Помоги проекту - поделись книгой:
Глава 1 без правок
1.
Никогда не летал дипломатическим бортом — и вот, сподобился. Честно говоря, до последнего думал, что дипломаты обеспечат доставку и посадку на самый обычный рейсовый межконтинентальный авиалайнер — но, как видно, к моей
Летающий дипоматиматический транспорт, кстати говоря, отнюдь не напоминал аэробус, какой я уже готов был увидеть, когда микроавтобус выкатился на летное поле: несущий корпус-крыло, два небольших воздушных киля, разнесенных максимально широко, а маршевые реактивные двигатели смещены назад. Никак сверхзвуковик? О, а вот и индекс модели машины рядом с разлаписто нанесенным гербовым орлом: “Ту-262”.
Пока я поднимался по пассажирскому трапу, следовал за стюардессой по салону (выполненному в стиле “бизнес”, кстати говоря!) к своему месту, усаживался, вежливо отказывался положить опечатанный противоударный контейнер с процессором и материнской платой Зэты в отсек для хранения – на заднем плане все время крутилась какая-то мысль. Точнее, воспоминание. Но “поймать” я его смог только пристегнувшись, из-за чего не смог удержать глуповатый смешок:
Ч-чёрт, Родина, узнаю тебя через годы и миры! Пофиг, что из военного стратега-ракетоносца
Эх, как же я по тебе соскучился, мой
В общей сложности в консульстве я провёл четверо суток – пока в очередной раз сверяли личность по анализу ДНК и оформляли все необходимые для транзита на Родину формальности. Апартаменты мне предоставили гостевые, как в дорогой гостинице — думаю, сами сотрудники при консуле жили тут куда скромнее — и под стать кормили.
В моем распоряжении оказалась необъятная электронная библиотека и не менее объемная фильмотека плюс ограниченный доступ в американский сегмент сети — из-под специального посольского аккаунта, особо защищенного.
Еще меня осмотрели медики — их тут двое работало, но констатировали лишь близкое к идеальному здоровье. Симбиотический вирит-комплекс не нашли, несмотря на то, что при попытке обращения система продолжала выдавать мысленное сообщение “
После медиков за меня взялся штатный психолог консульства. Миловидная женщина, которой я бы ни за что не дал её тридцать пять, очень мягко и профессионально поговорила со мной на разные отвлеченные темы – а потом буквально огорошила, поставив “посттравматический стресс” и “нервное истощение”! Чёрт, вот как?! Я ведь тоже прошел пусть специализированное и очень короткое, но всё же реально работающее обучение по курсу «Прикладная психология для молодых бизнес-лидеров» — но никаких изменений за собой не замечал. И только после диагноза действительно ощутил, как же меня последние несколько недель напрягала сложившаяся на тот момент и при этом стремительно меняющаяся ситуация!
Нельзя сказать, что я выбрал обращение за политическим убежищем в Россию “сердцем” — наоборот, это был максимально, насколько мне хватало информации, просчитанный ход. Начиная от географии — максимальное удаление от Штатов, учитывая знакомый язык и нравы, и заканчивая живыми родственниками, позволяющими вернуться не в пустоту.
В принципе, можно было даже не озвучивать свою главную “фишку” — способность к нормализации, просто родства должно было хватить с учетом, что Фил отписал официальное письмо, что он не против меня отпустить к биологической родне. Но я сознательно пошел на раскрытие своего потенциала для российской науке: теперь “те-кому-надо” точно не дадут решившим поиграть в вивисекторов
А само наше государство работает по-другому: подписка, зарытый научный либо военный городок, который можно покинуть только по письменному разрешению либо в командировку, либо в отпуск. Но никаких пыточных подвалов, наручников и прочего жесткача -- недаром же работу биологического отца моего тела завернули за
...Вот таким был ход моих размышлений до сеанса с психологом. И лишь после того как за женщиной закрылась дверь, а я еще раз прокрутил в голове свои ответы на её вопросы, до меня дошло: я просто
Нет, на самом деле, у меня были все основания полагать, что и в этом мире моя Родина останется собой настолько же, насколько остались Америка и Япония. Просто потому что скачёк технологий (или, наоборот, откат) не может вот так взять и сломать менталитет жителей. С другой стороны,
Что ж, скоро сам лично всё и узнаю.
Самолёт мягко разбежался по полотну аэродрома – и за обзорными экранами вниз и назад побежал Нью-Йорк. В салоне разместилось кроме меня еще семеро пассажиров: отец семейства с женой и двумя детьми и еще трое консульских работников. Последние летели на родину явно не в отпуск: лица серьезные, галстуки себе позволили лишь самую малость ослабить. Один из них заодно сопровождал меня: перед отлётом уточнил у меня, не надо ли чего – но получив отрицательный ответ и улыбку, предпочёл общество коллег. За что я ему был очень благодарен.
Бортовое мультимедиа я трогать не стал: скучать мне и так, подозреваю, будет некогда. Вместо этого вытянул из кармана новенькое ПКУ, Персональное Коммуникативное Устройство, тот же мобильник, короче. От американского русский девайс отличался во-первых привычного вида экраном – правда, создающим трехмерный эффект без дополнительных средств, из-за чего казалось, что смотришь в окно. Во-вторых телефон можно было согнуть в широкое кольцо-браслет и нацепить на руку – очень полезно, потому что штуковина выполняла роль еще и личного идентификатора. То есть электронного паспорта, водительских прав, медицинского полиса и прочего, прочего и прочего.
ПКУ являлся для гражданина России прибором обязательным к владению – кто не мог или не хотел покупать, брал предоставляемый бесплатно. Конечно, покупные коммы отличались куда большим набором функций – но тут мне повезло: в консульстве просто не было бесплатного ширпотреба, только премиум-сегмент. Кстати, мне и бумажный паспорт выписали одновременно, снабженный, правда, собственным чипом с информацией для считывания. Как по-доброму посмеялся консульский чиновник: отдельная книжица с орлом и красной обложкой сейчас большой раритет: в самой России их оформляют только для дипломатов, потому как международным протоколом предусмотрен именно формат
Как мне и обещали, стоило борту немного удалится от берега – и ПКУ стала доступна
Глава 2 без правок
2.
На трёхмерной фотографии высокой четкости бабушка Марина смотрелась лет на шестьдесят максимум — никогда бы не дал ей её восемьдесять два! Крепкая женщина средних лет, в яркой куртке-ветровке, карго-штанах и крепких и надежны как танковая броня даже на вид ботинках. Позировала она для фотографа на фоне типично-среднерусского пейзажа: в панорамный кадр попал кусок забора, крыши над ним и то ли роща, то ли перелесок из осин и берез на другой стороне слегка раздолбанной деревенской улицы. Геотег указывал на деревню в Псковской области, носящую название ни много, ни мало “Кузнецово”!
На слова родственница оказалась скупа — впрочем, могу её понять: свалился внезапно на голову внук, о котором она и слышать не слышала никогда. Тем не менее она не поленилась выдвинуться навстречу, в аэропорт “Шереметьево”, дабы максимально уменьшить время моего общения с органами опеки.
“
Прочтя эти строки, я не смог сдержать грустную усмешку. “Не чужой”, да. Впрочем, будь на моем месте тот Алан, которого родили и воспитывали Виталий и Джейн – для него и Россия, и здешние родственники показались бы еще более чужими. Ирония судьбы во всей красе. Кого вообще я в этом мире могу назвать
— ...Навсегда, – грустно улыбнулся я в ответ. – В Америку назад мне дороги нет. Так что, ты со мной,
— Это что, проверка какая-то? Или такое своеобразное приглашение отправится в романтическое приключение? — взгляд девушки перестал быть растерянным. Она отчетливо нахмурилась, прежде чем повторила за мной: — “В Америку назад мне дороги нет.” Слишком пафосно даже для самых пафосных твоих высказываний,
Признаться, я прямо опешил: Птица — мне! –
— Была бы замечательная шутка в любой день, но только не сегодня. Уж извини, что мне приходится сегодня отрабатывать
Тут до меня наконец дошло, что Хоук, вымотавшись вчера до предела, попросту не смогла отдохнуть — ей не дали, готовя к сцене. И сейчас она держится на одном упрямстве и десятке принятых энергетиков -- что здорово притупило её обычную чуткость. А еще раздражение: Ястреб ради нашего дела задавила свои не самые положительные эмоции, вызванные будущим мероприятием, куда её тащили, и согласилась во всем этом участвовать с приклеенной улыбкой. Здесь и сейчас, в стороне от камер и внимательных взглядов, я для неё был единственным человеком, на которого накопившуюся злобу можно слить. Дурак. Не мог нормально сказать ей сразу, что случилось?
– Пока мы все собрались на ивенте в твою честь, – я устало обвел рукой медленно погружающийся в вечернии сумерки огромный павильон. – Экзо забрался к нам на базу. У него оказался “спящий” бэкдор для перехвата контроля над вычислительным кластером… и он узнал про меня
Я осёкся, потому что взгляд собеседницы стал таким… специфическим. Она даже пощупала мне лоб.
– Вроде температуры нет, – самой себе сообщила Хоук. – Во всяком случае такой, чтобы бред нести на голубом глазу. Подойди-ка сюда, пожалуйста,
Заглявнув в приоткрытую дверь я проследил за рукой Птицы… и увидел Экзо! Бронированный скафандр с затемненным забралом по плечи возвышался над большинством нормалов и суперов. Сначала, честно признаться, меня прохватил холодный пот, и возникло желание протереть глаза: все ж собственноручно отправленного в мир иной героя-не сверха я разглядел на расстоянии вытянутой руки. Но тут же пришло и озарение.
– Это пустой доспех под управлением искина, – насколько я успел узнать характер Экзо, так обеспечить себе алиби было вполне в его духе – своим самым близким соратником сделать почти разумную навороченную компьютерную программу. Которая не предаст и четко выполнит все поручения – в том числе и инструкции, выданные как “в случае пропажи” и “в случае гибели”. Хотелось бы думать, что вытянутую из кластера информацию про меня прога сотрет, но я скорее поставлю на “сделать широкую рассылку всем заинтересованным лицам”. Дерьмом при жизни друг и соратник Найтблинка был просто отчаянными. – Он ведь ни разу за весь банкет не поднял стекло и ничего ни съел и не выпил?
– Я за Экзо не следила, но ничуть не удивлюсь, коли так: для него это абсолютно нормальное поведение. А вот для тебя,
Теперь настала моя очередь глупо хлопать глазами. Долгих пять секунд у меня в голове совершенно не укладывалось,
“Праздник”, на который комьюнити нагнало сверхов – причем далеко не только тех, кто “тушил” ураган. И спецы по иллюзиям среди них точно присутствовали: кто ж лучше фокусников развлечёт толпу провинциальных нормалов? А кому понравится, когда тебя гонят принудительно работать, причем не на себя, а на комьюнити? Да еще и ради обеспечения минуты славы какой-то никому неизвестной девицы, почему-то разом взлетевшей на вершину популяроности! Способ жестко пошутить и снять заодно компромат, используя образ близкого человека – прямо-таки напрашивался. Особенно после того, как меня похитил Хигс, подменив меня собой под иллюзией!
Идиотизм ситуации усиливался еще и тем, что мне в буквальном смысле слова нечем оказалось доказать, что я – это я. Телефон по совету отца я сразу после звонка ему утопил, коммы оставил на базе (разумно, раз уж Экзо получил ранее над ними контроль), записи боя остались у Зэты, вот только её плата на данный момент лежала у меня в сумке отключенная и обесточенная, а Фая… м-да. А сам Фил Йон со своей мобилой двадцать минут назад ушел встречать свой бизнес-джет. Шах и мат, твою мать!
Кроме того, наличие дубль-Экзо само по себе означало то, что у меня совсем мало времени: не только я увидел свободно гуляющий бронекостюм, но и он меня, скорее всего, тоже срисовал. Плохо. Очень плохо! Потому что мне даже отбиваться нечем больше – а Хоук после такого развития диалога попросить доставить меня к аэродрому Салинаса бесполезно.
– Я все понял, – кивнул я, разворачиваясь на пятке. – Раз ты так ставишь вопрос, то извини, что отвлёк.
По правде сказать, я едва смог удержать голос в спокойном тембре: к Ястреб я прикипел сердцем, полюбил ничуть не меньше Зэты. А теперь, из-за этих идиотских совпадений – ну и еще из-за того, что бой на базе “Защитников” прилично так и меня выбил из колеи – даже попрощаться нормально не вышло. Самое обидное: сам виноват. Достаточно было начать с “я прямо сейчас улетаю с Филлипом по делам” – и разговор бы сложился. Проклятье!
...Когда я обернулся в конце улицы – Хоук уже зашла внутрь павильона, закрыв за собой дверь. Ну вот и все. Теперь самое лучшее, что я могу сделать – не останавливаясь рвануть к полосе. И не обращать внимание на щипание в уголках глаз и в носу… Что ж, сердце подсказывает принцессе, что перед ней заколдованный принц только в сказках. Или нам не хватило этой пресловутой “силы любви”, чтобы “сделать магию взглядов”. Чёрт, как на душе хреново-то…
Сейчас, сидя в удобном кресле заходящего на посадку сверхзвукового лайнера, я уже мог думать о моменте расставания почти спокойно, не как пять дней назад. Тогда было слишком много эмоций, потому я совершенно упустил из виду, что смог надежно идентифицировать себя, сказав про Фаю и собственное свойство “якоря”. Про эти две своих “фишки” в США я не сказал больше никому.
Усталость сыграла с колдуньей злую шутку, не позволив это понять… или нет? Потому как если предположить, что вместо меня был сверх пытающийся под личиной выманить Хоук – то в паре с ним мог работать менталист, заставивший прозвучать совсем другие слова как эти для обрабатываемой персоны. Хотя, наверное, все куда проще.
Прав Фил: на пике славы, на реактивном старте крутой карьеры Хоук отчаянно не хотела даже думать о том, чтобы все бросить. Тем более мои способности к нормализации колдунье давно ей не требовались – собственная её сила находилась под надёжным волевым контролем и более не росла. Однако любовь ко мне могла повлиять на решение – вот подсознание девушки и нашло срочно выход, объявив меня “не мной”.
Может, так даже лучше: разрыв отношений по недопониманию. Иначе Ястреб обязательно еще долго чувствовала вину за то, что не поддержала меня в моем бегстве. Впрочем, возможно, объясниться мы в ближайшие дни все-таки сможем… если бабушка разрешит: восемнадцати мне нет, а правила доступа в заграничные сегменты Сети у разных стран примерно одинаковые.
Таможню дипломатические работники и приравненные к ним пассажиры дипборта не проходят. У них даже зал специальный есть для приема прилетающих. Тот секретарь, на которого в качестве дополнительной обязанности навесили мое сопровождение, явно спеша от моего общества поскорее избавится, повел меня длинным служебным коридором в свободную зону воздушного порта. Именно там, за столиком одной из кафешек, меня уже ждала бабушка Марина и чиновник из опеки.
Чего-то кардинально необычного от здания аэропорта образца 2051 года я не ожидал: не меняется так быстро архитектура, и застройки в штатовских мегаполисах и провинциальных городках тому свидетельство. Наверное, потому в первые секунды ничего и не заметил: привычное жидковатое столпотворение, среди по-граждански одетых людей мелькают фигуры в форме… И только спустя долгие мгновения с моих глаз словно пали шоры!
– Андроиды… – это я проговорил достаточно громко, чтобы мой сопровождающий остановился и обернулся.
Действительно, на пять человек приходился минимум один робот, если не больше: спутать машину с человеком, в отличии от синтета, можно было только с очень большого расстояния. Не такие гротескные, как техника Конфедерации из “Звёздных войн”, андроиды тем не менее в массе своей смотрелись именно механизмами: с руками, головой (больше похожей на шлем, никакого лица), ногами – но в одежде не нуждающимися ничуть. Опять же, четко просматривались модельные линейки.
– Надо было вас заранее предупредить, – поморщился секретарь. – В Штатах предубеждение против использования человекоподобных машин… и куча лишнего народа, которых некуда девать в случае полной автоматизации выполняемой ими работы. А вот у нас в стране людей вечно не хватает. Особенно когда надо грязь убирать или за больными ухаживать – все сразу белоручками заделываются…
Н-да. Вот теперь мне понятно, почему плату Зэты в сборе с процессором у меня никто даже не попытался отнять, лишь опечатали и обязали пройти регистрацию по месту жительства: с таким количеством серийно выпускаемой робототехники самоделок и кастома должна быть куча. Включая
Глава 3 без правок
3.
Бабушка послала мне актуальную фотографию — даже больше того, сейчас, при встрече, она выглядела еще немного моложе! Джинсы, подчеркивающие все еще стройные ноги, широкая блуза с фибулой-застёжкой, немного косметики совершили небольшое чудо. Что осталось от деревенского портрета — так это всё те же “противотанковые” ботинки.
Напротив неё за столиком устроился мужчина средних лет с невыразительной внешностью. На нём даже костюм сидел так, словно хотел сказать “ты видишь чиновника невысокой должности”. Рядом с ним с портфелем в руке застыл андроид с государственным гербом на торсе и надписями “Опека и попечительство”. Роботу, конечно, сесть никто не предложил.
– Марина Викторовна? — на всякий случай осведомился мой провожатый прежде, чем протянуть руку для пожатия. Я еще успел подумать, что не смотря на все пограничные препоны, дурацкий американский обычай обращаться к женщине так же, как мужчине, сумел и тут просочиться в к нам в страну, как ПКУ мигнули экранами, определенно скрепляя идентификацию. Чиновнику секретарь руку пожал и вовсе молча.
— Спасибо, вы можете идти, молодой человек, – глядя на меня, соизволила отпустить дипработника родственница. Впрочем, надо отдать должное: откланялся мой провожатый только после подтверждающего кивка чиновника. – Ну здравствуй, Ярослав.
— Здравствуй, б-бабушка, — я слегка запнулся, обращаясь так к едва знакомому человеку.
— Еще привыкнешь, — чуть улыбнувшись, неожиданно подбодрила меня женщина. – А это вот Антон, ответь ему, пожалуйста, на несколько вопросов и выслушай, чего он там должен тебе навещать под запись. Человек он подневольный, а мы с тобой еще успеем наговориться.
Представитель службы опеки скривился, но кивнул, а я сделал для себя первый вывод о родственнице: заставить пусть и в рамках служебных обязанностей, но плясать под свою дудку даже такого госслужащего, как клерк Антон — это весьма специфическими чертами характера надо обладать. Н-да… ну, остаётся только полагаться на статус внука — а то и меня по стойке смирно строить начнут, еще не успеем до дому добраться.
— Вот, — тем временем достал из портфеля, услужливо, и, главное, без какой-либо команды, поданного роботом, большой планшет чиновник опеки. -- Кладите пальцы на экран, совместите с появившимися указателями…
– Полиграф? – с интересом оглядел я устройство и положил ладони на устройство. – Не только, – Антон едва заметно покосился на мою бабушку. – В смысле, используются и другие датчики для анализа, не только электрические, но и оптические, и температурные. Благодаря чему почти всегда можно определить, говорит человек свободно или по принуждению. Готовы отвечать на вопросы, Ярослав Витальевич?
– Готов, – я догадался, что часть системы сканирования опрашиваемого наверняка упрятана в андроида, хотя внешне он почти такой же, как протирающие свободные столы помощники официанта в кафе, где мы уселись.
– Тогда начинаем. Сначала хочу вас уведомить: Марина Викторовна, ваша ближайшая биологическая родственница, прошла проверку службы опеки и попечительства Российской Федерации и готова стать вашим опекуном на оставшиеся до вашего совершеннолетия шесть месяцев и двенадцать дней. Иначе вы можете выбрать проживание за государственный счет на тот же срок в интернате для несовершеннолетних…
– Хватит с меня интернатов, – непроизвольно передернув плечами, выразил свое мнение я. Кажется, после Хиро у меня на это слово образовалась лёгкая аллергия.
– Хочу заметить, Ярослав Витальевич, что вы в любой момент до достижения возраста совершеннолетия сможете изменить свое решение в пользу государственного содержания. Для этого достаточно воспользоваться вашим ПКУ или обратиться к работнику Опеки при плановой проверке…
Блин, кажется, эта байда надолго. И слушать надо внимательно, ничего не пропуская – мало ли, понадобится? Хотя очень надеюсь, что нет.
– Может, галстук хоть ослабишь, а то и вовсе снимешь, внук? – вкрадчивый голос родственницы заставил меня наконец вернуться в реальность. – Все официальные встречи кончились, уж поверь.
Просто именно на выходе из аэровокзала до меня вдруг дошло, что сейчас я увижу, проехав насквозь, Москву! Родной город… и не родной, одновременно – потому что хрен знает в каком измерении и на тридцать лет вперед. Иррациональное желание увидеть собственными глазами сходство и различие реальностей вызывало почти реальную боль! Не удивительно, что я, не спрашивая, сел к окну, и, что называется, “залип”. Хотя по правде сказать, ветро-шумозащитные ограждения прятали за собой практически всю панораму пригорода – и что-то мне подсказывало, что в городе будет так же.
– Я… – машинально потрогав узел шелкового шейного платка, убедился, что он мне ни капли не давит. – Знаешь, как-то привык уже.
Да уж. Я попытался вспомнить, когда в последние месяцы носил на улице
– Привык, скажешь тоже, – хмыкнула женщина. Говорила она со мной вполне по-свойски, но некоторая неуверенность в тоне и словах её проскальзывала. – Это сыном губернатора надо быть, чтобы столько удавку на шее таскать и привыкнуть… Кашляешь? Продуло никак?!
– Все хорошо, просто подавился, – выдавил я из себя, одновременно стягивая-таки шейный платок. Ну бабуля, ну дает! Не в бровь, а в глаз!
– Вот теперь – другое дело, – похвалила меня Марина с явным подтексом “вот потому и надо слушать старших!” И, поймав мой взгляд, неожиданно серьезно сказала: – Я не буду спрашивать у тебя, что да как на чужбине было и чем ты жил. Сам расскажешь, если захочешь. И другим тоже лезть не дам, ни родне, ни соседям нашим. Что было – то прошло. Теперь ты дома, остальное – не важно.
Сидения в вагонах экспресса стоят как в самолёте – по двое и по трое в ряд, все смотрят в одну сторону. Что создает некоторое иллюзорное чувство условной приватности. Очень хорошо, потому что мне весь остаток поездки было бы неловко перед людьми, увидевшими мои слёзы. “Дом”. В первый раз с того момента, как я лишился всего, включая собственное тело, я услышал, как кто-то другой сказал мне “ты дома”.
Поделиться книгой: