Последний Контракт. Том 4

С прямостоящим стеблем, высотой примерно семьдесят сантиметров, прекрасный цветок. Его луковица была округлой формы, состоявшая из небольших долек, плотно прилегающих друг к другу. Корни же, уходили куда-то вглубь земли, что опоясывал своего рода ров.

От цветка исходило редко белое сияние, что иногда менялось на чёрное.

Облизнув пересохшие губы, я упал на колени перед цветков и, отложив топор, протянул к нему руку.

— Остановись! — донёсся до меня мощный бас, заставивший замереть.

Медленно обернувшись, я увидел стоявших у входа в пещеру людей. Одеты они были в шкуры зверей, шеи их украшали ожерелья из клыков и костей, а в руках находились копья с чёрными наконечниками, исходящими дымкой.

— Мне нужен этот цветок, — холодно сказал я и поднялся на ноги, взявшись за рукоять оружия.

Глаза смотрели на одного из аборигенов и понимание, что он считался главным, зародилось само собой. Его кожу выделяли множество шрамов, а самый больший из них виднелся на левом глазу. Но так же, шкуры, в которые он был одет, походили больше на церемониальные одежды, чем на боевые.

— Он не для рук чужаков, — спокойно ответил мужик, подтверждая мою догадку и говоря на чистом русском. — Уходи и мы не станем преследовать тебя за то, что ты убил хранителей.

Очередной тяжёлый вздох покинул лёгкие, а рука покрепче сжала топор.

— Либо я уйду с этим цветком, — сделал я шаг, а лезвие оружия вспыхнуло, что заставило аборигенов принять боевое построение. — Либо вам придётся убить меня.

— Зачем тебе Полуночная Лилия? — спросил мужик, не обратив никакого внимание на мой настрой и опустив древко копией рядом стоявший людей. — Она не даст тебе силы.

— Но позволит спасти тех, кто дорог, — вновь мой шаг.

Холод струился из топора и моего голоса, а сердце начинало учащённо набирать обороты.

— Вот как, — пожевал абориген губы и посмотрел мне за спину, на цветок.. — Но спасти ты сможешь только одного. Одна Лилия — одна судьба.

Я понимал, что он прав, хоть и грел надежду, что одной Лилии хватит для спасения отца Норико и Верены. Но, либо очередная шутка Смерти, либо воля судьбы, мне вновь предстояло здесь выбор.

Вот только...

— Если это так, — наклонил я голову набок. — То я последую дальше и добуду ещё одну.

Белозубая улыбка аборигена стала мне ответом, после чего он медленно двинулся в мою сторону, попутно отдав своё копьё рядом стоявшему пацану.

Опасности я от них не ощущал и потому позволил подойти поближе.

Запах костра, трав и жизни ударил в нос, стоило ему приблизиться и встать напротив меня. И только теперь, я смог увидеть, что глаза этого мужика полностью белые.

— Я видел твой путь до сюда, избранный Все Пожирающей, — спокойно заговорил он, смотря на меня своими жуткими глазами. — Смерти, кровь, убийства, спешка, желание спасти. Ты рождён, чтобы отнимать жизни, а не спасать их. Она создала тебя таким, разделив душу. Или я не прав, Виктор?

Услышав слова этого аборигена и вопрос, я хотел пропустить их мимо ушей и напасть. Вот только...

— Что значит, создала? — раздался мой хриплый голос.

Вместо ответа, мужик обошёл меня и приблизился к цветку. Под моим внимательным взглядом, он медленно погладил его стебель ладонью, а после сорвал, чем вызвал недоумение у своих собратьев и шёпот.

— Возьми, — протянул он цветок, а я взял его. — Сделай выбор и спаси того, о ком скорбит твоя разорванная душа. Но знай, спасая одного, ты обрекаешь второго на смерть в муках и страданиях.

Более не говоря ни слова, он двинулся к своим людям и одним лишь жестом указал им идти за собой. Пройдя несколько шагов, он вдруг остановился и, повернувшись ко мне, с сожалением произнёс:

— Второго цветка не существует и можешь не искать его, — обрубил он все надежды. — А ответ на твой ранний вопрос... Ты вскоре узнаешь его, Виктор. А теперь, покинь земли моего народа и не возвращайся никогда.

— Зачем ты помог мне?! — крикнул я, бережно держа цветок в руке.

— Ты убил множество наших детей, жён и охотников, — приподнялись уголки его губ. — И теперь, найдя то, что искал, ты сделаешь выбор. И что бы ты не выбрал, тебе придётся страдать. Такова моя месть за мой народ...

Глава 15

Сидя в своей палатке и развязывая шнурки ботинок, я прокручивал в голове встреченного мной аборигена.

Страдать и выбор. Он правильно сказал, что мне придётся выбрать, кому отдать цветок. Норико, чей отец находится при смерти. Или же Верене, что являлась копией Валиры не только внешне, но и внутренне. Спасу одну — подставляю другую. И что делать?

По логике, я понимаю, что с Норико возможно решить проблему иначе и забрать её к себе в Российскую Империю. Но вот дилемма... Смерть отца может сломать её, но и так же Япония её родная страна. Там её дом и род. Она отвечает за множество жизней и судеб, что в одно мгновение могут перечеркнуться, если она пойдёт со мной.

Пойдёт... Хех... Сестра Минамото не из тех, кто будет бежать от проблем. Я помню, какой Норико была и уверен, что она не согласиться на моё предложение.

Отставив ботинки, я вздохнул и стал снимать с себя грязную одежду. Засохшая кровь, грязь и потроха, всё это нужно отстирать и привести в порядок. И это не считая чистки оружия.

Само моё появление в лагере прошло с кучей воплей и криков. Островский крыл меня матом на чём свет стоял и обещал рассказать Соколову обо всём. Что ж... Пусть рассказывает. Если Юра начнёт выносить мне мозг, то прошло пошлю его в далёкое плавание. Достали меня эти аристократы с их замашками...

Сбросил одежду в таз и, достав камень из вещмешка, раздражённо цыкнул.

Активировать его не получиться без энергии... Дерьмище.

Тяжёлый и усталый вздох вырвался из груди, после чего я достал из того же вещмешка чистую футболку со штанами и переоделся.

Глаза сами собой посмотрели на лежавший на столе цветок. Он всё так же сиял то белый светом, то чёрным, переливаясь.

Цветок, от которого зависит две судьбы и две жизни. Цветок, который заставит меня сделать выбор и пожалеть об этом выборе.

Услышав шорох палатки, я повернул голову и увидел вошедшего японца. И, признаться честно, его внешнее напряжение ввело меня в недоумение.

Поджатые губы, острый взгляд и рука на рукояти катаны, говорили о том, что он явно чем-то раздражён.

— Атсуши-сан? — наклонил я голову набок.

— Здравствуй, Виктор, — кивнул он и подошёл ко мне. — Прошу прощения за беспокойство, но у меня к тебе очень серьёзный разговор.

— Внимательно вас слушаю.

— Кем тебе приходится Камаза Норико? — сквозь сжатые губы выдавил он.

Ого, а ему-то какое дело до Норико?

— Близкая подруга, — спокойно ответил я, на что японец вздохнул. — В чём дело, Атсуши-сан?

Не отвечая на вопрос, он присел на один из складных стульев и, положив катану на колени, провёл по ней ладонью.

— Я прожил долгую жизнь, Виктор, — задумчиво заговорил он. — Долгую и полную лишений. У меня была семья, которую я потерял и за которую отомстил.

К чему это он решил мне рассказать свою историю?

— Но так вышло, что отомстил я не всем, — процедил он и поднял на меня глаза, полыхающие синим светом, а вслед за этим, в палатку проник ветер. — Кое-кто, выжил. Те, на кого не удалось найти прямых доказательств и те, кто избежал возмездия. Глава рода Казама, один из них.

Твою же ж...

— К чему вы мне это рассказываете? — задал я вопрос, перенеся вес на опорную ногу и готовясь ко всему.

— Ты достойный юноша, — вдруг заговорил он. — Я вижу это и понимаю, что ты хочешь помочь своей близкой подруге. Но её отец, — выплюнул он это слово. — Ублюдок, недостойный жизни. Скажи, — ветер усилился. — Могу ли я попросить тебя не помогать роду Казама? Если да, то что ты потребуешь взамен?

Услышав его слова, я глубоко задумался. По сути, Атсуши мне никто и я могу послать его в далёкие дали, но судя по его словам и тому, что он готов буквально взорваться, это вызовет целый ворох проблем. И отнюдь не тех, которые можно решить мирным путём. Какова вероятность, что он нападёт? Велика, судя по всему. Дам ему нежелательный ответ и боя не избежать. Вмешается ли Островский? Вероятно. Попытается ли остановить своего друга и слугу? Более чем. Но что потом? Сидеть и думать, как решит отомстить этот японец? Подобная пороховая бочка мне не нужна и проще прирезать его прямо здесь и сейчас.

С другой же стороны, это можно обыграть... Стоп!

— У вас претензии именно к главе рода? — спокойно спросил я и увидел его кивок. — То есть, к Норико и в целом к роду Казама у вас никаких претензий нет? — вновь кивок.

А что если попробовать? Да, будет куча проблем и да, я окажусь в дерьме, но... Это может сработать. Спасу Верену и Норико, ценой жизни её отца.

Суть же проста. Алексей и его отец хотят, чтобы я вошёл в их род, но что если сделать так, чтобы вошёл в него не только я?

Помимо Норико и её отца, больше у рода Казама никого в живых нет. Без них, род увянет и исчезнет. И можно сделать так, чтобы два рода объединились, создав клан. Придётся конечно залезть в ярмо и долги к Соколову, чтобы тот обратился к императору, ведь только он может дать добро. Согласиться ли? Что ж... Если нет, то и мне можно будет послать их с хотелками и желаниями. Соколов это понимает, и понимает, что я это понимаю. Я ему нужен, а он в свою очередь нужен мне.

Но как быть с Вереной, если план не удастся? Девушка умирает и ей остались считанные недели.

— Я сейчас, — быстро бросил я и вышел из палатки. Вот только японец не стал меня ждать и пошёл за мной.

— Что ты задумал? — недоуменно спросил он.

— Хочу кое-что узнать, а потом буду думать, — ответил я и шустро двинулся к палатке-штабу, где сидел Островский.

На отца Норико мне плевать. Сурово, но факт. Я бы спас ему жизнь, если бы иного выхода не было, но сейчас он появился... Тем более, если идея сработает и имеет место жить, то со своим будущим ребёнком и Софией тоже вопрос решённый. Три рода объединятся и создадут клан, а после, когда я уйду — будут поддерживать друг друга.

Рука откинула подол палатки-штаба Островского и, зайдя в неё, я чуть не столкнулся с ним лбами.

— Виктор? — недоуменно приподнял он бровь и бросил взгляд мне за спину, на японца. — Ты что хотел?

— Леонид Сергеевич, когда мы сможем отправиться обратно? — сходу насел я на него.

— В течении трёх дней, — его недоумение переросло в удивление. — А что?

— Ничего, — выдохнул я и провёл рукой по волосам, уставившись на немца. Слугу Верены. — Герр Шольц, — обратился я к нему. — Вы сможете отправиться с нами в Российскую Империю, в Москву.

— Госпоже нужна помощь и домой, — устало вздохнул он. — Мы не справились с задачей и теперь она умирает. Вы добыли цветок, Виктор... Но претендовать на него мы не может и выкупить тоже...

— Повторю вопрос, — раздражённо заговорил я, а давление Жнеца заставило мужика прийти в чувства. — Чисто теоретически, вы сможете прибыть в Москву с нами и задержаться?

— Могли бы, — кивнул он спустя несколько секунду раздумий и, пожевав губы, спросил: — Что вы задумали, Виктор?

— Леонид Сергеевич, — не ответил я на вопрос и переключился на Островского. — Ваш род сможет времени принять людей клана Бергер?

— Смогут, — приподнялись уголки губ Островского, явно понявшего, что у меня есть какой-то план. — Но что ты задумал?

— Если получиться, — задумчиво ответил я и покосился на рядом вставшего японца. — То Верена будет жить.

— Но как же Казама Норико? — задал Островский логичный вопрос, а Атсуши поджал губы. — Ты же летел сюда, чтобы помочь её роду.

— Если получиться, — повторил я ранние слова. — То я ему и так помогу.

Шестерёнки в голове Островского завращались с бешенной скоростью, судя по тому, как хмурились его брови.

— У тебя не получиться спасти её отца без цветка, — выдал он спустя несколько секунд. — Либо Верена, либо он. А раз ты выбираешь девушку, то...

— Это уже мои проблемы, — перебил я его и дополнил: — Главное, как можно быстрее, оказаться в Российской Империи.

Норико там. Она прибыла с учениками по обмену из Японии и срок ещё не прошёл, а значит — я успеваю. Главное, чтобы Верена к этому моменту не умерла. Сейчас цветок я не могу ей отдать. Хочу, но не могу. Если план не сработает, то придётся делать выбор, а пока, его можно отстрочить. Да, девушка страдает, но иначе я поступить не могу. Мне необходима уверенность, что всё получиться, а иначе... В общем... Не хочу думать, что будет иначе.

— Что ж... — протянул Островский. — Техники работают и, как только справятся, мы отправимся домой.

— Хорошо, — кивнул я и вышел из палатки, слегка толкнув плечом японца, но не обратив на это внимания.

Возвращаться к себе мне не хотелось и я решил пойти к Верене, что лежала в нашем полевом госпитале.

Надеюсь, что у меня получиться и я успею... Очень надеюсь.

* * *

Возвращение домой прошло ровно через три дня. За это время на нас так никто больше и не напал, поэтому люди смогли полностью сосредоточиться на своих задачах, что не могло не радовать.

Я же, большую часть времени проводил возле кровати Верены. Девушка сильно ослабла и была бледна, будто смерть. Под кожей её горла распространялось мерное сияние, являющее собой ту самую опухоль, что убивала её.

Целители также не отходили от её кровати ни на шаг, сменяясь и стараясь стабилизировать. И, в те моменты, как их дар пропадал, Верена кричала. Истошно, находясь в агонии и сжимая одеяло в своих руках. Я видел, какую боль она испытывает, но не мог сделать тот самый выбор, прокручивая разные вариантов планов и веря в то, что всё получиться.

Я обязан убедить Норико. Кто-то бы сказал, что я мог просто соврать ей и отдать цветок Верене, но мне не хотелось этого. Не заслужила Норико вранья, особенно после всего, через что мы прошли в прошлом мире и жизни. Мне нужно поговорить с ней и всё решить для себя. Удастся ли мне спасти жизнь им обеим? Хороший вопрос, но я обязан попытаться.

Проводив собранным взглядом каталку с лежащей на ней Вереной, я смотрел, как её грузят в транспорт и увозят в колоне машин в сторону, где живёт род Островских.

Леонид Сергеевич позаботиться о ней, пока я решаю проблему. Времени мало, но оно есть и нужно торопиться.

Быстро сев в машину, выделенную мне Островским, я сразу же поехал на квартиру. Сбросить оружие и вещи, принять душ, быстро перекусить и переодеться, а после — к Норико в академию.

Рука достала телефон и набрала номер.

— Привет, Виктор! Слышал ты уже прилетел? — раздался радостный голос Алексея.

Уже знает? Хорошо работает СБ их рода, ничего не скажешь.

— Лёш, ты можешь мне устроить разговор с твоим отцом, — глянул я на часы. — Ближе к вечеру. Скажем, в часов в шесть?