Опьяненная любовью

— Стефани, пригладь, пожалуйста, волосы, — заметила леди Монт.

Стефани с недоумением взглянула на пожилую даму, но волосы все-таки пригладила, что, впрочем, было совершенно бесполезно: непокорные рыжие кудри, которым всегда разрешалось вести себя как заблагорассудится, никак не способны были послушаться ни строгого голоса леди Монт, ни успокаивающего жеста хозяйской руки.

Барбара Монт, видимо, сумела воспользоваться ею же спровоцированной паузой в разговоре, ибо задала очередной вопрос:

— А теперь, дитя мое, скажи, пожалуйста, что любит этот… этот человек?

— Работу, — недоуменно пожала плечами Стефани.

Леди Монт, сделав видимое усилие, воздержалась от краткой характеристики объекта исследования.

— Дорогая Стефани, мне не понятен человек, который способен не обратить внимания на такую девушку, как Элен. Согласитесь, неординарной наружности…

Стефани в знак абсолютного согласия энергично закивала.

— И тем не менее мистер… как там его?.. не обращает ни малейшего внимания на юную прелестную леди, согласившуюся идти к нему, простите, в подмастерья.

Тут Стефани сделала непростительную ошибку, легкомысленно заявив:

— В мастерской много красивых девушек…

На какое-то время мисс Джонс полностью выпала из сферы интересов леди Монт. Как? Красивее Элен? Она хоть соображает, о чем говорит, эта рыжая девчонка?!

— Выход один — надо удивлять! — после тяжелых раздумий Барбара вернулась к уже однажды высказанной ею мысли.

— Ба, а ты, как я понимаю, умела удивлять? — неожиданно проявила интерес к предмету разговора Элен.

— Милочка, — развела в недоумении руками тетка, — я не удивляю разве что тебя, привыкшую ко мне и, надеюсь, любящую меня. Твои легкомысленные родители, однажды сильно удивившись, давно и окончательно поставили на мне крест. Но это о другом…

Марии и Артуру леди Монт была обязана появлением Элен, и за это им многое прощалось. Молодые красивые эгоисты, что с них взять?

— Я вам, девочки, сейчас расскажу, как мне удалось много лет тому назад удивить одного человека. Впрочем… Сколько можно говорить, ничего не держа в руках? Сара! — неожиданно завопила леди Монт.

Однако она быстро вернулась к манерам, достойным светской особы, и величественно обратилась к возникшей на пороге гостиной молодой женщине в форменном платье: стоячий воротничок, передничек с оборками, в волосах кружевная наколка.

— Сара, голубушка, пожалуйста, мне мой традиционный коктейль, девочкам чай с бисквитами.

— Ба, нам тоже твой традиционный коктейль.

— Ну, значит, три моих традиционных коктейля. Один покрепче.

— Слушаюсь.

Спустя несколько минут Сара внесла на подносе три высоких бокала и подошла к хозяйке. Та безошибочно выбрала напиток, приготовленный именно для нее, и блаженно откинулась на диванные подушки. Элен приняла бокал, не поднимаясь с ковра. Стефани шагнула навстречу служанке, взяла оставшийся коктейль и вновь опустилась в кресло.

Леди Монт умела держать паузу, не выпуская нити разговора.

— Элен, милая! Повторюсь, но скажу: я не была такой красавицей, как ты. Не дергайся, я говорю правду. У меня не было глаз такой синевы, как у моей прелестной племянницы, да и ее роскошных волос цвета умело заваренного кофе. Нет, у меня были голубенькие глазки, светленькие волосики. Хорошенькая, одним словом.

Леди Монт лукаво улыбнулась, блеснув голубыми глазами, еще не тронутыми старческой дымкой, и поправила рукой искусно уложенные волосы, оттенок которых, благодаря ухищрениям парикмахера, удачно имитировал дарованный природой цвет.

— Поверьте, на меня обращали внимание. Но был один очаровательный юноша, который вел себя по отношению ко мне вызывающе дурно: просто-напросто не замечал. Признаюсь, это задевало. И тогда я сказала себе: Барбара, надо предпринять все от тебя зависящее, чтобы ему понравиться.

Леди Монт отодвинула губами соломинку и сделала добрый глоток, уменьшивший содержимое бокала на треть.

— Кстати, я тогда не любила коктейли. Шампанское куда ни шло… Так что же предпринимаю я? Я из Золушки на балу делаю из себя Золушку после злополучного удара часов. Бедняжку, ни разу не попадавшую в лапы парикмахеров, модисток и косметологов. А про меня что говорили? Ах-ах, как хороша! Когда объект, ради которого и была затеяна мистификация, меня увидел, он наверняка решил, что человечество сошло с ума. И тут он удивился в первый раз: мол, надо же, что люди наговорили. После чего мне оставалось сделать из себя принцессу на балу. Вот уж удивила!

Леди Монт и по прошествии многих лет была явно довольна собой, всем своим видом призывая слушательниц разделить ее радость. Те ответили ободряющими улыбками.

— Да, удивила так удивила! Платье от Кардена, прическа от Пьера, плюс умеренный, мастерски выполненный макияж… Так вот, по контрасту с первым вариантом второй имел ошеломляющий, но, если честно, временный успех.

— Ба, ты все выдумываешь! — рассмеялась Элен.

Стефани, не выпуская соломинки изо рта, тоже выказала сомнение.

— Девочки, дорогие мои, это я тогда была горазда на выдумки, а сейчас говорю правду, только правду и ничего кроме правды, — торжественно провозгласила леди Монт и вновь заинтересовалась содержимым бокала.

— Верю, верю! — Элен отставила свой нетронутый бокал и, вскочив, бросилась обнимать любимую тетушку. — А дальше что было?

— Дальше? Если хочешь, могу соврать. Сказать, например, что таким образом я покорила множество мужских сердец. Этакая, мол, светская львица… Нет, моя дорогая, речь идет о единственном подопытном человеке. Но, как вы понимаете, опыт удался и мир в вашем лице должен наконец узнать о моей блестящей победе.

Элен расцеловала тетку, та в напускном неудовольствии сопротивлялась ласкам.

— Боролась? Значит, еще раз использовала эффект Золушки?

— Глупышка! Дважды гениальные находки с одним и тем же человеком не срабатывают. Тут главное не уставать удивлять.

— Господи! Это же так сложно…

— Ничего нет проще, дорогая. — Леди Монт, довольная завуалированной похвалой, с упоением окунулась в озорные воспоминания.

— Как странно, говорила я ему, у Моцарта в тысяча семьсот девяносто первом году рождаются такие разные по стилистике и настроению вещи — «Волшебная флейта» и «Реквием»… Но лично мне, задумчиво добавляю я, не жаль все отдать за симфонию ми-бемоль мажор…

Элен замерла. Как, видимо, не раз замирала, когда тетка начинала свое очередное лукавое повествование.

— Это ты правду сказала про год и про мажор?..

— Конечно, девочка! Запомни: при большом рискованном вранье детали должны быть выверены до тонкости, правдивы до микрона. Я узнала, что объект моего внимания бредит Моцартом, и тут же вызубрила все даты. Все про Моцарта знала!

Элен мимикой выразила восхищение, а Барбара продолжила:

— Ну и, как вы, наверное, понимаете, я удивила-таки моцартоведа! Дальше — больше. Мне ничего не стоило со знанием дела высказаться о секретах итальянской кухни, завести доверительный разговор об импрессионистах. О, если бы вы только знали, как полюбила я этих живописцев, стремившихся непредвзято запечатлеть изменчивость окружающего мира и передать свои мимолетные впечатления! Моне, Писсарро, Сислей? Да, я отдаю им должное. Но не следует забывать, строгим голосом говорю я объекту, что кроме хваленых французских пленэристов есть американец Уистлер, немец Либерман, русские Грабарь и Коровин… Ах, какое я получила удовольствие, когда у героя моей мечты от удивления отвисла челюсть…

— Неужели наизусть выучила? Это же надо: целую лекцию по истории искусств вызубрить!

— Нет! — решительно восстала леди Монт против подобного упрощения. — Я увлеклась живописью! Выставки, частные собрания, аукционы, специальные курсы… Впрочем, не в этом дело. Мой герой, и это главное, продолжал ходить с отвисшей челюстью, а я таращила голубенькие глазенки…

— Ну и?..

— Что «ну и?..»

— Не томи ты нас, скажи, чем дело кончилось?

— Чем кончилось?.. — Барбара выдержала интригующую паузу. — Все кончилось тем, что твой дядя Чарлз, сэр Монт, незаслуженно рано скончался, оставив меня вдовой…

Поначалу слушательницы были обескуражены тем, что, минуя ожидаемую счастливую концовку рассказа, Барбара поспешно перешла к грустному окончанию совершенно другой истории. Первой осенило Элен:

— Дядя Чарлз?!

Она отказывалась верить своим ушам. В ее представлении чудесные фантазии тетки никак и никогда не пересекались с реальностью. И вдруг!

Да, действительно, дядя Чарлз млел, слушая Моцарта, коллекционировал картины импрессионистов, увлекался изучением национальных кухонь. И очень любил свою жену — о последнем обстоятельстве в семье Монт говорили сначала с недоумением, потом с должным пиететом.

— Бедный Чарлз скончался слишком рано, — горестно вздохнула леди Монт. — Ему было всего шестьдесят три…

— Всего?! — бездумно воскликнула Элен. В свои неполные двадцать она подозревала, что и тут, видимо, тетка ее разыгрывает.

— О, юность!.. — тихо вздохнула леди Монт и неожиданно, заставив вздрогнуть своих слушательниц, закричала: — Сара! Мой коктейль!

Ярко-голубые глаза Элен блестели уже не от слез — от желания повторить судьбоносное озорство тетки.

— Ба, а как ты узнала про Моцарта, кулинарию и Сислея? Ну, в смысле, что твой объект увлекается именно этим?

Барбара с высокомерным недоумением взглянула на внучатую племянницу, но любовь тяготеет к прощению и снисходительности. Объекту любви абсолютно не мешает малая толика глупости.

— Элен, я узнала обо всем этом точно так же, как скоро ты узнаешь от Стефани про увлечения твоего… Как его там? — Леди Монт нахмурилась, внутренне сопротивляясь какому бы то ни было доброму чувству по отношению к человеку, который не оценил достоинств внучатой племянницы, любимой девочки дядюшки Чарлза и тетушки Барбары.

Надо сказать, что Стефани работала в мастерской вышеупомянутого архитектора — переводила вдохновенные идеи маэстро на сухой и скучный язык чертежей.

Стефани Джонс и Элен Олдфилд показывали почти одинаковые успехи в учебе, разве что первая была более дотошна, усидчива, трудолюбива и аккуратна. Элен среди друзей и преподавателей пользовалась славой человека способного и даже, по мнению некоторых, талантливого. Вот только ей не всегда хватало дотошности, усидчивости, трудолюбия и аккуратности. Маэстро, видимо, был вполне доволен мерой отпущенного лично ему таланта и нуждался в помощнике, наделенном качествами, присущими мисс Джонс. Сразу после колледжа попасть в мастерскую Джексона, да еще на приличное жалованье — случай вообще-то редкий… Мистер Смит, видимо, похлопотал за свою невесту.

Об Элен и речь не шла, но она категорически заявила, что все равно будет работать у маэстро. Пусть уборщицей, лишь бы объект ее воздыханий находился перед глазами. Упрекаемая тетушкой в недостатке трудолюбия, Элен выразила готовность заняться любым неквалифицированным трудом. Удивительно, какие безграничные возможности открывает порой любовь!

Стефани надлежало выполнить сразу две задачи: устроить Элен в мастерскую Джексона и параллельно выяснить все, что касается увлечений босса.

Леди Монт сказала: будем удивлять! Значит, будем удивлять.

Стефани предупредила: когда мистер Джексон работает, он напевает какие-то неопознанные мелодии, тут к нему обращаться ни в коем случае нельзя. То, что он предлагает по работе, не комментировать. И не улучшать! Если возникает разговор на общие темы и Джексон берет слово, надо помалкивать или, что желательнее, выражать полное согласие.

Леди Монт, услышав предостережения Стефани, сгоряча взяла было свое предложение «удивлять!» назад. Но… поздно. Высказанная вслух идея начала жить жизнью, от автора независимой. Барбара подчинилась неизбежному.

Троица отработала список вопросов, ответы на которые Стефани должна выяснить. Список получился кратким: что объект предпочитает из еды? где и как отдыхает? любимый писатель? любимый композитор? любимый художник?

2

Все в той же гостиной несколько дней спустя леди Монт трудилась у резного ломберного столика над пасьянсом. Волосы цвета «естественный блонд» уложены в молодежную прическу, платье по-прежнему закрытое — из соображений человеколюбия: зачем друзьям и знакомым лишний раз напоминать о разрушительной силе времени?

Пасьянс — зримая проверка живости ума, терпения, наблюдательности и одновременно степени склеротических изменений в организме. Если пасьянс сойдется, то можно без труда уговорить себя, что в схватке с возрастом пока побеждаешь ты.

В самый ответственный момент борьбы за оптимистический диагноз в комнату с торжествующим воплем ворвалась Элен, размахивая листком бумаги.

— Барбара, дорогая, досье у нас! Анкета заполнена! Смотри и оценивай!

Леди Монт загородилась картами, не успевшими еще лечь на предназначенные им места.

— Элен, милочка, — превозмогая досаду, кротко улыбнулась она. — Закончим одно дело — возьмемся за другое. Оба требуют, как ты, видимо, догадываешься, внимания, терпения, умственных усилий и выдержки. Между прочим, «пасьянс» в переводе с французского дословно означает «терпение». К слову сказать, многих из перечисленных мною качеств тебе, дорогая, не хватает. Что ты сейчас и подтвердила своим несдержанным поведением. Учти, пасьянс — прекрасное средство для воспитания характера. Не будем распыляться. — И леди Монт с невозмутимым видом отправила красную даму к черному королю.

Элен, как ни странно, тут же прониклась серьезностью момента и ткнула ухоженным пальчиком в черного валета, желая подсказкой приблизить торжество тетушкиного трудолюбия.

— Спасибо, детка. Видишь, начинаю пропускать элементарные комбинации. Меня это тревожит.

— Ба, это моя вина. Я примчалась как сумасшедшая и сбила тебя с мысли. Ты и без меня непременно заметила бы валета.

— Мисс Олдфилд, вы разоблачены. Оставьте, пожалуйста, вашу льстивую политику. Вы мешаете объективности самооценки. Впрочем… Впрочем, красная десятка свободна, — ты заметила, дорогая? — и практически можно считать, что дело сделано.

Леди Монт разрушила стройную мозаику удавшегося пасьянса и привычными ловкими движениями собрала две колоды маленьких карт.

— Итак, девочка, мой пасьянс получился. Перейдем к твоему. Надеюсь, мы и с ним успешно справимся. Сейчас твой красавец будет разложен по полочкам. Считай, он у нас уже в руках.

Барбара вальяжным жестом вынула из рук Элен смятый на многих сгибах листок бумаги. Попробовала прочесть, потом с некоторой брезгливостью отложила лист, выдвинула ящичек стола, достала очки и уже после этого с удвоенным вниманием вгляделась в небрежно набросанные строчки.

— Итак, читаем. «Айви» — штучки». «Нигде. Мечта — Санкт-Антон». «Шекспир». «Пендерецкий». «Импрессионисты». Элен, ты что-нибудь понимаешь в этой галиматье? По-моему, мы имеем дело со шпионским шифром. Ну, приступим. Ты, кстати, не помнишь, в какой последовательности мы ставили вопросы? Это могло бы облегчить нам решение ребуса.

— Первый, я точно помню, касался любимого блюда.

— Ну и?..

— «Айви» — штучки».

— Ты что-нибудь понимаешь?

— Нет, Барбара, ничего не понимаю.

— Девочка! Не теряй головы. Все абсолютно ясно. В снобизме интересующего тебя человека не упрекнешь. Он не очень часто, насколько я могу судить, бывает в ресторанах, но, видимо, периодически выбирается в один из них. Если сферу своих кулинарных увлечений он ограничил Лондоном, то речь идет о месте, где любит собираться столичная богема. Но не волнуйся, он там не частый гость. Видишь, человек так и не удосужился узнать подробнее о понравившемся ему блюде, обозначив его словом «штучки».

Барбара взглянула на племянницу с таким видом, с каким удачливая гадалка смотрит на клиента, возжелавшего узнать свою судьбу.

— Все, дитя мое, не так и плохо. Можно даже сказать, что тебе повезло. А то заморочил бы голову, скажем, французской кухней… Ты же ни приготовить, ни выговорить толком не смогла бы все эти бланманже… А так — прелесть какая! — «штучки»! Будем надеяться, это действительно вкусно. Идем дальше. Тут написано: «Нигде».

— Второй вопрос, если мне не изменяет память, касался отдыха. Где, мол, и как любит отдыхать?

— Читаем ответ: «Нигде. Мечта — Санкт-Антон». Ах, ах, какие мы умные! Только о работе и думаем. Впрочем, Стефани, как всегда, небрежна. Насчет мечты все понятно, но Антон?.. Элен, на этот раз, я надеюсь, ты все поняла? Нос выше, милочка! Если бы ты в свое время больше уделяла внимания географии, то вопрос не доставил бы тебе никаких хлопот.

— Интересно, где ты тут географию увидела?

— Этот твой… человек недвусмысленно намекает, что работа у него на первом месте. Допускаю. Но дальше у него есть дополнительные соображения. Читаю между строк: уж если ему удастся оторваться от творчества, то на всякий случай есть у него мечта отправиться в Санкт-Антон, маленький горнолыжный курорт в австрийских Альпах.

Элен выразила свой восторг заливистым смехом. Тетушка сначала подумала, что так оценен ее труд следователя, но причина оказалась другой.