Помоги проекту - поделись книгой:
К горлу снова подступает ком. Уходя из Рода, Ольга уходит от меня. И в этом нет ничьей вины, интересы Рода и ничего больше. Так, по крайней мере, мне хочется думать. Также, как мне и Андрею, ей подберут подходящую партия, и мы будем вспоминать о сумасшедших ночах, обнимая нелюбимых.
— Что же изменил мой подвиг? — сухо спрашиваю я.
— Дело не в тебе, дело в Великом Князе Шувалове, точнее в том, как он сражался за твою жизнь на Совете в Кремле…
— Если старик так бьется за бастарда, которого знает всего несколько недель, то родной отец просто обязан…
— Да, все так! — прерывает меня Трубецкой.
— А Великий Князь Шувалов не будет против? — спрашиваю я, лелея в душе тайную надежду.
— Уже дал согласие, но пока устно…
Что ж, перед Великим Князем Шуваловым стоит снять шляпу. Он опытный гроссмейстер и интриган: чего не отнять, того не отнять. Все разыграно как по нотам. Перед намечающейся помолвкой с Натальей нужно освободить меня от уз предыдущего, неудачного проекта. Логично, цинично и весьма прагматично! «Браво, Князь, браво!» — мысленно кричу я, жонглируя чепчиками любопытной прислуги.
— Я уже говорил тебе, что ты — мудень? — хмуро спрашивает Андрей.
— Нет, но я и сам это знаю…
— Хочу поблагодарить тебя за умопомрачительный секс с Аллочкой в Царском Селе!
— Андрюха…
— Я лежу пристегнутый к кровати, воображая горячий минет в исполнении твоей медсестрички, и у меня стоит, как Останкинская башня! Дверь открывается, и заходит Бестужев-старший! Хорошо, что ты выключатель разбил, иначе я бы сдох со стыда!
Трубецкой замолкает, выплеснув злость, краснеет и обжигает меня недовольным взглядом.
— Бестужев, кстати, ничуть не удивился, когда увидел на кровати меня! Сказал лишь, что я пойду на эшафот вместе с тобой в качестве соучастника. Как изменник Родины! Сказал и, хлопнув дверью, вышел!
— А Аллочка⁈ — спрашиваю я.
— Далась тебе эта Аллочка — я ее больше не видел! Вместо девки явились гвардейцы и меня освободили! А через час Бестужев пригнал вертолеты и вывез всех нас в Москву!
— И ты так на меня обиделся, что даже объяснения слушать не захотел!
— По-твоему, я должен был рассыпаться в благодарностях⁈ — возмущается Трубецкой.
— Андрюха, прости меня! — прошу его со всей искренностью, на которую способен. — Я больше никогда не буду использовать тебя втемную!
— Во что ты вляпался⁈ — спрашивает Трубецкой. — И зачем бойню в Храме Разделенного устроил? Я уж думал, что в следующий раз увижу тебя на твоих же похоронах!
— Не было другого выхода! — честно отвечаю я. — Либо Инициация и фиолетовый свет в глазах, либо арест и иголки в яйцах.
— Ясно! — Андрей кивает, но я вижу по глазам, что ни хрена ему не ясно. — Ты разнес Храм Разделенного, и сидишь передо мной, а не в застенках Бестужева⁈ Почему⁈
— Я не могу тебе этого объяснить! Пока не могу!
— Ладно, расскажешь, когда посчитаешь возможным…
— Обязательно расскажу, но дай мне время! Не хочу тебя впутывать в опасную историю, исход которой туманен!
— Договорились! — Андрей кивает.
— Ко мне тебя отец послал? — спрашиваю я, надеясь услышать утвердительный ответ.
— Нет, Ольга попросила…
Вот так, значит. Что и следовало ожидать. Официальное объявление о разрыве отношений устами родного брата, сама не решилась.
— И чтобы сообщить обо всем об этом, ты вырядился в этот павлиний прикид⁈ — желчно спрашиваю я.
— Ну не в банном же халате к тебе ехать! — парирует Трубецкой.
— Гребаный аристо!
— Гребаный бастард!
Андрей подходит ко мне и кладет ладони на плечи.
— Я с тобой, друг мой! — твердо произносит он. — Моя семья — это моя семья, а я — это я! В следующий раз, если тебе нужно будет сбежать или захватить Кремль, просто попроси меня о помощи, ладно⁈
Поднимаю взгляд и смотрю в темно-синие глаза. Такие же, как у Ольги. Они всегда будут напоминать мне о ней.
— Спасибо! — искренне благодарю я и крепко жму протянутую руку.
Драма затянулась, и я чувствую себя не в своей тарелке. Пора окончательно вернуть в наше общение привычный насмешливый тон.
— На этом официальная часть визита закончена? — спрашиваю я, и Андрей от меня отстраняется.
— Мне уйти? — спрашивает он, прищурившись.
— Наоборот — отпускай лимузин!
Я встаю с кресла и, хлопнув Трубецкого по плечу, подхожу к кофемашине.
— Спорим, что ты никогда не пил такой кофе⁈
— У тебя нет охраны, и кофе сам делаешь — как же низко ты пал! — с иронией произносит Андрей.
— Ты не поверишь, я и задницу себе сам подтираю! — заговорщицки шепчу я. — Только не говори никому!
— Ладно, давай твой кофе! — обреченно говорит Трубецкой и становится рядом.
Он удивленно смотрит на работающую кофемашину, а я продумываю план дальнейших действий. Как всегда, спонтанный и сумасбродный.
— Как Цесаревич? — спрашиваю уже в гостиной, где мы сидим, развалившись на мягком диване.
— Отец говорит, что Алексей умирает, — Андрей пожимает плечами. — Ему не могут помочь ни Целители, ни высшие одаренные — цветная магия бессильна!
Я подозреваю, что его могла бы спасти магия Темных, но благоразумно об этом помалкиваю. Во-первых, ни одного Темного за исключением дознавателей к Кремлю на пушечный выстрел не подпустят, во-вторых, обсуждать это я еще не готов. Даже с Трубецким.
— За его здоровье! — я бью краем своей чашки о чашку с кофе, которую Андрей держит в руках.
Он обреченно смотрит на коричневую пенку, жмурится, словно перед прыжком в бездну, и, решившись, делает глоток. На лице парня проявляется удивление, которое сменяется удовлетворением.
— Очень вкусно! — признается он. — Буду периодически захаживать к тебе на чашечку, другую.
— Заходи, конечно! — отвечаю я и вскидываю бровь. — Но кофе не бесплатный!
Делаю паузу, с удовольствием глядя в удивленные синие глаза, и искренне улыбаюсь — больше никакой актерской игры и манипулирования.
— Кофе в обмен на тренировки в боевом модуле!
— Согласен! — отвечает Трубецкой, не раздумывая. — Но ты уже владеешь Силой, зачем тебе неинициированный соперник?
Колеблюсь буквально пару секунд, а затем совершаю очередную глупость: признаюсь в том, что в Храме мне не покорился даже Покров, не говоря уже о сотворении примитивного меча или кинжала.
— То есть, твой Дар бесполезен⁈ — спрашивает обалдевший Андрей.
— Спецэффект, не более, — подтверждаю я и мои глаза вспыхивают. — Только напугать могу!
— Тьма меня забери! — восклицает Андрей. — Может, последствия самостоятельной Инициации?
— Не знаю, — неуверенно отвечаю я. — Даже Великий Князь теряется в догадках!
— Интересно, как пройдет моя Инициация? — задает риторический вопрос Андрей. — Ты же знаешь историю Воронцовой?
— Да, Ольга мне рассказала…
— До смерти брата Воронцова не была шлюхой, — говорит Андрей с горечью в голосе. — А после решила, что ее ждет то же самое, и берет от жизни все…
— Ты все еще ее любишь?
— А ты любишь мою сестру⁈
— Не знаю, — честно отвечаю я.
— Вот и я не знаю!
Мы замолкаем, и каждый думает о своем. Андрей — о будущей свадьбе с некогда любимой, а теперь презираемой девушкой, а я — о том, что совершенно не знаю Ольгу и даже предположить не могу, что на самом деле творится в ее душе. Остается лишь надеяться, что рано или поздно мы встретимся и поговорим.
— Думаю, что соплей на сегодня достаточно! — заявляю я и вскакиваю с дивана. — Снимай этот дерьмовый костюм!
— Очень романтичное соблазнение! — с сарказмом говорит Трубецкой и громко хохочет.
— Не волнуйся, у меня на тебя не встанет! Надевай мою майку и джинсы — видеть тебя в этом синем дерьме не могу!
— Сказал мне парень в фиолетовом банном халате!
— Я тоже переодеваюсь и валим отсюда! — я показываю рукой на окно, за которым простирается огромный город и решительно иду к шкафу. — Ты же, наверняка, знаток элитных злачных мест Москвы⁈
— По борделям я не ходок! — Андрей отрицательно качает головой. — За этим к Апраксину обратись!
— Я — тоже, и в этом мы с тобой сходимся! — усмехаюсь я. — Где в Москве тусуются молодые Темные⁈
Глава 4
Темный авантюризм
Наш лимузин мчит по Камер-Коллежскому валу, и я жадно рассматриваю самый опасный район Москвы сквозь тонированное стекло. Многочисленные сомнительные заведения зазывают гуляк ярко освещенными фасадами, но здесь не стоит появляться даже при свете дня, не говоря уже о темной ночи.
Отворачиваюсь от окна и утопаю в мягком кожаном сидении. Трубецкой развалился рядом, закрыв глаза: самое опасное место столицы его не интересует.
— Ты еще не передумал? — спрашивает он, повернувшись ко мне. — Тьма меня забери, никак не привыкну, что ты на себя непохож!
На себя я, действительно, непохож: серые контактные линзы и волосы, заплетенные в конский хвост, изменили меня до неузнаваемости.
— Я не передумал, но тебе идти со мной необязательно — ты же по борделям не ходок! — я подмигиваю и коварно улыбаюсь.
— Извини, но мне удалось найти лишь одно место в Москве, где ты с гарантией встретишь Темных! — Андрей пожимает плечами. — И то — лишь благодаря Апраксину!
Мой визит в закрытый клуб для мужчин «Белый шум» устроил Олег Апраксин, и за это пришлось простить ему половину карточного долга. Впрочем, большая его часть пошла на оплату услуг этого темного во всех отношениях заведения.
— Я не могу бросить друга в минуту столь тяжкого испытания! — заявляет Андрей с притворным беспокойством. — Придется принести себя в жертву и пойти с тобой!
— Нет! — твердо заявляю я. — Это исключено!
— Ты предлагаешь вздрочнуть в машине, пока тебя будет обрабатывать парочка Темных жриц любви⁈
— Я предлагаю не вляпываться в то дерьмо, в котором я уже по уши! — возражаю я. — Приезжай сюда без меня и кувыркайся хоть с тремя одновременно!
— Ладно, не бери в голову, я пошутил! — Трубецкой улыбается. — В отличие от Апраксина, мне не нужны шлюхи!
— Кстати, как тебе удалось от него отбиться?
— Делов-то: сказал, что со мной идешь ты! — Трубецкой ухмыляется. — Классовая ненависть в классическом ее проявлении, уж извини за каламбур!
На самом деле девицы легкого поведения мне неинтересны. Я хочу выйти на Темного, от которого я получил Осколок и амулет. Мне нужны ответы, и дать их может только он. По крайней мере, я надеюсь на это.
План сумасбродный. Появиться в логове Темных, и попытаться выйти на загадочного старика. Пойти туда, не знаю куда, и принести то, не знаю что — все как в русской народной сказке.
Руссо-Балт въезжает на пустую неосвещенную парковку и останавливается перед двухэтажным кирпичным зданием с узкими темными окнами и наглухо закрытыми дверями. Фасад без вывески производит мрачное впечатление: он больше походит на заброшенный склад, нежели на элитный бордель, цена за ночь в котором соответствует стоимости апартаментов в пределах садового кольца.
— Интересно, кто назвал его «Белый шум»? — спрашиваю я, разглядывая неосвещенный облупившийся фасад из черного кирпича. — Новое слово в конспирации, не иначе⁈
— А как нужно было назвать место, где Темные жрицы любви обслуживают Цветных аристо? — стебется Андрей. — «Темный омут»?
— Твой вариант мне нравится больше, — я улыбаюсь и поворачиваюсь к Андрею. — Я погружаюсь в пучину разврата, а ты уезжаешь домой, договорились?
— Да! — неохотно соглашается Трубецкой. — С условием, что ты поделишься впечатлениями во всех подробностях!
Поделиться книгой: