Помоги проекту - поделись книгой:
Только в конце XVII столетия Кассини впервые определил число, близкое к истине: 140 миллионов километров; еще два века ушло, чтобы продвинуть эту дистанцию до 149,5 миллиона.
И тут на оторопевшее человечество посыпались новости: огненный шар в 1300 тысяч раз больше земного, в 745 раз тяжелее всех планет, вместе взятых; огненные фонтаны протуберанцев более длинные, чем расстояние от Земли до Луны; в «солнечных пятнах», прохладнейших местах его поверхности, мгновенно испаряется любой металл. Обычная же погода — 6 тысяч градусов «на солнце».
240 миллионов тонн — тысяча товарных составов вещества — ежеминутно излучается, извергается, навсегда теряется. Только одной Земле выдается 500 миллионов Днепрогэсов энергии, и уже не первый миллиард лет. Опасение, что светило вот-вот кончится, несколько преждевременно. Понадобится 150 триллионов лет, чтобы вес желтого карлика убавился на один процент!
Внутри Солнца, под его поверхностью, уже не тысячи, а миллионы градусов, и еще далеко не расшифрована механика сверхмощного термоядерного реактора. Предполагается, что водород там переходит в гелий, как в водородной бомбе.
Почему же с одиннадцатилетней периодичностью усиливаются и ослабляются фонтаны и «пятна», а на планетах пылают и гаснут полярные сияния, играют и стихают магнитные бури? Окончательного ответа пока нет.
Солнечный костер освещает и обогревает уголок галактических просторов. Но как только слово «галактика» произнесено, мы выходим в большой Космос и наш огненный шар сразу «сжимается», становится снова желтым карликом.
Звезда наша еще молодая. Ей вряд ли больше 100 миллионов веков. В ней 999/1000 всей массы солнечной системы. Она несется через вселенную со скоростью 250 километров в секунду.
Пока мы читали эту заметку, Солнце утащило всех нас на несколько десятков тысяч километров от «старого места». Оно еще сюда вернется. Всего через 200 с лишним миллионов лет…
Баловень солнца
Гигантский солнечный диск, в семь раз больший, чем на Земле, никогда не исчезает с черного неба; вечная 400-градусная жара. Так на одной половине планеты.
Вечный мрак и около 270 градусов холода — на другой.
Именем Меркурия, пронырливого древнеримского бога, покровителя торговли, названа эта маленькая (1/14 земного объема, 1/25 земной массы) и быстрая планета. Меркурианский год составляет 88 дней — менее четверти земного. Кстати, таков же и меркурианский день, так как планета всегда повернута к Солнцу одной стороной. Меркурий слишком близок к светилу (от 46 до 70 миллионов километров), поэтому его можно увидеть невооруженным глазом лишь на фоне вечерней зари или рассвета.
Только самые отчаянные фантасты дерзали заселять Меркурий мыслящими существами. Планету, где, кроме всего прочего, практически отсутствует атмосфера.
Расстояние от Земли до Меркурия сравнительно небольшое — всего в 250 раз дальше, чем до Луны. Сила тяжести на Меркурии вчетверо меньше земной. Карта жаркой половины Меркурия уже имеется. Выделяются какие-то большие пятна, видимо низменности.
Будущим космонавтам эта планета напомнит Луну отсутствием атмосферы, огромной разностью температур, малой силой тяжести. Поверхность, очевидно, так же изрыта, как и лунная. Поэтому предстоящее освоение Луны — отличная подготовка для «примеркуривания». А пока Меркурий удачно принимает и отражает радиолучи, посылаемые земными радиолокаторами.
Итак, Меркурий, казалось бы, меньше других планет способен удивить нас чем-то неожиданным и необыкновенным. Но вот известие, принесенное радиотелескопом из обсерватории Аресибо (остров Пуэрто-Рико):
Маленькая планета имеет дерзость вращаться вокруг своей оси, хотя «по всем правилам» ей не следовало бы этого делать вблизи мощного желтого властелина. И сразу же соблазнительная гипотеза: если Меркурий «все-таки вертится», значит, тормозное влияние Солнца не слишком длительно; значит, планета молода и, возможно, обращалась вокруг Венеры, пока не была отторгнута более важным небесным телом.
В движении первой от Солнца планеты уже давно замечены странные неправильности. Может быть, они вызваны тем, что между Меркурием и Солнцем помещается еще одна планета, не видимая из-за слишком яркого соседа? Для нее уже придумано имя — Вулкан. Но никем еще не доказано, что она существует.
Скрываясь за облаками
Самая ближняя большая планета (наименьшее расстояние от Земли — 39 миллионов километров). Всего несколько месяцев ракетного пути. Самое яркое (после Луны) светило на ночном небе: в 13 раз больше блеска, чем у Сириуса, ярчайшей из звезд.
Казалось бы, самая доступная для земной науки…
Но мир прекрасной богини столь же неприступен, сколь близок и ярок.
Для начала самую видную планету пришлось… открывать! Пифагору приписывают славу доказательства того, что блестящая вечерняя и яркая утренняя звезда — одно и то же небесное тело.
В октябре 1610 года Галилей открыл у нее фазы, подобные лунным.
Ломоносов, наблюдая в 1761 году прохождение Венеры через Солнце, записал: «Появился на краю Солнца пупырь, который тем явственнее учинялся, чем ближе Венера к выступлению проходила. Вскоре оный пупырь потерялся, и Венера показалась вдруг без края…» Изменение видимого края солнечного диска объяснялось тем, что «планета Венера окружена знатною воздушною атмосферою… Какова обливается около нашего шара земного».
Так была открыта венерианская атмосфера. А затем средства наблюдения улучшились, и многие достойные мужи науки вот уже скоро два столетия лишены покоя.
Первым пострадал основательный и неторопливый немецкий астроном Шретер, объявивший, что обнаружил громадные венерианские горы. Но его «открытие» беспощадно опроверг англичанин Гершель. «Горы» были игрой венерианских облаков. Облака оказались густы и непроницаемы. Позволяли видеть лишь самих себя, да и то «со спины».
Астрономы атакуют их телескопами, обычными и гигантскими, радиотелескопами и радаром… С земли, с самолетов, воздушных шаров, искусственных спутников, межпланетных станций…
Но по-прежнему вольготно фантастам, все чаще перекочевывающим со слишком ясного Марса под плотные тучи Венеры.
Мы давно уже знаем, что Венера и Земля — почти одинаковые «шары» (диаметр Венеры — 0,99 земного), что венернанский год равен 2/3 земного, 225 суткам. Что же касается венерианского дня, то есть времени оборота планеты вокруг оси, то мнения о его продолжительности были самые разные — от 22 часов до 225 земных суток.
От Венеры до Солнца в среднем 108,1 миллиона километров, и щедрот светила на ее долю выпадает в 2,5 раза больше.
Никому не известно, бывают ли на Венере лето и прочие «времена года». Это зависит от угла наклона венерианской оси, который нам неведом. Если верить некоторым ученым, что угол этот близок к земному, тогда времена года налицо. Если же наклона нет, тогда вечное венерианское лето в одном поясе, вечная венерианская весна — в другом.
В списке того, чего мы о Венере долгое время не знали, — ее атмосферное давление. Исходя из расчетов, полагали, что оно вдесятеро больше земного.
Воду, так же как кислород — другой признак жизни «земного типа», в венерианских облаках искали с особым усердием. Обнаружили мощное присутствие углекислого газа, даже следы какого-то неизвестного вещества. А водяных паров и кислорода все не было.
Сегодня определились два основных направления в изучении Венеры.
Первое — радиолокация. Венерианское «эхо» от земного радара уже получено.
Второе — межпланетные станции, космические корабли.
Американский зонд «Маринер-2», запущенный 27 августа 1962 года, через 109 дней (14 декабря того же года) прошел в 34 800 километрах от Венеры. 42 минуты радиостанция зонда передавала на Землю все сведения об атмосфере и поверхности Венеры, которые сумели собрать многочисленные чувствительные приборы летящей станции. В это же время наблюдатели с Земли тщательно следили за «Планетой-2». Советскими, американскими и английскими учеными было произведено несколько новых сеансов радиолокации Венеры (вообще 1962 год был годом Международной службы Венеры). Оказалось, что окрестности Венеры много беднее космическими частицами, чем «околоземелье».
Просветов в могучих венерианских облаках «Маринер-2» не обнаружил; подтвердил медленное вращение планеты вокруг оси.
Земной посланец установил весьма неутешительную температуру венерианской поверхности — больше 400 градусов жары!
Главная новость, однако, — отсутствие сколько-нибудь заметного магнитного поля у планеты.
Некоторые данные зонда (температура, магнитное поле и др.) вступили в противоречие с отдельными земными наблюдениями. Специалисты сомневались, не желая слепо доверяться «Маринеру» только потому, что он побывал в полторы тысячи раз ближе к Венере, чем они…
Гораздо большего доверия заслуживали данные, полученные с помощью «Маринера-5», прошедшего 19 октября 1967 года довольно близко от загадочной планеты и сообщившего ценные сведения о верхних слоях ее атмосферы, о магнитном поле и т. п.
Но подлинная сенсация произошла на день раньше, когда отсек советской станции «Венера-4» мягко опустился на поверхность «белолицей красавицы» (так называли Венеру древнекитайские астрономы). Прежде всего решена была, наконец, загадка температуры. Проходя через слои атмосферы с высоты в 26 километров, аппарат неопровержимо зафиксировал: жара возрастает — от 40 градусов до 280 на самой поверхности. Теперь уже не оставалось никаких сомнений: без скафандра человеку там делать нечего.
Еще одно неутешительное для землян известие: атмосферное давление в нижнем слое — в 20 раз выше, чем у нас. Поистине угнетающая атмосфера, в которой посланцы Земли могут оказаться расплющенными!
Из чего же состоит венерианская атмосфера? Почти целиком из углекислого газа. Кислорода и водяных паров в ней всего полтора процента, так что жизнь, в нашем понимании этого слова, на Венере, очевидно, невозможна. Кстати, именно углекислота — одна из причин страшной жары на планете, ибо она создает так называемый оранжерейный эффект, при котором солнечные лучи, пройдя через стекло, нагревают внутренность парника, а уйти наружу теплота уже не может — стекло не пропускает инфракрасных лучей. Роль стекла выпадает на Венере на долю углекислого газа.
Но у этого газа есть еще одна любопытная особенность: он способен преломлять световые лучи даже при нормальном давлении. А при 20 атмосферах оптический эффект становится просто фантастическим. К тому же в венерианской атмосфере плотность слоев углекислоты неодинакова, поэтому луч света будет преломляться там неоднократно. Путешественнику покажется, что горизонт уходит вверх, а он сам находится на дне огромной воронки. Если бы от него удалялась машина или корабль, то они не исчезали бы за горизонтом, а поднимались ввысь. Изгиб световых лучей может оказаться таким, что, обежав планету, они вернутся туда, откуда вышли, то есть наблюдатель увидит предметы, расположенные за его спиной. На пресс-конференции в Москве один ученый даже пошутил, сказав, что венерианцу не нужно зеркала, чтобы разглядеть собственный затылок.
«Венера-4» подтвердила предположение, что наша соседка очень медленно вращается вокруг своей оси и у нее нет магнитного поля и радиационных поясов. Зато обнаружена была водородная корона, состоящая из легких атомов водорода, постоянно улетучивающихся из атмосферы Венеры…
Путь в царство «белолицей красавицы» проложен. По этому пути пойдут другие корабли и станции, которые принесут новые сведения о таинственной планете.
По нашему мнению…
«Мы, марсиане, не сомневаемся, что на Земле разумная жизнь вполне возможна, хотя условия там очень уж неблагоприятные. Чего стоит их густейшая атмосфера с таким количеством ужасного, обжигающего кислорода, которого, к счастью, так мало у нас! А давление там такое, что нам пришлось бы подняться на 15–17 километров над ее поверхностью, чтобы почувствовать себя как дома… Правда, в 30 километрах над нашим Марсом атмосфера уже плотнее, чем в 30 километрах над Землей, — ведь у нас нет той жуткой силы тяжести, которая нормального 20-килограммового марсианина сразу превратит на соседней планете в 60-килограммовое чудовище; эта сила тяжести, наверное, требует от земных обитателей невероятно прочных скелетов и заставляет их космические корабли брать разгон больше чем в 11 километров в секунду, в то время как у нас хватило бы и шести.
Конечно, наша планета невелика (всего половина земного диаметра, шестая часть объема, девятая часть массы). Но, как мы установили, 3/4 земной поверхности — это океаны, которых у нас нет; земляне, если таковые существуют, располагают даже меньшей твердой площадью, чем мы.
Часто у нас говорят: „Земля — увеличенная копия Марса“, — сутки там только на полчаса короче, ось наклонена, почти как у нас, и поэтому тоже бывают весна, лето, осень и зима (впрочем, в два раза более короткие: ведь их год — 365, а наш — 687 суток).
Но этот климат (и не исключено, что землянам он нравится!), эта удушающая жара (ведь они в полтора раза ближе к Солнцу и получают в два с половиной раза больше тепла), эта влажность, эти громадные горные хребты и, главное, эта ужасная, расслабляющая равномерность температур! Подумать только: ночь лишь вдвое холоднее дня! Как это не похоже на наш нормальный, хороший денек близ экватора, когда с утра температура +5, в полдень +20, вечером 0, а в полночь —45°!
Между северным и южным земными полушариями особой температурной разницы мы тоже не заметили; это и не удивительно, потому что наша соседка приближается к Солнцу до 147, а удаляется до 152 миллионов километров, то есть колебание всего в 5 миллионов, в то время как у нас — почти 50 миллионов километров, отчего наше южное полушарие теплее северного.
Если на Земле есть телескопы, там, вероятно, видят, как иногда совершенно стаивает наша южная полярная шапка и никогда не исчезает северная. Зато на Земле белое пятно около Южного полюса что-то совсем не уменьшается…
Мы любим наши бесконечные красно-бурые равнины, наши великие бури и вихри, которые тоже мог бы заметить с Земли разумный глаз. Кстати, интересно, чем они объясняют светлую полосу, пересекшую диск нашей планеты 23 августа 1956 года?
Для голубовато-зелено-желтой Земли наши цвета темноваты, и они там, пожалуй, еще назвали наш мир каким-нибудь зловещим, мрачным именем…
Конечно, мы давно изучаем вопрос о жизни на Земле. Около ее экватора замечены большие зеленые пятна — по-видимому, зеленая растительность: очевидно, на Земле растения не поглощают, а отражают зеленую часть спектра. Только на высоких горах и ж холодных поясах этой планеты, вероятно, имеются растения, благоразумно пользующиеся „зеленым теплом“ и отражающие синий свет, как и у нас, ка Марсе…
К сожалению, никаких прямых доказательств существования животной и разумной жизни на Земле мы еще не получили. Яркие вспышки в земной атмосфере, конечно, любимый предмет дискуссий марсианских ученых и фантастов: то ли это грозы, которые там, ближе к Солнцу, посильнее наших, то ли это результат деятельности землян… Вспышки в нашей атмосфере тоже, конечно, должны вызвать любопытство соседей, которые должны все более убеждаться в существовании мощных марсианских вулканов…
В общем, если земляне существуют, у них должно накопиться немало гипотез насчет того, есть ли жизнь на Марсе.
Например.
ЗА. Марс — суровый, старый мир, следовательно, на нем высокие формы жизни; остыл раньше Земли, ибо невелик и от Солнца далек; вулканы, горообразования — бурная молодость планеты — уже позади. Красный цвет — цвет громадных гладких пустынь.
Борьба за существование выработала на Марсе совершенные формы жизни: синие растения, мыслящие существа. Их цивилизация обогнала земную. Особенные успехи достигнуты за последнее столетие.
У Марса громадные спутники весом в миллионы тонн. Их открыли во время великого противостояния 1877 года и назвали Деймос (Ужас) и Фобос (Страх).
Во время предшествующих противостояний Марс наблюдали в сильные телескопы и спутников не замечали, а после 1877 года их легко находили телескопами сравнительно слабыми…
Значит, незадолго до 1877 года спутников у Марса еще не было!
Другое „за“.
Итак, над Фобосом и Деймосом тяготеет „страшное“ подозрение, что они искусственные. Фобос обегает вокруг Марса быстрее, чем Марс — вокруг оси. Очень вероятно, что его запустили с таким расчетом, чтобы период обращения был как раз равен марсианским суткам, и спутник многие века, а может быть, и тысячелетия неподвижно парил над экватором планеты. Однако со временем равновесие было нарушено, он стал медленно приближаться к Марсу, обращаясь все быстрее.
Попробовали подсчитать, сколько лет уже длится это приближение. Получается: Фобос родился 400–450 миллионов лет назад!
Многовато для человека, но мало для планеты…
Ведь Марс, видимо, раз в десять старше — с чего бы ему так поздно обзаводиться спутником?
Значит, сотни миллионов лет назад, когда на Земле еще в разгаре была палеозойская эра, эра древней жизни (и даже до эры ящеров было столь же далеко, как от ящеров до человека), Марс был иным: может быть, не таким спокойным и холодным, возможно, влажным и теплым…
Там уже были разумные высококультурные существа… Спутники, а может быть, и „каналы“ — дело их рук.
Земля… Они, конечно, посетили ее, так же как и Венеру, Юпитер… Земля им не подошла — душная, жаркая, утяжеляющая… Кто знает, может быть, в кембрийских или силурийских глубинах нашей планеты лежат их останки?
Миллионы веков назад наши предки встречали марсианских гостей, шевеля жабрами, бия хвостами, квакая. За 400 с лишним миллионов лет мало ли что станется даже с великой цивилизацией! Ведь от питекантропов до наших дней не прошло и миллиона лет!
Марс постарел. Жизнь на нем угасает или уже угасла.
На Марсе найдется работа для археологов!
ПРОТИВ. Если цивилизация так высока, что может запустить такие спутники, то достигнуть Земли для нее сущий пустяк! Отчего бы им не посетить нас?
Спутники не были замечены до 1877 года, ибо их трудно было искать: они теряются в ореоле, отбрасываемом планетой. Небольшие спутники можно не открыть и совершенным телескопом; а если они уже открыты — их найдет и менее совершенный. К тому же все рушится, если Фобос „единственный“. Астрономы и математики пытаются объяснить его особенности, не прибегая к гипотезе о мыслящих существах на Марсе.
ЗА. Планета покрыта сетью гигантских искусственных сооружений (открытых с Земли тоже в 1877 году и названных „каналами“) шириной не менее 48 километров, что исключает мысль о реках или оврагах. Все каналы — единая сеть, упирающаяся в полярную шапку планеты. Когда полярные снега тают, драгоценная для Марса вода подхватывается специальными механизмами и передается туда, где ее не хватает.
С Земли видно, как в это время темнеют „каналы“ и так называемые „марсианские моря“, куда „каналы“ впадают. Иные каналы раздваиваются. На перекрестках — „громадные города и промышленные сооружения“, еле заметными зернышками наблюдаемые с Земли.
ПРОТИВ. Марс — мир дряхлый. Никакой „серьезной“ органической жизни там не было и нет. В лучшем случае — мхи и лишайники, иначе не было бы в атмосфере так мало кислорода и так много (больше, чем на Земле!) углекислоты. К тому же почти нет воды: на всей планете не наберется, как полагают, и Ладожского озера. „Каналы“ — естественные разломы марсианской коры. Затемнение морей и каналов — игра света на бесплодных камнях и песках.
ЗА. И все-таки „каналы“ и „моря“ поглощают и отражают свет не как минералы, а как растения. И все-таки „каналы“ и „моря“ явно меняют цвет в зависимости от времени года, а вот лежащие рядом пустыни — не меняют. И все-таки если „каналы“ — простые разломы, то отчего они в единой системе? Когда в земных лабораториях смонтировали марсианские условия (температура, давление, состав атмосферы), оказалось, что высшие растения — наши огородные культуры — едва ли не чувствуют себя лучше, чем „дома“…
А может быть, Марс — мир не суровый и не старый? Бо´льшую его часть, как и у Земли, занимают… океаны. Океаны, конечно, покрыты коркой льда; лед покрылся продуктами выветривания твердых пород. Нам кажется, что мы видим красноватые пустыни, мы же смотрим на присыпанный лед.
Полярные шапки — места, где лед проступает сквозь наносы. „Каналы“ — разломы во льду (может быть, от метеоритов) или зоны растительности, питаемые надледной почвой и подледной водой. Подо льдом — вода, начало всякой жизни; возможно, туда ушли в ходе марсианской истории и более высокие формы…»
Опровергать все эти гипотезы так же трудно, как и доказывать… Пора на Марс!
Самый удобный момент для этого — так называемые великие противостояния. Дело в том, что взаимоотношения Марса и Земли — сложные. По длинной, вытянутой орбите неторопливо (около двух лет) совершает Марс свой солнечный обход. Земля — быстро, почти по кругу… Едва соседи сблизятся, как наша торопливая планета удирает вперед, отдаляется. И только примерно через два года — новая встреча, максимальное сближение, противостояние. В такие дни от третьей до четвертой планеты — не больше 70 миллионов километров…
А раз в 15 или в 17 лет — противостояние великое. Всего 56–58 миллионов километров. В эти дни Марс зловещей красной каплей пылает на небесах.
Эти строки поэт Николай Заболоцкий записал в октябре 1956 года, во время последнего великого противостояния.
Поделиться книгой: