Восторг обретения

С письмом доктора Эллисона в руке Андреа набрала обозначенный на бланке номер. Ее сразу соединили с секретаршей, сообщившей, что доктор уехал в Оклахома-Сити и вернется в конце дня. Она передаст ему о звонке.

Объяснить, что произошло, секретарша не могла, и Андреа повесила трубку. Настроение у нее окончательно упало. Сунув письмо в сумочку, она взяла рюкзачок, в котором всегда возила из дома в магазин и обратно все необходимое для Либи, подхватила ребенка, заперла входную дверь и на машине марки «мерседес», на которой когда-то ездил Майкл, направилась в центр. Эта машина, пятьдесят тысяч долларов, полученных по страховке, немного мебели и предметы длительного пользования — вот и все, с чем она осталась после двух лет замужества. Но дороже всех материальных ценностей была память о счастливой семейной жизни и, конечно, Либи.

Воспоминания о Майкле всегда успокаивали Андреа. Прожитые вместе годы были лучшими в ее жизни, и теперь, когда первая, самая острая боль утраты несколько притупилась, память о них придавала ей силы.

Время одиночества вовсе не казалось Андреа потерянным для жизни. Чего ей совершенно не нужно, так это новых проблем, связанных с клиникой. Ничего хорошего от этой ситуации ждать не приходится, говорила себе Андреа. Иначе доктор был бы с ней откровеннее. Так в чем же дело? Не хочет же Эллисон сказать, что они там перепутали образцы спермы Майкла с какими-то другими. Тогда что же?

Ветер усилился, и дождь мог хлынуть в любую минуту. Двадцатипятитысячный Солт-Ривер имел собственный университет, а жители исправно занимались сельским хозяйством и работали в нефтяной промышленности. Все эти годы, кроме двух, прожитых с Майклом в Тулсе, Солт-Ривер был для нее родным. Дом Андреа располагался на окраине городка, в пяти минутах езды от торгового центра. Его нашел для нее свекор, Эд Перин, когда после смерти Майкла она вернулась в родной город. Дом был маленьким, но вполне достаточным для двоих. Главное его достоинство заключалось в том, что арендная плата составляла всего двести долларов в месяц. Правда, Андреа подозревала, что Эд и Грэйс втайне от нее доплачивают хозяину.

Родители Майкла всячески опекали свою невестку. Благодаря им она никогда не чувствовала себя одинокой и брошенной на произвол судьбы. Андреа была очень благодарна свекрови и свекру за их теплоту и заботу. Она понимала, что их отношение к ней в какой-то степени продиктовано желанием быть как можно ближе к единственной внучке, но это ничуть не умаляло их достоинств. Иногда Андреа даже чувствовала себя неловко из-за того, что, как ей казалось, она злоупотребляла их щедростью. Эд и Грэйс были для Андреа как родные, и она искренне любила их, причем не только за доброту, но и за то, что они оставались единственным, кроме Либи, звеном, связывавшим ее с покойным мужем.

Чтобы машина не нагревалась на солнце, Андреа припарковала ее на боковой улочке под тенистым вязом. Взяв на руки Либи, она завернула за угол и направилась к магазину. Когда они приближались к дверям, где-то совсем рядом, прямо за домами на другой стороне улицы, сверкнула молния и грянул оглушительный гром. Либи как воробышек съежилась от страха.

Грэйс Перин, наблюдавшая за ними из окна, открыла дверь и взяла девочку из рук матери.

— Доброе утро, дорогая! — ласково сказала она, прижимая к себе внучку. Андреа не поняла, кому адресовано приветствие, ей или ее дочери, но решив, что скорее всего Грэйс поздоровалась с ними обеими, ответила:

— Доброе утро. Кажется, вот-вот хлынет ливень, — продолжала она, направляясь в находившуюся за магазином студию.

— Я давно уже стою у окна и наблюдаю за погодой, — заметила Грэйс, стараясь успокоить внучку. — Боюсь, это будет не просто гроза. — Свекровь Андреа была средних лет женщина, которую ничуть не портили ни полнота, ни слишком круглое лицо. Вьющиеся, коротко остриженные волосы и голубые глаза напоминали Майкла.

— Чувствуешь, как пахнет? — продолжала Грэйс. — Точно так же, как восемь или десять лет назад, когда над пастбищами штата пронесся торнадо.

— Мне тоже так показалось, — ответила Андреа, глядя, как Либи дергает бабушкины кудряшки.

Она думала, говорить или не говорить Перинам о письме, но решила не делать этого, пока сама все для себя не выяснит. Зачем зря расстраивать Грэйс, она и так за них обеих постоянно волнуется. В эту минуту ей хотелось поскорее увидеть доктора Эллисона. Ожидание становилось просто мукой.

— Ты сегодня чудная, детка, — сказала Грэйс, лаская Либи. — А ты — счастливая мать, Андреа, у твоего ребенка такой чудесный характер. У маленького Майкла был точно такой же.

— Наверное, иногда и он бывал не в настроении!

— Не без этого. Жизнь — не одни розы.

Андреа кивнула в знак согласия.

Зазвонил телефон, и Грэйс, посадив внучку на колени, взяла трубку. Сказав несколько слов невидимому собеседнику, она протянула трубку Андреа:

— Это тебя. Доктор Эллисон.

— А! Пойду поговорю из студии. — Андреа вышла из магазина, старательно закрыв за собой дверь. Взяв трубку, она услышала, как Грэйс положила свою.

— Миссис Перин! Как я понял, вы получили мое письмо?

— Да, сегодня утром и очень волнуюсь. Хотелось, чтобы вы, доктор, выражались откровеннее. О какой ошибке вы пишете?

— Миссис Перин, прошу простить меня за причиняемые неудобства. Вы правы, письмо получилось каким-то холодным и безличным. Все дело в том, что его составляли адвокаты. Лично я подошел бы к этому совершенно иначе.

— Подошли бы иначе к чему? Что случилось?

— Вам это покажется невероятным, — немного помолчав, ответил доктор, — но мы не досчитались одного образца донорской спермы. Есть основания полагать, что в результате проявленной небрежности его перепутали со спермой другого донора.

Андреа похолодела от охватившего ее ужаса.

— Последние недели мы только этим и занимались, — продолжал Эллисон. — Всех поставили на ноги, чтобы определить, чьи интересы это могло бы затронуть. Нам удалось сузить диапазон поисков до трех возможных доноров.

— И Майкл один из них?

— Боюсь, что да, миссис Перин.

Стараясь побороть охватившую ее панику, Андреа закрыла глаза. Именно этого она больше всего боялась. Когда она снова их открыла, то увидела, как дрожат руки.

— Вы понимаете, что говорите?

— Я хочу сказать, что теоретически возможно, я подчеркиваю, только возможно, что Майкл не является отцом вашей дочери…

— Нет, это исключено. Ребенок — вылитый Майкл.

— Наверное, так оно и есть, но мы не имеем права скрывать от вас, что существует вероятность того, что Элизабет не его дочь.

— Хорошо, вы сообщили мне эту новость. Что дальше? — проговорила Андреа, стараясь, чтобы ее голос звучал как можно спокойнее.

— Боюсь, это еще не все. Донор знает о том, что именно он может оказаться отцом вашего ребенка, и это его весьма и весьма расстраивает.

— В данных обстоятельствах вы вряд ли можете упрекать его за это.

— Согласен, — понизив голос, сказал доктор. — Всем нам эта история не по душе. Все перепуталось, но мы делаем возможное и невозможное, чтобы исправить допущенную ошибку.

— Честно говоря, не вижу, что вообще можно теперь исправить. Уж раз ваш донор дал жизнь ребенку, вы же не можете вернуть все назад.

— Но мы можем по крайней мере выяснить, какой из родившихся младенцев его ребенок. Именно этого он требует. Откровенно говоря, миссис Перин, он оказывает на нас сильное давление, настаивая, чтобы мы дали ему на этот счет полную информацию.

— А кто он? — помолчав, спросила Андреа.

Доктор откашлялся.

— Его зовут Слэйд Катлер. Он владелец доброй половины всех запасов минерального сырья штата, а также компании «Катлер и Бэнийс Ойл». Его фирмы по всей Оклахоме, а некоторые — даже в Техасе.

— Тот самый Катлер?

— Тот самый.

Андреа приходилось слышать о таких людях, как Катлер. Майкл продавал компьютеры нефтяным компаниям всего юго-запада Оклахомы. Вернувшись домой, он рассказывал ей, как в роскошных офисах курил с нефтяными магнатами дорогие сигары, обсуждая условия сделки. Когда же договориться не удавалось, его бесцеремонно выпроваживали через черный ход. Андреа была наслышана о нравах этой среды и о том, как они обращаются с людьми.

— Мистер Катлер всегда добивается того, чего хочет, — продолжал доктор, как бы подтверждая рассказы Майкла.

— Я вам сочувствую, мистер Эллисон, но так как Либи вся в отца, эта история не имеет к нам никакого отношения.

— К сожалению, не могу с вами согласиться, миссис Перин. Если мы хотим, чтобы все завершилось благополучно, необходимо, чтобы каждый, кого это может касаться, сотрудничал с лабораторией. Клинике уже предъявлены определенные требования, и мы обязаны любой ценой их выполнить…

Прозвучавшая в голосе доктора твердость насторожила Андреа. Она почувствовала, что за этим что-то должно последовать. Что-то очень важное. Сердце снова забилось чаще.

— И что это может значить лично для меня?

— На данный момент единственное, чего мы хотим, — это иметь возможность сравнить образцы клеток донора и тех трех детей, о которых я вам говорил.

— Не вижу необходимости проделывать эту процедуру с Либи, — твердо сказала Андреа.

— Вполне возможно, что ни один из троих детей не является ребенком мистера Катлера, — продолжал Эллисон, не обращая внимания на реакцию Андреа. — Однако единственным способом проверить это является так называемый тест на генетический отпечаток пальцев. Для малышей эта процедура совершенно безопасна, а все расходы, включая проезд, компенсацию за вынужденный прогул и так далее, оплатит клиника.

Теперь, когда первый страх стал проходить, Андреа почувствовала, как ее охватывает гнев. Кажется, она достаточно ясно объяснила свое отношение ко всей этой истории. Кем бы ни был Слэйд Катлер и какое бы давление он ни оказывал на клинику, она никому не позволит вмешиваться в ее жизнь, и чем скорее они это поймут, тем лучше. В то же время Андреа испытывала определенную симпатию к доктору Эллисону — ведь это благодаря ему родилась Либи. Поэтому она постаралась взять себя в руки и ровным голосом сказала:

— Понимаю, что вы попали в трудное положение. Но я приняла решение, и ничто не заставит меня подвергнуть моего ребенка идиотским тестам только потому, что ваши сотрудники сделали какие-то бухгалтерские ошибки. Либи — дочь Майкла. Если бы вы ее увидели, вам все сразу стало бы ясно. Вы выполнили свой долг, поставив меня в известность. На этом давайте закончим.

Повесив трубку, Андреа разрыдалась. Несмотря на только что проявленную твердость, ее нервы сдали. Но уже через минуту она взяла себя в руки и, пройдя в ванную комнату студии, стала подкрашивать глаза, надеясь, что Грэйс не заметит ее состояния.

Несколько минут спустя Андреа с деланно веселым лицом уже входила в магазин. Стоя с ребенком у окна, Грэйс наблюдала за удалявшейся на юг грозой.

— Вы еще подержите Либи или мне положить ее в манеж? — спросила Андреа.

— Подержу, ей пока это нравится, — ответила свекровь, посмотрев на невестку. — Все в порядке?

— Конечно.

— Это тот самый доктор Эллисон, который работает в клинике Тулсы? — спросила Грэйс, внимательно глядя на Андреа.

Андреа поняла, что будет хуже, если она начнет все отрицать.

— Да, это обычный контрольный звонок. Простая формальность.

— Понятно.

Кажется, Грэйс поверила, и Андреа почувствовала облегчение. Прижавшись к такому родному и любимому детскому личику, она ощутила прилив материнских чувств и с трудом сдержалась, чтобы не накрыть собой ребенка, защищая его от любых возможных угроз.

Вздохнув, Андреа взяла кофейник, который Грэйс всегда держала горячим для клиентов, налила себе кофе и прошла обратно в студию. Стоявший там телефон, казалось, таил в себе угрозу. Впрочем, нет, угроза исходила не от телефона и не от доктора Эллисона. Слэйда Катлера, вот кого она должна бояться! Такие дельцы, как он, не знают преград желаниям. Хорошо, если он решит проблемы где-нибудь в другом месте и оставит ее в покое.

Достав из ящика папку с рисунками, Андреа положила их на рабочий стол. Аккуратно убрав все ненужное, она методично стала доставать то, что ей было необходимо для работы над новым эскизом. Сейчас самое правильное — уйти с головой в работу, решила она.

Перед тем как начать, Андреа оглядела такую знакомую ей студию. Еще старшеклассницей она начала подрабатывать в магазине вышитых изделий миссис Грэйс. Потом вышла замуж за ее сына, и магазин окончательно стал ее вторым домом. Сколько с ним связано воспоминаний!

Впервые она встретилась с Майклом, когда он, студент университета штата Оклахома, приехал домой на каникулы. Произошла эта встреча в той самой задней комнате, где она теперь расписывает заготовки для вышивки. А идею заняться этим подал именно Майкл. Все самое важное и стоящее в ее жизни так или иначе связано с магазином.

Вздохнув, Андреа начала готовить сделанную из плексигласа чертежную доску. Едва она успела расставить на рабочем столе краски, как грянул гром, да такой сильный, что задребезжали окна. Услышав крик Либи, Андреа поняла, что не сможет больше работать спокойно, и направилась в магазин. Забрав у Грэйс девочку, она стала ходить с ней взад-вперед, поглаживая ее спинку.

— Не волнуйся, дорогая! С ней все в порядке. Думаю, она так расстроилась из-за грозы, — успокаивала ее свекровь.

— Знаю, — ответила Андреа. — Я сама нервничаю из-за того же.

Глава 2

Все утро с небольшими перерывами шел дождь, но ураган так и не собрался. К обеду ветер утих, и лишь редкие капли продолжали падать на землю. Вспоминая о звонке доктора Эллисона, Андреа испытывала все большее беспокойство. Каждые десять минут она брала Либи на руки и внимательно вглядывалась в ее личико, пытаясь найти свидетельство того, что ее вторым родителем был не Майкл. Но все говорило об обратном.

Волноваться не о чем, убеждала она себя. Искусственное оплодотворение, хотя и со второго раза, сработало прекрасно.

Но она все-таки тревожно всматривалась в глаза Либи, внимательно изучала форму ее ушек, сравнивая их с ушами Майкла. Андреа вспоминала, как много раз обсуждалось сходство ребенка с отцом и какие при этом приводились доказательства. Припомнила случай, как вместе с Грэйс и Эдом они листали альбом с детскими фотографиями Майкла, находя явные свидетельства этого сходства. В конце концов, если родство определять только по внешним признакам, то можно предположить, что и она сама не мать Либи, поскольку только рот и нос девочки слегка похожи на ее.

— Выбрось все из головы, крошка, — прошептала Андреа дочке. — Уж мы-то точно знаем, кто наш папа.

Проводив клиента, с которым занималась последние двадцать минут, Грэйс спросила:

— Может, пойдем в соседнее кафе и съедим пару сэндвичей?

— Спасибо, я не особенно голодна, — ответила Андреа. — Поешьте сами.

Грэйс внимательно посмотрела на невестку. По выражению ее лица Андреа поняла, что та начинает что-то подозревать.

— Дорогая, что-нибудь случилось? После того звонка ты какая-то беспокойная.

— Ничего особенного. Я получила письмо, в котором говорится, что произошла путаница в регистрационных книгах. Конечно, все выяснится и оснований для беспокойств нет, но я все-таки думаю об этом.

Грэйс явно колебалась, как ей быть — покончить с этой темой или спросить о подробностях дела. В конце концов она решила, что лучше пока этого не делать.

— Если надо, позвони Эду, ты ведь знаешь, как важно для нас все, что связано с тобой и Либи.

Андреа кивнула. Она чувствовала неловкость из-за того, что приходится что-то скрывать, и в то же время облегчение, что не надо пока вдаваться в детали. Она снова села за стол, но ощущение тревоги не давало сосредоточиться на работе.

Гнев и беспокойство одновременно терзали ей душу. Андреа пыталась убедить себя в том, что вся эта история не имеет никакого отношения к Либи. Но каждый раз, когда она смотрела на играющую в манеже дочку, ее охватывали сомнения. Господи! Неужели она родила ребенка от чужого мужчины?

Так она промучилась целый час, пока в начале четвертого не пришла Сэнди Уайт, школьница, помогавшая в магазине. Попрощавшись с Андреа и внучкой, Грэйс ушла домой. Обычно после такой смены караула наступало затишье. Пока не было клиентов, веснушчатая Сэнди, как правило, тихо что-нибудь читала или наводила порядок на полках и в шкафах.

Последние дни Андреа работала над оригинальным рисунком чулка для рождественских подарков, заказанного женой банкира миссис Беверли Макнью. Она успела сделать уже довольно много, но тут Либи закапризничала, и работу пришлось прервать. Андреа поняла, что надо поменять памперсы.

Взяв Либи на руки, она направилась было в ванную, но тут звякнул колокольчик. Обычно Сэнди прекрасно справлялась с клиентами самостоятельно, если, конечно, их не являлось сразу слишком много.

Перепеленав Либи, Андреа пригладила пушистые волосики девочки, взяла ее на руки и открыла дверь ванной.

В студии спиной к ней стоял незнакомый человек и внимательно разглядывал ее работу. Со спины он был вылитый Майкл: та же фигура, такие же черные волосы. Андреа еле удержалась, чтобы не назвать его по имени.

Услышав звук открывающейся двери, мужчина медленно обернулся. Анфас он оказался крупнее, подбородок был более массивным, рот — шире, а нос тоньше и длиннее, чем у Майкла. Но глаза! На нее смотрели голубые глаза Майкла и Либи.

— Миссис Перин? — Голос был более низким, чем у Майкла, более густым и сочным, но все равно до боли напоминавшим голос покойного.

Все еще в состоянии шока, Андреа молча кивнула головой. Она не сомневалась, что это был Слэйд Катлер. Охваченная паникой, Андреа через силу заставила себя спросить:

— Что вам нужно?

— Я Слэйд Катлер, — представился мужчина.