Пришелец в земле чужой

Роберт Хайнлайн

Пришелец в земле чужой

Часть первая

СОМНИТЕЛЬНОЕ ПРОИСХОЖДЕНИЕ

Глава 1

Жил-был марсианин и звали его Валентайн Майкл Смит…

Подбор экипажа для первого полета на Марс вели, опираясь на теорию, согласно которой наибольшую опасность для человека представляет… сам человек. В это время — шел восьмой год от основания первого поселения землян на Луне — межпланетные перелеты совершались по орбитам свободного падения. Чтобы добраться до Марса, требовалось двести пятьдесят восемь земных дней; столько же отнимала дорога обратно, и еще четыреста пятьдесят дней нужно было провести на Марсе в ожидании момента, когда взаимное расположение планет позволит начать обратный перелет.

Только при условии дополнительной заправки на межпланетной станции «Посланец» мог проделать этот путь. Совершив посадку на Марсе, «Посланец» сможет вернуться — если не разобьется при посадке, если на Марсе найдется вода для реакторов, если не случится какая-нибудь из тысячи возможных неприятностей.

Восемь членов экипажа, обреченных провести бок о бок три земных года, должны были ладить друг с другом лучше, намного лучше, чем это обычно бывает у людей. Поэтому экипаж, полностью состоящий из мужчин, был забракован как нездоровый и нестабильный. Сочли, что разумнее отправить в полет четыре супружеские пары, подобрав их таким образом, чтобы обеспечить экспедицию необходимыми специалистами.

Эдинбургский университет, главный подрядчик проекта, поручил формирование экипажа Институту Социальных Исследований. После того как отсеялись добровольцы, не подходящие по возрасту, состоянию здоровья, уровню интеллектуального развития, профессиональной подготовке или темпераменту, осталось девять тысяч вероятных кандидатов. Требовались следующие специалисты: астронавигатор, врач, повар, пилот, командир корабля, лингвист, химик, инженер по электронике, физик, геолог, биохимик, биолог, физик-ядерщик, фотограф и специалисты по гидропонике и ракетной технике. Набралось несколько сот восьмерок добровольцев, обладающих этими профессиями; три группы состояли из супружеских пар, но когда психологи проверяли эти потенциальные экипажи на совместимость, то в ужасе воздели руки. Главный подрядчик предложил снизить ценз совместимости, в ответ на это Институт предложил вернуть свое символическое вознаграждение.

Компьютеры продолжали проверять данные, менявшиеся только потому, что кто-то умирал, кто-то снимал свою кандидатуру, а кто-то выставлял ее. У тридцатилетнего Майка Брэнта, магистра наук, пилота, капитана третьего ранга, ветерана лунных походов, нашелся в Институте Социальных Исследований приятель, который подобрал несколько женских анкет и обработал их в паре с анкетой Брэнта. В результате, капитан Брэнт сел в самолет, отправился в Австралию и предложил руку и сердце доктору Уинифред Коберн, сорокалетней старой деве.

Компьютеры мигали лампочками, листали карточки, и вот экипаж подобран.

Капитан Майкл Брэнт, тридцати двух лет — командир корабля, пилот, астронавигатор, специалист по ракетной технике, повар-любитель, фотограф-любитель.

Доктор Уинифред Коберн Брэнт, сорока одного года — лингвист, медицинская сестра, историк, заведующая хозяйством.

Мистер Фрэнсис К. Сини, двадцати восьми лет — администратор, второй пилот, астронавигатор, астрофизик, фотограф.

Доктор Ольга Ковалик Сини, двадцати девяти лет — повар, биохимик, специалист по гидропонике.

Доктор Уорд Смит, сорока пяти лет — врач, биолог.

Доктор Мэри Джейн Лайл Смит, двадцати шести лет — специалист по энергетике, электронике и ядерной физике.

Мистер Сергей Римски, тридцати пяти лет — специалист по электронике, криогенной технике, механике и химии.

Миссис Элеонора Альварес Римски, тридцати двух лет — геолог, селенолог, специалист по гидропонике.

Некоторыми профессиями члены экипажа овладевали на интенсифицированных курсах в последние недели перед вылетом. Важнее было, что экипаж блестяще прошел тест на совместимость.

«Посланец» стартовал. В первые недели полета сообщения с борта корабля мог уловить обычный радиоприемник. Потом сигналы стали слабее; их «слышали» только спутники-ретрансляторы. Согласно сообщениям, члены экипажа были здоровы и бодры. Самым тяжелым заболеванием, с которым пришлось бороться доктору Смиту, оказался стригущий лишай. Люди быстро привыкли к невесомости и отказались от медикаментов. Если у капитана Брэнта и возникали дисциплинарные проблемы, то он о них не сообщал.

«Посланец» вышел на посадочную орбиту внутри орбиты Фобоса и в течение двух недель фотографировал Марс. Затем капитан Брэнт передал по радио: «Завтра в 12.00 по стандартному времени мы совершаем посадку южнее „Lacus Soli“».

На этом связь оборвалась.

Глава 2

Прошло двадцать пять земных лет, прежде чем земляне снова посетили Марс. Через шесть лет, после того как замолчал «Посланец». Международное Сообщество Астронавтов направило к Марсу беспилотный корабль «Зомби», который благополучно долетел до места назначения, провел необходимые исследования и вернулся. Фотографии, отснятые «Зомби», изображали пейзажи, малопривлекательные с человеческой точки зрения; показания аппаратуры, установленной на корабле, подтвердили, что слой атмосферы Марса незначителен и она непригодна для жизни.

Однако марсианские каналы выглядели на фотографиях «Зомби», как инженерные сооружения; встречались снимки, на которых, по мнению ученых, были изображены руины городов. И если бы не началась Третья Мировая война, на Марс отправили бы новый отряд астронавтов.

Но после войны Федерация снарядила корабль «Чемпион», более мощный, чем пропавший «Посланец». На «Чемпионе», экипаж которого состоял из восемнадцати мужчин, летели двадцать три колониста, тоже мужчины. Используя новый способ перемещения в пространстве — Лайл-Драйв, — корабль покрыл расстояние от Земли до Марса за девятнадцать дней. Он совершил посадку южнее «Lacus Soli», так как капитан ван Тромп хотел прежде всего заняться поисками «Посланца».

Сообщения от экспедиции поступали ежедневно. Три из них наиболее интересны.

Первое: «Найден корабль „Посланец“. Все члены экипажа погибли».

Второе: «На Марсе есть жизнь».

Третье: «Поправка к сообщению 23–105: Найден один оставшийся в живых астронавт с „Посланца“».

Глава 3

Капитан ван Тромп был гуманным человеком. Он радировал: «Не устраивайте моему пассажиру торжественной встречи. Доставьте к трапу корабля камеру с малой гравитацией, носилки, машину скорой помощи и отряд вооруженной охраны».

Он поручил корабельному врачу удостовериться, что Валентайна Майкла Смита поместили в отдельную палату медицинского центра в Бетесде, уложили в гидравлическую кровать и оградили от контакта с внешним миром. Сам ван Тромп поспешил на чрезвычайное заседание Верховного Совета Федерации.

В тот момент, когда Смита укладывали в постель, Верховный Министр по делам науки раздраженно говорил:

— Я согласен, капитан, что положение командира отряда, посланного в научную экспедицию, дает вам право приказать медикам позаботиться о человеке, который временно находится в вашем подчинении; однако мне непонятно, почему вы сейчас считаете себя вправе вмешиваться в дела моего ведомства. Согласитесь, Смит — кладезь научной информации.

— Согласен с вами, сэр!

— В таком случае, почему… — министр науки обернулся к Верховному Министру по делам мира и безопасности. — Дэвид? Почему вы даете распоряжения своим людям. Нельзя допустить, чтобы профессор Тиргартен, доктор Окаяма и остальные томились в ожидании!

Министр по делам мира бросил взгляд на капитана ван Тромпа. Тот покачал головой.

— Почему? — повторил министр науки. — Ведь он не болен.

— Пьер, дайте капитану возможность высказаться, — предложил министр по делам мира. — Говорите, капитан!

— Смит не болен, сэр, — сказал ван Тромп, — но нельзя сказать, что он здоров. В земном гравитационном поле он весит в два с половиной раза больше, чем весил на Марсе. Его мускулы не выдержат такой нагрузки. Смит не привык к земному атмосферному давлению. Он вообще ни к чему не привык, перегрузка слишком велика. Черт возьми, господа, я сам устал, как собака, хотя я родился на этой планете!

Министр по делам науки презрительно поджал губы:

— Не преувеличивайте, капитан. Я бывал в космосе и знаю, что такое гравитационная усталость. Этот человек, Смит…

Капитан ван Тромп позволил себе вспылить. Он решил, что после оправдает свою резкость усталостью; он и вправду чувствовал себя так, будто совершил посадку на Юпитере.

— Хм! Этот человек, Смит… — перебил он министра. — Этот человек! Неужели вы не понимаете, что Смит не человек?

— Что-о?

— Смит… не… человек!

— Гм… капитан, выражайтесь яснее.

— Смит — разумное существо человеческого происхождения, но он не человек, а марсианин. Мы первые люди, которых он увидел. Смит думает и чувствует по-марсиански. Его воспитало племя, совершенно непохожее на нас. Он не может отличить мужчину от женщины! Он человек только по рождению, по воспитанию он марсианин. Если вы спешите растратить, как вы сказали, клад — зовите ваших дубиноголовых профессоров. Пусть Смит сойдет с ума раньше, чем привыкнет к сумасшедшему миру. А я умываю руки. Свою задачу я выполнил.

— И с честью выполнил, капитан, — заговорил Генеральный Секретарь Дуглас. — Если вашему человеко-марсианину нужен денек-другой, чтобы привыкнуть к Земле, я думаю, наука подождет. Пит, не обижайтесь на капитана, он устал.

— Есть дело, которое не может ждать, — вступил Верховный Министр средств массовой информации.

— Какое, Джок?

— Господин Генеральный Секретарь, если мы в ближайшее время не покажем марсианина по стереовидению, начнутся беспорядки.

— Мне кажется, вы преувеличиваете, Джок. Мы включим в информационные выпуски марсианский материал. Завтра покажем церемонию вручения наград капитану ван Тромпу и его экипажу, а послезавтра, когда капитан отдохнет, попросим его рассказать о полете.

Министр покачал головой.

— Не годится, Джок? Почему?

— Люди ждали, что им привезут настоящего, живого марсианина. Марсианина не привезли, значит, нужен хотя бы Смит, причем нужен немедленно.

— Вам нужен живой марсианин? — Генеральный Секретарь Дуглас обернулся к ван Тромпу. — Вы снимали марсиан?

— Мы изводили на них пленку километрами.

— Чего же больше, Джок? Нет живых марсиан — показывайте фильмы! Кстати, капитан, марсиане не выступали против вас?

— Нет, сэр, но они нас и не приветствовали.

— Не понял.

Капитан ван Тромп закусил губу.

— Видите ли, сэр, говорить с марсианином — все равно, что кричать в лесу. Вы не получите ответа: ни да, ни нет.

— Вы не привели с собою вашего лингвиста, как его там? Или он ждет за дверью?

— Доктора Махмуда, сэр? Нет, он нездоров, у него небольшой нервный срыв, — ответил капитан, а про себя подумал: — Читай «мертвецки пьян».

— Космическая эйфория?

— Да, что-то в этом роде. («У-у, проклятые сухопутные крысы!»).

— Что ж, побеседуем с ним, когда ему станет лучше. А заодно пригласим нашего юного гостя Смита. Я думаю, это будет полезно.

— Возможно, — с сомнением в голосе произнес ван Тромп.

А юный гость тем временем изо всех сил старался поддержать в себе жизнь. Невыносимое давление чужого пространства на тело стало чуть меньше, когда его посадили в мягкое гнездо. Смит оставил попытки самостоятельно поддерживать свое тело: сил едва хватало на дыхание и сердцебиение. Сердце, диафрагма и легкие с трудом справлялись с чужим гравитационным полем, с чужой атмосферой, приторно густой и ужасающе горячей. За каждый глоток воздуха приходилось бороться. Смит был вынужден подключить все три уровня к управлению дыханием и работой сердца. Через некоторое время, когда пульс и дыхание успокоились, Смит решил, что можно переключить внимание на другие объекты. Он выделил часть второго уровня на наблюдение за своим организмом и окружающим пространством, а первый пустил на осмысление недавних событий.

С чего начать? С того, как покинул Марс вместе с теми, другими, которые сейчас стали его братьями? Или с того, как очутился в этом гнетущем мире? Смит снова болезненно ощутил жар и грохот, которыми встретил его этот мир. Нет, он еще не готов во все это вникнуть — назад! Назад, к тому моменту, когда он впервые увидел чужаков, впоследствии оказавшихся соплеменниками. Нет, еще дальше, в прошлое, когда он с ужасом осознал, вник, что он — чужак среди соплеменников. Назад, к самому гнезду.

Смит мыслил не так, как мыслят земляне. Его обучали основам английского языка, но английский был нужен Смиту, как он нужен индусу для объяснения с турком. Смит использовал этот язык как сложный код, с помощью которого можно лишь приблизительно выражать мысли. Образы и ассоциации, возникавшие в мозгу Смита, невозможно было привести к земным: они были порождены иной культурой.

В соседней комнате доктор Тадеус играл в крибидж с Томом Мичемом, приставленным к Смиту сиделкой. Краем глаза доктор следил за датчиками. Увидев, что пульс у Смита замедлился до двадцати ударов в минуту, доктор бросился в комнату к пациенту. Санитар Мичем побежал следом.

Смит колыхался на эластичном покрытии гидравлической кровати. Казалось, что он мертв.

— Позовите доктора Нельсона! — приказал Тадеус.

— Слушаюсь, сэр! — сказал Мичем, — а потом добавил: — А может, сделаем электрошок, док?

— Позовите доктора Нельсона!!!

Санитар выбежал. Тадеус смотрел на пациента, не решаясь прикоснуться к нему. Вошел доктор Нельсон, ступая тяжело и неловко, как человек, долго бывший в космосе и еще не привыкший к земному тяготению.

— Что случилось?

— Две минуты назад, сэр, температура пациента и частота его пульса резко снизились.

— Что вы предприняли?

— Ничего, сэр, согласно вашему указанию.

— Превосходно, — Нельсон взглянул на Смита, потом на датчики, такие же, как в соседней комнате. — Будут какие-нибудь изменения — дайте мне знать.

Он собрался уходить. Тадеус испуганно начал:

— Позвольте, доктор…

— Что «позволить»? Какой диагноз вы ему ставите?

— Это ваш пациент и мне не хотелось бы…

— Ваш диагноз.

— Очень хорошо, сэр, это атипический шок, за которым следует смерть, — уклончиво сказал он.

— Логично, — кивнул Нельсон, — но мы имеем дело с уникальным случаем. Мне уже приходилось видеть этого пациента в таком состоянии. Смотрите!

Нельсон приподнял руку Смита и отпустил. Рука не упала.

— Каталепсия? — спросил Тадеус.

— Называйте как хотите, только не трогайте его. Если что-то случится — зовите меня, — Нельсон опустил руку Смита на постель и вышел.

Тадеус еще постоял, глядя на необычного больного, пожал плечами и вернулся к своему столу. Мичем собирал карты.

— Сыграем еще?

— Надоело!

— Знаете, док, мне сдается, что он уже к утру пойдет под простыню.

— Вашего мнения никто не спрашивает. Можете пойти покурить с охранниками. Мне нужно подумать.

Мичем обиженно заморгал и вышел в коридор, где стояла охрана. Солдаты вскочили со стульев и вытянулись, но, увидев, кто идет, снова сели.