Четыре жизни академика Берга

Есть и еще одна психологическая деталь в этом человеческом документе: он многократно подтверждает, что у всех людей одинаковые заботы. Хоть автор дневника и занимает высокие посты, но и у него дома, как и у большинства в это тяжелое время, далеко не все в порядке.

«Дома очень холодно, почти не топят, очень часто — большую часть времени — нет электрического света, нет газа, и мы уповаем главным образом на керосинку и керосиновые лампы. Это очень неуютно, и бедная Марина страдает от холода и мерзнет больше всех. Нынешняя зима самая тяжелая из всех зим, которые нам пришлось пережить с начала революции — нет топлива, многие заводы стоят, дома не обогреваются, в общем очень плохо. Зато на фронте хорошо, мы уже вступили в Померанию и Пруссию. Союзники подходят к Рейну и против Кельна его уже перешли. А фашисты все еще дерутся…»

И у него свои радости:

«…В ноябре купили 2 зимних пальто: Марьяше и Марине.

Я так рад видеть их счастливые рожицы…»

…Нередко плохое настроение:

«Слишком мало внимания уделяю семье. Но я же не могу иначе, ведь погибнет дело. Такова, видно, моя участь — для личной жизни нет времени. У всех ли это так? Наверно. Это все же печать эпохи, наших темпов, грозовой атмосферы времени.

Конечно, было бы куда приятнее собирать ландыши, только бы сверху не падали бомбы. Хватит скулить, надо садиться за подготовку доклада “Современные средства радиолокации”, который я должен делать в Академии им. Жуковского».

«…23 декабря. Последний разговор с председателем Совета меня чрезвычайно взволновал, так как решались очень серьезные вопросы. Все мои сотрудники довольны достигнутыми результатами. Порученное мне дело успешно развивается. За это время много сделал.

Работаю над историей открытия радио Поповым. Дни стали удлиняться. Вчера ездили за город с подругами Марины и прогуляли до 3 часов. Погода была отличная, светило солнце и был небольшой мороз. Воспользовался случаем, чтобы поговорить с Мариной. У нее есть несколько троек, и это нас очень огорчает. Старался внушить ей интерес к науке, к знаниям. Она умная и хорошая девочка».

…Может быть, лаконичные строки дневника Берга помогут сформироваться другим людям, подобным ему, которые так нужны нашей стране, нужны человечеству.

«Ах, если бы все люди состояли из Гусевых», — говорит один из героев фильма «Девять дней одного года». Как часто мы мечтаем об идеальных людях, даже не идеальных, а просто честных, человечных.

…Только ли счастливый случай помог нам прочесть этот дневник? А может быть, мудрость Берга, который считает, что жизнь честного, трудолюбивого человека, его опыт — образец для молодежи, стремящейся построить свою жизнь лучше, умнее, достойнее? Может быть, щедрость Берга, который думает, что пример его ошибок научит сегодняшнюю молодежь не повторять их, научит лучше разбираться в окружающих людях, послужит опытом, экспериментом?

Как ученый он выше всего ставит эксперимент, этого верховного судью любого предположения, теории, декларации. Доказательство и дело — вот реальные ценности, которым можно верить безусловно. Просто словам, просто улыбкам — никогда. Надо прежде узнать, что за этим скрывается. И он сам, Берг, потратил много времени и сил, чтобы разобраться в том, что же скрывается за словом и улыбкой. И большая часть горечи, которую мы находим в его дневнике, объясняется именно этим.

И еще, наверно, тем, что он всегда оказывался в гуще трудностей, искал их, любил преодолевать. Любил решать новые, а следовательно, трудные задачи. Сегодняшней молодежи, получившей от отцов благополучную жизнь, интересен дневник именно такого человека — трудности становления науки, техники, жизни всегда поучительны. На трудностях воспитывается, закаляется характер. Не рассказать молодым о подвиге их отцов, трудностях, ими преодоленных, — значит лишить их возможности учесть предшествующий опыт, не научить брать препятствия, завоевывать победу. Ведь победа — это не что иное, как преодоление трудностей. Без преодоления не бывает победы. Изобразить дорогу, пройденную страной, поколением, гладкой, значит лишить это поколение, пожалуй, самого главного — гордости за свою победу. Вот почему записи человека, правдиво рассказывающего о своей личной судьбе, о судьбе своей страны, человека, участвовавшего в сражениях за нее, нам особенно ценны.

Глава 4

КОНЕЦ!

9 МАЯ

Еще один год позади. Встреча нового, 1945 года в стране прошла спокойно. Наши войска уже дрались близ Будапешта, и каждый день ожидалось сообщение о его взятии. Союзники, увы, не очень старались, и немцы их изрядно поколачивали. Но теперь развязка близилась, хотя конец военным действиям наступил не скоро. Вся страна, промышленность, техника, армия, каждый человек вносили свой вклад в победу.

«…Вчера днем, несмотря на воскресенье, работал над планом на 1945–1946 гг., — записывает Берг в своем дневнике 8 января 1945 года, — вечером мы с женой, впервые за время пребывания в Москве, были в гостях. Оказалось слишком много народу и детей, тесно и душно. Но люди славные. Уехали в 12 часов, хотя нас очень задерживали.

Изредка меня тревожат почки — что-то кольнет и болит так, что вздохнуть нельзя несколько минут, потом проходит. Что это — камни? Придется записать даты приступов. Последний был днем 8-го января в моем служебном кабинете».

«…23 января 1945. Во вторник 16 января поехал вместе с Марьяшей в Ленинград. Она впервые здесь после отъезда в августе 1941 года, т. е. после 4-х с лишним лет. Впечатление от Ленинграда осталось тяжелое: город мой сильно пострадал от войны. Остановились у Зины Ивановой.

Ленинградцы живут плохо — с питанием тяжело. Видел Галю: она возмужала, ей 16 лет, скоро получит паспорт. Живет в общежитии техникума связи».

В Ленинграде снова напряженная работа. Трехчасовой доклад в обкоме, в Смольном, для ответственных работников. Доклад проходит под аплодисменты. Вечерами, когда основная работа закончена, Берг посещает академию и ЛЭТИ. Там уже начинается активная работа, несмотря на то, что основные кадры еще не вернулись. Некоторые из старых друзей не покидали город и мужественно перенесли блокаду.

Берг приятно поражен вниманием ленинградцев. На вокзале его встречали — это была торжественная встреча, какой он еще не имел никогда в жизни.

«Я вижу, как хорошо ко мне относятся и как много от меня ожидают. Теперь я вышел на широкую дорогу и за 1–2 года, вероятно, очень много сделаю. Были бы здоровье и силы. Энергии и желания работать у меня много, и я вижу, что способен оправдать возлагавшиеся на меня надежды».

Его поздравляют с успехами на фронте — люди, делающие с ним общее дело, знают, что в этих победах и его немалая доля.

«Наши войска начали 12 января 1945 года грандиозное наступление по всему фронту и вошли в Восточную Пруссию, в Польшу — им осталось 270 км до Берлина… Какая, должно быть, паника в Германии! А союзники еще топчутся и не дошли даже до Балкан. Обстановка очень сложная, наше влияние на Балканах еще более усиливается, что не нравится Англии и Америке. Через несколько дней, вероятно, будет очищена от немцев вся Польша и Восточная Пруссия.

Наши войска дерутся в центре Пруссии, в Силезии, в Померании и Бранденбурге… Вот как кончается война! Вероятно, не так далек день, когда мы будем в Берлине».

«…Сегодня, 2 февраля 1945 года, великий день, — пишет Берг по возвращении в Москву, — было расширенное заседание Совета в присутствии 50 человек, в том числе всех наркомов, их заместителей и парторгов. Я сделал часовой доклад, который был полностью одобрен. Этим также одобрена генеральная линия, которую я вел и веду. Все мои сотрудники остались довольны. Председатель Совета очень твердо доказывал важность этого дела и говорил, что наркоматы должны не отмахиваться от работ по радиолокации, а оказывать максимальную помощь».

Значение этого совещания мы поймем только со временем.

«…Скорее бы кончилась эта зима, очень она тяжела в смысле топлива. Дома холодно, часто нет света, вовсе нет газа, готовим на керосинке. Надо будет подумать о переезде в более приличную квартиру. Марьяша поправляется, хотя голос у нее еще хриплый. Я совершенно здоров, даже насморка и кашля не было за всю зиму».

Берг «совершенно здоров», однако в ночь с 15 на 16 февраля падает в обморок и разбивает себе голову. Болеет до 20-го. Сильнейшее переутомление. В постели занимается историей радио, слушает сводки: наши войска громят немцев. Началось совещание Сталина, Рузвельта и Черчилля в Крыму.

23 февраля быстро поднимает Берга на ноги — выходит приказ о награждении его орденом Ленина за 25 лет службы в Красной Армии. Орден вручает М.И. Калинин. Вместе с Бергом получили награды Кузнецов, Галлер, Левченко. Калинин тепло отозвался о деятельности Совета по радиолокации, о которой он много слышит от своего сына, работающего с Бергом. Он говорит, что современная молодежь относится ко всему крайне критически и поэтому он рад хорошему отзыву сына о работе Совета. Он жмет Бергу руку и желает успеха в очень трудной (он несколько раз подчеркивает это) работе. Вечером в Морском офицерском клубе большой концерт.

«Было довольно натянуто, — вспоминает Берг, — но потом стало веселее. Адмирал Н.Г. Кузнецов, нарком Военно-морского флота, поднял тост за меня: “Я хочу предложить новый тост, так сказать, совершенно секретный, я предлагаю тост за т. Берга и его работу и желаю ему успеха!” Я очень тронут этим, тем более что я-то, в сущности, очень мало его знаю…»

«2 апреля. Весна идет, ура! Грязно, мокро, солнце бывает редко, но все-таки это весна… В субботу Марьяша и Марина ходили на “Марицу”, а вчера я с Мариной был в Большом театре на

“Лебедином озере”. Чудесно».

25 апреля Берг делает доклад на научной конференции.

О чем? Ну конечно же, «Радиолокация как новейшая эпоха радио». Ему бурно аплодируют: радиолокация — основа основ работы большинства присутствующих.

И… наконец, наконец, наконец… Памятное 9 мая. Немцы разгромлены. Германия капитулировала… Каждый мечтает о вечном мире, кажется, наступает новая эпоха… Так хочется большинству людей, но…

«Но, может быть, это снова только передышка? Радиолокацию будем совершенствовать. Только плотная сеть радаров по всей стране может дать нам гарантию, что мы никогда не будем застигнуты врасплох».

Нет, работы по укреплению обороны не заканчиваются. Как и после Гражданской войны, наши ученые еще более серьезно задумываются об обороне. Теперь намного легче: солдаты вернутся с фронта и станут у станков, сядут за парты; освободятся средства, которые можно будет с большей свободой использовать для оборудования заводов новейшей техникой, для производства современных средств обороны. Нет, работа не кончается, только куда легче у всех на душе.

НАРКОМАТ И ШВЕЙНАЯ МАШИНКА

«…Давно не писал! — читаем мы в дневнике Берга запись от 4 октября 1945 года. — Прошло полгода, а как много за это время произошло. Жизнь моя чрезвычайно интересна и полна волнующих и захватывающих событий. Начну с конца: был в Германии и Чехословакии с 9 по 24 сентября. Маршрут: Берлин — Судеты — Прага — Карлсбад — Дрезден — Веймар — Нордхаузен — 15 дней. Для работы от этой поездки большая польза. Вливание свежей крови всегда целительно.

И дома хорошо. Марина уже в 9-м классе. Марьяша пополнела и чувствует себя лучше. Хотим переезжать в другую квартиру. Я об этом заявил, не знаю, что выйдет. С 26 сентября мы с Марьяшей одновременно бросили курить! Это здорово. Иногда еще тянет, но в общем прогресс. В связи с этим у нас подъем духа и как-то оказалось даже больше свободного времени.

На днях вместе с наркомом танковой промышленности генералом Малышевым и несколькими его заместителями ездил на полигон. Смотрели новейшие радиолокационные станции в действии. Все шло отлично и оставило хорошее впечатление.

А недавно кое-кто на высоком заседании обвинял Совет чуть ли не во всех грехах… Сыпались всякие угрозы, не называя имен, говорилось, что нам (Совету) придется отвечать за разгром радиолокации… Какая глупость! Это теперь, когда каждому ясно, как много хорошего и полезного мы сделали. Мы впервые в стране создаем специальную, современную радиолокационную промышленность, и это нам, фактически мне, как руководителю, ставится в вину! Нет, не выйдет, поздно! Разгромом называют то, что Совет не позволяет наркоматам работать в области радиолокации по принципу “кто в лес, кто по дрова”. Совет объединил все работы в этой сфере в один кулак, и жизнь доказала, что такой путь самый экономный, самый правильный. Скоро надо будет продумать вопрос о создании отдельного радиолокационного наркомата. Но и теперь мы уже крепко стоим на ногах: создано много институтов, заводов. Это не шутки, а реальные достижения. А ведь дело развивается с каждым днем все шире и шире. Через год новая промышленность предстанет в ином обличье. Это будет уже промышленность более мощная, чем старая радиопромышленность, во много раз более культурная».

Указ Президиума Верховного Совета СССР «О награждении орденами и медалями работников Центральных руководящих органов Всесоюзной Коммунистической партии (большевиков) за усиленную работу по выполнению заданий Партии и Правительства во время Отечественной войны»: БЕРГ Аксель Иванович награждается орденом Отечественной войны 1-й степени.

«Это первая оценка моей работы в Москве, в аппарате Совета по радиолокации. Такое внимание меня очень тронуло и особенно обрадовало своей неожиданностью», — признается в дневнике Берг.

«…Время летит, — пишет он 10 февраля 1946 года. — Сегодня воскресенье, и я сижу один в своем кабинете и готовлюсь к отчетному докладу за все время работы Совета, т. е. за два с половиной года. По-видимому, предстоит реорганизация. Сейчас, после войны, происходит много перемен. Только что я перечитал свой дневник с момента отъезда в 1943 г. из Самарканда. Как много пережито! Как много было тяжелого! Как много было работы! Но и результат начинает получаться неплохой. Совет окреп и стал авторитетной организацией.

Институты равняются на него. Заводы работают вовсю. Создана мощная промышленная база. Подготовлены кадры. Но все же надо менять организацию управления радиолокацией. Мы со Щукиным были в Совете Народных Комиссаров. Мне предложено подготовить материалы для решения о создании отдельного радиолокационного наркомата. Это то, что я давно считаю необходимым.

Настроение приподнятое. Дома у нас тоже стало лучше.

У Марьяши появилась швейная машинка, а у меня теплая меховая кожаная куртка. Что ждет нас впереди?»

Впереди ждали неплохие новости. В 1946 году Берг стал академиком.

С 1947 года по 1952 год он ведет сложную научно-организационную работу. Берга выбирают в состав Бюро отделения технических наук Академии наук СССР, и он тотчас начинает хлопотать об увеличении числа мест в академии для радиоспециалистов. С тех пор число академиков и членов-корреспондентов пополнилось многими крупными учеными из радиопромышленности. Его вводят в редколлегию журналов «Электричество», «Радиотехника», «Автоматика и телемеханика». В полную меру проявляется его «слабость» — он не может «числиться». Его согласие — обязательство активной работы.

Демобилизованные военные радисты возрождают коротковолновое радиолюбительство. Им нужен научный руководитель — так Берга избирают заместителем председателя Комитета радиолюбителей при Осоавиахиме.

Еще Фрейман говорил, что родничкам научного и технического творчества, пробивающимся в самых отдаленных районах страны, нужно помочь слиться в единый поток большой науки. Сделать это может только книга. Берг становится инициатором издания «Массовой радиобиблиотеки», входит в ее редколлегию, привлекает к ней внимание крупнейших радиоспециалистов, определяет дух, стиль и содержание этого нескончаемого потока книг.

ГИМНАСТИКА ДЛЯ МОЗГОВ

Почти шестилетний перерыв в записях. За эти годы радиолокация стала весомой наукой, техникой и промышленностью, и этот комплекс уже играл важную роль в общем балансе промышленности страны. Радиолокация надежно обеспечивает оборону. И многие ее зачинатели нет-нет, а подумывали: пора собираться на покой — поработали, наладили важное дело, пусть молодые продолжат его…

«Мы постепенно стареем, — пишет Берг 7 ноября 1951 года на даче в Луцино. — Мне идет 59-й год, Марьяше больше 50. Марина в 1952 году заканчивает университет. Может быть, пора кончать эту сумасшедшую организационную работу и хоть на старости лет опять заняться наукой?»

Тем более что его прошлая научная работа получила высокое одобрение.

В 1951 году Академия наук СССР присудила ему Золотую медаль имени А.С. Попова. «За совокупность выдающихся работ в области радиотехники», — сказано в решении президиума Академии наук. Специалистам и тогда было ясно, что существенную часть этой совокупности составляют не только его статьи, монографии и учебники, но и работы по развитию радиолокации, которые не вошли в тома «Избранных трудов» Берга.

Высокая оценка академии еще больше подхлестывает стремление Берга к активной научной работе. Но…

В том же 1951 году президиум Академии наук СССР назначает Берга председателем Всесоюзного научного совета по радиофизике и радиотехнике (Радиосовета). Здесь собраны все крупные радиоспециалисты страны. Это почетное назначение, новая возможность влиять на научную работу в области радио и большая нагрузка.

Но собственной научной работой он занимается по-прежнему мало, урывками, используя только отпуск и выходные дни. Занимается главным образом теорией и втайне надеется — может быть, все это еще пригодится? Может быть, его переведут в академию? Ведь служебные обязанности предполагают выполнение массы организационных работ. Времени для самостоятельных занятий остается очень мало. Если выпадает час-другой досуга, то Берг старается использовать их для отдыха — он теперь очень устает, часто болеет.

«…Работа моя, несомненно, очень полезна. Мы делаем крупное дело. Но вместе с тем остается чувство неудовлетворения, так как я очень мало работаю самостоятельно».

Ученый в нем сидит крепко — нет, никакая организаторская работа, даже сверхважная, не может отвадить от науки.

«Я долго думал о том, как же быть? Как быть с моими научными намерениями, которые вынашиваю с юности. Может быть, уже поздно строить дальнейшие планы? Жизнь подходит к концу… Но энергии и желания работать у меня все же не убавляется… Я всегда считал, что никогда не поздно начинать с начала. Так я думал и в 1918 году, когда, решив переучиваться, поступил в университет».

Берг проводит своеобразный подсчет, привлекая свою любимую теорию вероятностей:

«Род моей матери и моего деда по матери долговечен: мать умерла в 82 года, дед 89 лет. Я по своей конституции иду по их стопам. Значит, я проживу еще лет 20! А за это время можно очень много свершить. Правда, это будут годы с постепенно понижающейся работоспособностью. Двадцать лет тому назад мне было 38, шел 1931-й год — я только вернулся из Америки…

Как это было недавно! Но за эти 20 лет я сделал порядочно. Значит, двадцать лет — немалый срок и стоит опять начать работать, как в былые годы. Тогда я точно учитывал все часы своего труда. Их тоже надо было выкраивать. И такая система помогла мне экономить время. А что, если попробовать еще раз? Пусть проживу и не так много, даже гораздо меньше, скажем, год, два, но часы работы дадут мне удовлетворение».

Ему хочется написать хорошую книгу по применению математического анализа и рядов Фурье в радиотехнике. Он сознает, что за прошедшие годы кое в чем отстал. Академику больше, чем любому другому, надо постоянно учиться, наука движется вперед. Разве он виноват, что всю жизнь занимался больше инженерной, технической, организационной и педагогической работой?

«На старости лет я должен заняться теорией… Теперь я уже не успею в оставшиеся годы жизни сделать серьезный вклад в этой области. Но каждый час самостоятельных теоретических занятий поможет мне лучше работать практически. Гимнастика для мозгов, тренировка ума, сохранение или даже повышение квалификации — вот что будет результатом моей теоретической работы, не говоря уж об удовлетворении собою».

И вот за несколько лет он, занятый до предела человек, осваивает новейшие достижения математического анализа, заново осмысливает необходимое в практической деятельности ученого, получившее большое развитие в связи с расчетом импульсных схем, операционное исчисление. На все это он предполагал потратить всего часов 800 — 1000, не более. Но выкраивать время от заполненного до отказа рабочего дня почти невозможно.

Он перерасходовал свои часы.

«Нужно работать регулярно и учитывать свою работу более строго, — пишет он с неудовольствием. — Какой же порядок установить? Думаю так: Математика — повторение того, что знал, и изучение новых разделов, доказавших свою эффективность в физике и технике.

Новое в электродинамике и теоретической электронике, включая теорию поля.

Специальная радиотехника — т. е. техника высоких частот и связанная с этим электромеханика. Особое внимание должно быть уделено нестационарным процессам. Гармонический анализ вообще и применительно к нуждам радиотехники (у меня уже много сделано за истекший год и за время болезни весной 1951 г.)».

Академик, занятый до предела человек, он снова, как студент, учится, учится, учится.

Он покупает последние три тома огромного курса «Математического анализа» В. И. Смирнова. Приобретает и другие книги по математике, у него собирается обширная современная математическая библиотека. Тетради заполняются записями, расчетами, набросками.

ЖРЕБИЙ БРОШЕН

Берг снова на грани серьезного жизненного перелома. Президент Академии наук А.Н. Несмеянов предлагает ему перейти в систему Академии наук. Берг соглашается. Но как быть с прежней работой? Неужели опять надо объять необъятное? Министр обороны дает свое согласие на переход Берга в Академию наук при условии, что он останется консультантом своей прежней темы.

Берг «нажимает» на науку — усиленно занимается.

«Итак, я проработал после принятия решения 7 ноября

1951 г. около 350 часов — это не так уж мало. Втянулся в регулярную работу, почти так же, как когда-то, лет 10–15 тому назад. Просмотрел 2 огромных тома Смирнова. Я уже наметил план книги, которую хочу написать. Эта книга будет называться

“Гармонический анализ в радиотехнике”. Фундаментально, последовательно и ясно будет изложено все необходимое научным работникам и радиоинженерам по гармоническому анализу. Будет много примеров.

Если перейду в Академию наук, то у меня будет больше времени и я смогу в месяц работать 100 часов и более, а это значит, что напишу книгу в обозримый срок.

Я очень доволен, что мне удается реализовать мое решение от 7 ноября. Начинаю верить, что еще являюсь серьезным научным работником.

Кстати, мы неожиданно получили ордер на квартиру. Появилась новая забота — обставить эту большую квартиру. Купили мебель для столовой, занавеси в спальню и коврики. Все сбережения, предназначенные на покупку Марьяше мехового пальто, ухнули на новую квартиру».

«8 апреля 1952 г. Продолжаю заниматься гармоническим анализом. В субботу, 5 апреля, подал рапорт с ходатайством об освобождении меня от административной работы. Жребий брошен… Я поставил на карту все. Все для того, чтобы иметь возможность самостоятельно заниматься.

Изучаю историю и философию марксизма. Узнал много нового и интересного, более того — совершенно мне необходимого. Я даже не слышал о многих философских полемиках. Вероятно, эти споры продолжаются и в настоящее время?»

Берг решает сделать еще одну попытку создать себе возможность самостоятельной научной работы, перейти в Академию наук. И попытка эта заканчивается весьма своеобразно. Он оказывается еще больше загружен. Каждый по-своему облегчает свою жизнь. Так «облегчает» свою Берг. Он понимает, что в его положении стать рядовым научным работником и даже заведующим лабораторией невозможно. Он должен взять на себя и какие-то организационные обязанности.

Берг выдвигает идею организации в Академии наук Института радиотехники и электроники. Его поддерживает президиум Академии наук. Правительство принимает решение об организации этого нового, специального института.

Распоряжение президиума Академии наук: «Организация Института радиотехники и электроники АН СССР (ИРЭ) возлагается на председателя Радиосовета академика А.И. Берга».

Вскоре институт организован, и Берг назначен его директором. Он набирает коллектив энтузиастов, отвоевывает здание, начинает его реконструкцию. Это бывшее здание старого физического факультета МГУ. Реконструируется внутренняя планировка. Заменяется вся электропроводка и система вентиляции.

У директора уйма дел. Он счастлив: дорога в науку открыта.

Новый институт мыслится ему как мозговой центр современной радиоэлектроники. Само слово «радиоэлектроника» было придумано Бергом в ходе дискуссий о будущем институте для того, чтобы подчеркнуть органическую неразрывную связь радиотехники и электроники на современном этапе развития науки.

Ядро института формировалось вокруг академиков Б.А. Введенского и В.А. Котельникова, членов-корреспондентов АН СССР Н.Д. Девяткова, Д.В. Зернова, Ю.Б. Кобзарева, А.А. Пистолькорса и В.И. Сифорова. Всех их объединяло многолетнее служение науке и взаимное уважение.

Вместе с Введенским в институт влился коллектив специалистов по исследованию распространения радиоволн. Котельников, Кобзарев и Сифоров возглавили работы по теории связи, помехоустойчивости, кодированию, в области быстро развивавшейся в то время теории информации. Девятков и Зернов руководили работами в области электроники сверхвысоких частот, катодной электроники, фотоэлектроники. Пистолькорс наряду с исследованиями антенн и волноводов организовал изучение и освоение новых в то время материалов — ферритов, объединяющих в себе своеобразные магнитные свойства с особенностями полупроводников.

Из Физического института АН СССР Берг перевел в новый институт небольшую группу специалистов в области квантовой электроники и стандартов частоты. Уже тогда он задумал организовать здесь и отдел полупроводников.