Не герой

Не герой

Глава 1

1.

Смена места жительства всегда вызывает сильные эмоции. Особенно если это событие, скажем так, происходит вынужденно — а мосты позади себя ты уже старательно сжёг. С другой стороны — я хотя бы сам к переезду руки приложил, а то в прошлый раз меня вообще никто не спрашивал. Р-раз — и уже попаданец, обыкновенный японский школьник, боец Отряда Содействия… Короче, попал по полной программе — и это не фигура речи. Но выкрутился… кажется.

Переезд всегда связан с надеждами на лучшее: так уж устроен человек. Даже если на месте назначения — а на билет американское посольство расщедрилось аж до Сан-Франциско! — меня ожидали… детский приют и муниципальная школа. Впрочем, и первое, и второе — временно: школьные экзамены я намеревался, подготовившись, сдать экстерном, а что касается приютов — по сложившейся в Соединённых Штатах практике там долго детей не держат, стараясь выпихнуть поскорее на руки гостевой (ну или воспитательной, если хотите) семье.

“Foster family” — это такое специальное американское изобретение, позволяющее перевести решение социальной проблемы сирот из зоны государственной ответственности (и головной боли) в руки частных контрагентов. Ничего удивительного, на самом деле: в США даже частные тюрьмы есть! Или вот, например, такой важный орган государственного силового контроля порядка как полиция, в каждой зоне административной ответственности формируется отдельно, по сути дела по подрядному принципу.

Да-да, назначенному новому начальнику полиции дают в руки финансирование из бюджета (города, округа, штата) и предлагают организовать работу полиции самостоятельно. Он может сохранить старую структуру, сформированную предшественником, реорганизовать или даже создать новую с нуля. Звучит для европейца, японца или русского дико — но, как ни странно, даже работает: разумеется, работу полиции чиновники регулярно проверяют на соответствие принятым госстандартам. Тем не менее, выбор марки полицейских машин для закупки, фасона формы для пошива, вооружения, мест дислокации участков и главного управления, и ещё тысячи параметров — во власти начальника полицейской службы*.

Точно так же устроена служба борьбы с огнём и многие другие — подход масштабируется на всё, кроме, пожалуй, армии США. Так что, в принципе, гостевые семьи ещё не самый худший вариант такого вот “аутсорсинга” — во всяком случае, ответственность перед государством за детей несёт именно каждая отдельная семья, а не какой-нибудь комитет или там попечительский совет. И эти семьи действительно регулярно проверяют чиновники из Системы.

[*Кто смотрит американские сериалы, наверное давно подметили, что полицейские машины Нью-Йорка ничуть не походят на такие в Лос-Анджелесе или в Вашингтоне. Причина — как раз вот в таком тендерном подходе к формированию полицейской службы. Ещё одним следствием “лоскутного” принципа построения органов правопорядка является наличие Федерального Бюро Расследований: у полиции, стоит преступнику пересечь границу административного деления, права нести правосудие превращаются в тыкву и нужно передавать дела соседям. А если одновременно затронуты два и более штата, например, то полномочия не смотреть, на чьей земле они стоят, и совершать правоохранительную деятельность есть только у ФБР — и дела передаются туда.]

В “фостеры” семьи идут по двум причинам: первая — желание усыновить ребёнка или детей, вторая — деньги. За каждого несовершеннолетнего, живущего под опекой гостевой пары, полагается не только содержание от государства, но и целая пачка льгот — вполне нормальный способ существовать, без шика, конечно, если есть большой дом в собственности, но нет нормальной работы. Людям с высокими доходами, желающим когда-нибудь получить полноценно усыновлённого ребёнка, резон брать гостевых детей другой: получить выслугу лет перед Системой, своего рода прокачать репутацию.

Учитывая приведённые выше факты, в какую бы семью я не попал под опеку — подростка с целевым вкладом для обучения в колледже и те и другие радостно сплавят грызть гранит науки, ещё и платочком помашут! При условии, что у меня будет диплом средней общеобразовательной американской школы, конечно — но тут уж я сам постараюсь. Ну а что? Подопечный в кампусе колледжа живёт, средства свои тратит — а стаж и деньги за него идут как за висящего на шее!

В общем, я имел некоторые основания испытывать осторожный оптимизм ещё прохлаждаясь в каюте: колледж уж постараюсь выбрать в другом городе, подальше от своих “фостеров”. То есть, получу свободу взрослого человека (в некоторых границах, понятно) ещё до достижения восемнадцати биолет. Ментальных годков мне в полтора раза больше, чем телу, так что всякие дискотеки и тусовки меня вряд ли заинтересуют — значит, никаких потенциальных проблем с полицией и возврата из-за них под опеку физически. Да и некогда, подозреваю, мне будет тусить: слишком уж на жирную цель я замахнулся. А именно: максимально получить знания в таких областях Ай-Ти, как программирование систем искусственного интеллекта и разработка микропроцессоров.

Увы, но без этого Зэту не вернуть — её “план В” заключается в создании платформы для искусственного разума на местной элементной базе, к которой мне ещё и её код придётся адаптировать. Объём и сложность задачи колоссальные! Спроси кто меня самого — сказал бы “не справлюсь” не раздумывая. Но раз уж любимая в меня поверила — мне придётся прыгнуть выше головы.

Да, получается, колледж — это только первый шаг. Второй — Массачусетский технологический университет, где мой счёт обучение покрыть уже точно не сможет (а то бы сразу туда пошёл). Придётся или как-то пролезать в ту или иную стипендиальную программу, или заработать денег самому. В принципе, можно даже прямо сейчас прикинуть варианты и того и другого — пусть даже очень приблизительно: на третий день наш лайнер наконец-то отошёл от берегов Японии достаточно далеко, чтобы капитан разрешил включить интернет и другую бортовую электронику!

* * *

В своей микроскопической каюте третьего класса, больше похожей на пенал, чем на жильё, я умудрился провести двое суток так и не поняв, что небольшой откидной столик является одновременно и компьютерным терминалом. Ну, ровная чёрная чуть зеркальная поверхность — и что? Никаких кнопок, никаких видимых проводов, нет мышки и клавиатуры.

Как оказалось, отдельные органы ввода не особо и нужны — проецирующий над собой голографический трёхмерный объём терминал управлялся либо голосом, либо рукой, засунутой прямо внутрь изображения. Или двумя руками сразу — операционная система распознавала положение и движение каждого пальца!

Ремарка: сказав “голографический” я, похоже, поторопился: не знаю, что за оптический принцип лежал в основе формирования картинки, но никаких опасных для глаз лазерных лучей столик не испускал и замутнения воздуха для создания чёткой проекции не требовалось. Скорее всего использовались пресловутые силовые поля — во всяком случае, иллюзия обратной связи через лёгкие касания некоторые программы создавали. Некоторые, да… Надо прямо так и сказать — игры!

От меня потребовалось просто чудовищное усилие воли, чтобы не залипнуть в загруженных игровых тайтлах и не просидеть все семь дней пути в каюте! Реалистичность, спецэффекты, графика! И боты, ведущие себя не как приклеенные к куску виртуальной реальности пусть даже сложные скрипты, а реально похоже на живых игроков! С другой стороны — что удивляться, если с голосовым помощником вроде яндексовской “Алисы” я после включения терминала часа три просто протрепался, и только потом начал выяснять непонятные моменты по фостерингу?

Когда первые эмоции улеглись, я ещё раз, уже спокойно, обдумал зримый результат научно-технического рывка, совершённого этой цивилизацией, и вынужден был признать: в оставленном мною мире к пятидесятому году человечество ждёт примерно то же самое. Собственно, ничего прямо такого невероятного я не увидел, чего в моей реальности в примитивной форме не было.

Промышленные роботы и три-дэ принтеры окончательно мутировали и срослись между собой — но позволить их себе всё так же как и раньше мог завод, но не частник, печатающий в гараже за копейки то колесо для автомобиля, то новую микроволновку. Летающие автомобили вошли в жизнь и стали обыденностью — вот только они заняли нишу дешёвых вертолётов, а не повсеместного средства передвижения.

Кстати, в города частные мобили практически не пускали: хочешь воздухом? Вызывай такси и будь любезен добраться до одной из посадочных площадок. Единая служба контроля движения только в этом режиме обеспечивает должный уровень безопасности.

Андроиды — меня, конечно, не могла не заинтересовать эта тема, — появились. В смысле, достаточно человекоподобные. Вот только пластиковые тела так и оставались удалёнными терминалами мощных систем с ИИ — никакой возможности упихать нужные мощности в потроха пока не было. Ну или её придерживали. Как, например, откровенно блокировали использование электронно-механических продавцов в реальных, а не онлайн магазинах — а также экскурсоводов, водителей и целой кучи других специальностей в сфере услуг вплоть до горничных и дворников.

Да-да, американские дороги всё ещё бороздили грузовики с кабинами — и этот факт имел железобетонные юридические причины. Или вот полицейский дрон не мог задержать нарушителя скоростного режима, если его не переводил в режим ручного управления оператор. А уж за подъём квадрокоптера с камерой не имея журналистского удостоверения в кармане можно было словить такой штраф — до конца жизни не расплатишься!

В общем, будущее наступило — но очень обыденное, без революционных технических прорывов, без утопий и антиутопий. Ну и к лучшему — мне ведь в нём жить.

Глава 2

2.

Разумеется, я не смог усидеть в каюте после того, как по громкой связи предложили “полюбоваться на красоты Сан-Франциско с палубы нашего лайнера”. На самом деле, без бинокля или другого оптического прибора даже мне, обладателю острого зрения, наслаждаться видами береговой линии ещё добрый час получалось лишь в самых общих чертах. Даже когда мы проходили под “Золотыми воротами”, знаменитым мостом-достопримечательностью города — здания у краёв пролива казались детскими кубиками, про людей я даже не говорю.

Зато наше судно как специально прошло поближе к острову Алькатрас — местные власти, когда тюрьму закрыли, объявили его национальным парком, и на том успокоились. Можете представить какой “жизнеутверждающий” пейзаж представляет из себя заброшенная тюрьма, в буквальном смысле слова врубленная в дикие скалы.

Что ещё слегка разочаровало — море тоже выглядело пустым. Нет, я понимаю, конец октября, осень — но ведь субтропики же! Но, видимо, владельцы яхт и катеров предпочитали проводить “холодное” время подальше от воды — так что мне пришлось удовольствоваться видом нескольких контейнеровозов и пары паромов. Лишь в воздухе царило некоторое оживление: над головой, держась подальше от моста, проскочило десятка два явно пилотируемых мобилей.

Отличить частные машины от службы городских такси было очень просто: жёлтые воздушные суда двигались словно по невидимым рельсам, чётко и точно позиционируемые в пространстве единым искусственным интеллектом воздушного городского движения. Этот же искин управлял и полицейскими воздушными аппаратами, и умеющими летать машинами пожарной службы, и каретами скорой помощи.

Что забавно, большую часть информации о работе городской системы контроля воздушного движения я почерпнул из компьютерной игрухи — одной из бесплатно доступных на борту. Это был своего рода симулятор работы летающего копа: в городскую зону залетает нарушитель — и надо его задержать. Для этой процедуры можно перехватить управление над одним из дронов или вылететь непосредственно на пилотируемом экипаже — по выбору. Главное — так нейтрализовать нарушителя, чтобы избежать человеческих жертв и, желательно, разрушений.

Надо сказать, что этот авиасимулятор прочищает мозги на раз: когда в подробностях видишь, сколько крови может пролить обдолбанный лихач, отключивший автопилот (иначе искин его в запрещённое воздушное пространство просто не пропустил бы) — как-то сразу начинаешь понимать необходимость и обоснованность запретов. А также карт-бланш на применение мощного вооружения полицейскими: лучше пусть один идиот запекается в собственном летающем гробу от лазерного залпа в точно выбранный момент, когда падение сбитой машины никому не повредит, чем пострадает сотня невинных. А то и тысяча: в том же Сан-Франциско оставалась куча небоскрёбов, построенных задолго до введения нормативов, предписывающих зданию адекватно сопротивляться тарану летающего мобиля…

Ну и разумеется, я не мог не заинтересоваться “ЭйАй”, искусственным интеллектом. Впрочем, как и со многими другими новшествами этого мира, меня не ждало ничего принципиально нового: под термином “искин” здесь понималась продвинутая система автоматизированного принятия решений — и всё. Никакой искусственной личности и уж тем более — искусственного разума, как у Зэты и других синтетиков из Японии.

Хотя, как мне кажется, до первых условно разумных компьютеров собственного изготовления этому миру не так уж далеко осталось — те же ИИ вроде интернет-помощника не только спокойно могли поддерживать диалог на произвольную тему, но и отличали разговорные фразы от свободно сформулированных команд. Не каждая собака на такое способна, например — а уж собаки очень и очень неглупые существа, уступающие в показателях среднего интеллекта лишь китообразным и слонам.

* * *

Собирать из каюты мне было особо нечего — японская школьная форма так и осталась в палате в госпитале, как и рабочая одежда, цивильная была сейчас на мне и кое-что в “желудке” Фаи, а свои шмотки для выездов Отряда я собственноручно сжёг. Все документы (кроме американского ID, который мог потребоваться уже в порту), флешка с бэкапом памяти и архивом Зэты, полное собрание тетрадок “Наставления” и энергетический щит тоже “оттягивали” пространственный карман. В итоге, пока остальные пассажиры срочно запихивали в чемоданы на колёсиках и прочие баулы разбросанное по каютам добро, я мог спокойно наблюдать за манёврами нашего судна уже непосредственно в самом порту и швартовкой. Ну и город, теперь уже вблизи, наконец рассмотрел.

Ну, что сказать? Сан-Франциско — это деловой центр с плотно стоящими небоскрёбами, куча портовых складов и просто контейнеры в несколько этажей друг на друге и… “одноэтажная америка” до горизонта. Этакая забавная смесь захолустья, большого города и чего-то среднего между ними, живо напомнившая мне… тот квартал Токио, где располагался офис “Дредноута”! Архитектура вроде и другая совсем, но дома тоже встык боками, с редкими узкими проходами между ними.

Что, пожалуй, сильно выбивалось из привычного мне городского пейзажа кроме летающих машин и дронов — трёхмерные вывески, спроецированные прямо в воздухе. Правда, сложно было не заметить, что их размер и высота “подвески” строго регламентировались — небо надписи не застилали и перепутать, к какому заведению относился тот или иной “ярлык”, при всём желании не получилось бы.

Выделялось разве что голографическое кольцо вокруг одной из башен Сити в несколько этажей толщиной и потому видимое даже с моря. Надо полагать, владельцы этой информационной панели выкинули кучу денег, чтобы согласовать с городскими властями такой элемент урбанистического дизайна — и одно это являлось лучшей рекламой их успеха и платёжеспособности…

Пока лайнер притирали к пирсу, причём причальные концы, как и столетия назад, крепили и натягивали люди, я обратил внимание на небольшую толпу встречающих. Почти как в аэропорту — разве что тут крыши над головой и удобного зала так и не построили. А ещё не было привычных табличек в руках встречающих — их с лихвой заменяли тридэ-панели мобильников, вполне сносно справляясь с выводом надписей крупными буквами… или катаканой.

“Аран Сумису”

Вот ей же ей, не достанься мне понимание японского в нагрузку с телом — чёрта с два бы я догадался, что эта молодо выглядящая женщина встречает некоего Алана Смита!

Работница Системы тянула шею и продолжала выглядывать кого-то в толпе, нетерпеливо размахивая мобильником над головой даже тогда, когда я подошёл к ней в упор. Госслужащую однозначно выдавал фасон одежды: женский пиджачный костюм с юбкой-”карандашом” и чёрными туфлями. Пришлось ткнуть ей своей айди-картой практически в нос, чтобы она наконец обратила на меня внимание.

— Я — Алан Смит, приятно познакомиться, — представился я, заглянул в глаза чиновнице и на всякий случай торопливо добавил: — Я говорю по-английски. Свободно.

— Ох, ну слава Создателю! — туманная поволока наконец-то исчезла из взгляда встречающей, она быстро пробежала по коротким строкам айди. — Соня Блэквуд, инспектор из службы опеки Сан-Франциско.

— Очень приятно, — я церемонно пожал протянутую руку.

Даже почти не затупил с ответным жестом и сдержал привычку чуть что кланяться. Очень заразную привычку: на пирсе некоторые американцы, встречаемые родственниками, вовсю сопровождали свои “хай” и “хэллоу” неуклюжими попытками на японский манер наклонить голову — и потому сконфуженно смеялись.

— Прошу за мной, — Соня энергичным движением головы задала направление и принялась раздвигать толпу на зависть русскому атомному ледоколу, — пришлось бросить машину на тротуаре на аварийках… А, ч-чёрт!

Над колёсным городским “фордом” нарезал круги полицейский дрон — точно такой же, как в симуляторе. Машина явно числила среди своих предков квадракоптёр и конвертоплан — потому висеть на низкой высоте ей не составляло труда.

— Проблемы, офицер?! — выдернув из-под полы пиджака некое удостоверение, инспектор сделала такое движение, будто пытается влепить своими документами по сенсорному блоку летающей машины. В принципе, и влепила бы, наверное, — просто дрон предусмотрительно держался выше роста человека. — Или вы не разглядели опознавательные наклейки?!

— Претензий по парковке нет, двадцатиминутный интервал вы не успели нарушить, — ага, понятно. Работница Системы по поведению беспилотника поняла, что удалённый контроль перехватил человек и сразу ринулась в атаку, — однако блок беспроводного контроля состояния автомобиля не отвечает, и потому…

— Я ещё раз спрашиваю: проблемы?!

— Нет, мэм, — дрон, прежде чем подняться вверх, повёл в мою сторону сенсорным блоком. — Всего хорошего.

— З-задолбали! — в сердцах вслед кинула женщина, распахивая дверь на водительской стороне, — Алан, не стой, забирайся!

Выглядел ли “форд” изнутри футуристично? И да, и нет. С одной стороны — голографическая приборная панель над торпедо и висящая между передними сидениями карта города, на которой владелица транспорта несколькими небрежными движениями выбрала пункт назначения и буркнула “поехали уже”. После чего “сложила” карту, прижав рукой к торпедо и превратив в подобие планшета куда меньших размеров. С другой — двери мы открывали за ручки, как и пятьдесят лет назад, да и кресла с обивкой салона не могли похвастаться каким-то непривычными на вид материалами.

А, и ещё: всё заднее окно по периметру занимала наклеенная прямо на стекло плоская рамочная антенна, в которой я узнал рамку самой обычной RFID*-метки, только увеличенной в два десятка раз. Судя по тому, что тончайшие медные витки были перерезаны чем-то вроде канцелярского ножа в нескольких местах — это как раз и был ответчик системы беспроводного контроля состояния транспортного средства.

[*RFID (англ. Radio Frequency IDentification, радиочастотная идентификация) — способ автоматической идентификации объектов, в котором посредством радиосигналов считываются или записываются данные, хранящиеся в так называемых транспондерах, или RFID-метках.]

— Понапридумывают правил, которых ни в одном нормальном городе нет! — проследив за моим взглядом, прокомментировала Блэквуд. — Пройду я этот долбанный техосмотр, как только время найду — пройду! Вот нахрена человека дёргать, пока его машина едет?

Я предпочёл промолчать, всем видом показывая согласие. Только сейчас заметил, что на общей панели приборов то и дело вспыхивали строки ошибок — но, видимо, действительно не критичных, раз “форд” продолжал двигаться. Кстати, за движением владелица транспорта особо не следила, доверяя автопилоту и чисто формально положив руку на руль.

— Так, давай очень коротко введу тебя в курс дела, — не дождавшись ответа, наконец решила перейти к важной для меня информации инспектор. — Очень хорошо, что у тебя нет проблем с языком, к сожалению, я этого до нашего знакомства не знала… Н-да.

— Секретарь посольства должна была указать это в моей анкете, — воспользовавшись паузой, сообщил я.

— О, наверняка она так и сделала, — тряхнула головой чиновница. Похоже, спонтанно уходить в себя у неё было в порядке вещей. — И я думаю, эти данные обязательно внесут в базу… В течение месяца, ведь требуется, ах, оцифровка с бумаги!

Не услышать издёвку в последней фразе мог только глухой.

— Спасибо хоть имя с фамилией сообщили. А то, знаешь ли, были прецеденты… — собеседница повела свободной рукой в воздухе. — В общем, я записала тебя в приют, где среди детей и подростков есть другие натурализованные из стран Азии, чтобы воспитатели хоть через них смогли с тобой объясниться* не через переводчик мобильника. Но не волнуйся — дольше трёх недель ты там точно не пробудешь, у нескольких гостевых семей как раз воспитанники собираются праздновать совершеннолетие.

Пришлось опять молча кивнуть.

— Не бойся задавать вопросы воспитателям и волонтёрам, даже глупые, — продолжила меня наставлять Соня, — лучше выяснить все сейчас, чем потом оконфузиться.

— Понял, — подтвердил я.

— Ну и самое главное, — женщина вдруг расщедрилась на нормальную, живую улыбку, — ничего не бойся! Ты теперь гражданин Соединенных Штатов, лучшей, самой безопасной и справедливой страны мира! Не нарушай закон — и всё у тебя точно будет о’кей!

[*Одна из проблем американских государственных приютов — очень большой дефицит специалистов со знанием иностранных языков, особенно не самых распространенных в США, вроде арабской группы или японского с китайским. Так что описанный способ “наладить контакт” вполне в порядке вещей и в нашей реальности.]

Глава 3

3.

Обретение очередной временной крыши над головой заняло секунд сорок чистого времени — именно столько понадобилось Блэквуд, чтобы коротко протараторить волонтёру вводную про меня и получить электронную подпись-отметку о моём приёме. Ну здравствуй, новый, гм, дом. Волонтёр, немолодая негритянка, даже скорее мулатка плотного сложения и с усталым лицом, забыв представиться, махнула рукой, увлекая за собой. Я, разумеется, пошёл.

Приют, насколько я успел его разглядеть снаружи, располагался в частном доме, скорее даже коттедже — участок, засаженный ровно подстриженным газоном, прилагался. Архитектор проекта этого здания явно не стал заморачиваться с дизайном, так что приют выглядел даже несколько… безлико — но, может, я оценил слишком пристрастно, зная, что внутри располагается учреждение.

Однако интерьеры, включая мебель, шторы и даже разбросанные по полу игрушки в зале на первом этаже, на казённый дизайн совсем не тянули — скорее могло показаться, что тут живёт многодетная семья. Может, всё дело было в том, что приюты в принципе не набирают больше десяти, очень редко пятнадцати детей? Ладно, скоро узнаю.

— Сейчас все в школе, кроме Лю, тот у логопеда, — просветила меня женщина, — но зато здесь Меган, она выбрала домашнее обучение. Ей тринадцать, но, пожалуйста, выслушай её внимательно. Никто как она не умеет рассказывать новичкам-иностранцам о том, что их ждёт — тебе будет очень полезно всё запомнить! Я как раз успею подготовить тебе кровать и тумбочку в комнате старших мальчиков…

Ну да,как минимум полтора года личной комнаты у меня не будет. Но в колледже во всяком случае комнаты по стандарту на двоих — что, в принципе, терпимо. Ещё один крайне веский стимул туда как можно скорее попасть!

— Меган, я вхожу! — предварительно постучав по двери, предупредила афроамериканка. — Вот, познакомься: Алан из Японии.

— Из Японии? — Меган оказалась субтильной серой мышкой в огромных очках и растянутом свитере, из-под которого даже коленей видно не было. Довершали прикид просто циклопических размеров мохнатые меховые розовые тапочки. Нацепив что-то подобное в этом климате лично я бы запарился уже через десять минут. — Точно?

— Так сказала мадам инспектор, — деланно пожала плечами волонтёр, и, чуть повернув голову, вдруг с озорным видом подмигнула мне так, чтобы девочка не заметила, — но если хочешь, спроси у него сама.

— Обязательно спрошу, — серьёзно подтвердила носительница очков и уставилась на меня. — Так ты — новенький и в стране, и в Системе?

— Всё верно, — подтвердил я, краем глаза наблюдая осторожную ретираду негритянки, — я действительно долго жил в Японии, хотя меня действительно зовут Алан. Алан Смит.

— Я буду называть тебя просто Алан, а ты меня Мэган, Мэг, можно даже Мэгги, но только не Занудой, мне это прозвище не нравится, — обстоятельно расставила всё по местам собеседница, дождалась, пока я кивну, и быстро, с нажимом спросила: — Как ты относишься к Хэллоуину?

— Никак не отношусь! — открестился я.

Ну да, сложно проникнуться зарубежным праздником, если у тебя в стране его “празднуют” в основном в соцсетях и немного в кофейнях, выставляя тыквенное печенье к кофе. А из Японии просто банально уплыл раньше, чем наступило 31 октября.

— Ответ верный, — как-то даже величаво согласилась со мной собеседница и указала рукой на стену. Там, над её кроватью, висел старательно вырезанный из бумаги и раскрашенный вручную знак с перечёркнутой тыквой. — Знай, в этом помещении Хэллоуин запрещён! Если придёт нужда — дарую тебе право испросить у меня убежища от этого ежегодного безумия.

— С-спасибо, — только и смог я выдавить из себя.

— Пожалуйста, — Мэг кивнула. — А теперь — список правил для иностранцев. Так запомнишь или дать записать?