Богоборцы 6

Чёрная как ночь Ламбогрини протаранила шлагбаум на въезде во двор элитного многоквартирного дома, напугав мамочек с колясками в парковой зоне и едва не сбив охранника. С рёвом буквально пролетев вдоль подъездов машина остановилась возле последнего и тут же заглохла. Из неё выпрыгнул высокий парень и не закрывая дверей кинулся наверх по ступенькам. Выскочившего ему навстречу консьержа снесло с дороги, точнее он сам метнулся в сторону и прижался к стене, испугавшись горящих оранжевым огнём глаз вторженца. Судя поэтому и болтающемуся на груди ожерелью из громадных клыков и когтей зверя, парень был из одарённых, причём консьержу показалось, что он его где-то видел. Но решил всё же не связываться. Судя по машине и одежде, паренёк был из богатого владетельного Дома, с такими спорить себе дороже. У них в доме есть охрана от Милорадовичей, вон они бегут, вот пусть и разбираются. А его дело маленькое, да не платят столько, чтобы жизнью рисковать. И консьерж потихоньку вернулся на своё рабочее место.

Я залетел в подъезд, по дороге шуганув какого-то дедка, бодро выскочившего мне навстречу. Не знаю, чего он хотел или просто мимо шёл, но увидев меня забился в угол и затих. Я же пробежал мимо лифтов, кинувшись прямо на лестницу, так было быстрее. Если бы не секретность, я бы тупо взлетел прямо к окнам Катиной квартиры, но сама она была вроде бы в порядке, так что решил не палиться и воспользоваться более традиционными методами подъёма.

Много времени это не заняло и через половину минуты я уже стоял на шестом этаже перед дверями квартиры Кати прислушиваясь. Полученная от зверобога чувствительность позволяла мне при необходимости разобрать чей-то шёпот на другом конце зала вовремя рок концерта, но сегодня от неё было мало толка. Внутри была тишина и это обнадёживало, но не сильно. Значит действительно кирдык уродцу. И не то, что мне его было жалко, но это создавало некоторые проблемы. Впрочем, всё это хрень по сравнению с жизнью и здоровьем моей девочки.

Стоило позвонить как в квартире тут же раздались быстрые шаги и в распахнувшейся двери показалась Катя. Девушка пару мгновений соображала кто перед ней, а затем молча бросилась мне на шею. Я подхватил лёгкое тело и вошёл, захлопнув за собой дверь. Милорадович мелко трясло и говорить она не могла, но я и не спешил спрашивать. А таки прошёл в квартиру удерживая её на руках, по пути осматривая помещение. Кухня, располагающаяся чуть в стороне, оказалась пустой и без следов разрушений. В гостиной тоже не было ничего необычного, а вот из последней комнаты, служащая девушке спальней несло гарью. Значит не соврала, хоть запах я учуял ещё на этаже, но надеялся, что это кто-то макароны сжёг, а Катя решила меня так разыграть. Жаль, что это оказалось не так.

Смотреть на тело мне пока не хотелось, так что я решительно шагнул в гостиную, приземляясь на пушистый белоснежный диван напротив телевизора. Обстановка в квартире была весьма девчачьей, но при этом очень стильной. Виднелась рука профессионала, но оно и понятно. Чай не безродная сирота на комнату в малосемейке наскребла, а наследница сильного и богатого владетельного Дома. Милорадовичей знали и уважали не только у нас в области, в своё время они отметились по всей Сибири и даже на Дальнем востоке. Ну как минимум патриарх Доржиевых весьма мило общался с матушкой Катерины, как со старой знакомой. Впрочем, не суть, хотя именно сейчас было то самое время вспомнить старые связи. Похоже, что намечалась большая заруба, ведь объяснить труп ухажёра в квартире девушки будет очень непросто.

— Ты как? — я подождал минут пять, давая Кате успокоиться перед тем, как задать вопрос. — Всё нормально? Что-нибудь болит?

— У-у, — помотала головой та, не отрываясь от меня. — Он… он не успел…

— Та-а-ак… — я почувствовал, как только-только успокоившаяся ярость снова поднимается в душе, заволакивая взор алой пеленой. — Рассказывай.

— Я была дома, — девушка всхлипнула, и я погладил её по спине, стараясь быть максимально нежным. — Он позвонил в дверь, я открыла на автомате, не… не глядя в глазок, а этот ублюдок просто вошёл и заперся. Я не хотела его пускать!

— Знаю, маленькая, знаю, — было очень тяжело держать себя в руках, но ради Кати я старался. — Ты у меня не такая, чтобы всяких проходимцев в дом пускать. Ты умничка.

— Я хотел его выгнать, но… — Катя впервые оторвала голову от моей груди и взглянула прямо в глаза, перейдя совсем на шёпот. — У меня пропал дар. Совсем. Я даже когда маленькой была такого не было, чтобы огонь совсем меня не слушался. А тут словно стена какая-то… я так испугалась! Так испугалась, что даже не смогла сопротивляться…

— Он… — от ярости перехватило горло, и я сбился, пришлось немного успокоиться и попробовать снова, но слова давались очень нелегко. — Этот ублюдок… с тобой что-то сделал?

— Адриан… — я почувствовал, как девушка задрожала сильнее. — Он хотел. Сказал, что сейчас… а родителям придётся меня за него отдать, если не хотят скандала. Говорил, что тебя скоро уберут. Что ты ренегат и вообще… а потом… он потащил меня в спальню.

Выдержка мне изменила, позволив вырваться глухому, утробному рыку. Медведь, вроде как давно затихнувший и растворившийся во мне снова поднял голову, требуя найти соперника, посмевшего тронуть нашу самку и наказать его. Разорвать на клочки, сломать кости, вырвать брюшину, сожрать сердце и печень, а остальное раскидать на много километров, чтобы каждый знал, что будет с ним, если попытается бросить мне вызов. Но дрожащая на коленях девочка заставила взять себя в руки. Ей и так досталось, чтобы я пугал её ещё больше.

— Прости, — я уткнулся носом в алую макушку, вдыхая сладкий и немного отдающий гарью запах. — Прости, моя хорошая. Ты умничка, ты сильная девочка. Ты всё сделала правильно.

— Я отбивалась, — Милорадович вроде немного успокоилась и продолжила рассказ. — Когда этот… приволок меня в спальню и начал раздевать, я словно очнулась и начала сопротивляться. Но дар по-прежнему не слушался, а без него… я словно бы ослабла в несколько раз.

— Скорее всего ты бессознательно усиливала себя стихией, — я кивнул скорее своим мыслям, потому что уже думал над тем, что по физическим данным Катя никак не тянула мне в соперники, но при этом в рукопашном бою справиться с ней было весьма непросто. — а когда тебя отрезало… ну понятно. Но потом дар вернулся, так?

— Мы дрались с ним, — кивнула Катя. — Он повалил меня на кровать, я отбивалась как могла. И случайно зацепилась за цепочку с каким-то амулетом у него на шее. Та лопнула и отлетела и тут же я почувствовала, что огонь вернулся. И ударила всем чем могла… а потом… потом поняла, что натворила и мне плохо стало.

— Ты всё сделала правильно, — я за подбородок поднял голову девушки так, чтобы заглянуть ей в глаза и как можно более твёрдым голосом принялся буквально вдалбливать каждое слово. — Именно так и нужно было поступить с этим ублюдком. Ты молодец, запомни это раз и навсегда. Никто и никогда тебя не осудит, а я тем более. Я всегда на твоей стороне, даже если бы ты сожгла этого мудака просто так, потому что захотелось. И девочки тоже. Мы все за тебя, что бы не случилось. Ты моя, наша. Мы не просто команда, мы одно целое. Семья. И я всегда буду рядом, даже если попытаешься прогнать. Поняла? Не слышу!

— Поняла, — девушка всхлипнула и снова спрятала лицо на груди. — Ты правда так думаешь?

— Дура ты, Катька. — я вздохнул и взъерошил красные волосы. — И я дурак. Мы столько времени потеряли. Но наверстаем, правда? Пойдёшь со мной на свидание? Только ты и я. Свалим куда-нибудь, хоть просто в лес, а хочешь на какие-нибудь Сейшелы. Я правда не особо в этих модных курортах разбираюсь, извините, виноват, из деревни, быковат. Но ради тебя готов даже на Таиланд слетать, хоть меня и пугают все эти девочки с кадыком, писающие стоя.

— Хоть что-то тебя способно напугать, — хихикнула Милорадович, заметно успокоившаяся после моих слов. — Буду знать. Если накосячишь, привезу оттуда парочку девочкомальчиков для твоего воспитания.

— Если тебе их не жалко вези сразу побольше, — я чмокнул девушку в макушку и вернулся к серьёзному разговору. — Ты родителям звонила?

— Нет, — помотала головой Катя. — Только тебе. Я так испугалась и как-то само так случилось.

— Так! — я огляделся, пытаясь найти её телефон, но не заметив полез за своим. — На, звони прямо сейчас. А потом девчонок наберём. Нам сейчас все силы понадобятся, что сможем собрать. Голенищевы смерть наследника не простят.

— Д-думаешь, будет война? — девушка подняла на меня испуганные глаза. — Из-за меня…

— Не тебя! — я схватил её за плечи, встряхивая. — Это он на тебя напал! Ты защищалась, ты в своём праве! Запомни это раз и навсегда! Ты права, а этот ублюдок — нет!!! И даже если Голенищевы захотят мести — так тому и быть! Я лично уничтожу их Дом до последнего человека! Уверен, что твои родные думают точно так же. Так что звони! Хочешь я выйду.

— Нет! — Милорадович прижалась ко мне. — Не уходи. Мне так спокойнее.

— Хорошо, — я обнял огненную малышку. — Я рядом. Набирай.

В разговор Кати с матерью я не вслушивался, только отметив, что будущая тёща, узнав о гибели Голенищева, даже не стала интересоваться подробностями, сразу начав раздавать указания. И ни словом не упрекнула дочь. Собственно, как я и предполагал. Мало того, что внутри владетельных Домов были сильны родственные чувства, так ещё сфера деятельности Милорадовичей предполагала максимально прочные отношения внутри семьи. Одни за всех и все за одного, это про них. Напал на одного, напал на всех Милорадовиче, а огненные эсперы умели мстить с размахом. Недаром после бандитских войн девяностых осталось очень мало тех, кто отважился бы на прямое противостояние с этим Домом. Остальные просто умерли.

— Тебя, — толкнула меня в плечо Катя, протягивая трубку. — Держи.

— Слушаю, — я тоже не собирался растекаться мысью по древу, сохраняя максимально деловой тон.

— Почему я не удивлена, что дочь позвонила первому тебе, а не мне. — Аглая Мирославовна Милорадович, матриарх Дома и матушка Кати так и сквозила ехидством, но в меру, всё-таки дело было серьёзное. — Ты видел тело?

— Нет пока, для меня главное было успокоить Катю, — врать я не собирался. — Но, если бы этот ублюдок был бы жив, я бы сам его прикончил.

— Не сомневаюсь, — удовлетворённо выдохнули в трубку. — Значит так. Я сейчас поднимаю всех наших, и мы едем к вам. Охрана пока двор заблокирует, чтобы никто лишний не появился, а то мало ли кому этот урод успел сказать о своих планах. В общем ждите нас, никому не открывайте, оставайтесь начеку.

— Я вызову Обрескову, — немного подумав, я решил, что все девочки тут будут лишними. — Уверен, поддержка хороших адвокатов нам не помешает.

— Конечно, — Аглая Мирославовне явно нравилось, что я так активно включился в решение проблем её дочери. — А я, пожалуй, отправлю к твоему домой пару ребят. Пусть приглядят, лишним не будет. Остальных будешь ставить в известность?

— Обязательно. — Я кивнул, хоть собеседница этого видеть и не могла. — Уверен, что Голенищевы захотят отомстить, а учитывая их связь с Гончаровым сил и возможностей у них хватит. Значит нам тоже нужна поддержка. Давить я не буду, кто захочет может отказаться…

— Правильно Айдар Намжалович говорил, балбес ты и есть балбес, — вдруг рассмеялась в трубку Милорадович-старшая. — Надо же, захотят отказаться. Ничего, мы это исправим. Вызывай свою адвокатшу. Остальных я сама в известность поставлю. Всё, на связи.

— Почему у меня ощущение, что я попал в какую-то ловушку. — я убрал телефон в карман, подозрительно глядя на Катю. — Давай рассказывай, ты точно должна быть в курсе.

— Ну… я многого не знаю… — попыталась тут же уйти в отказ та, но под моим суровым взглядом сдалась. — Я слышала, что родители планируют создать коалицию. В ней точно Тарасовы будут, Дом Доржиевых, мы тоже, а кто ещё не знаю. Честно.

— Понятно, — дураком я не был и вывод напрашивался сам собой, но развивать тему было не время и не место. — Надо Юле позвонить. Чем быстрее её станет всё известно, тем лучше она сможет подготовиться.

Следующие пять минут я только и делал что звонил и отвечал. Милорадовичи объявили чуть ли не военное положение, к ним присоединились Тарасовы, тут же мобилизовавшие свои силы. Обрескова узнав о случившемся бросила трубку, но через какое-то время перезвонила сама, выдав инструкции, не сильно отличающиеся от сказанного Аглаей Мирославовной. Сидеть тихо, никому не открывать, никуда не лезть. Быть готовым ко всему.

Это было не сложно. Катя, наконец, окончательно успокоилась. Может кому-то это могло показаться странным, но я считал, что её истерика была вызвана скорее нападением и отказом дара, чем убийством человека, как бы цинично это не звучало. Да, богоборцы борются с монстрами, но зачастую теми становятся бывшие люди, так что морально мы все уже готовы к стычкам и с обычными смертными. Про себя вообще промолчу, я лично особой разницы не видел, какого вида или расы противник. Если мудак или того хуже, должен огрести по полной. Так что ничуть не удивился, что Катя быстро пришла в себя, учитывая мою поддержку и реакцию семьи. Подтверждение того, что тебя не бросили, не оставили в трудную минуту, а наоборот, собираются всячески защищать это дорогого стоит.

— Вить, — Катя сходила умылась, привела себя в порядок и вернувшись посмотрела на меня глазами брошенного щенка. — Принеси пожалуйста мой телефон. Он в спальне, а я… не могу пока туда зайти. Пожалуйста…

— Ладно уж, — я поднялся, легонько щёлкнув по носу девчонку. — Где он там лежит?

— Я не знаю, — скорчила забавную мордашку огненная. — На кровати может быть. Но мог и на пол упасть. Поищи пожалуйста.

В этой просьбе я отказать не мог, хоть она и выглядела глупостью. Однако, современность диктовала свои условия, в том числе и по коммуникациям, тем более что у девочек в смартфоне была сосредоточена вся жизнь. Кроме того, сейчас нам важно было оставаться на связи, хотя бы чтобы успокоить остальных ребят. Девчонки поди себе места не находят, но сюда их никто не пустит. Так что делать было нечего, я поднялся и пошёл в комнату, откуда несло гарью.

Тело Голенищева лежало между большой кроватью принцессы, с балдахином, и множеством подушечек, и письменным столом. Скрюченные пальцы, перекошенный в страдании рот, обуглившаяся кожа. Катя врезала ему от души, превратив молодого парня в головёшку. Но не скажу, что меня это зрелище как-то тронуло, видал я и более жуткие картины. Скорее в душе поднялось глухое удовлетворение, что гад получил по заслугам. Если бы не случайность… кстати это была ещё одна причина, по которой я согласился сходить за телефоном. Та самая цепочка с амулетом.

Катя не дура и не зря даже в таком состоянии сделала на ней акцент. Скорее всего это и был негатор, нечто, позволяющее лишить человека дара. Я слышал о таких вещах, но чисто на уровне баек. Ни одного фактического подтверждения существования негаторов не было. И тут на тебе. Врать бы Милорадович тоже не стала, не было нужды. Я не шутил, когда говорил, что поддержал бы её, даже если бы она просто завалила Голенищева, потому что ей так захотелось. Другой вопрос, что Катя, несмотря на всю свою импульсивность не была ни дурой, ни маньячкой.

Какой бы небольшой, относительно гостиной ни была спальня девушки, чтобы обследовать её всю могло уйти прилично времени. К счастью, этого не понадобилось. Телефон нашёлся буквально у входа, выключившимся от удара. Разбитое стекло и след на стене намекали, что сделано это было специально, чтобы Катя не позвала на помощь. Ещё один плюсик в пользу её версии. А вот с амулетом пришлось повозиться. Учитывая обилие тумбочек и пуфиков, я уже настроился на долгие поиски, но буквально под вторым или третьим заметил цепочку. Обычная стальная, что говорило о её практичном предназначении, на которой обнаружился металлический кругляш со странной печатью.

Когда я взял его в руки, ничего такого не почувствовал, хотя был готов, что дар мне окажет. Однако нет, стакан с карандашами послушно взлетел в воздух, повинуясь моей воле. Но делать какие-то выводы было рано. Может он был нацелен исключительно на Катю или же я из-за своей немного иномировой природы не подвержен его действию. Впрочем пофиг, специалисты разберутся. Я сунул амулет в карман, взял телефон и только собрался развернуться и уйти, как обугленное тело Голенищева дёрнулось и издало протяжный хрип. Он дышал, и я, зло оскалившись, крутанул кольцо на пальце, превращая Смешер в секиру. Кажется, у меня осталось одно не законченное дело.

Глава 11

Глава 11

— Стой, стой, стой!!! — передо мной, словно дух из табакерки, возник Любомир, дядя Кати, прикрывая собой хрипящее тело Голенищева, — Виктор, погоди, не торопись!!!

— Вы сейчас защищаете насильника своей племянницы⁈ — сказать, что я удивился, это ничего не сказать, — Серьёзно?!!

— К сожалению да, — скривился Милорадович. — Политика. К тому же, если этого выблядка сожгли — это одно, но, если потом изрубили на куски — совсем другое.

— Катя моя девушка, — я рыкнул, не пытаясь сдержать своей ярости. — И я убью любого, кто её тронет!

— А вы официально объявили о помолвке? — поддел меня Любомир. — Что-то я такого не помню. Ты даже свататься ещё не приходил. Так что, если тронешь сейчас Голенищева, это будет просто убийством. И они будут мстить.

— Плевать! — мне на самом деле было насрать на весь их Дом, да и на Гончарова в придачу. — Пусть приходят!

— А о девочках ты подумал? — огненный эспер смотрел мне прямо в глаза, не отводя взгляда. — О своей семье? Ты понимаешь, что они станут первыми целями. И если ту же Дару или Тарасову прикроют родные, то Мико точно не поздоровится. Не говоря уже о твоей итальянке и кузнеце. Их можно сразу в расход списывать. Да и родителям с братьями и сёстрами прилетит. Причём с формальной точки зрения Голенищевы будут не так уж и виноваты, это ведь ты начнёшь войну, убив беззащитного. Подумай об этом.

— Сука, — я скрипнул зубами. — И что, эта мразь продолжит жить?

— Блин, да начинай ты уже соображать! — рявкнул на меня Любомир. — Понятное дело мы этого так не оставим. Голенищевы выплатят виру, а если это животное в человеческом обличии когда-нибудь встанет с кровати, ты будешь иметь полное право вызвать его на поединок и убить! Но не раньше! Ты глава владетельного Дома, так и поступай как глава! Иначе я буду категорически против вашей помолвки!

— Дядя!!! — в комнату ворвалась огненная фурия. — Ты…

— Цыц, малявка!!! — а вот сейчас Милорадович по-настоящему разозлился. — Не влезай в мужские разговоры!!! Брысь отсюда!

— Я тебя понял, — почему-то возмущение Кати помогло мне успокоиться и начать мыслить разумно. — Согласен, смерть этого ублюдка сейчас будет лишней. Но есть нюанс насчёт его нападения. Пошли в другую комнату, поговорим.

Конечно, можно было это обсудить с одной Катей, уверен, она бы меня поддержала, но мне нужен был союзник среди Милорадовичей. Кто-то, кто будет в курсе всего происходящего и аккуратно оповестит ключевые фигуры Дома. Любомир для этого подходил идеально. Пусть знакомы мы были не так долго, но за это время дядя Кати показался мне очень разумным человеком. Такой не станет попусту трепать языком и способен реально оценить уровень угрозы.

А хотел я ни много, ни мало, исключить из истории нападения применение негатора. Уж слишком непредсказуемые последствия вызовет его появление, даже если он заточен исключительно под Милорадовичей. Отнять дар у представителя другого Дома? За такое будут убивать не задумываясь, и как я и предполагал, уже нам с Катей пришлось удерживать Любомира, чтобы тот не добил ублюдка. Так-то я ничего против этого не имел, собаке собачья смерть, но вскрытие покажет, что атаки было две с перерывом во времени, да и вполне возможно, что Голенищевы привлекут некроманта для допроса. А что, богов смерти как собак не резанных если собрать все пантеоны, даров от них тоже хватает. Так что допросить мёртвого не так уж и сложно. Незаконно, это да, но и проблем особых не доставляет.

К счастью, как я и предполагал, Любомир быстро вспыхивал, но столь же быстро остывал. Катя такая же, у них это семейное. И успокоившись, Милорадович уже не рвался махать шашкой, понимая, что именно оказалось у нас в руках. Негатор это очень серьёзно и для начала его стоит тщательно изучить, благо для этого для этого имелись отличные специалисты. Но самое главное, просто необходимо было сохранить в тайне сам тот факт, что нам известно о негаторе. Иначе, я был в этом абсолютно уверен, иллюминаты пойдут на любые жертвы, чтобы нас уничтожить. И в том, что это их рук дело, я тоже ни капли не сомневался.

— Значит, я говорю, что эта мразь внезапно напала на меня и обездвижила какой-то способностью, — Катя заучивала новые показания. — А затем я освободилась и его подожгла. Так?

— Нет, способность не подходит, — покачал головой Любомир. — Во-первых, у него такой не было, а во-вторых, наверняка следователи проверят всё от и до. А способность обязательно дала бы эхо. Надо что-то другое.

— Не стоит изобретать велосипед, — я покачал головой. — Короче говори, что он схватил тебя за руку и тело тут же перестало тебя слушаться. А затем, когда ублюдок отвёл тебя в спальню и приказал раздеться, управление вдруг вернулась. И ты зажгла. Короче, словно бы на тебя прицепили подчиняющую печать, а та от твоего огня сгорела.

— А такая есть? — удивилась девушка. — Я не припомню, чтобы Мико что-то подобное делала.

— Есть, — кивнул задумавшийся дядя Кати. — А не делала она, потому что изготовление данных печатей, как и других подобных артефактов или алхимии тяжкое уголовное преступление. И за это можно уехать на зону лет на двадцать или быть признанным Ренегатом. Да и специалистов не так много, но ваша Мико точно умеет делать. Нам нужна она!

— Поздно, вон уже скорая подъезжает, — у меня слух был куда тоньше чем у обычных людей, и я услышал сирены ещё за два квартала от дома. — Но это и не надо. Пошли, сейчас сожжём какую-нибудь другую печать, пепел разотрём, восстановить точно, что это не получится, зато нужное эхо на кристалле отобразится. Разве что при глубоком исследовании…

— Да кто им позволит копать? — зло оскалился Милорадович. — Я этих блядей даже в дом не пущу! Отличная мысль, зятёк! Катя, пошли!

— З-зять… — огненная вдруг залилась краской с головы до пят, даже ушки стали пунцовыми. — Д-дядя, что ты такое говоришь!

— Кать, давай ты в другое время тургеневской барышней побудешь, а сейчас у нас дела, — Любомир очень удивился поведению племянницы. — пошли, закончим то, что начали.

— Пойдём, — ещё больше смутилась Катя. — М-мы быстро…

— Ох, женщины, — закатил глаза Милорадович и утянул племянницу в спальню, где всё ещё хрипел Голенищев. — Ты смотри какая живучая паскуда. Добить бы тебя, да нельзя. Так, где тут у меня… а вот этот подойдёт. Катя, жги!

Буквально через пару минут в квартиру ворвались врачи скорой помощи и завертелось. Я уже вызвал Юлию, которая предусмотрительно заранее подписала с каждым в нашей команде договор о юридическом сопровождении, так что примчавшиеся следователи вместо испуганной подозреваемой имели дело со злой как демон Обресковой, буквально размазывающей тех за любой косяк. В итоге они не смогли даже опросить Катю, ограничившись лишь повесткой. А там и старшие Милорадовичи подтянулись, у которых были самые обширные связи в силовых структурах, что не удивительно при их-то сфере деятельности.

Меня тоже пытались взять в оборот, но версия, что это я, застав свою девушку с любовником, облил того жидкостью для розжига или бензином и поджёг не выдерживала никакой критики. Даже коллеги следователя, выдвинувшего такую мысль, поглядывали на него как на идиота, настолько бредово она звучала. Особенно после того, как я взял со стола подвернувшуюся под руку бронзовую статуэтку и голыми руками скатала её в ровный шар. Смухлевал, конечно, такой физической силой я не обладал, но телекинез это вам не шутки, а я управлялся с ним филигранно.

В итоге нам всё же пришлось проехать в отделение для дачи показаний, но это выглядело совсем иначе, чем если бы нас забрали сразу. Во-первых, Юлия успела подать от лица Кати заявление о нападении и попытке изнасилования. Что само по себе переводило её из подозреваемой в нанесении тяжких телесных в разряд жертвы. Ну и во-вторых появившийся глава владетельного Дома Голенищевых не стал обвинять Милорадович в нападении на сына, а постарался замять дело, ну или как минимум не дать ему выйти в общественное пространство, что с одной стороны было странно, так как косвенно подтверждало правоту девушки, а с другой, я понимал, от чего это происходит. Десяток звонков от Гончарова прямым текстом намекал, что это его уши торчат из истории с негаторами. Его и иллюминатов.

Отвечать я не спешил. Не только для того, чтобы помариновать хитрожопого интригана, но и поэтому тоже. Просто ответить сразу означало признать главенство над собой этого ублюдка. Его право звонить мне, когда ему захочется. А мне такое претило, даже если я и собирался с ним сотрудничать. Но мухи отдельно, а котлеты отдельно. Я готов выполнять некоторые заказы, но лишь за плату, как обычный наёмник. В меру подозрительный, чтобы не верить в красивые сказки про счастье для всех и сразу, и чтобы никто не ушёл обиженным, но в меру тупой, чтобы продолжать их слушать.

— Виктор, можно тебя, — но Ричард не выдержал, поджидая меня прямо на выходе из полицейского участка. — Буквально пару слов.

— Кать, садись в машину, — я кивнул на Ламбу, припаркованную рядом и взглядом попросил Любомира присмотреть, впрочем, этого не потребовалось, вместе с девушкой тут же уселась её мама. — Пошли отойдём.

— Я хотел сказать, что не знал о плане Адриана. — тут же принялся оправдываться Гончаров. — Он мне ни о чём подобном никогда не говорил, иначе я бы обязательно его остановил. И так уже много раз объяснял этому идиоту, что сама по себе Катерина ему не нужна. Это лишь азарт охотника, догнать недоступную добычу, покорить её, сделать своей. Как мужчина я его понимаю.

— Для меня любой, поднявший руку на женщину, а тем более попытавшийся над ней надругаться уже не мужчина, — я сплюнул на землю, позволив своей ярости вырваться наружу. — Даже животным его не назову, только падалью. И этому ублюдку очень повезло, что Катя сама с ним разобралась. Иначе он так легко бы не отделался. Я честно, не понимаю, на что рассчитывал этот идиот? Что Милорадовичи, испугавшись позора за поруганную девичью честь отдадут ему Катю⁈ Серьёзно⁈ Не верю. Человек не может быть таким идиотом. Если бы они на такое велись их бы ещё в девяностые всех вырезали.

— Я… не знаю, — вздохнул Ричард. — У него была какая-то нездоровая фиксация на Катерине. Причём сами Милорадовичи ему особо не потакали. О помолвке вопрос даже не поднимался, несмотря на общую договорённость о браке. Я так понимаю, что последнее слово всё же оставалось за девушкой. Оно и логично. Зная вспыльчивость огненных в первую брачную ночь можно было получить хорошо прожаренную тушку.

— Или не в брачную, — я скрипнул зубами. — За тобой косяк. Серьёзный косяк. И не делай удивлённые глаза, где бы этот урод ещё достал подчиняющую печать? А у вашего… ордена по любому они есть.

— Подчиняющую⁈ — вскинулся Гончаров. — Ты уверен⁈ — и поняв, что слишком эмоционально отреагировал, постарался взять себя в руки и объяснить. — Использование средств ордена в личных целях серьёзный проступок, а Голенищева приняли по моей рекомендации. Сам понимаешь, за его косяки прилетит мне. Поэтому я просто обязан знать все подробности. Кто предупреждён, тот вооружён.

— Ты же наверняка уже читал протоколы следствия, — не удержался от подколки я. — Эхо на кристалле, всё дела. Чего от меня то хочешь?

— Виктор, давай ты подколки оставишь до лучших времён, — поморщился Гончаров. — У нас серьёзное дело…

— Не у нас, а у тебя! — я ткнул пальцем Ричарду в грудь, заставляя отступить, заодно выпуская всю ярость что бушевала в душе. — Это твой ублюдок едва не изнасиловал мою девушку. Мою!!! Сука!!! Девушку!!! Ты понимаешь?!! С помощью ваших, ублюдских, печатей!!! И ты стоишь передо мной и рожу кривишь?!! Я и так пошёл вам навстречу, когда не добил этого утырка и не предъявляю тебе лично за его поступок, хотя надо бы! Это ты его покрывал, ты дал ему возможность! Но я тебе за это ничего не сказал, потому что понимаю, что, если бы ты знал, остановил бы этого гандона!!! Но, мля, какого хрена?!! Я ещё передо тобой отчитываться должен?!!

— Извини, — на лице Гончарова гуляли желваки, однако, он держал себя в руках. — Ты прав, и я готов искупить свою вину. Но… понимаешь, у меня есть подозрение, что Адриан мог использовать нечто гораздо более опасное. Артефакт, что полностью подавляет волю. Сам понимаешь, в таком случае вполне возможно остались закладки и в дальнейшем это может привести к серьёзным проблемам. Именно поэтому я позволил себе столь неуместное высказывание. Ещё раз прошу прощения. Я всего лишь хотел помочь.

— Проехали. — я махнул рукой, якобы успокаиваясь, — Нет, ничего подобного я не заметил. Я, конечно, проверял помещение до приезда следователей. Обычное эхо печати. Да и сама Катя говорит, что этот ублюдок коснулся её и тело перестало слушаться, при этом мыслила она вполне адекватно. Кроме того, есть подозрение, что эту печать сделала Мико. Она сама подтвердила, что изготавливала партию для бюро. А ваши ведь вхожи в самые высокие кабинеты министерства. Хочешь помочь — пробей, все ли печати на месте. Они же должны по строгой отчётности проходить. Потому что, если нет, значит ваши печатники толкают свой товар налево. В Мико я уверен, она никогда бы на это не пошла, а вот в ваших товарищах, не особо.

— Хорошо, я тебя понял, — кивнул Гончаров. — Я проверю. Передавай Катерине мои нижайшие извинения. Я полностью на её стороне и готов помочь всем, чем только могу. И последнее, Виктор. По поводу нашего дела…

— Тебе не кажется, что сейчас не время и не место — это обсуждать? — я даже немного офигел от такой наглости. — У меня вообще есть сомнения в том, что стоит с вами работать.

— Именно поэтому и необходимо поговорить сейчас, — надавил голосом Роберт. — Данное происшествие крайне прискорбно, категорически недопустимо, и я тебя уверяю, Голенищев получит своё наказание, даже если придётся наказать весь Дом, но по факту, вы вышли из него без особых потерь. Я сожалею, что Катерине пришлось пройти через такое, но физически она не пострадала, а лучшее лечение психологических травм будет выплеснуть свою агрессию на кого-нибудь. И занять голову работой.