Заметки парашютиста-испытателя

Посмотрев на компас, офицер определил азимут и пошел на сборный пункт. Выйдя из балки, он увидел силуэт человека и на всякий случай вскинул автомат — фашист или свой? Присмотревшись, понял, что свой. Человек передвигался, как и полагалось десантнику, — бесшумно скользил от дерева к дереву и, припадая к земле, исчезал из глаз. Его движения и фигура показались очень знакомыми.

— Раклов, — окликнул старший лейтенант, узнав солдата своей роты.

— Я, — радостно ответил тот.

Вдвоем идти было уже веселее. Но когда офицер и солдат поднялись на возвышенность, их обстреляли из пулемета. Гитлеровцы заметили десант и с лихорадочной поспешностью организовали борьбу с ним. В завязавшихся схватках советские воины показывали высокие образцы верности солдатскому долгу. Смертью героя пал офицер Шлычков. Тяжело раненный в обе ноги, он приказал бойцам идти на сборный пункт, а сам огнем автомата прикрывал их отход.

К восходу солнца десант собрался. На краю леса, в котором находились десантники, стояли фашистские артиллерийские батареи. Воздух содрогался от их канонады. Чтобы не действовать вслепую в столь сложной обстановке, следовало добыть «языка», узнать хотя бы примерные данные о расположении ближайших частей и гарнизонов противника. Однако сделать это оказалось не просто. Слух о появлении десанта распространился быстро, и фашисты были настороже. На дорогах они появлялись только большими группами. Проходя мимо кустарников, открывали по ним стрельбу из автоматов.

Тогда десантники прибегли к хитрости. Они перерезали телефонный провод, идущий по направлению к фронту. Расчет оказался правильным. Скоро два связиста появились у места обрыва провода. Одного из них десантники убили, а другого взяли живым. Но при этом к досаде десантников оказалось, что убит был ефрейтор, а в живых остался только солдат, недавно прибывший на фронт и ничего не знавший о расположении своих частей.

Десантники уже обдумывали новые способы добыть «языка», как вдруг появился еще один фашистский солдат, оказавшийся связистом. От него они получили нужные сведения. Боевые действия можно было начинать.

Старицын вывел своих людей из леса. Отсюда, тщательно маскируясь, группа выдвинулась к дороге.

Выбрав место в кустах, десантники отрыли окопы и залегли. Скоро они увидели приближавшуюся по дороге открытую штабную машину. За ней два автотягача тащили по зенитной пушке. В штабной машине, кроме шофера, сидели два офицера, а на тягачах — артиллерийские расчеты. Гитлеровцы ехали совершенно спокойно, видимо, не подозревая о близости советских десантников.

— Без команды не стрелять, — предупредил Старицын, — подпустим поближе.

Когда штабная машина поравнялась с десантниками, старший лейтенант скомандовал: «Огонь!» Дружно ударили автоматы…

Оставшиеся в живых гитлеровцы бежали, бросив автомобиль и пушки.

Следующий удар десантники нанесли по близлежащему селу, занятому гитлеровцами.

В три часа ночи они бесшумно сняли часовых противника и по условному сигналу ворвались в село. На его улице и площади стояли десятки автомашин с боеприпасами и различными грузами. Десантники уничтожили эти автомашины.

Дерзкие операции десантников встревожили гитлеровское командование, и оно решило любой ценой ликвидировать десант. Для этого были вызваны специальные эсэсовские отряды с танками и бронетранспортерами, которые и окружили лес. Но десантники сумели уклониться от удара. Маленькими группами по два-три человека они проскользнули между вражескими пикетами, собрались в нескольких километрах от леса в широкой лощине, а затем двинулись в путь. До рассвета они прошли 25 километров и разбили лагерь в другом лесу.

Отсюда десантники с успехом продолжали вести боевые действия. Налеты на ближайшие коммуникации гитлеровцев, их гарнизоны, штабы и резервы следовали один за другим. Воздушные пехотинцы совершили еще несколько маршей. Они были не одиноки на этой земле, еще занятой врагом. Всюду находились друзья, местное население с нетерпением ждало прихода частей родной Советской Армии. В лесах, по которым мы проходили, — вспоминал Старицын, — действовали большие отряды партизан. Они, а не немцы были здесь действительными хозяевами.

После боев и трудных ночных маршей десантники остановились у партизан на короткий отдых: подкрепили силы, привели в порядок оружие, одежду. Недоставало продовольствия. Воздушные пехотинцы добыли его у врага. Вместе с партизанами они сделали смелый налет на продовольственный склад фашистов.

После отдыха отряд десантников совершил еще несколько успешных боевых операций и, выполнив поставленную перед ним задачу, направился к линии фронта для соединения с частями наступающей Советской Армии.

Двигались по ночам, глухими лесными тропами. Уже хорошо была слышна артиллерийская канонада, когда отряд подошел к небольшой деревеньке. Ее домики живописно раскинулись на довольно высокой горе. Отсюда хорошо просматривалась впереди лежащая местность.

Фашисты, видимо, собирались превратить эту деревню в опорный пункт своей обороны. Старицын в бинокль ясно видел фашистов, которые перед деревней копали окопы, тянули колючую проволоку. Десантники решили уничтожить фашистов. Однако действовать следовало очень осмотрительно: недалеко располагались крупные части противника.

Дождавшись темноты, воздушные пехотинцы бесшумно проникли в деревню. Утомленные работой фашисты крепко спали. Проснуться им было не суждено. Чтобы не шуметь, десантники действовали кинжалами. Все было кончено быстро. Рота фашистских саперов перестала существовать. А на следующий день десантники встретили старшего сержанта и четверых солдат — разведку одной из наступающих частей Советской Армии.

Отличную выучку и беззаветную храбрость советских воздушных пехотинцев вынужден был признать противник. Штаб 8-й немецко-фашистской армии, в расположении которой действовали десантники, в секретном приказе № 4969/43с так характеризовал советских десантников:

«Способы и методы борьбы отрядов, даже после нескольких дней лишений, показали хорошую подготовку, которая сплошь и рядом переплеталась с хитростью и коварством.

Охотничья ловкость была неотъемлемой чертой связистов и истребителей танков. Поведение их в самых критических положениях было исключительным. Особенно выносливыми и упорными в бою показали себя раненые, которые, несмотря на полученные ранения, продолжали вести бой. Нередко раненые взрывали себя гранатами, чтобы избежать плена.

…Каждый десантник был вооружен кинжалом, который он искусно пускал в ход.

…Как правило, каждую отдельную стрелковую ячейку противника приходилось подавлять сосредоточенным и навесным огнем, чтобы парализовать ее. Как только основные силы отрядов десантников были в сборе, они оказывали упорное сопротивление, используя при этом минимальное количество боеприпасов. Но даже тогда, когда противник не имел боеприпасов, он защищался с диким фанатизмом!»

Советские воздушные пехотинцы сражались за свою Родину, не щадя жизни, они внесли в дело победы над врагом свою долю ратного труда.

Занимаясь подготовкой воздушных десантников во время войны, я продолжал внимательно следить за развитием парашютной техники, за всем, что имело отношение к моей любимой профессии парашютиста-испытателя.

На огромном фронте, протянувшемся от Черного до Белого моря, происходили воздушные сражения в невиданных ранее масштабах. В боях одновременно участвовали сотни самолетов. В этих воздушных сражениях качество советских парашютов и парашютной подготовки летного состава проходило суровую проверку. Встречаясь с летчиками-фронтовиками, которым в боевой обстановке приходилось совершать вынужденные прыжки с парашютом, я всегда подробно расспрашивал их об этом.

Так, на одном из подмосковных аэродромов, который в те тяжелые дни был и прифронтовым, Герой Советского Союза летчик-истребитель Виктор Талалихин рассказал мне об одном из своих боев.

В ночь на 7 августа он поднялся в воздух по боевой тревоге. На близких подступах к столице на высоте 4500 метров был замечен самолет противника.

Талалихин, набирая высоту, повел свой истребитель на перехват воздушного пирата. Ночь была безоблачная, лунная. Скоро молодой летчик увидел противника. Двухмоторный бомбардировщик «Хейнкель-111» шел на Москву. Талалихин увеличил скорость, и расстояние между самолетами стало быстро сокращаться. В лунном свете летчик уже видел черные кресты на крыльях «Хейнкеля».

Гитлеровский пилот заметил опасность, но не изменил курса, а лишь, снижаясь, развил максимальную скорость. Талалихин открыл огонь. Нити трассирующих пуль протянулись к вражескому самолету. «Хейнкель», искусно маневрируя и яростно отстреливаясь, продолжал рваться к Москве. Молодой летчик стрелял длинными очередями, но безрезультатно.

Тогда Талалихин решил атаковать с близкой дистанции. Фашистская пуля пробила кабину его самолета, обожгла правую руку, но Талалихин уже вошел в «мертвое пространство» за килем «Хейнкеля», и немецкий стрелок прекратил огонь. Теперь истребитель шел почти вплотную за хвостом немецкого бомбардировщика. Талалихин тщательно прицелился, нажал на гашетки, но… пулеметы молчали. Патроны кончились. Истребитель оказался безоружным.

Советский летчик решил любой ценой преградить воздушному пирату путь к Москве.

— Буду таранить, — решил он.

Расстояние между самолетами все сокращается. Виктор уже видит искаженное ужасом лицо фашистского стрелка. Вот серебристый от лунного света диск вращающегося винта советского истребителя нависает над хвостовым оперением «Хейнкеля». Виктор Талалихин твердой рукой чуть наклоняет свой самолет и рубит винтом хвост немецкого самолета, по ненавистной фашистской свастике.

Поврежденный «Хейнкель» круто идет к земле. Истребитель с исковерканным винтом теряет управляемость, перевертывается на спину и падает.

— Вот когда мне пригодилась в полной мере парашютная подготовка, — рассказывал Виктор Талалихин. — Я расстегнул ремни, крепящие меня к сиденью, оттолкнулся ногами и оставил самолет. До этого я всего три раза прыгал с парашютом, но эти прыжки дали мне некоторый навык, вселили веру в парашют. И вот, когда мне пришлось вынужденно оставить самолет, я смог даже сделать нужную затяжку, чтобы не столкнуться с падающим истребителем.

Думаю, что, не раскрывая парашюта, я падал метров 800. Потом выдернул кольцо. Опускался я недалеко от какой-то деревушки. Землю видел ясно, но совсем неожиданно приземлился в маленький и, к счастью, мелкий пруд. Колхозники предоставили мне транспорт, и я скоро добрался до аэродрома. Так парашют спас мне жизнь.

Виктор Талалихин, первым в мире совершив таран вражеского самолета ночью, сбил матерого фашистского волка. Командиром уничтоженного им «Хейнкель-111» был один из лучших асов гитлеровской авиации — подполковник, неоднократно награжденный за многочисленные бомбардировочные рейсы на города Польши и Норвегии.

Слушая рассказ Виктора Талалихина, я думал о беззаветном героизме советских летчиков и мне было приятно сознавать, что в создании парашюта, который спас жизнь молодому герою, была и моя доля труда.

Коммунистическая партия и Советское правительство уделяли большое внимание исследованию и развитию средств спасения жизни летного состава в бою. Великая Отечественная война показала, что парашюты, парашютная подготовка и все, что обеспечивает безопасность полета, в нашем воздушном флоте стояло на значительно более высоком уровне, чем в авиации фашистской Германии и ее сателлитов.

Среди захваченных у врага трофейных боевых документов оказался один весьма любопытный: статистический доклад-справка одного из главарей фашистской авиации. Из этого документа было видно, что около 60 процентов немецких летчиков, совершивших вынужденные прыжки с парашютом во время боев, выходило из строя.

Авторы доклада-справки рекомендовали своим воздушным силам перенять советские методы парашютной подготовки летного состава. Не очень удовлетворительными были в годы войны и средства спасения летчиков в японских воздушных силах. Там часто использовались парашюты, скорость приземления с которыми была настолько велика, что вывихи, ушибы и растяжения были почти неизбежны.

Я знаю много различных примеров вынужденных прыжков с парашютом, совершенных нашими летчиками в дни войны в самых различных условиях воздушного боя, с самолетов всех типов, с малых, средних и больших высот. И всегда, если только летчик находил в себе силы покинуть самолет и выдернуть вытяжное кольцо, парашют раскрывался безотказно.

Но был и единственный в истории авиации случай, когда человек не нашел в себе силы выдернуть вытяжное кольцо, падал с нераскрытым парашютом с высоты семи тысяч метров и… остался жив. Было это так.

…В марте 1942 года экипаж Героя Советского Союза офицера Жугана совершал очередной полет на бомбардирование вражеских объектов. Успешно выполнив задание, он возвращался на свою базу. Когда уже осталась позади линия фронта, из-за легких перистых облаков вдруг вывалилась девятка фашистских истребителей и атаковала бомбардировщик. Завязался ожесточенный неравный бой. Экипаж советского воздушного корабля сражался мужественно, мастерски отбивая атаки «мессершмиттов».

Но силы были слишком неравны. Гитлеровцам удалось сбить советский самолет. Летчик и штурман успели выброситься из своих кабин. Штурман Иван Михайлович Чиссов, оставив самолет, сразу же потерял сознание. С нераскрытым парашютом он камнем летел до самой земли. К счастью, он упал в покрытый снегом овраг. При этом линия падения штурмана точно совпала с линией крутого склона оврага. Скольжение по рыхлому снегу, покрывавшему склон, значительно затормозило скорость падения.

За неравным боем советского бомбардировщика с земли наблюдали наши кавалеристы. Они поспешили к месту падения Чиссова и с удивлением увидели, что он, хоть и получил сильные повреждения, но остался жив. Кавалеристы немедленно доставили его в госпиталь. Здесь мало кто надеялся на его спасение. Жизнь штурману спас молодой, но опытный врач Яков Вениаминович Гудынский. Он сделал больному ряд смелых операций и полностью восстановил его здоровье.

Интересно отметить, что и после войны Иван Михайлович Чиссов служил в авиации и даже оставался на летной работе.

МОГУЧАЯ ПОСТУПЬ «КРЫЛАТОЙ ПЕХОТЫ»

Коренные изменения в техническом оснащении наших Вооруженных Сил в послевоенный период в полной мере коснулись и воздушно-десантных войск. Наиболее ярко это было продемонстрировано на большом учении «Двина» в 1970 году. Так, например, десантировалось одно из прославленных соединений воздушно-десантных войск Советской Армии — гвардейская Черниговская Краснознаменная воздушно-десантная дивизия.

…Точно в установленное время с нескольких аэродромов «северных» в воздух поднялись тяжелые транспортные самолеты Ан-12. Где-то высоко над землей невидимые пути «анов» сошлись, и могучая армада в сопровождении истребителей взяла курс за линию фронта. В действие вступал воздушный десант! Его задача — глубоко в тылу перекрыть коммуникации, воспрепятствовать подходу резервов.

Равномерный гул турбин. Свет иллюминаторов выхватывает из легкого полумрака ряды десантников. Капюшоны маскхалатов отброшены назад, лица строгие, сосредоточенные. На корабле — привычный порядок.

Старший лейтенант Николай Шиденко изредка, не торопясь, пробегает глазами по лицам сидящих и встречает понимающий взгляд секретаря комсомольской организации ефрейтора Владимира Черкашина. Здесь, в воздухе, заместитель командира батальона по политической части и комсомольский вожак привыкли понимать друг друга без слов. Лететь еще долго. Прошла минута — и десантники передают из рук в руки откуда-то появившийся боевой листок: «…Ты будешь действовать в том районе, где все напоминает о жестоких сражениях с фашизмом, о героическом прошлом нашей армии, нашего народа. Это непокоренный партизанский край! Помни, тебя это ко многому обязывает…»

Удивительное это умение — влиять на настроение людей. Все идет в привычном ритме. Десантники совсем «по-земному» весело улыбаются остроумному рисунку, читая памятки, выпущенные специально к этим учениям. Оживление не покидает солдат… И вдруг что-то заметно меняется в их настроении. Стали строже, плотнее сжаты губы. Каждый не торопится выпускать из рук боевой листок, на котором размашисто написано: «Молния! Товарищи, мы пролетаем сейчас над тем местом, где зимой сорок второго года двадцать советских парашютистов-десантников под командой подполковника Н. Сагайдачного в течение суток отбивали атаки гитлеровского батальона. Фашисты вынуждены были открыть по героям артиллерийский огонь, предлагали сдаться, обещая сохранить жизнь, но десантники вели бой до тех пор, пока почти все не погибли… Тяжело раненного коммуниста Сагайдачного гитлеровцы зверски замучили, так и не добившись от него ни слова…»

Сильнее сжали автоматы парни в маскхалатах. Словно почувствовали локоть тех, кому в сорок втором тоже было двадцать, ощутили, как близко незабываемое прошлое, как нерушима связь между поколениями, воспитанными одной матерью — Советской властью. Они, солдаты семидесятого, сегодня тоже готовы на подвиг.

Старший лейтенант Шиденко пойдет на свой восемьдесят четвертый прыжок. Он в этой группе — выпускающий. Отвечает за всех. Прыгает — последним.

…Шиденко почти интуитивно почувствовал, что сейчас наступает самый ответственный момент, только успел подумать «Пора», как призывно вспыхнул на табло желтый свет:

— Приготовиться!

Десантники встают, откидывают сиденья. Рука сквозь фиксирующую резиновую петлю — на кольцо. Поворот на девяносто градусов, лицом к хвосту самолета. И напротив них — только световое табло и старший лейтенант Шиденко. Руки его — на двух дверцах. Открылись створки люка… Предельное напряжение. И наконец — зеленый! Лаконичная, как выстрел, надпись «Пошел»!

И все! Мимо Шиденко с двух сторон только мелькают лица. Скорее, скорее! Люди так плотно бегут, что кажется, будто падают друг на друга. Иначе нельзя: здесь разрыв полсекунды, а там внизу это уже 75—100 метров. Ближе товарищ здесь, значит, ближе и на земле. А это очень важно, ведь падаешь в неизвестность, возможно, прямо на голову противнику.

Сердце старшего лейтенанта отсчитывает секунды. Еще миг, и корабль пуст. Шиденко мгновенно поворачивается, оттолкнувшись, исчезает в прямоугольнике люка. Могучее дыхание турбин подхватывает его, словно щепку, швыряет от самолета, но стабилизирующий парашют уже «тянет» за ворот. Секунда… Две… Три… И вдруг будто еще стремительнее проваливаешься вниз — это вырвался на свободу основной парашют. Купол наполнился, и сразу стало надежно и тихо. Но передохнуть десантнику некогда.

Шиденко только бегло успевает заметить, как внизу, под ним, будто раскинулось гигантское сказочное поле белых одуванчиков. Сколько их — не сосчитать! Земля близко. Старший лейтенант, чуть потянув стропы, разворачивается лицом по ветру, ноги полусогнуты… Он весь во власти предстоящего боя. Где-то рядом, выброшенный несколькими минутами раньше, отряд уже вступил в неравную схватку. Поэтому надо спешить к платформам, расшвартовать боевую технику, выброшенную на парашютах…

Да, хотя и жалко расставаться с красивым названием «крылатая пехота», но, видимо, придется: уже не отражает оно действительности. По всему полю видно, как фигурки десантников копошатся у контейнеров. Парашюты опустили на землю самоходные установки, автомобили, противотанковые орудия… Крылатые танки? Крылатая артиллерия? Пожалуй, можно сказать и так. Сегодня парашютисты-десантники способны вести борьбу с танками не менее успешно, чем специальные подразделения сухопутных войск. Плюс основное преимущество — внезапность, и можно представить, как возросла техническая оснащенность и огневая мощь воздушно-десантных войск, как расширился диапазон их использования. Новаторство, творческие поиски — это закономерная и постоянная особенность нашей поистине народной армии, созданной Владимиром Ильичем Лениным для защиты завоеваний социалистической революции.

…Не успел еще растаять вдали гул турбин Ан-12, как над полем боя появился гигантский самолет, их младший брат: в воздухе всемирно известный «Антей»! Из его огромного чрева посыпались парашютисты. Просто не верится, что все они из одного самолета!

Неожиданно из-за леса на малой высоте вынырнули юркие Ан-2. Неужели и здесь парашютисты? Да! Мгновение — и в бой! А он разгорался с каждой минутой. Треск автоматных очередей, орудийные выстрелы, гул моторов заполнили все вокруг. Подразделения десантников, подавляя сопротивление застигнутого врасплох «противника», стремительно продвигались вперед, охватывая все больший и больший район.

В течение 22 минут в тылу «противника» было выброшено около 8 тысяч десантников с полным вооружением — легким и тяжелым. Первыми прыгали разведчики. Они с воздуха вели автоматный огонь, бросали ручные гранаты. Одними из первых десантировались с парашютом командир дивизии гвардии полковник В. Костылев и начальник политотдела дивизии полковник А. Красильников. Как только они приземлились, сразу стали руководить высадкой десанта и организовывать бой по захвату и расширению плацдарма.

Воздушные десантники показали отличную боевую выучку, отличное владение парашютом. В их успехах есть и значительная доля труда энтузиаста воздушно-десантных войск, опытнейшего парашютиста генерал-лейтенанта Ивана Ивановича Лисова.

Свой первый прыжок с парашютом Иван Иванович выполнил летом 1934 года, когда войска Белорусского военного округа готовились к большим осенним учениям. Затем он стал командиром легкопулеметного парашютного отряда и прыжки выполнял с ручным пулеметом. Пулемет был значительно тяжелее и длиннее современного. Парашютист надевал его на плечо, прикладом вверх и ствол почти доставал до земли, а при посадке в самолет за все цеплялся. Но главное неудобство заключалось не в этом. Ствол пулемета, как впрочем и винтовок того времени, мог легко зацепить за стропы или кромку купола при раскрытии парашюта. Поэтому отделяться от самолета следовало очень аккуратно. А перед приземлением надо было перевести оружие в горизонтальное положение, положив его на запасной парашют. Если не успеешь все это сделать, то в момент приземления можно было получить сильный удар прикладом по голове.

У Лисова был уже большой опыт прыжков со знаменитого тогда тяжелого бомбардировщика ТБ-3. Однажды ему предстояло прыгнуть с левого крыла самолета. Это было наиболее сложно. Судите сами: парашютист выходил из самолета в дверь на правое крыло и, держась крепко за наружные поручни, двигался вдоль фюзеляжа к моторам, потом, держась за веревку, взбирался на верхнюю часть фюзеляжа, осторожно спускался на левое крыло и, держась за веревку, протянутую по крылу, полз на свое место. Все это на большой высоте, при встречном воздушном потоке, который старается сбросить смельчака в бездну.

Иван Иванович благополучно выполнил этот поистине цирковой номер и улегся на гофрированную поверхность крыла, дожидаясь, когда штурман самолета подаст сигнал к прыжку. Он хотел прыгнуть красиво, лихо и, когда штурман подал сигнал, мгновенно вскочил и побежал вдоль крыла. Но на половине пути поскользнулся и сорвался. На какой-то миг он зацепился стволом пулемета за край крыла, потом его ударило, перевернуло. Купол парашюта произвольно вырвался из ранца и обмотался вокруг десантника. Левая рука его оказалась вывернутой за спину и привязанной к телу, шелк купола закрывал лицо, голову и мешал открыть запасной парашют. Но правая рука и запасной парашют были свободны. Лисов не потерял присутствия духа. Он достал складной нож, открыл его зубами и полоснул раздуваемый ветром шелк. Потом с трудом освободил левую руку, расширил отверстие, просунул в него голову и увидел стремительно приближающуюся землю. Иван Иванович вырвал кольцо запасного парашюта и с силой выбросил его купол в разрезанное отверстие. Парашют открылся, и в тот же момент его сильно ударило по голове — пулемет-то в нужное положение он не привел.

«…Командир батальона на разборе прыжков, — вспоминает Иван Иванович, — сделал мне выговор за ненужное и ничем не оправданное лихачество. Попало мне и моему инструктору от комбата вполне заслуженно и запомнилось на всю жизнь».

С тех пор молодой десантник всегда строго соблюдал дисциплину, а смелость сочетал с осмотрительностью и точным расчетом. Впоследствии эти качества он с успехом прививал своим подчиненным.

Иван Иванович не только умелый воспитатель «крылатых пехотинцев», но и горячий поклонник парашютизма, его пропагандист. О парашютизме, о парашютном спорте и воздушных десантниках им написаны увлекательные книги, по его сценариям поставлены полезные и захватывающие фильмы.

В 1961 году десантники впервые в истории советского парашютного спорта стали абсолютными чемпионами Советского Союза, обладателями почетного приза — серебряного кубка ЦК ДОСААФ.

С тех пор воины-десантники не раз успешно соревновались с лучшими спортсменами-парашютистами. Неоднократно десантники выигрывали первенство Вооруженных Сил у сильнейших спортсменов.

Парашютисты говорят, что их спорт ближе всех других видов авиационного спорта стоит к космосу. С этим нельзя не согласиться. Действительно, парашютный спорт — это спорт космического века, и он завоевывает все большую и большую популярность не только среди молодежи нашей страны, но и во многих странах мира.

Вот несколько имен спортсменов-парашютистов воздушно-десантных войск: А. Киселева, Г. Семенова, В. Борушевская, В. Закорецкая, Г. Бахчирина. Светлана Власова, многократная чемпионка мира и Советского Союза, мастер спорта СССР. Обладательница более 20 золотых медалей. Ее спортивная биография началась в Витебском аэроклубе ДОСААФ, в армию Светлана пришла с первым спортивным разрядом и имела немногим более 300 прыжков.

У Валентина Кудреватых, неоднократного рекордсмена мира и Советского Союза, мастера спорта СССР, большое количество прыжков. Он один из молодых тренеров ВДВ. Кудреватых успешно ведет за собой талантливых спортсменов-парашютистов, таких, как Ибрагим Фасхутдинов, Борис Прохоров, Александр Дударь, Владимир Пахомов и многих других.

Тренерами работают заслуженный мастер спорта Владимир Морозов, известные в стране и в армии мастера спорта и неоднократные рекордсмены мира и чемпионы Советского Союза Борис Коробко, Петр Островский, Вячеслав Крылов, Роберт Силин, Юрий Беленко, Владимир Бессонов, Юрий Мангелев и многие другие.

О высоком мастерстве армейских спортсменов говорит, например, такой факт: в декабре 1964 года ими установлено 26 мировых и 5 всесоюзных рекордов в прыжках с парашютом различного класса, завоевано 164 больших и малых золотых медали.

Вместе с мужчинами успешно выступают армейские девушки мастера спорта Антонина Кенсицкая, Нина Голдобина, Любовь Масич, Таисия Сухарева, Таня Дуганова, Галина Грудинина, Альбина Горшкова. Этот список бесстрашных спортсменок можно было бы еще значительно увеличить. Все они первоначальную парашютную подготовку получили в различных аэроклубах страны, а в армии еще больше развили свои способности, стали опытными мастерами парашютного спорта.

Летом 1965 года девушки установили восемь мировых рекордов в прыжках различного класса из стратосферы, 18 из них были награждены 39 золотыми медалями.

В декабре 1965 года на юге страны проводились большие соревнования парашютистов в честь XXIII съезда КПСС. Спортсмены-десантники в подарок съезду партии и Родине установили и улучшили 19 мировых рекордов, большинство из которых принадлежало спортсменам капиталистического мира. В награду за эти рекорды парашютисты получили 115 золотых медалей. Достойный подарок комсомольцев десантников!

СИЛА, ВЫНОСЛИВОСТЬ И МАСТЕРСТВО

На протяжении ряда лет работая парашютистом-испытателем, я в то же время занимался и парашютным спортом. Спортивные прыжки с парашютом дали мне опыт и навыки, помогающие проводить сложные испытания. При этом не меньше, чем прыжками с больших высот и с задержкой раскрытия парашюта, я увлекался прыжками на точность приземления.

Чтобы приземлиться в заранее заданном месте, спортсмен должен уметь хорошо управлять парашютом, быть сильным, смелым, выносливым и хладнокровным.

Управлять парашютом в воздухе научились не сразу. Было замечено, что на точность приземления парашютистов, совершающих групповой прыжок, влияет тот же «закон рассеивания», который действует при стрельбе или бомбометании. Так, при стрельбе из закрепленной в одном положении винтовки пули попадают в мишень не в одну и ту же точку, а ложатся в пределах какого-то эллипса. Так же и парашютисты, даже имея одинаковый вес и оставив самолет одновременно или по очереди над одной и той же точкой, при снижении разойдутся в стороны и приземлятся на некотором удалении друг от друга.

Кроме того, точность приземления парашютиста во многом зависит от правильности расчета прыжка. Существует несколько способов предварительных расчетов подобных прыжков.

Полет парашютиста в воздухе можно подразделить на два этапа: первый — до раскрытия парашюта, второй — после раскрытия. На первый этап полета парашютиста практически влияют элементы, легко поддающиеся учету: скорость самолета в момент отделения от него парашютиста и сила тяжести, сообщающая парашютисту вертикальную скорость. После же раскрытия купола траектория движения парашютиста будет главным образом зависеть от скорости и направления ветра. А эти величины быстро меняются и на разных высотах различны.

Чтобы рассчитать прыжок с парашютом на точность приземления, надо за полчаса до вылета получить данные о скорости и направлении ветра у земли, на высоте прыжка и на всех промежуточных высотах через каждые 100 метров. На основании этих данных расчет можно производить различными способами: среднеарифметическим, графическим и при помощи таблиц.

Однако даже самый точный расчет не гарантирует приземления в заранее назначенном месте: ветер на высотах часто меняется и делает расчеты неточными. Учитывая это, опытные парашютисты перестают быть пассивными «пассажирами» под шелковым куполом, отдающими себя во власть ветра. В творческих поисках управления парашютом в воздухе они выяснили, что подтягивание строп на половину их длины у парашютов круглой формы и на одну треть длины у парашютов квадратной формы уменьшает площадь сопротивления купола, а следовательно, увеличивает скорость снижения и, таким образом, несколько уменьшает снос.

Такое подтягивание строп — так называемое глубокое скольжение — дает парашютисту некоторую возможность управлять своим снижением. Однако выполнение этого маневра требует большого опыта и неослабного внимания. Однажды, выполняя испытательный прыжок с немедленным раскрытием парашюта, я оставил самолет на высоте 800 метров. Внезапно поднявшийся сильный ветер понес меня с очень большой скоростью. А за пределами аэродрома были опасные для парашютиста препятствия.

Желая ускорить спуск, я применил глубокое скольжение. Огромное полотнище купола будто вдавилось с одного края, и скорость спуска увеличилась: теперь она достигала 10–12 метров в секунду. Увлекшись выполнением скольжения, я не обратил внимания на то, что меня стало вращать, а стропы парашюта закручивать жгутом. И вот, когда на высоте примерно 150 метров над землей я решил прекратить скольжение, то этого не получилось. Закрученные стропы мешали куполу расправиться, полностью забрать воздух и сделать мое снижение безопасным.

Я посмотрел на землю. Стояла ранняя весна, снег еще не сошел, но был серый, рыхлый, под лучами солнца блестели большие лужи, кое-где уже темнели проталины. К этой земле, сбрасывающей оковы зимы, я приближался со скоростью почти сорока километров в час. Мелькнула тревожная мысль:

— Убиться не убьюсь, но ноги поломаю. А что делать?

Раскрутить стропы в оставшиеся до приземления секунды я не мог. Прибегнуть к запасному парашюту? Он не успеет раскрыться. Изменить создавшееся положение я был бессилен. Оставалось только понадеяться на русское «авось». Готовясь к сильному удару, я напружинил полусогнутые ноги и в момент приземления подтянулся на лямках. Не знаю, это ли мне помогло или то, что я попал в большую глубокую лужу. Разбрасывая в стороны фонтаны брызг, я шлепнулся в нее и остался невредим.

Другой случай неумелого применения глубокого скольжения произошел с одним из наших молодых испытателей. Подтягивая стропы, он не подбирал их слабину, и они свободно свисали ниже его ног. Испытатель так же, как и я, увлекся скольжением и, когда взглянул на землю, то она была уже близко. Испугавшись, парашютист сразу отпустил стропы, и они, вытягиваясь, подцепили его за одну ногу. В результате испытателя в подвесной системе перевернуло почти вниз головой.