Не наследник, которому по…

Не наследник, которому по...

Пролог

В тёмной комнате без окон сидело двое. Два едва различимых силуэта. Лиц их не было видно как и двигающихся губ и казалось, что голоса рождаются в этой тёмной пустоте из ниоткуда.

— Уважаемый сэр, вы читали последние новости?

— Конечно, как и любой приличный джентльмен, я начинаю утро с кофе и новостей. А что вас в них заинтересовало?

— О, мне показалось интересным краткое упоминание, что бывший наследник рода Рассказовых стал болдаром.

— Рассказов? Да, помню печальную историю с ним. Мальчик оказался слишком горяч и эмоционален. Похвально, что молодёжь принимает близко к сердцу несправедливости нашего общества, ведь полиция задержала его на совершенно смехотворном основании, но не разумно, ведь теперь наследником ему не быть.

— Согласен с вами, сэр, но с другой стороны, когда он был малдаром, это была просто печальная история, но теперь, когда он болдар — это может стать историей мести.

— Вы думаете, коллега?

— Почти уверен в этом. Главное направить парня в нужную сторону. Давно пора слегка взбодрить бездарей, возомнивших себя правителями мира. С каждым годом я вижу в их глазах всё меньше уважения к нам. Мы связаны ограничениями по рукам и ногам. Пара тройка дополнительных прав и свобод нам, как аристократии, тут совсем не повредит.

— Вот это верно, милейший, верно, этого действительно не хватает.

Внезапно в глухой двери лязгнула заслонка, и в камеру проник яркий электрический свет, заставивший обоих мужчин сощуриться и заморгать.

В зарешётченом окошке показалась усатая недовольная морда, железная дверь громыхнула от молодецкого пинка и морда грозно рявкнула:

— А ну тихо, разговорились мне тут.

Затем заслонка поехала обратно и вновь стало темно.

— Мда, — уже тише резюмировал голос первого, — очень не хватает свобод.

— И прав, прав, — вторил ему второй.

Глава 1

Подставу с болдарством я запомню надолго. Это же надо, в один момент все планы взять и одним махом спустить в унитаз. Особенно в свете того, что теперь меня без вариантов ждёт академия для болдар. И там вам не тут, никаких — после уроков домой, там полноценный пансион, вон, как мой братец младший, которого домой отпускают только изредка. А значит плакала моя лаборатория в подвале.

Жалко было лишиться и кружка физиков с незабвенным Аристархом Эдмундовичем. Собственно и Канаплян, поначалу обрадовавшийся тому, что я перестал быть наследником, после известия о моём болдарстве разом поскучнел и печально со мной попрощался, когда я забежал к нему напоследок, перед убытием в клятую академию.

Ещё ирония, кстати, заключалась в том, что академия, в пику названию школы “Последний путь”, называлась — “Путь первых”. Тоже мне. Особенно когда знаешь реальный расклад, кто тут на самом деле первые, а кто — индейцы в резервации.

— Как же тебя угораздило, — всё вздыхал Аристарх Эдмундович, провожая меня на выход из школы, а встреченные по дороге школьники, кто с завистью, кто с уважением шептали друг-другу: — Болдар, болдар, болдар…”

Глупцы, не видящие дальше своего носа.

— Судьба злодейка, — ответил я, когда мы вышли во двор где я, напоследок, полюбовался стеной сосен за забором, по которым, наверное, буду скучать больше всего.

Хотя нет, больше всего я буду скучать по урокам физики. Одно меня слегка приободряло, я надеялся, что смогу позаниматься ею и в Академии. В конце-концов, должны же они даже болдарам давать хоть минимально-необходимый набор знаний об окружающем мире.

— Там было только два варианта, или быстро и решительно стать болдаром или сдохнуть.

— Ну тогда да, — вздохнул Канаплян, — тогда без вариантов.

А когда я вернулся домой, то с порога меня встретила радостно улыбающаяся маман и сходу заявила:

— Сынок, мы едем покупать всё необходимое для Академии.

— Так у меня вроде всё есть, — ответил я.

И это было правдой, потому что учебники по учебной программе школы я закупил заранее на все годы и даже успел уже проштудировать.

— Нет, мой дорогой, — заулыбалась та ещё сильней, обняв и прижав к груди, — такого у тебя точно не было.

И тут я вспомнил, что с младшеньким и правда, куда-то уезжали, вот именно с этой подготовкой к учёбе, после чего он сразу стал какой-то чрезмерно надутый и важный. Именно тогда в первый раз он посмотрел на меня с каким-то превосходством во взгляде. Впрочем, что прошлому Дрейку, что мне было на это совершеннейшим образом плевать.

— Ну ладно, — вздохнул я, — едем, значит едем.

— Как я рада, что ты теперь болдар, — вновь умиленно вздохнула Эльвира, стоило нам усесться на заднее сиденье родового москвича, — за это обязательно надо выпить.

Она потянулась к бару, но я её опередил и достав бутылку шампанского, протянул женщине бокал.

Аккуратно, чтобы не стрельнуть пробкой в потолок и не забрызгать тут всё, открыл и наполнил на треть бокалы и ей и себе. Чокаться не стал, сразу пригубил свой, ощущая на языке кисловатый привкус Кристаля от Лоиса Родерера. Не знаю кто там ищет в нём оттенки спелых яблок, свежеиспечённого хлеба, имбиря и мёда. Лично на мой взгляд это было вполне стандартное сухое игристое вино, сильно переоценённое историческими байками про русского императора.

— Ты даже не знаешь, что тебе предстоит увидеть, — пригубив шампанского, мать зажмурилась от удовольствия.

Ну ещё бы, это её любимая марка. Что-что, а вкусы своей семьи я знал, это весьма помогает, когда хочешь чего-то добиться для себя. Думаете как у меня лаборатория появилась? Матери партия Кристаля, отцу коробка кубинских сигар. Настоящих, которые у нас не купишь, или купишь, но через тысячу перекупов за заоблачный ценник. А вот через глобальную сеть организовать доставку — другое дело. Пришлось попотеть, находя нужные контакты в даркнете, но я справился. Зато, теперь у меня есть хорошие знакомые в китайской мафии и русской разведке. Правда господин Брут, Анатолий Викторович, через которого я и заполучил сигары с самой Кубы, утверждал, что он скромный торговец оружием и только, но главным разведывательным управлением от него веяло за версту.

— И что же, это? — лениво поинтересовался я, раздумывая, можно ли всё-таки, как-нибудь забрать свою лабораторию с собой.

— Это место, в которое имеют доступ лишь болдары — магический район Иркутска.

— И что, туда никто кроме болдаров не ходит? — уточнил я, — и бездари не пробуют заглянуть? Там что, охрана на входе?

— А вот и нет, — лукаво прищурилась Эльвира, — не угадал. Бездари про него даже не знают. Он для них как бы не существует. И они не могут в него попасть.

— Как это? — слегка заинтересовался я.

— А вот так, потому что магия, — с превосходством в голосе заявила та, — представь, огромный район в самом центре города. Но который никогда не найти, хоть весь город, все улицы обойди.

— И как мы туда попадём?

— С помощью магии, конечно, — рассмеялась мать, — как же ещё. Я же говорю, что только болдары смогут туда попасть.

— Ну ладно… — протянул я.

Если они тут и вправду смогли реализовать концепцию вложенных пространств, то я, пожалуй, изменю в лучшую сторону мнение о местных магах.

— Что, и даже правительство об этом не знает?

— Правительство знает, — внезапно поскучнела Эльвира, — но и только, по договору они тоже не имеют права туда заходить без разрешения Магсобрания.

— Что за Магсобрание?

— Высший орган у болдар, он представляет интересы магов при императоре и регулирует взаимоотношения внутри магического сообщества.

— А почему я про него первый раз слышу?

— Потому, — вздохнула мать, — что малдары находятся вне его юрисдикции, а статус секретности ограничивает распространение сведений об устройстве болдарского общества.

— Понаплодили собраний всяких, — буркнул я, — а как же спецкомитет по делам аристократов и дворянское собрание?

— Дрейк, не путай, — строго сказала Эльвира, — спецкомитет и дворянское собрание касаются только аристократов, болдар или малдар — не важно, а Магсобрание — всех болдар, хоть аристократов, хоть нет.

— То есть, если я болдар-аристократ, то мне могут указывать и Магсобрание и спецкомитет и дворянское собрание? — уточнил я, — а если или простолюдин, или малдар, то только кто-то один из них?

— Всё правильно, — кивнула мать, обрадованная моей догадливостью.

— Вот же жопа, — буркнул я недовольно.

Хотя догадывался, догадывался, что чем ты потенциально опаснее, то тем больше на тебя всяких контролирующих и проверяющих органов. Аристократ-болдар, это прям комбо, хуже сочетания и не придумаешь.

— И что конкретно мы там должны купить?

— Всё по списку из академии, — женщина протянула мне свёрнутый трубочкой листок на плотной, под пергамент бумаге, где красивым шрифтом с закосом под каллиграфию, с завитушками там всякими, было перечислено два десятка позиций.

После беглого ознакомления со списком, от которого брови мои сами собой полезли на лоб, я повернулся к матери и с сарказмом процитировал:

— Подрясник чёрный — два штуки, сапоги яловые обычные и хромовые — две пары, колпак с мехом и без меха, кафтан чёрный... Рили?!

— Эта одежда, — наставительно произнесла Эльвира, — символизирует нашу связь с предками и верность традициям. Этот перечень был предложен советом волхвов и утверждён царём для школ призванных обучать отроков ведовству и волхованию в тысяча пятьсот шестьдесят четвёртом году.

— Мда, — буркнул я, — вот это древность. А если бы я девочкой был, меня бы кокошник носить заставили?

— А как же, я носила! — с гордостью в голосе произнесла мать.

— Ну ладно одежда, а метла-то зачем? — ткнул я в позицию ниже, — летать на ней, что-ли?

Женщина тут же прыснула, прикрыв рот ладошкой.

— Нет конечно, — чуть успокоившись, ответила она, — метла это символ государевого человека — опричника. Болдары тогда все становились опричниками при царе, а метла была символом того, что они выметают из отечества весь мусор.

— И что, мне теперь там по академии с метлой ходить?

— Ну, на официальные мероприятия да, а так, на занятия можно и не носить, никто не заставляет.

Я вновь вернулся к списку, уже внимательней изучая.

— Блюдечко серебряное с наливным яблочком… Это что?

— Это магическое устройство дальневидения, — ответила маман, — покатаешь яблочко по тарелочке, да пожелаешь нас, родителей увидеть, оно и покажет. Ну или ещё кого.

— А клубочек волшебный?

— Он путь тебе верный укажет, докуда дойти пожелаешь.

Это было ладно, но вот следующий пункт вызвал во мне просто бурю эмоций.

— Борода?! — громко воскликнул я, вновь затыкав пальцем в список.

Не знаю, чего в моём вопле было больше, удивления и возмущения. Я и в прошлой жизни терпеть не мог всю эту растительность на лице, которая после недели отращивания начинала чесаться неимоверно, а уж здесь и подавно меня было не уговорить.

— Не собираюсь её отращивать!

— Накладная, — успокоила меня Эльвира, — для парадных выходов. Постоянного ношения не требуется.

— Ну ладно, — немного успокоился я, но тут посмотрел ниже.

— Собачья голова? — я подозрительно покосился на мать, — что, тоже накладная?

— А-ха-ха, — не выдержав, в голос расхохоталась она, — ну ты шутник, Дрейк. Нет конечно, медальон такой, на пояс на цепочке вешается. Тебе ещё повезло, в моё время настоящую сушёную собачью голову таскать приходилось.

— А почему сейчас не так? — полюбопытствовал я.

— Зоозащитнички взбунтовались, — фыркнула женщина, — жалко им собачек, понимаете ли. И плевать им на вековые традиции.

Я покивал для проформы, а сам подумал, что и хорошо, что взбунтовались. Ещё я гадость всякую не носил. А медальон… как говорится и чёрт с ним, пусть висит.

— Приехали, госпожа, — прогудел с переднего сиденья Вениамин, и я, оторвавшись от списка, увидел, что мы уже в городе, в какой-то полузаброшенной подворотне с ржавой металлической дверью в длинной кирпичной стене.

— И что, — произнёс я, выйдя наружу и критически разглядывая невзрачную местность, — за этой стеной и есть этот магический район?

— А вот и нет, за этой стеной обычный завод бездарей.

Подойдя к двери, Эльвира посмотрела на меня, а затем предложила:

— А используй на двери своё колдовство, она и отопрётся.

— Хм, ну ладно, — пожав плечами, я подошёл, чуть одёрнул рукава пиджака, и выдал из ладони огненную струю с лёгким гулом ударившую в дверь.

Послышался щелчок и та медленно отворилась, открывая проход.

Зайдя внутрь, мы прошли в странную кабину метр на два размером, без окон. А затем за нами сомкнулись толстые двери и я почувствовал, как кабина слегка дёрнулась. Приложив ладонь к стенке, почувствовал постоянную небольшую вибрацию и внезапно понял, что мы движемся. Очень плавно и почти незаметно и, судя по ощущениям, куда-то вниз.

А когда двери кабины разъехались, я увидел перед собой уходящую вдаль улицу, полную народу, по обеим сторонам которой располагались прилепившиеся стенами друг к другу разнокалиберные домики в два-три этажа, с цветными вывесками изобилующими старорежимными ятями в названиях.

— Вот и он, — взяв меня за руку, она вывела наружу, — магический район Иркутска.

Подняв голову вверх, я увидел потолочный свод на приличной высоте и лампы дневного спектра, достаточно мощные, чтобы не вызывать ощущение недостатка освещённости. Если особо не обращать внимания, то могло создаться впечатление, что ты на поверхности в слегка пасмурный день.