Конец рода Шосе. Начало

Кисть начала сжиматься, а рука оторвала от пола Яфу. Она схватилась за руку и зависла в воздухе, удерживаемая моей рукой.

— Не смей на меня влиять! — Глядя в ее глаза произнес я, и только хрип Яфы был мне ответом, мне стоило чуть сильнее сжать кисть, и я бы раздробил её шейные позвонки, но все-таки убить её мне было не по силам.

Отбросив ее на пару метров от себя, я пошел на выход под хрипы и кашель пытавшейся что-то сказать Яфы. Гребаная сука, вот что она мне может сказать, будет мне лить в уши какую-нибудь полуправду. Да что же вы воспылали чувствами ко мне, что вы нашли во мне такого что не можете найти в окружающих вас мужчинах? Яфа это еще не самая отбитая на голову, надо серьезно поговорить с Чихеро. Нельзя пускать все на самотек, это не просто девушки с непонятными желаниями, это опасные владеющие, для которых законы морали практически ничего не значат. Спустившись по лестнице, я увидел толпу марионеток. Найти мне одежду в замен порванной было делом пары десятков секунд, и когда я уже выходил то увидел как спускается Яфа, это уже не та восточная красавица. И куда только делась вся её красота.

— Дэйчиро! Стой! — Пыталась она закричать, но её горло смогло выдать только хриплый восклик. — Нам надо поговорить.

— Мне не о чем с тобой говорить. — Спокойно сказал я, смог все-таки успокоиться. — Яфа, лечи голову, а не то я её тебе оторву.

Не оборачиваясь я пошел к машине отключив внутреннее зрение, не хочу знать что сейчас происходит за створками ворот.

В поместье все шло своим чередом, конечно были изменения, но они были больше положительными чем отрицательными. Каори и Эйко стали матерями, и, как бы они это не отрицали, все-таки изменились. Дети клана Фатсен и Хитаси были одиноки, и им требовались родители и, хоть я всегда проводил с ними много времени, им нужна была мать, и они получили сейчас аж две. Малыш Батусай так вообще купался в лучах материнской заботы, ни Каори, ни Эйко не показывали что он чужой для них, и было видно что их отношение к остальным детям практически одинаковое. Они конечно убеждали меня что дети чужие, и их отношение таково только потому что они дети и не отвечают за поступки их родителей. Не было и исключений, если всем требовалась материнская забота, то вот Сузуми требовался отец. И что самое интересное мне казалось, что она видит во мне отца, она не говорила об этом, но по взглядам и той радости, что она испытывала после моей похвалы, это было очевидно. Чоррун же постоянно провожал удивленным взглядом малышку Сузуми, как он мне рассказал, девочка не особо талантлива и по первому его знакомству она не представляла для него никакого интереса. Но внезапная целеустремленность в развитии своего дара поразила старика, и сейчас она берет не талантом, а усердием, и её успехи заставляют старика гордо выпячивать грудь и говорить какой он хороший учитель.

Моей отдушиной за эту неделю был Тессер, этот кошак не чувствовал себя чужим, но у него сложились сложные отношение с Эйко и Каори, по неизвестным мне причинам они невзлюбили пушка. То Эйко отчитывает Пушка что он сильно громко ходит по коридорам, то Каори постоянно придирается к нему из-за того, что нашла в игровой комнате клочки шерсти Тесера, её не волновало, что эти клочки вырвали дети играя с ним. А вот дети все сильней любили кошака, который в них души не чаял. Все-таки надо как-то организовать ему подружку.

Только через неделю после случая с Яфой я решился поговорить с Чихеро, нельзя чтобы в роде Шосе была такая замедленная бомба как владеющая, на чувства которой нет ответа.

— Ты хотел со мной поговорить. — Спросила Чихеро заходя ко мне в кабинет, по недавней привычке одетая в военную форму черного цвета.

— Присаживайся. — Дождавшись пока она сядет в кресло напротив меня я собрался с силами и начал непростой разговор. — Чихеро, у меня к тебе два вопроса. Первый, ты испытываешь ко мне сильные чувства, какие? И второй, что для тебя есть род Шосе?

— Я могу не отвечать на эти вопросы? — Немного скосив бровки спросила Чихеро. — Если я правильно помню, члены рода могут не отвечать на личные вопросы, а эти вопросы задевают мою, можно сказать, интимную жизнь.

— Чихеро это не допрос, но в связи с недавними событиями мне надо разобраться с тобой. — Твердо произнес я, она права, на некоторые вопросы наследника, как и главы рода, она может не отвечать.

— Разобраться?! — Рассмеялась Чихеро. — Так же как ты разобрался с Яфой? Избил и так не дал объясниться! И теперь она рыдает каждую ночь.

— Это тебя не касается! — Воскликнул я.

— Конечно не касается, а то что ты с угрюмым лицом целую неделю ходишь это тоже меня не касается? — С усмешкой проговорила она. — Скажи мне, Дэйчиро, ты бы ее и вправду мог прикончить?

— Мог, она влияла на меня, и то что произошло я бы не допустил, находясь не под влиянием.

— Чихеро прямо сверлила меня своим взглядом.

— А Исиду, которая сделала все практически так же, ты не тронул и пальцем, ты не считаешь, что ты тоже виноват в сложившейся ситуации с Яфой? — На эти слова я мог только хмыкнуть, ну конечно, в глазах девушки конечно всегда будет виноват мужчина. А Чихеро видать задела эта ситуация за живое, и она стала яростно говорить, не стесняясь в выражениях. — Ты всегда был не такой как все, нет бы воспользоваться ситуацией и усилить род, да хотя бы наработать связи, ведь Яфа не простая владеющая, и может быть очень полезна. Но это все окружающие такие расчетливы, Дэйчи у нас не такой, ты отгородился стеной от тех, кто к тебе неравнодушен. Ты сейчас затаил обиду на Яфу из-за того, что она воспользовалась своей силой, а чем её действия отличаются от действий твоей ненаглядной Исиды, что так же напала на тебя в мастерской?

— Не трогай мои отношения с Исидой, она иная… — Чихеро не дала мне закончить.

— Иная?! Ха, да ты даже не знаешь её, она нацепила маску такой добренькой и послушной девицы, а в душе она осталась той еще дикаркой. — Чихеро привстала с кресла. — И да, она обскакала и меня и Яфу, силой затащив тебя в постель. Ты спрашивал, как я отношусь к тебе и к роду Шосе, знай, я вижу в тебе своего мужа, а род станет моей семьей.

Чихеро встала и пошла к двери, взявшись за ручку двери она замерла и, посмотрев на меня, напоследок печально вздохнула и сказала:

— Поговори с Яфой, ведь от любви до ненависти всего лишь один шаг, как бы не стал род Шосе нежелателен в городе Ичьхилак. — Чихеро на мгновенья замолчала, и я чувствовал как она решается сказать что то очень важное, но боится, еще раз глубоко вздохнув она всё-таки решилась и произнесла. — Приоткройся, Дэйчи, дай нам шанс, и твой мир заиграет новыми красками, ни я, ни Яфа, ни Амайя не страшные чудовища, которых ты представляешь в своих мыслях, мы всего лишь просто три несчастные девушки, которым очень не повезло и на их чувства нет ответа, приоткрой свою стену и, клянусь всеми богами, ты ни разу в жизни об этом не пожалеешь.

Когда за Чихеро закрылась дверь я погрузился в невеселые мысли. Что делать? Как жить дальше? Чихеро права, если на моем месте оказался другой, то он бы действовал иначе, почему я им не могу дать шанс? Потому что я так сильно люблю Исиду? А может во мне еще сильно понятие того что может быть у мужчины только одна жена?

Амайя, Чихеро и Яфа, ну почему я?! Без них моя жизнь стала бы намного спокойней, Тэймэй тоже доставит мне множество проблем, все беды от женщин.

Через час мне сообщили что Яфа Добрая просит о встречи, нет сомнений что Чихеро связалась с ней и рассказала о нашем разговоре. Ведь Яфа целую неделю не связывалась со мной и не искала встречи, а вот сегодня решилась. Я хотел проигнорировать эту просьбу, но мне сообщил дворецкий Хаяма что Яфа уже прибыла в особняк, и в данный момент пьет чай с Каори и Эйко. На вопрос о том почему с ними нет Чихеро Хаяма ответил, что госпожа Чихеро убыла на полигон и сейчас старательно уничтожает его. Охрана полигона даже выставила оцепление, вспышки силы распада во время сегодняшней тренировки Чихеро особенно сильны. Спускаясь в сад, где и происходило чаепитие, я решил что если они вовлекут в свои игры и мою семью в лице матери и сестры то я разберусь с ними кардинально, никто не имеет права пытаться влиять на меня через близких мне людей.

В саду за белым столиком сидели Каори, Эйко и Яфа, и с улыбками беседовали. Каори до сих пор носила кимоно темных тонов, что не говори, а ей приходится сейчас прикладывать много усилий чтобы вернуть форму, потерянную после рождения близнецов сестренки и братика, которые со дня на день должны получить имена. В принципе обычно дают имена за полгода, но Каори решила, что пока мы все вместе и я не уехал на помолвку, провести поскорее ритуал выбора имени. Эйко же, как обычно, нисколько не смущаясь и словно ей пятнадцать, одела короткую юбку и сиреневый топик. В таком виде она и город посещает, несмотря на все тяготы, что выпали на ее судьбу, ветер в ее голове до сих пор гудит. И, как мне рассказывал Киран Добрый, Эйко с благосклонностью принимает ухаживания сразу двух владеющих, пока ничего серьезного, и эти два соискателя сердца моей сестры еще не стали решать спор на дуэли. Эх сестренка, ничему тебя жизнь не учит, хотя может это я не вижу и не понимаю очевидных вещей. Яфа же была серой мышкой по сравнению с Каори и Эйко, он не стала как обычно одевать на себя что-то кричащее. Серый костюм, никаких украшений, единственное что бросалось так это косметика, которая против обыкновения была нанесена на ее лицо, раньше максимум что она раньше использовала так это помаду а теперь на ней было столько косметики что это бросалось в глаза.

— О, вот и Дэйчиро за мной пришел. — Сказала Яфа, обращаясь к Каори и Эйко и вставая из-за стола. — Жаль что у меня так мало свободного времени, чтобы общаться с вами.

— Заходи почаще к нам в гости, всегда будем тебе рады. — Ответила её Каори.

— Буду иметь ввиду, — улыбаясь ответила ей Яфа.

Я повел Яфу в кабинет, в единственное место в загородном особняке, где мы бы могли поговорить и наш бы разговор не был бы услышан посторонними. Войдя в кабинет я уселся за стол, а Яфа села напротив в кресло, предназначенное для гостей. В кабинете повисла неловкая пауза, никто не решался начать разговор. Я боролся с противоречивыми чувствами, с одной стороны эта была злость и гнев с другой стороны, весь вид Яфы провоцировал меня на то чтобы я понял ее и видел ее страдания и скорбь по той ошибке что она совершила.

— Дэйчиро, у меня есть предложение, которое может устроить нас обоих — Начала несмело разговор Яфа.

— И какое же? Я внимательно слушаю. — Яфа нервно повела плечами.

— Я предлагаю взаимовыгодное сотрудничество. — Яфа вздохнула. — Твоя скорая помолвка откроет перед родом Шосе много возможностей, но и проблем прибавит ровно столько же. Помощь как моя, так и Кирана будет не лишней. Мы с ним руководим Ичьхилаком, и с помощью твоего посредничества можем добиться немалых успехов. Если ты согласишься, то твой род со временем может стать кланом, в Империи у тебя не будет такой возможности. Даже клан Сиоко не сможет способствовать такому развитию рода Шосе, а я, как глава города, могу поспособствовать тому что твой род станет небольшим кланом. Киран Добрый, если ты не забыл, глава свободных владеющих, и не всех эта свобода прельщает.

— А за такую помощь ты желаешь стать моей супругой? — Яфа вздрогнула.

— Не совсем, я согласна на отношения без заключения договора о браке. — Я смотрел на Яфу словно видел в первый раз.

Она не извиняется, она пришла не просто попытаться купить меня или убедить в том, что союз с ней выгоден как для меня, так и для всего рода Шосе в частности. Она практически предлагает то, что не может мне гарантировать даже Императрица, не требуя практически ничего взамен.

Я встал из-за стола и медленно приблизился к ней, Яфа смотрела на меня испуганно. Подойдя к ней, сидящей на кресле, я присел так чтобы наши головы были на одном уровне, а глаза встретились.

— Яфа, что с тобой? Я не узнаю тебя. — Практически шепотом произнес я. — Ты готова дать многое только за то чтобы я был рядом.

Одинокая слеза проскользила из уголка глаз красавицы, размывая собой краску и макияж, обнажая огромные синяки вокруг глаз.

— Это ты сделал со мной. — Так же шёпотом произнесла она. — У меня нет иного выбора.

Глава 10

Алехмийские горы провинции Щекрин.

Империя. 53 день военного конфликта.

Злобный будильник оповестил меня что пора вставать и те три часа, которые я дал себе на сон, закончились. Сегодня я решил продолжить свои записи, которые оборвались в тот день когда я разговаривал с Яфой в кабинете.

Небольшая полевая палатка из брезента теперь была моим домом в те краткие моменты отдыха, когда я возвращался к своим. Ты предполагаешь одно, а судьба все выворачивает, так что вместо скандалов с безумной принцессой я теперь на войне. Хм, и даже неизвестно что было бы хуже и страшнее, черт, как же пить хочется.

Силой психокинетика я поднял фляжку с водой и открутил пробку также с помощью силы психокинетика, пробовать открутить тонкую металлическую крышку руками глупая затея. По крайне мере не при моём контроле силы физика, да я просто бы смял крышку, и чтобы попить мне пришлось бы оторвать и полностью испортить как крышку, так и горлышко фляжки, чертов контроль! фляжка жалобно скрипнула, сминаясь в руке. Тише, тише, Дэйчиро, это уже пятая за неделю будет, спокойствие, только спокойствие. Вокруг нет врагов, не надо никого убивать. Успокаивание самого себя стало входить в привычку, я изменился не только психически, но и внешне, и я не про множество шрамов по всему телу.

Вставая со спальных мешков, которыми я пользовался как матрасами, мой китель жалобно скрипнул, пора и его менять. Мышцы растут с огромной скоростью, и если я и раньше был немаленьким, то из-за груды мышц, которые выросли за этот месяц постоянных вылазок и боев, я стал просто ужасающе огромен, и мне кажется я даже прибавил в росте, не говоря уже про то что я раздался вширь и на мои руки стало страшно смотреть даже мне.

Окончательно встав я начал разминать мышцы, а силой психокинетика достал небольшую походную записную книжку. Ручка зависла в воздухе, ну уж нет, ее в руки я не возьму, буду записывать с помощью силы психокинетика. Заодно и тренировка будет.

С чего же начать? Может с того что у меня теперь есть сестренка Кио и братик Сохри, или с того как меня провожали на помолвку с принцессой Тэймэй? Как ехав к военной базе Империи я увидел восточную красавицу в кимоно небесного цвета, как она стояла на безжизненной скале и смотрела безмолвно мне в след, словно знала, что не суждено мне скоро вернуться, а Ичьхилак все оставался позади. Как я ждал на военной базе что меня посетить Исида, но она так и не появилась. Может стоит начать с самой помолвки которая была сорвана и не состоялась из-за вести что один из крейсеров Империи подвергся нападению федерации Гатсен, а через полчаса была совершена бомбардировка одного из островов, и авиация сейчас ведет ожесточенные бои? Наверное, стоит начать с этого. Или с того как я орал на Чихеро что она должна вернуться в Ичьхилак, но эта сущая демоница укусила меня, когда я пытался затащить ее в самолет? И настояла на своём, кстати, пока жалеть об этом мне не приходилось.

— Господин Дэйчиро, вы проснулись? — В^^Внне зрение показало, что снаружи стоит посыльный полковника Дцоки, который командует теми остатками дивизий и полков, что остались в его подчинении. Внутренним зрением я теперь пользовался намного бережнее и с опаской чем раньше, так как теперь его дальность стала намного больше, но и нагрузка стала такой что я не мог теперь постоянно им пользоваться без последствий. Контроль — это моя беда, мой рывок в силе произошёл в самом начале войны, когда меня направили помочь выйти из окружения группе войск, и сразу после десантирования произошла такая схватка что из сотен, владеющих выжило первоначально около пятидесяти, и то практически все были ранены, а пустые гибли тысячами. А я смог разбить ту стену что ограничивала мою силу, но этому я теперь и сам не рад, с каждым днем мне все сложнее было ее ограничивать чтобы сила воздействия физика была минимальна. А силы мои все росли, единственное что хоть как-то контролировалось с грехом пополам так это сила манипулятора, и то иногда она выходит из-под контроля, и я теперь понял, что подразумевала моя дочка под понятием нечаянно подслушивала обрывки мыслей. До сих пор не знаю, как забыть то, что Чихеро переживает что ей рано или поздно придется носить мужское нижнее белье так как женского белья не было, да я даже об стену ударился головой чтобы забыть ее особо громкую фантазию по этому поводу. Удар не помог, и иногда в памяти помимо моей воли перед глазами все стоит сцена как Чихеро требует мужские боксеры розоватого цвета. И таких подслушиваний с каждым днем становилось все больше и больше, тело подготавливается, и я постепенно из-за боев очень быстро вхожу в пик своей силы, как стихий, так и тела.

— Заходи уже, сержант Итачи. — Посыльный полковника осторожно сперва заглянул в палатку, а потом несмело зашел. Сорокалетний мужчина, что не раз смотрел в лицо смерти и смеялся ей в лицо, казалось не боится ничего в этой жизни. Но это оказалось не так, раньше заходя в мою палатку он стучался и, не дожидаясь разрешения, входил, но неделю назад он зашел в палатку, а меня в этот момент перевязывала Чихеро, и её замечание что надо стучаться изменило поведение сержанта. Я не пошел к докторам, так как не было ничего серьезного, да и побаивался я им навредить нечаянно, дернув от боли рукой и переломав кому-нибудь позвоночник.

— Господин Дэйчиро, полковник просит прощения за беспокойство, он интересуется сколько вам требуется времени для отдыхаю. — Спросил сержант, на мой красноречивый взгляд он быстро добавил. — Не беспокойтесь, господин лейтенант, ничего не случилось и патрулирование идет без эксцессов, секреты разведки расставлены, через пять часов дивизия снимется с лагеря и продолжит путь, противник пока не предпринимает активных действий, но вот только к нам приближается пеший человек, возможно высокодановый владеющий, полковник приказал не трогать его.

— Думаешь это за мной? — Сержант не так прост, его опыт и аналитические способности на уровне, и он мог бы быть адъютантом полковником, но он пустой без родственных связей с кланами, и потому вечный сержант.

— Несомненно за вами, господин лейтенант, — Сержант Итачи слегка улыбнулся. — Ну и за госпожой Чихеро, вы это, поговорите с этим владеющим по-свойски, ну, как только вы это умеете, госпожа Чихеро девушка культурная, и с незнакомцами не разговаривает.

— Ага, не разговаривает, да незнакомцы просто не успевают рассказать ей как поражены её обаянием как распадаются в пыль у её ног. — Ответил я. Вот как она это умеет, ее все три тысячи человек, что составляют нашу теперь уже дивизию, готовы на руках носить, и в то же время боятся ее до дрожи и стараются лишний раз ей не попадаться на глаза, а если попадаются, то ведут себя как кавалеры на светском рауте, ну по крайне мере пытаются. — Ладно, Итачи, три часа мне на отдых, но в случае чего я готов выдвинуться немедленно, и можешь посмотреть мне китель побольше? И не вздумай ни с кого снимать высеку.

— Все будет исполнено в кратчайшие сроки, господин лейтенант, я немедля доложу полковнику, но предполагаю, что у вас есть для отдыха и больше трех часов. — Итачи как-то странно встал в нерешительности, словно он в растерянности, и я уже знаю почему, они приготовили подарок для Чихеро и уже три дня носятся с ним в нерешительности, не зная, как-же подарить его этой жутко страшной девушке, эти вояки слишком громко думали, и я невольно подслушивал обрывки их мыслей.

— Ну давай уже со своей просьбой быстрее. — Итачи вздрогнул, для него было неожиданностью что я знаю их страшный секрет, и то что они в те редкие минуты отдыха делали практически из подручных материалов подарок той, что не раз спасала их от авианалетов, когда по району, где мы находились, проходились ковровыми бомбардировками. Щит распада, что она растягивала над дивизией, спас многих, не было у нас достаточно владеющих в строю, около сотни и сейчас валяется в небоеспособном состоянии, и их хваленые даны им не очень помогают при потерянных конечностях.

— Вот. — Дрожащими руками он вытащил небольшую коробочку, перетянутую разноцветной лентой из изоленты, — Если госпожа побрезгует, то мы поймем.

— Не побрезгует, а будет умничать себе заберу, фиг она у меня выпросит свой подарок, сам буду носить. — Итачи смотрел на меня безумными глазами и, видать, со скрипом соображал на что я буду напяливать подарок для Чихеро, размер то у нас с ней несоизмерим. — Иди уже, дай мне побыть одному, и про китель не забудь, а подарок положи на столик.

— Конечно-конечно, не забуду. — Немного ошарашенный сержант быстро проговорил, положил сверток на складной походный столик и показал на него пальцем, как будто это бомба. — Вот он, здесь лежит, спасибо вам, господин лейтенант, и спасибо вам что приглядываете за нами.

— Иди уже. — Сержант пулей выскочил, ну как дети прям. Мужики, прошедшие огонь, молнии и массовое внушение манипуляторов, что били по площадям, стесняются дарить единственной девушке в дивизии подарок, стыдно, видите ли, им. Ну ладно, разберусь я с этим подарком, сев в медиативную позу я начал тренировку по контролю самой своенравной моей силы, силы физика. Чувствуя свою каждую мышцу, я стал попеременно напрягать и расслаблять их. Осторожно раздвоив сознание силой манипулятора, я поднял в воздух небольшую записную книжку и ручку силой психокинетика.

Ну наконец-то, перейду к своим записям, а то так и не начну их записывать.

В Империи нас встретили дружелюбно, но в то же время — это дружелюбие было фальшивкой. И да, Чихеро поехала со мной, хотя я был против, но она смогла меня убедить в том, что так как я не могу взять никого из рода с собой, то у меня мало выбора. Да и, как она утверждала, от нее будет польза, и ей необходимо встретится с отцом. Она теперь не изгой, и хоть ее изгнал ее же отец она его не осуждает и хочет с ним поговорить. Прилетели мы утром и нас встречали с такой помпезностью что мне стало не по себе, Чихеро успокаивала меня, говоря, что я должен привыкать что меня встречают с оркестром, много каких-то напыщенных господ говорили, что рады приветствовать меня на родной земле, а также они сетовали на то что дела Империи заставили меня и мой род находиться так далеко от земли обетованной, коей и являются, несомненно, земли Империи. Не знаю, как я удержался не плюнуть им в лицо, мысли я не слышал, но вот эмоции я чувствовал явственно, омерзение, зависть и пожелания мне сдохнуть, вот что испытывали окружающие ко мне и к моему роду, а к Чехеро испытывали похоть, она же, как я понял, по их мнению моя личная шлюшка для забав.

И в такой атмосфере прошла неделя до помолвки, меня держали в дворцовом секторе, где я знакомился с придворной жизнью и главными лицами государства. И все было бы нормально, если бы не сила манипулятора, которая постоянно кричала то о прощупывании меня каким-нибудь манипулятором, то говорила, что испытывают люди, когда общаются и даже смотрят на меня, меня не то что не уважали, меня откровенно ненавидели. Это потом мне сама Императрица рассказала как моя помолвка путает планы половины кланов Империи, как они пытались клятвами о верности лично Императрице и во благо Империи, убедить Императрицу в том что я не достоин и мизинца принцессы Тэймэй, и что её надо было отдать за сына главы партии, что является единственной легальной на территории Федерации Гатсен, и этот глава партии по сути и управляет всей Федерацией, а президент, парламент и остальные ветви это так, больше для отвода глаз, все равно все значимые посты занимают члены клана главы партии.

Были во всей этой невыносимой для меня атмосфере подготовки к помолвке и яркие моменты, пару раз меня пытались вызвать на дуэль по надуманным и даже сфальсифицированным причинам. Но у них ничего особо не получилось, моя почти теща Хаона разрешила мне обходится с такими владеющими жестко и даже немного подло. Подчиняться Императрицы мне пришлось по простой причине, ее указания были логичны и выверены, и моя советчица в лице Чихеро изо всех сил пыталась найти причину не руководствоваться советами, но так и не смогла найти, и даже придумать почему не стоит действовать так или иначе.

Двое заявившихся ко мне первыми с вызовом на дуэль совсем мальчишек увезли в реанимацию, было забавно стукать их головы друг об друга. Ну надо же было придумать такую причину для вызова! Я некрасив, и буду оттенять красоту, данную богами принцессе Тэймэй, и потому я недостоин быть ее супругом. Когда пришли ко мне их отцы, по совместительству главы небольших кланов, с претензиями, долго раздумывали над теми двумя условиями, которые я им поставил, при выполнение которых я принесу извинение их кланам. Условие простое, я хочу получить те вещества, которые употребляли эти два несомненно гениальных юношей, ну и обнародование причин вызова меня на дуэль, самое смешное что при выполнении этих условий я могу разорвать этих мужчин на кусочки за нанесение оскорбления как мне, так и моей будущей супруге, ведь у нее такой уродливый я, так что реанимация это меньшее что грозило им, я спас их сыновей. Были и другие, но их не устраивало что я всегда ставил условие что оружие и место проведение выбираю я. И они с позором удалялись по своим неотложным делам высокодановых противников не было, а среднедановым связываться со мной, трехталантником да еще на удобной для меня территории с моей негласной славой конченого ублюдка, казалось для них гарантированной смертью. И убью я их особо жестоким и извращенным способом, это уж точно, тут постаралась Чихеро, припомнив мне даже то что я сделал с сыном главы клана Хитаси. Как я слышал даже создали тотализатор, и люди ставили не на то что победа будет за мной, а на то как я буду изувечивать противника, и ставка «натянет глаз на задницу» была самой популярной, только спорили какой глаз, правый или левый, а вдруг оба? Это мне рассказала вездесущая и всезнающая Чихеро, которая, как оказалось, с легкостью втиралась в доверие. Так же я встретился с отцом, который и на миг не поверил в нашу с Тэймэй любовь, а бабушка Этсуко вообще предложила мне побег.

Помолвки не было, а было выступление Императора, который объявил войну Федерации Гатсен, которая не удосужилась объявить войну, а стала планомерно бомбить территорию Империи и десантировать диверсионные группы высокоданновых владеющих. Я был в первом ряду вместе со всеми людьми, в которых есть хотя-бы частичка крови Императорской семьи. После окончания речи Императора они как один ударили кулаком в грудь и произнесли что их жизнь принадлежит Империи, им вторил грохот почти синхронных ударов о грудь всех, кто был у дворцовой площади. Да, казалось, что вся Империя в едином порыве, вне зависимости от пола, возраста и социального положения, встала, ударила себя в грудь и произнесла что Империя едина, и он или она готовы умереть за нее.

Первое время казалось, что Империя легко даст отпор, все так и было. До того, как меня и еще кучу владеющих, не послали на помощь крупной группировке, что сейчас в окружении, но с нашей помощью может решить весь исход этой маленькой войны. Вышло все не так как рассчитывали, от войск осталась небольшая дивизия, враг углубился в территории Империи, а мы выживаем как можем.

— О, ты проснулся! — Ворвалась в палатку Чихеро в своем черном офицерском полевом костюме, и только легкие кроссовки, практически кеды, были не по уставу вооруженных сил Империи. — О, книжка!

Чихеро схватила мои записи и сразу сунула свой любопытный носик туда куда не следует. Время встало на месте, а я, даже толком не осознавая, как я могу так быстро двигаться что Чихеро даже не успела поднять на меня глаза, уже практически коснулся рукой дневника чтобы вырвать его из ее рук, и тут меня пронзила мысль. Нельзя! Я не контролирую силу воздействия, и мне сложно ее уменьшить, как скорость так и силу выхватывания, и потому я замер, а время стало течь как и должно, и только взвывшие от перегрузки суставы, которые не подготовлены двигаться с такой скоростью, опять напомнили что теперь я постоянно насилую свой организм перегрузками и опасен не только для окружающих но и для самого себя, я уже не один десяток раз заливал свой бронекостюм кровью, причем своей, от разрыва тканей органов, мышц. Я уже не мыслил о движении без боли.

— Все так плохо? — Заглядывая мне в глаза спросила Чихеро.

— Все хорошо, не беспокойся, все под контролем, отдай мне дневник, тебе нельзя читать мои записи. — Чихеро нахмурилась, она не поверила мне, и положила, аккуратно, не касаясь меня, в руку дневник.

— Не очень-то и хотелось. А ты напишешь про свою невесту? — Спросила она меня сменив тему, понимая, что словами тут не поможешь, нужны месяцы тренировок и жесточайший контроль. Чихеро выпятила грудь и, пародируя Тэймэй, произнесла. — Ты хотя бы умри достойно! Вот сука, Дэйчиро, а можно, когда мы вернемся во дворец, я её прикончу? Все будет выглядеть как несчастный случай, просто принцесса захлебнулась своим же ядом.

— Я подумаю над твоим предложением — Улыбнулся я, за эти недели беспросветного превозмогания она стала лучиком света, что не только сам улыбается, но и дарит улыбку окружающим, а ведь ей не легче чем мне. — Сама своим ядом только не захлебнись.

— Ах так, значится? Вот не буду тебя защищать, и твоя невеста, что пока так и не стала женой, непременно загрызет тебя. — Наигранно обиделась Чихеро, но тут же спохватилась.

— Так, стоп, не морочь мне голову своими глупостями. Я к тебе пришла по очень важному вопросу! Я не знаю как, и не знаю где ты найдешь, но мне срочно нужен хоть самый захудалый магазин с одеждой и дешевой косметикой, я готова хоть в одиночку прорываться через бесчисленные ряды врагов! Ну пожалуйста, Дэйчиро, придумай что-нибудь! Ты же можешь что-то сделать?

Ну вот и настал тот миг, что я пытался забыть, и кажется сейчас станет явью.

— Чихеро, а тебе подарок принесли. — Попытался я увести ее от того что она хотела на меня вывалить.

— Мне! Подарок, да что же ты молчал, где он, от кого он? — Меня начали заваливать вопросами и, когда я показал рукой на сиротливо лежащий сверток на столе, тот был сперва осмотрен, а потом аккуратно и бережно открыт.

Подарком были кожаные перчатки, сделанные из кусочков тонкой кожи ботинков, солдаты срезали соединяющую полоску кожи, которая соединяла язычок и сам берец, аккуратно его обрезали, и вписали свои имена на него с помощью кислоты и иголки. И получились довольно грубоватые перчатки, на которых были написаны имена тех, кого спасал купол распада Чихеро. И все солдаты понимали, что она не обязана так постоянно выкладываться, они пустые, и их жизни только в их руках, но она делает то что делает, никто об этом ее не просит, и никто не может запретить. Им хотелось что-то подарить ей, что-то особенное, что принадлежала им всем лично. А что было у солдат личного в окружении? Ничего. Вот из ничего они и сделали подарок, что помог забыть Чихеро о ее проблемах, и на ее лице красовалась сейчас не фальшивая дежурная улыбка.

Она мгновенно побежала искать Иткуна чтобы отблагодарить, и стараясь не думать о том почему они сделали такой подарок. Она слишком часто оперирует распадом, вену на ее кистях теперь постоянно были вздуты и не теряли черный цвет, что просматривался через кожу. Она постоянно прятала руки, и солдаты видели эти ее ужимки, но перчатки не помогут ей, вчера у нее выпал зуб, сегодня утром прядь волос выпала сама по себе. Если она и все так же будет часто использовать силу распада на грани своих возможностей, то сила будет и дальше изменять ее. Потому ей так нужна косметика и магазин одежды, она не сахарная барышня, но смотреть в зеркало и считать сколько дней пройдёт и ты станешь уродиной безвозвратно, видеть медленный процесс до точки невозврата, это мучительно. Она сделала свой выбор, и менять его не будет, что бы я ей не сказал.

Проклятая сила манипулятора, я не хотел этого знать, и теперь я не знаю как, но я должен всеми способами не дать впасть этому лучику радости в уныние.

Время, будильник противно запищал, пора встретиться с этим пешеходом, да поговорить с полковником надо обязательно. Не суждено мне записать все что я хотел, но может, когда я вернусь, продолжу писать свой нехитрый дневничок, а потом пошлю его маме, когда выберусь из этой западни.

На небе несмело затухали звезды, а вершины гор начали наливаться алым. Настало моё время, Чихеро может до полудня спокойно спать. Скоро облака укутают небо, а в горах они так низко что можно принять за туман. Самолетам будет не то что сложно сбрасывать кассетные бомбы, летать они не смогут, имея такую видимость это практически самоубийство. Так что Чихеро может отдыхать спокойно, и только в полдень солнце разгонит тучи, и вот тогда и стоит ожидать гостинцев от высоко летящих самолетов, но они уже не смогут атаковать внезапно и на уничтожение гостинцев надо мало сил, с этим справляются наши оставшиеся в строю слабосилки. Подходя к центру лагеря, я услышал стук кувалды об мою броню, а повсюду сновали по своим делам с опухшими от недосыпа лица солдаты. Вот я и подошел к ремонтной машине, где обитают наши механики и ремонтники, которые каждую ночь спешно ремонтируют все что возможно, от пробитого колеса, стараясь заделать изношенную резину, так как запасок осталось с десяток на сотню машин, до двигателей машин и пусковых установок. Не удивлюсь что они и микросхемы паяют. Так же они каждую ночь корпят над моей броней и вооружением.

Все-таки выбрать груду железа в качестве бронекостюма было верной идеей, по крайне мере ремонтировать ее мог практически кто угодно, не было в ней сложной механики или очень точно подогнанных деталей. Грубоватый внешне он был прекрасно продуман и строился мамой на вырост, правда уже подходит предел этого выроста. Броня уже как полтора месяца не сверкала, а внешние пластины бронекостюма уже были заменены на более некачественные и более толстые, но это была вынужденная мера. Столько попаданий и столько воздействия разных стихий не выдержало бы большинство лучших бронекостюмов, а мой выдержал и до сих пор готов исправно служить, хоть ему теперь и нужен ежедневный ремонт и обслуживание. Проходя мимо ремонтной машины, я услышал, как матерятся механики между собой меняя очередную пластину на моём бронекостюме, они что-то кричали о том, что заклепки не держаться и что рама и общий каркас изношен на семьдесят процентов, а потом тихо добавили, словно сказав друг другу страшный секрет, что бронекостюм от перегрузок развалится и пойдет их демон практически голым нещадно разрывать на части врагов.

Перед палаткой полковника я глубоко вдохнул, и лишь затем вошел. Смрад ударил мне в ноздри, смесь крови гниющего мяса и разных медикаментов создали практически невыносимый аромат. Мне не нужно было разрешение войти, но солдаты в респираторах внимательно следили за каждым мои движение. Полковник по обыкновению лежал на раскладном кресле каталке, ну как полковник, кусок гниющего мяса, и только потому что обладает железной волей он не пустил себе пулю в лоб, а сдохнуть ему мешает сила физика, она не может побороть яд и залечить раны, а вот поддерживать жизнь может. Безногий, с одной рукой и двумя пальцами на правой руке и одними глазом, вот каким вышел из битвы у подножия гор Алехмийских гор бравый полковник Дцоки.

— Лейтенант, рад вас видеть хр-гх-тхву, — Сплюнув кровь, помешавшую ему говорить, полковник Дцоки продолжил. — Координаты на столе, действуй по своему разумению. Возможны засады на пути дивизии, так что с этим странным владеющим заканчивай быстро, а после возвращайся и сопровождай дивизию.

— Есть быстро прикончить. — Браво и с улыбкой ответил я. — Будут ли еще приказания?

— Будут, будешь следовать пешим от дивизии, сегодня в пяти километрах, а не как обычно в семи, чую ногами что сегодня будет жарко. — Полковник улыбнулся остатками зубов. — Шосе, я не сдамся. Сегодня за ночь стали прахом сорок пустых и семеро владеющих, раненых еще много и лечить их Федерация не будет, пристрелят как бешенных собак. Если этот пеший предложит сдаться, прикончи его! Разорви мразь на куски! Две недели, и мы выйдем к своим.

— Чихеро нужен отдых. — Сказал я, зная ответ, полковник схватился единственной рукой за подлокотник и его лицо осветилось пробившимся сквозь палатку лучом солнечного света. Безносое лицо, пустая левая глазница, волос не было, как и кожи которая осталась в шлеме, прикипев от температуры, когда он в одиночку сразился с огневиком и пустотником одновременно. Его противники сдохли, и это был последний выполненный приказ генерала Дао. С того момента и перестала существовать группировка войск.

— Я знаю! — Прохрипел полковник, а его лицо исказилось в ужасной гримасе, Дцоки откинулся на спинку и уже спокойно проговорил — Знаю, лейтенант, знаю, ступай, я рад бы дать ей отдых, но не могу, ступай, дивизия нуждается в вашей силе.

Выйдя из палатки, я встряхнулся и нацепил дежурную улыбку, никто не должен видеть моего печального лица, мы выберемся, мы справимся, и никто не сможет нас одолеть.

Когда подготавливалось десантирование, и я проходил инструктаж, нам говорили, что армия Империи близко к группировке войск, и наша помощь поможет минимизировать потери, да и не было у противника столько сил чтобы организовать молниеносное наступление. Не было, как же, Империя планомерно выбивает противника со своих территорий. Первый сигнал о том, что все очень плохо, я получил, когда выпрыгнул следом за Чихеро из самолета, который был обстрелян таким количеством ракет что десяток психокинетиков справлялись с трудом, ну а в воздухе, обхватив Чихеро руками, и летя вниз спиной, я сходил с ума от того количества стали и свинца что летело в нас, а сверху разрывало на части самолеты с элитным десантом внутри, владеющие умирали десятками. За полсотни метров до земли я рванул кольцо парашюта Чихеро и, держась за стропы, принял страшный удар смягчив своей броней и спиной жесткую посадку для девушки, которая не стала долго думать и приняла бой, наша посадка оказалось в центре врага, совсем недалеко от штаба противника, но это мы узнали уже после битвы. Серпы распада и столпы тлена разносили округу не щадя ничто и никого, когда я вскочил на ноги уже сотни отдали свои жизни, а глаза Чихеро заполнила тьма.

Пулеметный короб в двадцать килограмм опустел в считанные минуты, и мне пришлось взяться за личное оружие, иногда выхватывая у врагов стрелковое оружие. Но кукри все равно были моей основой, прослужили, впрочем, и они недолго, уж слишком сложно было выковыривать попавшихся мне физиков, и вот на очередном ублюдке нож сломался, и я взялся за плети. Их хватило надолго, чувствовались они иначе чем обычно, каждая нить тянулась к живому чтобы забрать эту жизнь, меня жгли огнём, били молниями, пустотник долго пытался раздавить меня, но ничего у них не выходило, обезумев от пламени и одурманенный электричеством я не чувствовал ни боли, ни усталости, ни ударов снарядов. Меня заботило что плети становятся все тоньше и тоньше, теряя свои нити и то что я потерял из виду Чихеро, которая не спешила находить меня. Добравшись до пустотника мои плети пришли в негодность, и выдрав голову из тела пустотника руками я начал давить, рвать, раздавливать, раздирать всех, до кого мог дотянуться. Кровь, кишки, все едино, владеющий иль пустой, попал под руку мне и тебе конец, иного варианта нет.

Снаряд это был или удар стихии я не знаю, но на какое-то время я потерял сознание, очнулся от удара об гусеницу танкового тягача, на его боках были тросы, и я сорвал их. Безумной идеи не было, да и не озарило меня, я просто сунул руки в металлические тросы и только коснувшись моей кожи они сразу расплелись и начали оплетать мои руки, касаясь кожи и раздвигая броню, что им мешалась. Дойдя до лопаток нити впились в моё тело, усиливая контакт и увеличивая контроль над этими монструозными, гибкими и состоящими из тысяч нитей тросами. Ко мне неслась какая-то владеющая молнией под прикрытием трех десятков пустых и двух закованных в глухую броню физиков, и все они атаковали меня. Что-то я отклонял, что-то попадало в меня и мне было больно. Надо убрать боль, с хлопком одна плеть сплелась, сила физика дала начальный заряд тросу, а сила психокинетика подхватила инициативу, разгоняя хлыст до бешенной скорости. Щёлк, нет больше боли, нет владеющей нет физиков, нет пустых, только какие-то кровавые ошмётки.

Было ли сложно управляться с моим новым оружием? Да я не знаю, помню, что я радовался и смеялся как ребенок, играясь с новой игрушкой, помню, как срывал с брони фильтры очистки воздуха, вокруг меня был воздух только вперемешку с кровью, костями и содержимым желудков, фильтр забился за секунды и я стал задыхаться. Потом дышал плотью своих врагов, а по мне стали бить по площадям, не жалея своих сил пытаясь остановить меня. В этом аду боли и страха, что пытались мне внушить, я окончательно потерял остатки рассудка, я убивал, рвал, втаптывал и нес погибель. И остановился я впервые в своей вакханалии смерти, когда мои нити облизнуло пламя тьмы, и я напал на это пламя, пытаясь достать то, что подпитывает это пламя, а оно пыталась сожрать меня, когда я скармливал ей, защищаясь, трупы, машины, да все, до чего могли дотянуться хлысты, но не могли они дотянутся до сердца пламени, и когда я уже был близок, вдруг понял кто сердце. Чихеро.

Вспоминали ли мы про эту схватку и остальной бой? Вспоминали, и главное, не врали ни себе ни друг другу, мы могли убить друг друга, она узнала меня только когда я отступил.

Сколько мы убили, мы не знали, но знали, что среди умерших были не только враги, знали и никто не смел нас об этом спрашивать.

Встряхнув головой и прогоняя воспоминания, я направился в ремонтную, боги, бедный мой бронекостюм. На нем заплаток столько что он похож на какой-то хлам, не способный защитить от снайперской пули, не говоря уже об кумулятивном снаряде малой мощности. Наспех облачившись в него, я подошел к ванне с маслом, где отдыхали те тросы, они теперь стали еще тяжелей и толще за этот месяц. Я постоянно добавлял нити. Коснувшись его нитей, трос быстро занял свое место на руках, и я слегка тряхнув их сплел плеть в хлыст, и напрягшись каждым мускулом и подгоняя тросы психокинетикой произвел так любимый солдатами в дивизии оглушающий звук, который ознаменовал что Чихеро спит, а я принял вахту. Демон вышел на охоту, день его время, а ночь её.