Не наследник, которому по…

Девушка в тот же миг покраснела как маков цвет, а Марфа Лавровна дёрнулась, посмотрела на меня, словно пытаясь понять, шучу я или нет.

Сигурд Торнович тут же заулыбался и с достоинством кивнул:

— Приятно видеть такую красавицу невестой сего достойного мужа.

— А то, что она его двоюродная сестра? — зашептала преподавательница.

— И что? — удивился старший препод, — я тоже на двоюродной сестре женат. Ты же в английской академии училась, там и похлеще бывает.

— Бывать-то оно бывает, но я как-то не думала…

— И не думай, тебе это не идёт! — Сигурд громко расхохотался, а та буркнула:

— Мизогинный цисгендерный шовинист!

Слова были непонятные, но тон вполне определённый. Впрочем, Сигурд его тоже не почувствовал. Однако, выражение, на всякий случай, я запомнил, вдруг пригодится. Видать какое-то особо сильное английское ругательство. А то стыдно сказать, я кроме фак и шит и не знаю ничего.

— Однако, это не повод не проходить испытание! — снова произнёс старший препод и показал Анюре на ворота.

— Я проведу, — тут же произнёс я и приобняв Светлову за плечи, повёл внутрь.

Преподы чуть отстали, и я зашептал ей на ухо:

— Слушай внимательно. Первое испытание это выпить водки. Там целый стакан, поэтому надо схитрить. Как вариант, предлагаю тебе прямо в горле выморозить из водки спирт, затем его отдельно проморозить, ты же сможешь опустить температуру до минус ста двадцати?

Анюра была какой-то скованной и заторможенной, но всё же кивнула, давая понять, что меня слышит и мои мысли улавливает.

— Вот, потом незаметно выплюни его, а воду растопи и выпей. Так, второе испытание фигня — на балалайке сыграть, там уж как-нибудь сбряцаешь, а вот третье уже серьёзней. Надо забороть в рукопашную медведя.

Светлова вздрогнула, и попыталась затормозить, но я держал её крепко, не давая сбиться с пути:

— Не дрейфь, мой медальон с тобой?

— Со мной, — разлепив губы, тихо ответила она.

— Ну и отлично, активируешь его и можешь с медведем делать, что хочешь, на животных действует лучше, чем на человека.

— Спасибо, — вновь тихо произнесла она.

— Сочтёмся, — ответил я.

Тут мы как раз подошли к столу с водкой и я усадил девушку на ближайший стул.

Было тихо, за исключением того, что сбоку от нас, на подстилке из соломы под стеной лежал Иванов и пьяным голосом пел “Шумел камыш”. Выходило не слишком музыкально, да и слова он всё время забывал, поэтому постоянно прерывался, начиная заново.

— Сказал, что тоже выпьет три стакана, — прокомментировал картинку подошедший Сигурд Торнович, — переоценил свои силы. Ладно, девица Анюра, тебе только стакан, большего не требуется.

Он наполнил гранёную тару, после чего протянул Светловой. Посмотрев на меня, та решительно взяла своими тонкими пальчиками стакан и принялась медленно, но верно, вливать в себя. Губы её чуть посинели и от рта слегка дало холодом, но заметил это только я, потому что находился совсем рядом.

— О, самолёт! — воскликнул я, подняв голову к небу.

Оба преподавателя тут же синхронно посмотрели следом, не сумев противостоять извечному человеческому любопытству. Благодаря этому, тихий звон кусочка льда упавшего на мощёный булыжником двор, никто не заметил. Я улыбнулся одними губами, а затем, когда никакого самолёта в небе никто не увидел, разведя руки, произнёс:

— Наверное показалось.

— Ну ладно, — Сигурд Торнович посмотрел на сидевшую как ни в чём ни бывало Анюру, пожевал губами, покосившись на меня, затем, со вздохом кивнул, — ладно, первое испытание пройдено.

Тут Иванов у стены икнул, что-то в его голове переключилось и он, забыв про камыш, затянул:

— Из-за острова на стержень…

— На стрежень! тьфу, грамотей, — пробасил старший препод, неодобрительно глядя на Такаюки, — ладно, не стоим, там ещё пятьдесят других студентов.

На балалайке Анюра схитрила — запела песню, струн едва касаясь. Но голос у неё был неплохой, и это устроило Сигурда.

Ну а с медведем вышло ровно то же, что и у меня. Бедняга даже подходить не стал, заранее почуяв, чем пахнет ситуация.

— Какой-то он малахольный, сегодня, — с сомнением заметил мужчина, — может заболел?

Но стоило ему только подойти ближе, как натерпевшийся страху косолапый, с рёвом бросился в атаку, размахивая лапами и подминая старшего препода под себя.

— Как думаешь, загрызёт? — спросил я, с интересом глядя на борьбу человека со зверем.

— Блин, сплюнь! — тут же суеверно произнесла Анюра.

Но тут в рычание медведя стал вмешиваться новый звук, всё усиливающийся. И наконец, мы услышали второй, не уступающий по грозности мишкиному рёв. Тушу медведя приподняло, а затем шмякнуло об стену, а вскочивший на ноги Сигурд Торнович, разорвав на себе подрясник, из под которого выглянула тельняшка, с криком: — За магию! — оседлал мотающего башкой косолапого и сдавил в удушающем захвате его шею.

Через пару минут всё было кончено и с видом победителя, старший препод направился к нам.

— Убил?! — охнула Марфа Лавровна.

Но тот только снисходительно покачал головой.

— Просто вырубил. Минут через десять придёт в себя.

Выйдя в ворота, Сигурд Торнович объявил, что Анюра испытания прошла.

А дальше потянулись остальные студенты, до которых мне дела не было.

Глава 5

На распределение попали все и те кто прошел испытания ( я и Анюра) и все остальные, в большинстве своём засыпавшиеся ещё на стакане.

Нетрезвая толпа новоиспечённых студентов стояла перед последними воротами, отделявшими нас от этого храма науки, мучительно ожидая, когда, наконец, впустят.

Кто-то пьяно возмущался, кто-то блевал в сторонке, часть прилегла прямо на брусчатку, не в силах дальше стоять. Одна из любительниц лубка, не переставая икала, сидя неподалёку от меня, а вторая над ней хлопотала.

Я же, прислонившись к стене и достав пособие по квантновой механике, послюнявив палец, медленно перелистывал страницы, вникая в основы. Кое-какие аспекты теории давали интересное объяснение эффектам высших заклинаний пространственной школы моего прошлого мира.

— Дрейк, — негромко произнесла Анюра, — мне дома запретили с тобой общаться.

— И? — произнёс я, продолжая читать.

— Я решила, что всё-равно буду с тобой общаться. Если ты, конечно, не против.

— Я не против, — снова ответил я, внимательно вчитываясь в текст, спросил, — а ты знала, что невозможно точно определить одновременно и скорость и координаты элементарной частицы?

— Слышала что-то, — произнесла сбитая с толку девушка, — э-э, а ты точно услышал, то я спрашивала?

— Услышал, — ответил я, — ты моя невеста, поэтому я не против и дальше с тобой общаться.

Анюра снова покраснела, затем, отчаянно теребя сарафан, произнесла:

— Насчёт помолвки, мы же двоюродные брат и сестра…

— И? — снова спросил я.

— Я понимаю ,что это всё фикция, но что подумают люди?

— Ничего, в среде аристократов жениться на кузинах нормально.

— Для тебя всё так легко и просто?

— Вот и ты будь проще, — я посмотрел на Светлову, — меньше забивай себе голову проблемами, и жить сразу станет легче.

В этот момент, ворота со скрипом стали отворяться, тут же треснули неизвестно где спрятанные хлопушки, и нас обсыпало цветной мишурой. Пришлось убрать книгу и приготовиться к ещё одному скучному действу.

Над площадью, за воротами висело здоровенное полотнище, с надписью красным на белом: — “Приветствуем первокурсников!”. А в воротах стояла ректор академии Светлана Иосифовна Кладенец собственной персоной.

— Добро пожаловать, — произнесла она, окидывая нас ясным взором льдистых глаз, — и прошу за мной, на церемонию распределения.

Женщина была высокой, с короткой стрижкой пепельно-белых волос, в приталенном коротком сарафане из под которого выглядывали стройные мускулистые ноги, в красных сапожках. На голове у неё был кокошник, но совсем маленький, словно ободок на волосах.

Нас завели (а кого-то и занесли) в большой зал где, заставили смотреть на кафедру и выстроившихся сбоку от неё преподавателей в белоснежных подрясниках.

Ректорша, забравшись на кафедру, немедленно толкнула речь, которую я не слушал.

А затем началось распределение.

— Традиционно мы распределяем студентов на три факультета, — произнесла ректор, — вы, наверное задумывались, для чего нужно испытание, которые вы только что проходили? Как раз по его итогам мы и определили какой направление больше всего вам подходит.

— А выбрать, разве, нельзя? — выкрикнул кто-то из толпы.

— Можно, — мило улыбнулась Светлана Иосифовна, — но только тем, кто прошел все испытания, а таких у вас всего двое, их мы спросим отдельно.

О как, ну ладно, тем проще, хоть какой-то плюс.

Затем Сигурд Торнович подал ей бумажку с фамилиями, и ректорша принялась зачитывать:

— Марио Варшавский — факультет боевой магии, Светлана Бич — факультет боевой магии, Василий Бестужев — факультет магического управления, Диана Раскольникова — факультет общей магии…

Слушать монотонное перечисление тоже было скучно, поэтому вскоре я занялся самоанализом и до меня стали долетать только короткие:

— Боевой магии… общей магии… магического управления…

Новенькое прозвучало лишь однажды:

— Иркутская исправительная колония!

Подняв голову, я посмотрел на заметавшегося парня лет шестнадцати, которого быстро обездвижили магией и выволокли из зала.

А ректорша важно заметила:

— Академия не место для малолетних преступников.

Ажиотаж быстро улёгся и перечисление продолжилось. Иванов, кстати, попал на боевой факультет. Что ж, туда ему и дорога, я лично, бегать в пять утра строем и по пол-дня швыряться заклинаниями по соломенным манекенам не собирался.

Почему я считал, что там будет именно так? Ну так, если рассуждать логически, факультет управления, это для людей коммуникабельных, инициативных и амбициозных, подозреваю, там большинство дети аристократов. Общей магии, скорее всего для умных и склонных к получению знаний, ну а боевой — для тех кто и звёзд с неба не хватает и вообще живёт по принципу — сила есть — ума не надо. Таких явно будут занимать различной тупой деятельностью, лишь бы те не начали страдать ерундой. Впрочем, они ерундой не страдают, они ей наслаждаются, что ещё опасней.

— Будешь выбирать, — шепнул я Анюре, — выбирай факультет общей.

Та кивнула. Распределение как раз закончилось и ректорша вызвала нас к кафедре.

— Ну что, хитрецы, — посмотрела она на нас прищурившись, — признавайтесь, мухлевали на испытаниях?

Анюра тут же побледнела, открыла было рот, но я ей сказать не дал, ответил сам:

— Мухлёж предполагает знание заранее условий игры, а испытания были для нас совершеннейшей неожиданностью. Боюсь, госпожа ректор, вас разочаровать, но мы прошли его самым честнейшим образом.

Светлана Иосифовна поджала губы, но кивнула:

— Ладно, сделаем вид, что поверила. Так на какой факультет планируете поступить?

Я незаметно толкнул Светлову и та скороговоркой произнесла:

— Факультет общей магии.

— Пожалуй, тебе подходит, — кивнула Кладенец, перевела взгляд на меня.

— Тоже факультет общей магии, — чуть склонил голову я, улыбнувшись одними губами.

— Хм, — нахмурилась женщина, — я бы, лучшим для тебя видела факультет управления, всё-же старший сын благородного рода, к тому же у тебя все задатки стать хорошим управленцем.

— Я уже не наследник, — ответил я, сохраняя на лице вежливую улыбку, — поэтому мне нет нужды учиться управлению.

Ректор посуровела, затем скупо молвила:

— Да, я слышала про эту неприятную историю, но, мальчик мой, — тут она коснулась моего плеча, — это не повод отчаиваться. История знает множество чудесных примеров того, как из безвыходной ситуации появлялся выход.