам, так как подозревал вспышку холеры на борту. Частые остановки для ремонта, ожидания хорошей погоды, пополнения пресной воды и провизии значительно задерживали наше плавание.

Имея неограниченные запасы сахара, по моему приказу на Ямайке в течении всех месяцев подготовки к походу варились варения и джемы из всего чего можно было. Мы запасали сухофрукты и цитрусовые, которые могли найти. Для хранения лимонов и апельсинов, которых удалось достать очень мало, был использован мёд, являющиеся единственным известным мне продуктом, который может хранится практически вечно. Бочки с квашеной капустой и орехи, были частью груза каждого корабля. Я использовал все доступные мне источники витамина С, чтобы предотвратить цингу — болезни, которая унесла жизни, наверное, миллионов моряков до тех пор, пока не научились с ней бороться. Я знал, как избежать этой болезни, и делал всё возможное, чтобы цинга никогда не коснулась моей команды. Отвары из игл хвойных пород деревьев были обязательным атрибутом каждой стоянки, если нам удавалось найти хотя бы одно подобное дерево на берегу.

При длинных переходах на парусниках вплоть до девятнадцатого века, высокая смертность экипажа и пассажиров была обычным делом. В военных походах потери личного состава от болезней значительно превышали потери в боевых действиях. И я старался сделать всё, чтобы такая участь не постигла моих людей. Два специально оборудованных госпитальных судна, бывших когда-то галеонами, названых мною «Авиценна» и «Гиппократ», в честь выдающихся врачей своего времени, принимали заболевших, не оставляя их на кораблях, чтобы не распространять инфекции. Едва появлялись признаки инфекционных заболеваний, каждый капитан вывешивал специальный флаг, и сгружал больных в плавучие больницы. А заболевших хватало… Оба госпитальных судна шли без груза, на обоих трюмы были переоборудованы в изоляторы и госпитальные палаты. Они имели усиленный штат лекарей и санитаров, а также набор всевозможных лекарственных трав и снадобий. И я с уверенностью могу сказать, что именно наличие этих кораблей спасло множество жизней во время перехода. Одно из них и погибло со всем экипажем и исполнившими свой долг до конца врачами, когда приняло на свой борт заболевший экипаж с французского фрегата с признаками холеры. Когда на плавучем госпитале «Гиппократ» подняли флаг, с изображением двух диагональных белых полос на черном фоне, врачи не могли не понимать, что они обречены на смерть. Прощальным салютом для героев стал бортовой залп «Повелителя морей», отправивший на дно «зараженный» госпитальный корабль и виновника его гибели, когда на них не осталось здоровых членов экипажа, чтобы продолжить плавание. Я сам отдал приказ, и командовал залпом тоже я, беря на себя ответственность за судьбу своих людей. Тяжёлое и сложное было решение, но только так можно было гарантированно уничтожить очаг неизлечимой сейчас болезни. Наверняка кого-то и можно было спасти с этих кораблей, однако почти на сто процентов мы бы получили ещё одно зараженное судно, попытайся мы сделать это.

Я действовал предельно жестоко, силой заставляя не привыкших к этому европейцев, соблюдать чистоту на кораблях. Уже в самом начале перехода каждый капитан знал, что клипер «Шторм» может внезапно потребовать остановки любого корабля каравана, и тогда «специальная комиссия», из меня, Роджера и группы крепких парней Сидора, проведёт проверку исполнения приказа, не поленившись облазить проверяемое судно от бака до юта. Жесткую проверку, не принимая ни каких аргументов против и любых оправданий. Попался завшивевший моряк? Плетей получат и боцман, и виновник! Палуба не выскоблена до блеска? Снова боцман ложится на пушку, а старпом теряет свою должность! Грязный камбуз, протухшие продукты в котле? Кок отправится в плавание на лине за кормой корабля не меньше чем на час, и его счастье, ели акулы вокруг сытые! Нечистоты в трюме и вонь на корабле? Место капитана занимает старший помощник, а бывший капитан отправляется в трюм наводить порядок! За повторное неисполнение приказа — виселица! Пусть лучше мы сами убьём нерадивых офицеров и матросов, чем по их вине погибнут сотни людей, запертых в тесных деревянных коробках и полностью зависящие от их действий.

На удивление мои действия не только не вызвали бунта среди экипажей кораблей флотилии, как я опасался, но и способствовали установлению жесткой дисциплины и иерархии среди команд и пассажиров. Люди притирались друг к другу, унтера и офицеры становились требовательнее и зарабатывали авторитет, корабли содержались в идеальном порядке и смертельных болезней, кроме того единичного случая, нам удавалось избегать.

За этот длинный переход у меня было время подумать. Религиозные фанатики, и новое движение в Европе, связанное с моим именем, беспокоили меня очень сильно. Однако были в этом всём безумии и неоспоримые плюсы. Для людей важна идея и вера. Всякую революцию задумывают романтики, осуществляют фанатики, а пользуются ее плодами отпетые негодяи. Гриша у нас романтик, желающий построить социализм на одной отдельно взятой территории, а я как раз и есть один из тех самых отпетых негодяев, для которого все средства хороши для достижения своей цели. Ну а для осуществления моих целей фанатики мне пригодятся, тут без цели и фанатизма никак. Фанатизм характеризуется чрезмерным рвением, энтузиазмом, одержимостью, слепой верой в правоту своих убеждений, в превосходство и исключительность предмета своего обожания. И я сейчас как раз и есть этот самый «предмет». Они все от меня без ума, что бы я ни делал и как бы себя ни вёл. Слепая вера в лидера, делает их просто глиной, из которой я должен попытаться слепить то, что мне надо. Что-то на подобии японских самураев — личной и преданной гвардии. Я никогда этого не делал, опыта в политике у меня нет, и попытка у меня только одна, но такой шанс даётся раз в жизни! Грех этим не воспользоваться. Вера в убеждения и самопожертвования последователей идеи — способны творить чудеса. Взять к примеру развитие СССР, в начале своего становления. Ведь из руин страну подняли всего за не полные двадцать лет! Да, погибла масса людей, да, перегибов хватало, но ведь сделали же⁈ Можно ненавидеть это время, можно осуждать лидеров и тем не менее факт остаётся фактом. Я в общих чертах знаю историю, и постараюсь не повторить ошибки, которые допустили мои предки (пусть даже они ещё и не родились).

Огромный караван кораблей входил в залив, который в моём времени называли Сан-Франциско или Калифорнийское море. Залив Сан-Франциско представляет из себя тихоокеанскую бухту у берегов американского штата Калифорния (которого надеюсь никогда больше не будет существовать в истории). С океаном она соединяется проливом Золотые Ворота. Большая часть залива мелководна: глубина той его части, что прилегает к Золотым Воротам, на площади более ста квадратных километров, всего около десяти метров. Почти половина всей речной воды Калифорнии попадает в это залив. В заливе есть несколько больших островов, и в самом его центре как раз располагается, самый знаменитый его остров — Алькатрас, или просто Скала. Когда-то (в моем мире и времени) на Скале располагался форт с дальнобойными орудиями, а потом и тюрьма с одноименным названием. Теперь тюрьмы тут точно не будет, да и название я без сомнения поменяю, а вот форт, пожалуй, на Скале пригодится, уж очень удобно расположен остров, прикрывая вход в залив.

Сейчас залив и его берега представляли из себя дикое, необустроенное место. Дрейк уже побывал тут, во время своего путешествия, однако до появления тут европейских колонизаторов дело дойдёт ещё не скоро. Им бы пока с восточным побережьем обоих Америк разобраться. Не до западного побережья им пока. Я рассчитываю, как минимум на несколько десятков лет спокойно жизни, за которые можно прочно встать на ноги, и уже не боятся захватчиков.

— Тут корни пустим? — Гриша стоял рядом со мной на шканцах «Повелителя морей», рассматривая бухту — может дальше пойдём?

— Не дойдём мы в этом году до Аляски дружище. Почти семь месяцев в плавании. Кораблям ремонт нужен, а людям отдых. Да и чем это место плохо? Мягкий климат, есть лес и земля для посевов и выпаса скота, воды много и место удобное. Узкий пролив тут, который легко защитить. Зиму перезимуем и посмотрим, как пойдёт. На север отправим по весне хорошо снаряженную партию, сделаем несколько факторий и фортов. Будут люди, всё побережье освоим. Но начинать будем от сюда. Через океан Китай и Индия, да и Сахалин с Камчаткой. До них теперь ближе, чем до Европы пилить. Бросаем якорь короче. Людей надо поберечь, и так потери большие, а скот почти весь или съели, или передох во время перехода. Зимой на севере мы не выгребем — выдал я свои соображения — тут конечно тоже не рай, трясёт тут знатно, ибо как раз в зоне сейсмической активности заливчик, но нам пока многоэтажки не строить, а воды залива прикроют флот от цунами. В своё время, если помнишь историю, тут тоже русская земля была, где-то тут, на берегах залива Форт-Росс стоял, который потом наши буржуи продали капиталистам, так что считай, что мы на родине!

— Ну ладно если так командир, тебе виднее — покладисто согласился Гриша, мне кажется он даже вздохнул с облегчением, когда я отказался от дальнейшего похода — и правда, устал я тоже уже от моря. Надо ноги размять на берегу.

— Да братка, тут мы разомнёмся на славу — усмехнулся я — и ноги разомнём, и руки. Это только с виду кажется, что нет тут людей, а на самом деле на нашу эскадру сейчас смотрят сотни глаз. Тут полно индейцев, с которыми ещё как-то надо будет налаживать отношения, а может и воевать придётся. Что-то мне подсказывает, что они будут не очень довольны, когда на берег высадятся несколько тысяч бледнолицых и начнут обустраиваться на долго.

— Да лучше мы, чем англичане и испанцы! — буркнул мой друг — мы с индейцами договоримся, я уверен, а те просто всех вырежут к чертям собачим, а оставшихся в резервации загонят. Я помню, нам на политинформации комиссар делал доклад по угнетаемым народам Америки. Как индейские скальпы покупали американцы и французы говорил, как негров угнетали! Как к неграм относятся, я и сам тут уже увидел, так что я комиссару верю, он ни слова не соврал! Не зря индейцы с белыми воюют, ничего хорошего они от них не видели и не увидят!

— Ага, а ещё и Чапаев был индейцем — согласился я с доводами товарища.

— Причем тут Чапаев⁈ Ты чего Витя несёшь, с дуба рухнул? — Гришаня аж задохнулся от возмущения.

— Ну как причем? Он был красным, а воевал с белыми! Точно индеец, я тебе как доктор говорю! — пояснил я свою позицию, по поводу происхождения и национальности Василия Иваныча.

— Бля… — выдохнул Гриша, удручённо качая головой — точно дурак! Ну вот как с тобой разговаривать, если даже я, который тебя сто лет знает, тебе постоянно всечь хочу⁈ С индейцами надо полюбовно договариваться, я говорю! Зачем нам ещё и с ними воевать⁈

— Вот ты и будешь договариваться — я ткнул в Гришу пальцем — только тебе имя надо поменять, на удобное для индейцев. Имя Гриша вообще не канает, имя должно что-то значить! Вот Виктор — значить Победитель, а твоё имя что значит? Не знаешь? Вот и я не знаю. Надо подумать… Во! Дадим тебе имя Громкий Вонючий Ветер!

— Это почему это⁈ — мой друг чуял подвох, вид у него был растерянный, но собранный.

— Это потому, что ты как бобов нажрёшься, так и воешь на людей, откуда попало, громко и дышать нечем! — настроение у меня было хорошее, хотелось пошутить, повеселиться — так что имя подходит! И грозно звучит, и со смыслом! Тебя любой вождь индейцев за своего сразу примет. Как родного! Имя индейское, сам тоже красный, ну это конечно не видно, но по сути то так? Так что за своего проканаешь!

— А ты тогда Хрен Моржовый! — сплюнул Гриша — вот реально, ты меня прям иногда из себя выводишь. Я о серьёзных вещах, а он зубы скалит!

— Ну ты мне льстишь конечно — скромно потупился я — видел бы ты тот хрен! Но спасибо за комплимент, что есть, то есть, всяко побольше чем у тебя будет.

— Иди в жопу! — Гриша развернулся, и кипя как чайник спустился на главную палубу, где тут же оторвался на каком-то ни в чём не повинном матросе. Боцманские корни моего названного брата взяли верх над недавно появившимся дворянином и трёхэтажный мат разнёсся по палубе линкора как песня. Умеет же скотина! Любо-дорого послушать! Прямо Родиной дыхнуло.

Ну поржали, а теперь пора и за работу. То, что мы сюда дошли, даже не половина дела, это только начало! Нам предстояло ещё выбрать место, где мы будем строить свой город. Пару недель уйдёт на разведку, все заливы и реки нужно обследовать на пригодность к судоходству, нужно выяснить какие и в каком количестве на берегах залива проживают племена. Их настрой, с кем враждуют, чем живут, чем опасны и чем могут быть полезны. Как-то с ними нужно начать контактировать, торговать и найти подход к старейшинам и вождям. Гриша прав, война нам не нужна. Сейчас землю можно тут купить за пару топоров и ножей и мы лучше купим. Индейцы почти всегда чтят договор, а нам бы только закрепится. Нужно найти строевой лес, нужно определить поля для посева и пастбищ. Да дохрена чего нужно. Начать и закончить, всего то делов!

Став на якоря, корабли застыли в ожидании моего решения. Никто даже не подумал спустить шлюпку и отправится на землю. За двести дней похода, я привил капитанам кораблей флотскую дисциплину. Они ждут сигнала, ждут команды! И долго тянуть я не буду. На берег пойдут несколько разведывательных отрядов из абордажников, за одно и промеривая глубины. Каждый отряд будет прикрывать фрегат со своими пушками и резервом на борту. А основные силы поселенцев подождут. Безопасность прежде всего. Торопится нам уже некуда.

Я смотрел как счастливый Сидор и казаки грузятся в лодки. Вооружённые до зубов, просто увешанные оружием. С ними идут и несколько «толмачей». Они не знают местный диалект, но знают языки южноамериканских индейцев, надеюсь разобраться в местных наречиях у них получится. В основном это креолы, бывшие в рабстве на Ямайке. Надежды конечно мало, ну а вдруг? Смог же в своё время Колумб как-то с индейцами общаться? А мы не дурнее будем! Первая волна переселенцев отплыла от борта моего корабля к берегам полуострова. Колонизация началась!

Глава 2

Старейшины племени Рамайтуш демонстративно остановились ровно на середине поляны, не предпринимая попыток двигаться дальше. Три человека: два вождя и шаман. Как только они остановились, то воткнули в землю палку, с пучком белых перьев. Знак мира. Вожди были одеты только в набедренные повязки и накинутые на плечи одеяла, на шамане красовалась шкура медведя. Все трое были хорошо сложены, среднего роста, по выдубленным солнцем и ветрами лицам сложно было определить возраст. По мне так мужики уже в возрасте за сорок. Длинные, черные волосы спускались до плеч, и были перехвачены кожаными ремешками на голове, никаких перьев, ирокезов или чего-то подобного, как любят изображать индейцев в современном мне кинематографе, у них не было. На лицах вождей какой-то рисунок, выполненный красной и белой краской, у самого высокого и молодого, на шее свисток из кости птицы, ну и всё. Если вожди ничем особо ни отличались друг от друга, то шаман имел отличия в украшениях и головном уборе. На шее у него висели несколько ожерелий, затейливо выполненных из ракушек, камней и искусно вырезанных кусочков различного дерева, а повязка на голове была шире и имела орнамент. Своё оружие, копья с обсидиановыми наконечниками и луки со стрелами, они оставили на краю поляны, только ножи, сделанные из того же материала, висели на поясах, очевидно за оружие не считаясь. Ну что же, мы не гордые, тоже ноги разомнём.

— Пошли побазарим с местной братвой — сказал я Грише. На переговоры мы пойдём вчетвером. Я, мой друг, Сидор и толмач — кто там из них, кто?

— Тот что повыше, это Ванька, военный вождь, второй вождь — это Андрюха, он вождь племени, а шамана зовут Сява — тут же сообщил мне Сидор. Я непроизвольно усмехнулся. Русские имена никак не контрастировали с явно неславянскими физиономиями индейцев.

Разведчики уже успели наладить контакт с жителями индейской деревни, что обнаружилась неподалёку от места первой высадки казаков. На удивление встреча прошла мирно, хотя моих разведчиков в саму деревню и не пустили. Толмач худо-бедно смог и контакт наладить.

Местные индейцы занимались рыбной ловлей, охотой и собирательством. Ни каких вигвамов в деревнях не было. Хижины были построены из дерева, камней, земли и костей животных. Строения их очень прочны. Они также окружают свои деревни оградой или частоколом для защиты от врагов. За оградой деревни, на берегу, стояли лодки-долблёнки, домашних животных мои разведчики пока у них не заметили. По крайней мере знаменитые мустанги табунами не ходили. За несколько коротких встреч тем не менее нам удалось узнать и кое-что про обычаи местных жителей. Так, например, они отказались называть свои имена. Это связано с поверьями местных индейцев, запрещающим сообщать своё имя кому-либо, кроме ближайших родственников. Точно также индейцам нельзя было упоминать имена своих умерших соплеменников. Недолго думая, чтобы как-то наладить контакт и не запутаться, Сидор и «обозвал» всех известных ему индейцев русскими именами. Они особо не возражали, откликаясь на новое имя, как на своё собственное. В округе имелось около пятидесяти поселений, принадлежащих семи племенам, и по предварительным прикидкам, насчитывали они несколько тысяч жителей. Покланялись эти племена койоту, который считался у них священным животным. Шаманизм одним словом исповедуют. Отношение к стихиям — земле, воде, огню и воздуху — у индейцев трепетное, как к живым сущностям. Например, бросить мусор в пламя домашнего очага считается недопустимым, пренебрежительным отношением к огню и к дому. Зверей они считают душами умерших родственников, однако это не мешает им этих «родственников» употреблять в пищу. Местные племена между собой почти не враждовали, хотя говорили на разных наречиях, это объяснялось тесными родственными связями, которыми они были связаны друг с другом. Довольно неглупые люди, если подумать, ещё одним их обычаем было брать жён у соседей, чтобы избежать близкородственных связей. Но не всё так мирно и хорошо было у местных жителей. С кем то всё же они иногда довольно жёстко рубились, с каким то племенем, что иногда ходило в набеги на эти земли, правда пока мы не узнали, с каким именно.

Я подошёл к индейцам и остановился в шаге от шеста, а затем, встретившись взглядом с вождём по имени Андрюха, одновременно с ним протянул правую руку обменявшись рукопожатием с местным коллегой, подтверждая свои намерения провести переговоры. Все трое индейцев тут же присели на корточки, и мне не оставалось ничего другого, как последовать их примеру.

— Скажи мне, откуда вы пришли? Вас послал к нам предки? — начал разговор вождь. Толмачь с горем пополам пытался переводить.

— Нет, предки и боги тут не причём — не стал я обманывать индейцев — мы ищем себе место, где смогли бы жить в мире с соседями, помогая друг другу и торгуя. Так получилось, что мы создали новое племя и нам нужен дом. Я готов купить у племени Рамайтуш землю и честно заплачу за ней ту цену, о которой мы договоримся.

— Какую землю ты хочешь бледнолицый? — задал вопрос шаман, в отличии от вождей он явно был настроен враждебно — это земля наших предков и на ней находятся наши святилища!

— Пока я хочу только землю под поселение на полуострове, все острова и пустующие земли, на которых будут наши поля и пастбища. А также право охотится, рубить лес, и рыбачить в ваших землях и водах. Я обещаю вам, что на святилища мы не претендуем и будем уважать ваших предков и тотемы как свои! Вы занимаетесь охотой, вам не к чему луга и поля. А взамен, мы станем союзниками, я возьму ваше племя под свою защиту и заплачу вам тремя железными топорами, пятью железными ножами, десятью одеялами и четырьмя ожерельями! Хорошая цена, очень щедрая!

— Да, железный топор… — мечтательно произнёс Ванька, глядя на разложенные подарки, но тут же перевёл взгляд на шамана, и неохотно продолжил — нам не нужна ваша защита, у нас много воинов! Поищи себе другое место, мы не хотим, чтобы на нашей земле жил кто-то кроме нас.

— У меня больше воинов, и у всех длинные железные ножи и топоры. А ещё у меня есть большие лодки, и луки, которые стреляют молниями! Очень сильное колдунство! Давайте договоримся — спокойно привёл я свои доводы — Выгнать нас будет не просто, и скорее всего всё ваше племя погибнет, если нападёт на нас. Я никуда не уйду, но и воевать не хочу. Цена хорошая, и союзники из нас выйдут надёжные и сильные. Я знаю, что вы подвергаетесь набегам со стороны других племён, мы положим этому конец, ваше племя будет процветать.

— Мы слышали грохот ваших молний, ты прав, ваши воины сильны — после не долгого молчания вновь заговорил Андрюха, тоже как-то косо посмотрев на шамана — хорошо, мы согласны! Я сказал!

Шаман скрипнул зубами, но промолчал, а вот Ванька заулыбался. Несмотря на его грозные слова, он явно не хотел войны, а вот иметь железный нож и топор хотел очень сильно. Хмыкнув, я снял со своей шеи золотой крест, и протянул местному священнослужителю, за моей спиной Сидор извлёк из свёртка два ножа, с посеребрёнными рукоятками, и положил пред вождями.

— В знак заключения договора, я дарю эти подарки вам, друзья мои — начал я, и заметив с каким восторгом шаман рассматривает цепь, пояснил, обращаясь уже только к нему — Этот амулет очень силён, он изображает символ нашей веры, нашего предка. Только великие вожди и шаманы нашего племени, достойны носить его изображение, изготовленное из жёлтого, метала!

— На другое этот метал и не годится — наивный Ванька украдкой взглянув на золото особо не впечатлился, вояка, чего с него ещё взять! Оружие важнее побрякушек — этих жёлтых камней и песка много в реке, в десяти днях пути от сюда. Они красивые, но тяжёлые и мягкие. Небесное железо лучше!

— Да, красивый металл — сглотнул я слюну, заметив, как загорелись глаза у переводчика — если у вас есть такой, можете приносить к нам на обмен. Каждый самородок или желтый песок поменяю по весу на нож или одеяло. Но это только из уважения к вам, как к добрым соседям! Действительно, ни на что не годный металл. Где говоришь та река находится?

— Потом покажу — отмахнулся Ванька, как от какой-то мелочи — или другие воины покажут. Пора заключать договор!

Настаивать я не стал, боясь вспугнуть индейцев. Действительно, потом так потом! Ни куда это золото не денется от нас, если что и сами найдём. Главное, что оно тут есть, а рек здесь не особо и много. Этот вопрос конечно важный, однако то дело, за которым мы тут собрались, нужно доделать. Шепнув Сидору и толмачу, что бы пока держали язык за зубами, мы приступили к ритуалу «оформления» сделки.

При заключении мира или какого-нибудь договора, индейцы употребляют калюмет, то есть священную трубку. Табак тут явно был в ходу, так как нужный прибор мгновенно появился из-под медвежьей шкуры подобревшего шамана, и главный вождь принялся, не спеша набивать её спущенной травой. А может это и не табак? Может это племя каких-то нариков⁈ Надеюсь не отравят, сами они её тоже похоже курить собираются. В своей прошлой жизни, шляясь по клубам и притонам, я чего только не курил! Ладно, вспомним молодость ненадолго, всё равно другого выхода нет. По-другому тут дела не решаются у братвы. Традиции, херли сделать? Вот помнится у нас во Владивостоке все предприниматели почти точно также в своё время дела решали, только там трубкой дело не ограничивалось. Наш ритуал посложнее был, и включал в себя баню, где закутанные в простыни как римские императоры мужики, употребляли соответствующие напитки и жриц любви.

Вожди и шаман сели в полукруг скрестив ноги, я и мои сопровождающие последовали их примеру, образовав замкнутый круг. Когда все условия обсуждены и приняты, зажигается священная трубка, ставя точку во вражде или спорах. Сначала делают затяжку оба предводителя и затем передают трубку своим воинам, пока она, переходя от одного к другому, не обойдет весь круг. После этого договор становится нерушимым. Мы купили первую недвижимость в Калифорнии!

Закончив с обрядом, Ванька встал, и взяв свисток на своей груди в руку, громко свистнул. Из зарослей стали появляться воины индейцев. Много воинов! Я с ужасом наблюдал, как поляна заполняется вооруженными людьми.

— И какого хрена⁈ Гриша, Сидор, к бою!– я повернулся к вождям, а за моей спиной абордажники Сидора, которых со мной было всего около двадцати человек, спешно выстраивали оборонительную линию. У меня же при себе был только кинжал, всё оружие мы оставили, отправляясь на переговоры и сделку с индейцами — мы же вроде договорились⁈

— Что-то случилось друг мой? — Ванька был весел и агрессивным не выглядел, он даже не смотрел на меня, а вертел в руках топор, пробуя пальцем заточку. Заметив, что я держу в руках нож, медленно отступая к своим людям, Ваня поменялся в лице, и быстро поднял обе руки вверх, в знак примирения — Успокойся! Я дал сигнал, что мы заключили мир! Мои воины вышли, чтобы познакомится со своими союзниками! Сигнал был «отбой тревоги», ведь я дунул в свисток нижнего конца! Тебе что, послышалось, что я дунул в верхний, приказывая атаковать⁈

— Да хрен тебя пойми, в какой конец ты там дуешь! И чего вы там вообще дуете, что мозгов у вас нет⁈ Точно говорят, как корабль назовёшь, так он и поплывёт. Назвал тебя Сидор Ванькой, а у нас во всех сказках испокон веков, Ванька-дурак был! Испортили мне индейца! Дует он! Да хоть во все нижние и верхние концы дуй, извращенец⁈ — психанул я, медленно опуская нож, и давая сигнал своим людям, уже готовым к стрельбе, остановится — я твою рожу вообще в первый раз вижу, откуда я знать должен, что ваши свистки означают⁈ Чуть бойня не началась на ровном месте.

Как только все разногласия с индейцами были улажены, я поспешил вернутся со своими людьми в импровизированный лагерь, который возник на месте первой высадки. Избрав манеру поведения с индейцами, которую в своё время опробовали французы, то есть вести себя с ними как равноправные союзники, а не захватчики, я надеялся избежать ненужного кровопролития. Надеюсь у меня это получилось, теперь оставалось только начать строительство и притереться друг к другу с новыми соседями. Конфликты будут всё равно неизбежны, это уже как пить дать, но пока у нас мир.

— Про золото пока молчать! — в своей палатке на берегу я инструктировал невольных свидетелей разговора с вождями племени и старших офицеров — рано пока этим заниматься. Ставим форты в первую очередь! Земли распределять только по моему личному распоряжению. Все желающие заложить ферму, мельницу или лесопилку к примеру, должны быть тщательно проинструктированы насчёт поведения с индейцами, и селится только в тех местах, которые я им отведу. Так же должна быть строго ограничена торговля с дикарями. Всё через Дайона, я дам ему подробные инструкции. Потом посмотрим. Огнестрельное оружие и порох придержим, их не продаём. Железные ножи, топоры и другой инструмент только менять, никаких подарков! Пусть работают на полях, лесозаготовках или покупают, если хотят получить что-то, нечего их к халяве приучать. Если кто-то найдёт тотем, святилище или жертвенник, не трогать ни в коем случае! Обходить стороной! Предупредить об этом особо наших фанатиков. Скажите им, что это мой приказ! С сегодняшнего дня мы почитаем и «предков». Разведчики вернулись все?

— Две группы, что ушли вверх по большой реке, до сих пор не вернулись — начал доклад Гриша — у них приказ идти на баркасах, до тех пор, пока река будет судоходной, а затем повернуть назад. Не хочется думать о плохом, так что скорее всего, река длиннее и судоходней, чем мы предполагали от того и задержка.

— Ясно. Даем им ещё десять дней, потом готовьте поисковую партию. Я попрошу вождей, выделить нам проводников. Нужно составлять карты местности. Продолжать обмер глубин в заливе. Мне нужна подробная лоция. С завтрашнего дня, приступить к лесозаготовкам и охоте. Плотники пусть сразу ищут и валят лес, годный к строительству кораблей, нужно сделать запас и сушить как положено. Со следующего года, если всё пойдёт хорошо, заложим верфь.

— Не извольте беспокоится господин Виктор, сделаем — кивнул головой Дайон. Мы с ним уже несколько дней подряд, составляем план развития колонии, деля задачи на первоочередные, и стратегические. Даже сейчас, когда основная работа ещё не началась, Дайон загружает людей по полной программе.

— Теперь по индейцам — продолжил я — у нас полно холостых мужиков, включая меня и брата, а вот с девками беда. Нужно с индейцами роднится. Мы тут на долго, а возможно и навсегда. Чем крепче мы привяжем к себе местные племена, а лучше всего это сделать через кровь, тем легче и безопаснее нам будет жить. Силой девок не брать, тут все подобные вопросы решаются у индейцев путём выкупа девки у родителей. Поэтому если кому индианка приглянется, пусть идёт на переговоры с отцом или старшим братом, ну и естественно её согласие не забудет спросить. Тоже и по нашим бывшим проституткам. Выдадим их за индейцев, раз уж наши брать не хотят. С этими делами тут вроде не так строго, как у нас, так что пристроим я думаю всех. Новым ячейкам общества будем помогать, чем можем. Лес для строительства поможем заготовить, дом сложить, и так далее.

— А ниче так там у них крали есть! — заинтересованно включился в разговор Сидор — ходют с голыми сиськами, так что можно выбрать! Мы в разведке возле поселения индейцев были, видели!

— Вот, уже есть первый желающий — усмехнулся я — Сидора женим первым! Ты же у нас казак, разведчик? Кому как не тебе на разведку идти. С нами потом впечатлениями поделишься.

— А и схожу! — рассмеялся казак — всё получше тех, что мы с собой привезли! Тут можешь на меня рассчитывать боярин, разведаем!

— Ну и отлично — я улыбаясь смотрел, как мои офицеры увлеченно начали перешёптываться, обсуждая очередное боевое задание нашего главного абордажника.

Вроде всё пока идёт не плохо, а как оно дальше повернётся, жизнь покажет.

Глава 3

Баркасы шли по реке, нещадно палило солнце, и мы с Ванькой время от времени прикладывались к кувшину с пивом, чтобы утолить жажду. Кто хоть раз пил теплое пиво, тот понимает, какое это «удовольствие». Но делать было нечего, пить хотелось, а вода закончилась, и новую набрать и вскипятить можно будет только на вечерней стоянке. Да фигня всё, мы с Ванькой ещё хорошо устроились, а вот каково гребцам! Ну ладно, пиво и солнце, это почти курорт и отпуск, после бесчисленных забот и хлопот, связанных с управлением колонией. Я до сих пор не верил, что мне удалось отделаться от задолбавшего меня Совета города, и отправится развеяться, придумав себе важную причину. Баркасы кстати уже местной постройки, сделанные специально для реки, их сейчас в караване пять, и большинство заполнено припасами. Мы идём проверять прииски.

Прошло больше трёх лет, с момента нашей высадки в Калифорнии. За это время, на полуострове вырос небольшой городок и крепость, в ключевых местах залива и на землях союзных племён выросли фактории и опорные форты. Окружающие поля и долины рек заполонили фермеры, выращивая всё, что было необходимо нам для жизни, от табака, до ячменя и картофеля. Выросли мельницы, смолокурни и лесопилки, появились рыболовные артели, да много чего появилось! Та же верфь и пороховой завод чего стоят. Моя личная верфь, которая строит сейчас целых три судна одновременно. А вот пороховой завод только смонтировали. Немногочисленное стадо домашних животных, которое с трудом удалось сохранить при переходе к этим берегам, активно увеличивалось в размерах, давая нам шанс в скором времени отказаться от охоты, как основного источника мяса. Ну а пока трапперы и индейцы вынуждены ежедневно покидать свои дома, в поисках лосей, оленей и птицы.

За это время уже дважды клипера сходили в Китай, и один раз нас посетил Ван, привезя в колонию необходимые товары, новых людей, семена и скот. Одиночные корабли паломников периодически появляются возле наших берегов, заставляя нервничать капитанов патрульных фрегатов и привозя в колонию моих последователей и новости из большого мира. Из Китая в Форт-Росс (я назвал город в честь первого русского поселения на Калифорнийской земле) мы возим порох, оружие, чай и кучу всего что только можно, торгуя на рынках Шанхая пушниной, кожей, свечным салом, табаком и другими товарами, которые производит наша колония. Пороховой завод и мастера его обслуживающие, как раз из Китая. Этим летом в сторону Аляски вышла первая экспедиция, под руководством Гриши, задачей которой была добыча калана, охота на китов, а также основание северного форпоста наших владений и разведка пути в Охотск. Пора налаживать контакты с Россией, а Охотск уже должен существовать! Сделано было многое, а предстояло сделать ещё больше.

Река эта, по которой мы плывём, когда-то называлось Сакраменто, а сейчас именуется Золотой. Единственная безопасная дорога до одноименной долины, где стоит посёлок и форт старателей. Тяжёлая работа у них, приходится проводить по десять часов в день в ледяной воде по колено, намывая драгоценный песок, но там только добровольцы, получающие свой процент с добычи. У государства в моём лице, монополия на добычу драгметалла на определенных территориях. Есть конечно ещё и «черные копатели», однако действуют они на свой страх и риск, ибо защиту и поддержку от администрации не получают. Они не лезут на «государственные» делянки, а я не прессую их, всё равно свой песок они потратят в городе ибо больше негде! Руководит посёлком ирландец по происхождению и горный инженер по призванию Стив О’Нил. Военную поддержку и защиту ему оказывает отряд индейцев мивоков, вождём племени которых является Гришкин тесть.

Да, женился Гришка на индианке, и совершенно неожиданно для себя, можно сказать внезапно. Как раз три года назад, ведя разведку местность и пробуя мыть золото, мы и попали в одну из деревень мивоков.

Это многочисленное племя жило небольшими группами и не имело централизованной власти, объединяла группы только общая культура, язык и вера. Абсолютно не воинственное племя, если их не трогать конечно, а вот если тронуть… Тогда они превращаются в самых жестоких и мстительных людей, которых я когда либо видел. Они приручили собак и выращивали табак, но в остальном были охотниками-собирателями. Основной пищей для мивоков, как и для большинства местных племён были желуди черного дуба. Осенью жители деревни их собирали в зернохранилища. Затем желуди измельчали и превращали в кашу или лепешки. Также собирали они и кедровые орехи, ягоды и другие виды растительности. Небольшими группами они охотились на оленей, лосей и кроликов, и даже на медведей, когда они находились в спячке. Кроме всего прочего, они были отличными рыбаками, благо местные реки изобиловали лососем, осетром и форелью. Однако была в их рационе и довольно экзотическая для европейцев еда — насекомые. Личинки, дождевые черви, саранча и кузнечики поедались с той же охотой и аппетитом, что и мясо. А вы пробовали копчённую саранчу? А я вот попробовал… Нельзя же родственников обижать отказом если предлагают от души как дорогому гостю!

В тот день я впервые увидел, как индейцы играют в поскои а веа. Грубо говоря в футбол, они играли! Тоже игровое поле, длинной около ста метров, ворота, мяч, только правила отличаются. Как и в футболе, цель заключалась в том, чтобы пробить мяч из шкуры лося через стойку ворот. Играли парни и девушки. Девушкам разрешалось делать все, в том числе пинать мяч, брать его в руки и бегать с ним. Мужикам разрешалось пользоваться только ногами, но если девушка держала мяч, он мог поднять ее и нести к своей цели. Гришка, заядлый любитель футбола, не смог остаться в стороне от такого дела. Ну не выдержала, душа поэта! С разрешения вождей племени, гостю разрешили сыграть. Там, во время игры, Гриша и познакомился со своей будущей женой, когда схватил шуструю девчушку на руки и отнёс к воротам. Отнёс и уже не отпустил. Так мы и породнились с мивоками.

Не со всеми индейскими племенами у нас был мир и дружба. Вступая в союзы с нужными нам племенами, мы автоматически становились врагами их давних недругов, а иногда и сами были причиной конфликтов, захватывая нужные нам земли, если не удавалось договорится. А племен этих в округи были десятки. Шаста, модоки, ачомави, уиту, хупа, номлаки, юки, патвин, помо, яна, ацугеви, майду, конкоу, нисенан, мивоки, да всех и не перечислить. Большой отряд из ста воинов мивоки для охраны приисков как раз объяснялся тем, что часть добычи велась на территории враждебного племени модоков.

Я честно хотел договорится с вождями, как делал это уже ни раз, но тогда нам не удалось прийти к соглашению. И вторая и третья и десятая попытка не увенчались успехом. Упрямый старый вождь не желал видеть бледнолицых на своих землях, неизменно отказываясь предоставить нам нужный клочок земли даже в аренду на пару лет и даже угрожая войной. При этом каждый раз вождь модоков принимал подарки, считая это в порядке вещей. Выбисил он меня короче, и плюнув на последствия, я разрешил своим старателям зайти на нужный ручей, где имелось самородное золото. Так и началась война колонистов и союзных племён с модоками и нисенан, которые являлись их союзниками.

Первоначально наша тактика заключалась просто в охране прииска, активных действий колонисты не вели. Но нападение индейцев на посёлок старателей, в котором погибло девятнадцать человек, избавило меня от иллюзий. Ответный рейд казаков Сидора и индейцев модоки, заставил враждебное племя с большими потерями отступить. Отступить, но не прекратить войну. С тех пор, уже два года, и тлеет этот конфликт, то разгораясь, то затухая на время. Это и было одной из причин, почему со мной сейчас шёл отряд абордажников из ирландцев Мура и с десяток воинов рамайтуш, под предводительством военного вождя Ваньки.

— Ты великий вождь и шаман Виктор, а жена у тебя только одна — в очередной раз начинает капать мне на мозг захмелевший индеец — даже у меня четыре, хотя я только военный вождь своего племени! Я отдам тебе любую свою дочь, выбирай!

— Ты Ваня мне мозг не колупай — отмахнулся я от индейца, как от назойливой мухи — когда у вас много жен стало? Два года назад! Когда этот идиот, отец Михаил, вам Ветхий завет прочитал! Из всей книги, вы только одно запомнили, что у царя Соломона было семьсот жён!

— А ещё у Давида, Иакова, Авраама… — начал перечислять мне имена всех библейских многоженцев новоиспеченный христианин, самого радикального толка, именуемого в простонародии жоховство — Мы крестились и поступаем по заповедям! Да и ты не запрещал!

— Как же, вам запретишь — буркнул я — да делайте чего хотите! В этом отношении, мне глубоко фиолетово, лишь бы всё было по взаимному согласию. Но вы же не просто женитесь, вы бляха муха коллекции собираете! Вон у Сявы — индианка, негритянка, ирландка, и даже китаянку в жёны недавно взял!

— И ты возьми! — умоляюще уставился на меня индеец — китаянок же полно сейчас! С последними кораблями привезли. Как Гриша говорит — это теперь не дефицит!

— Иди в баню Ваня, мне Арин хватает выше крыши! — отмахнулся я, невольно вспомнив жену.

Арин О’Доннел была дворянкой и ирландкой. Она ещё ребёнком попала в рабство на Барбадос. Детская память стёрла ужасы плавания на рабском корабле, а судьба уберегла её от участи большинства женщин рабынь. Из-за своей почти ангельской внешности, она попала в компаньонки к дочери богатого плантатора, и до моего появления почти не знала забот, живя, играя и обучаясь вместе с английской девочкой-хозяйкой. Она не чествовала себя рабыней, считая хозяйку подругой. И тут я, освободитель ирландцев появился! Первое время, по признанию самой Арин, она меня почти ненавидела, за подаренную «свободу», пока не познакомилась поближе со своими соотечественниками, к которым жизнь не была так благосклонна. Стройная и маленькая, почти как куколка, она сразу покорила меня своей красотой, большими глазами, и кротким характером. До свадьбы кротким! За маской тихони скрывался просто неукротимый бесёнок! Веселая у меня жена, ни минуты не может усидеть на своей шикарной заднице! Первая леди Русской Америки могла вести себя как аристократка, с прирожденными манерами принцессы, и как дикий индеец команчи! Иногда я просто устаю от неё, от её идей и энергии, и мне хочется побыть одному, а Арин всегда рядом, заполняя собой всё окружающее пространство. Ещё одну такую я просто не выгребу! Мой мозг закипит и взорвётся! Да и Арин меня ночью в тихую прирежет, и скажет, что так всё и было, если я попробую сделать глупость, которую мне предлагает индеец.

— Арин пусть для удовольствия будет, а для хозяйства мою дочь возьми! — ляпнул Ваня, но тут же заткнулся, поймав мой взгляд — ну ладно, ты подумай ещё, упокоишься, потом поговорим.

— Я подумаю. Возьму и прикрою вашу лавочку, несмотря на то, что ты мне друг! Только попробуй ещё раз этот вопрос поднять! — пригрозил я страшной карой индейцу. Честно говоря, все его дочки «на любителя», все в папу пошли, такие же плечистые и здоровенные.

— Да я молчу как дуб! — обиженно отвернулся от меня Ванька, не забыв отхлебнуть пива.

— Златая цепь на дубе том… — процитировал я классика африканского происхождения, смотря на спину вождя. Обиделся он морда красножопая! Золотой крест, что в своё время я подарил Сяве, непонятным образом перекочевал на шею Ваньки, хотя ведь делает вид, что украшения ему не интересны. Дружише, верный и надёжный! Один из немногих, которому я могу доверить прикрывать свою спину. Молча толкнув индейца в спину, я забрал у него кувшин с пивом. Кувшин он отдал, но плечом повёл, давая понять, что видеть он меня не желает! Я его знаю, это не надолго, отойдёт через пару минут!

Треск выстрела раздался неожиданно. Кувшин в моих руках разлетелся на осколки, заливая меня пенным напитком. В кустах, на левом берегу реки, поднималось белое облако от сгоревшего пороха. В борт баркаса с треском вонзилась стрела, как осколки гранаты в стороны полетели обсидиановые крошки от наконечника, ещё одна просвистела над моим плечом, послышался крик боли одного из гребцов. Нападение! На инстинктах я рухнул спиной назад, на дно баркаса. Стрелы продолжали сыпаться густым дождём, укрылся я вовремя. Это индейцы, сомнений нет, ружьё у них только одно, наверное, трофейное, и пользоваться им они толком не умеют, так что за бортом я буду в безопасности.

— Потери⁈ — прокричал я капитану баркаса, замечая, как рядом Ванька спокойно обламывает и вытаскивает стрелу, которая пробила его запястье. Я не слышал, что бы он вскрикнул во время нападения, да и сейчас он делает вид, что занозу выковыривает.

— Трое ранены, у Адама стрела в шее! — доложил мне старший среди абордажников.

— Это нисенан — Ваня протянул мне окровавленный обломок стрелы, на оперении которой был непонятный мне рисунок, как будто я должен по нему что-то понять. Не разбираюсь я ещё во всех этих точках, линиях и зигзагах.

— Чего-то близко к лесопилке Герма подошли– встревожился я — надо бы потом разведку послать, узнать, чего там с шотландцем. Вообще патрули мышей не ловят! Триперы хреновы!

— Трапперы, господин Виктор — поправил меня командир баркаса и выстрелил из мушкета, поднявшись на мгновение над бортом. В ответ тут же прилетело пару стрел, однако ирландец успел спрятаться.

— Не перебивай батю! Как сказал, так сказал, значить так надо было! — огрызнулся я. Положение в принципе не такое и плохое, нас явно больше, а течение нас сносит на противоположный от нападавших берег. Ещё немного, и мы будем вне зоны досягаемости их луков и стрел. И эти черти тогда смоются. Нагадил и убежал, вот их тактика.

Я перевёл взгляд на раненого в шею ирландца. Доходит парень, кровь хлещет ручьём. Вот же сучьи дети!

— Зарядить мушкеты и фальконеты! По моей команде первый баркас даёт залп по кустам и на вёсла! Гребём что есть силы на левый берег! Второй баркас стреляет за первым и так далее остальные по очереди. Приготовились! — прокричал я команду, слыша, как моё распоряжение дублируют дальше — надо не дать им уйти!

— Хорошее решение брат! Если собаку не наказать, когда она тебя укусила, она потом перестанет тебя боятся! — одобри мои действия Ванька, шустро заряжая свой мушкет, несмотря на рану — Ссаной тряпкой, да по морде им!

Я покосился на индейца, плохо на него Гриша влияет! Наши индейцы уже весь русский мат выучили, благодаря бывшему советскому боцману!

— Начали! — командую я, вскидывая свой мушкет над бортом. Дружный залп, и наш баркас скрывается в дыму, я падаю на место раненного ирландца и хватаюсь за весло — навались!