Княжич Соколов. Том 2

— И вы не могли этого сделать в моем доме?

— Царский лицей самое худшее место, которое только можно придумать для обсуждения этой темы.

— Вы не доверяете моим способностям?

— Со всем уважением, Артем, у членов отряда существует определенный протокол, который, к слову, и вам придется неукоснительно соблюдать.

— Допустим. Чем это место лучше помимо отдаленности от рассадника Рюриковичей?

— Ветром, — неожиданно заявил Феликс, которого этот самый ветер едва не отправил на тот свет.

Подозрительно сощурившись, я потянулся эфиром к бушующим вокруг частицам воздуха и… не смог взять их под контроль.

— Его структура только на первый взгляд кажется обычной, — заметив мое озадаченное выражение лица горделиво произнес Феликс.

Не сумев сходу установить причину столь досадной оплошности, я всмотрелся глубже и уловил едва заметные эфирные… частицы? Нет. Они были так малы, что не являлись частицами вовсе!

Простая эфирная пыль не способная обуздать стихию или как-либо ощутимо на нее повлиять. Однако просто своим нахождением внутри бушующих вокруг потоков ветра, эта пыль не позволяла никому другому управлять частицами.

Местные бы назвали это «собака на сене».

— В «Дамокле» есть ветряк, — констатировал я единственный разумный вывод.

— Один из сильнейших контрразведчиков мире, — подтвердил Феликс, — вместе с еще двумя членами отряда они способны обеспечить полностью не отслеживаемую коммуникацию.

— Они прибудут сюда? — заинтересовался я незнакомым мне одаренным ветра, способным «закрывать» стихию даже от меня.

В бою этот навык мало полезен, ведь работает исключительно на одаренных ветра ниже пятого ранга не способных самостоятельно создавать частицы своего атрибута, но механика техники оказалась довольно занятной. Никогда не встречал намеренного распыления и ослабления собственного эфира.

Все существа Веера обычно действуют строго наоборот. Ловцы в том числе.

— Нет необходимости в личном присутствии во время сеанса связи, — покачал головой Феликс, — просто находясь здесь, мы услышим тех, кого должны, а те, кто должен, услышат нас.

А видеонаблюдение обеспечит отец.

— Удобно, — кивнул я своим мыслям, — остальные нас слышат уже сейчас?

— Нет, сеанс связи начнется ровно в полночь, но мы с вами можем говорить свободно уже сейчас.

— Тогда чего мы ждем? — показательно похлопал я по часам, отсчитывающим последние пятнадцать минут до конца второго сентября.

— Я бы уже закончил, если бы не ваша тяга к… — замялся на миг Феликс, с опаской глянув в пропасть за моей спиной.

— К свободе, — помог я гвардейцу найти слово.

— Я хотел сказать к смерти, но пусть будет так, — кивнул здоровяк, — меня зовут Феликс, и, как я и говорил ранее, Артем, я являюсь одним из членов отряда «Дамокл», действующему под юрисдикцией тайной «Расправной палаты», которая была создана девяносто семь лет назад и подчиняется исключительно государю. Ни великокняжеский, ни императорский верховный советы не имеют власти над «Расправной палатой» и сам факт ее существования секрет принадлежащий исключительно государю.

— Как личности всех гвардейцев? — быстро провел я аналогию.

— Верно, — охотно кивнул Феликс, — только в отличие от императорской гвардии, члены «Расправной палаты» не используют силу государя и действуют автономно. Я исключение и обеспечиваю взаимодействие между двумя службами государя, если в этом возникает необходимость.

— Хорошо, — задумчиво потирая подбородок, вздохнул я, — и в чем задача вашего отряда?

— Нашего отряда, Артем, нашего, — с неким довольством поправил меня Феликс с хитрой улыбкой на лице, — знакомо ли вам выражение «Дамоклов меч»?

— В общих чертах, — ответил я.

— Ну вот, наш отряд это живое воплощение «Дамоклова меча», только висит он не над государем, а над всем кланом Рюриковичей целиком, во благо процветания, благополучия и сохранения светлого будущего всей Российской империи.

Когда до меня дошел истинный смысл его слов тело передернуло и холодок пробежал по спине, резко сменившись волной накатившего предвкушения.

Некое объединение сильных одаренных которое действует практически автономно, хоть номинально и подчиняется государю, и главной задачей которых является мочить любых Рюриковичей, угрожающих благополучию империи.

Определяется эта потенциальная угроза волей государя или каким-либо иным способом, даже не столь важно.

Важен сам факт.

— Кто возглавляет «Расправную палату»? — задал я вопрос, один из вариантов ответа на который, удивительным образом точно объяснял все дерьмо происходящее с родом Соколовых последние восемь лет.

— Сергей Леонтьевич Соколов, князь Омский и действующий капитан имперской разведки, — выдал заготовленный ответ Феликс, от души наслаждаясь моим выражением лица.

Только сейчас я полностью смог осознать весь масштаб заявленной отцом смертельной «игры», из которой нет выхода.

Глава 3

Резкий и удивительно холодный порыв ветра заставил поежится и тряхнуть головой, отгоняя накатившую вдруг тоску.

Доверие.

Одно простое слово, семь букв, но его важность сложно переоценить.

В жестоком мире Веера, где человечество и эфириалы тысячелетия сражаются в бесконечной войне, я стал особенно ценить это короткое слово из семи букв.

Этому конфликту, в котором стороны устроит только полное уничтожение врага нет конца.

Так вышло, что человеческая душа стремится к бессмертию и ни за какие сокровища мира от него не откажется. Первые маги Веера, появившиеся несколько десятков тысяч лет назад, открыли миру силу элемента и первыми научились поглощать эфир.

Добавив к человеческому разуму и жизненной силе силу элементов и приправив это неумной жаждой могущества, первые маги разом обрели власть и влияние. Своим примером они открыли тропу, которая привела некогда мирные и спокойные планеты Веера в пучины войн и хаоса.

Поглощение элементов стало обычным явлением. Каждый человек желал могущества и не считался ни с природой, ни с экологией, ни с чем-либо еще. Это вызвало нарушение эфирного баланса и спровоцировало эволюцию элементов.

Так появились простейшие элементали. Пучки эфирной энергии, способные мыслить и действовать на уровне интеллекта животных. Сама природа дала людям отпор, стремясь вернуть энергетический баланс к равновесию.

Остановило ли это жаждущее силы человечество?

Нет.

Эфир, добываемый из управления и поглощения элементалей, стал куда более сильным чем раньше. Помимо даруемого личного могущества и властью над природой, эфир стал способен продлевать людям жизнь, исцелять болезни, разрушать целые города.

Охота на элементалей обрела новый виток и стала повсеместной.

Однако, из-за этого и связь элементалей с людьми стала куда более плотной чем раньше, а случаи, когда во время симбиоза элементаль поглощал человека, а не наоборот, стали весьма частым явлением.

Это вызвало новый скачок эволюции элементалей. Так на свет появились первые эфириалы, и охота превратилась в войну.

Ровно также, как люди поглощали элементалей ради эфира, эфириалы стали поглощать людей, ради их жизненной энергии — живы. Жива укрепляла их разум и открывала новые возможности управления собственным эфиром.

В итоге война быстро дошла до точки невозврата, где человечество уже не могло отказаться от эфира, помимо прочего, ставшего главным источником энергии всего Веера, без которого люди на разоренных экологическими катастрофами планетах просто вымрут.

А эфириалы, эволюционировав из бессознательных кусков энергии в не стареющих бессмертных существ, вместе с живой унаследовали от людей неумную жажду к власти и могуществу.

Результатом этой вечной войны стало появление Цитадели равновесия и ее служителей. Главной целью Цитадели было поддержание равновесия, главном врагом которого стали именно эфириалы.

Будучи бессмертными, эти существа веками бесконтрольно поглощали Живу, взрастив свою мощь до масштабов, начавших грозить уничтожению всего Веера. Неуловимые, дикие существа с одной лишь жаждой поглощения и отмщения разрушали города и целые планеты.

Так появились Ловцы. Выведенные в Цитадели бессмертные гибриды из души человека, объединенной с душой эфириала и связанных с Цитаделью.

По своей сути, Ловцы, как и любой другой служитель Цитадели, одиночки. Одиночки, для которых испытывать человеческие чувства было слабостью. Одиночки, у которых слово «доверие» в принципе отсутствовало в лексиконе.

Потому что верить нельзя никому. Надеяться нужно только на себя самого. Даже эфириала, что сидит внутри, Ловец обязан подчинять и контролировать, а не выстраивать с ним доверительные отношения.

Как же тогда так вышло, что за какие-то пять лет на этой планете я научился доверять? Слабость-ли это на самом деле? Неизбежный побочный эффект того, что я заперт в смертном теле? Или таков настоящий я?

Пожалуй, сейчас это не так важно. Когда доверие предают, это одинаково больно, независимо от любых причин его появления.

Вот и сейчас, в груди ныло так, словно от сердца вырвали кусок.

Знал ли я что у моего местного отца Сергея Леонтьевича Соколова есть тайны?

Да, знал.

Понимал ли я что в глазах этого смертного человека я не трехсотлетний Ловец, а сопливый подросток?

Конечно.

Но от этого было не легче.

Разум Ловца все понимал и не видел проблемы, но человеческое сердце в груди ныло так, словно меня живьем насадили на острый шпиль Цитадели.

— То есть восемь лет назад Рюриковичи узнали кто возглавляет «Дамокл»? — вернулся я в реальность спустя десять мучительно долгих секунд размышлений.

Феликс терпеливо ждал, едва опираясь спиной на металлическое ограждение, за которое еще пару минут назад он цеплялся как утопающий за спасательный круг.

Его остроконечная рожа при этом довольно скалилась, наслаждаясь замешательством на моем лице. Так и хотелось взять этого надменного человечишку за шкирку и швырнуть с небоскреба.

От такого простого и желанного всем сердцем действия меня останавливала только мелькающая где-то на периферии сознания мысль о том, что это доставит мне тонну проблем.

Мысль подтверждалась анализом «Ока», которое быстро подсказало мне что вероятность моей смерти в ближайшую неделю увеличится в девятнадцать раз, если Феликс отправится полетать.

Досадно.

Но ничего, память у меня хорошая и жить мне еще долго.

Чего не скажешь о моих врагах.

— По нашим данным — нет, — отрицательно качнул головой Феликс и убрал оскал с лица, интуитивно ощутив волну исходящей от меня угрозы.

— Но Соколовых восемь лет назад попытались убить именно Рюриковичи? — ничуть не сомневаясь в своем выводе спросил я.

Случайности не случайны, а подобных совпадений в мире большой политики не бывает.

— Верно, — охотно поддакнул Феликс, — причем они не особо скрывались. Соколовы свободный аристократический род, и не является частью клана Рюриковичей, а потому проклятие Рюрика бы убийц никак не наказало.

— И император позволил открыто охотится на аристократов в столице? — поднял я бровь.

Память ничего по этим событиям подсказать не могла. В открытых источниках данных никаких не было, а родители предпочитали это никогда не вспоминать, уходя от прямых вопросов.

— В тот момент император Михаил Елецкий не имел достаточного влияния в столице, совсем недавно переехав с семьей из поместья в Ельце, где до коронации прожил всю жизнь. Даже образование будущий государь получал именно там.

— И такого как он назначили править? — усомнился я в правдивости слов Феликса.

— Полагаю, Артем, вы не знакомы с порядком престолонаследия в Российской империи, — с вернувшимися нотками превосходства в голосе укоризненно качнул головой Феликс.

— Полагаю, с ним никто не знаком, — равнодушно подметил я, припомнив не только полное отсутствие информации по этому поводу, но и недвусмысленные угрозы имперских спецслужб, чтобы пресечь любые попытки хоть что-либо разузнать.

Есть такие темы, искать информацию на которые строго настрого запрещено и, более того, опасно для жизни.

Обычно эти темы и являются самыми интересными.

Однако, мои аналитики даже окольными путями и с немалыми финансовыми затратами не смогли разузнать буквально ничего.

— Ваш отец знаком, — не удержался от язвительной ремарки Феликс и разом снизил свою вероятность дожить до старости еще на десяток процентов, — вдаваться в подробности у нас с вами времени нет, Артем, поэтому сейчас вам достаточно будет знать, что будущего императора назначает сам Рюрик, который передает свою волю через древний клановый артефакт. Противиться воле великого предка, от которого весь клан черпает силу невозможно. Ровно, как и оспорить его выбор.

— И тринадцать лет назад, из всех носителей крови Рюриковичей артефакт выбрал именно Михаила Елецкого, — задумчиво произнес я вслух, вновь начав ходить по кромке уступа.

Так лучше думалось, а подумать было о чем.

— Именно так, — взмахнул рукой Феликс и поучительным тоном всезнающего эксперта продолжил, — Трон получил молодой парень из Ельца, без особых заслуг, сильного рода за спиной или личных регалий. Такой выбор предка ввел в ярость очень многих Рюриковичей, но реально действовать решились только набравшие в то время небывалую мощь и влияние Оболенские. Будучи с отрывом сильнейшим родом в клане и обладающие двумя десятками куда более достойных кандидатов на трон, Оболенские были уверены, что следующий император будет из их числа. И вот, после неудавшегося захвата трона, громкого суда и череды казней, мелкому роду Елецких без связей и влияния пришлось осваиваться в чуждой им столице, где царил хаос и гремела кровавая междоусобица за освободившиеся места и ресурсы сгинувших Оболенских.

— И чем им помешали именно Соколовы?

— В первую очередь родовым даром, — продолжил Феликс, — Видишь ли, Артем, упустив престол, самые влиятельные рода Рюриковичей решили сделать из молодого императора марионетку и взять его под контроль. Для этого Рюриковичи начали оттеснять всех, кто мог им в этом помешать. Свободный род Соколовых попал под раздачу одним из первых, но об этом вам куда лучше расскажет отец, — неожиданно резко закруглил свою речь Феликс и кивнул на стрелку часов, которая уже на четверть перевалила за полночь.

Не успел я моргнуть, как на меня с головой нахлынуло бесформенное вязкое облако эфира, сквозь которое тонкими потоками продувал ледяной ветер, принесший с собой изрядно деформированный голос князя Соколова.

— Еще раз здравствуй, сын, — прогудело в ушах свистящим звуком и сознание накрыло отчетливым ощущением чужого присутствия.

Но на много метров вокруг нас никого не было. По крайней мере «Око» никого не фиксировало.