Христианство в вопросах и ответах

93. Неспособность церкви самой установить у себя финансовую и другую дисциплину (воровство, грабеж, обман, склоки духовенства и старостата) – не есть ли трупный запах?

Мы же тоже люди, отвечают священники. Значит вы – ходячие трупы, как и сын Отца вашего небесного.

94. Почему так беззубы проповеди священников?

Вокруг тысячи проблем и вопросов, а у них одна: бубнящий, с чужих слов, комментарий евангельских страниц. «Мы никак не притесняемся государством», дескать...

95. Почему «святители» (епископы) не вникают в дела верующих?

Они не святители, а чиновники советского государства.

ЗАЩИТА ОТ ДУРАКОВ.

Изучая христианство и наблюдая его «на деле», я обнаружил, что эта всемирная, – венец творения, – теистическая религия на практике никак не защищена от посягательства на ее целостность и чистоту (в большом и малом) любого человека или, точнее, любого дурака. Я увидел, что во все времена всякий имел возможность сунуть в христианство руку или нос и наворотить там дел ровно столько, сколько было нужно. Я представил себе свой дом, свою семью, своих друзей и вообразил, как кто-то чужой влезает к нам. С каким бы удовольствием и наслаждением я щелкнул бы его по носу. Почему же никто не щелкает нагло вторгающихся в мировую религию? Еще до обращения в христианство я изучал в вузе всевозможную автоматику, но потребовались годы, чтобы я сообразил кое-что. Человек – грешный, слабый, смертный, так далеко во всех отношениях стоящий от Бога, оказался, однако, намного разумней последнего. Этот смертный, конструируя всевозможные машины иди автоматы, всегда предусматривает в них именно «защиту от дураков», дабы посторонний, во-первых, не сунулся в машину и не поломал бы ее, и, во-вторых, не пострадал бы сам. Уже простая сетка, ограждающая конвейер, или дощатый забор с колючей проволокой, окружающий завод, есть элементарная защита от любопытных и от врагов. Надо ли говорить, что помимо простых сеток и заборов человек придумал всевозможные и бесчисленные замки, сейфы, реле, датчики, блокировки, предохранители и прочие защиты, вплоть до лазерных установок. Машина выключается тотчас же, или сигнал тревоги срабатывает мгновенно, лишь только «дурак» приблизится к ней или сделает попытку проникнуть в нее. Лучше временная остановка, нежели поломка дорогой машины, лучше сигнал тревоги, чем оторванная рука или голова зазевавшегося работника.

К сожалению, христианская машина в подобных случаях никогда не выключается, и никогда над входом в нее не загорается красная лампочка. У христианства нет никакой защиты ни от каких дураков. В ней постоянно, с момента возникновения и по наши дни, кто-нибудь копается, кто- то лазает «по конструкциям», и пачкает, засоряет, портит, ломает, переделывает по-своему, отламывает и выбрасывает куски, прикрёпляет что-то инородное, объясняет, то есть толкует или комментирует события (ход машины) вкривь и вкось, творит насилие, проливает кровь, – сжигает, проклинает, отлучает от церкви, подсиживает, ворует, обманывает и т.д. и т.п. И при этом, конечно, утверждает, что его поступки творятся по воле Божьей (Обычное начало очередной ереси: «Во имя Отца и Сына и Святого духа…»). «Дурацкая» воля объявляется Божьей и, конечно, Бог на том свете даже не перевертывается от подобной наглости. Ни Бог, ни церковь, ни богословы даже не задумываются об установлении, пусть задним числом, вокруг христианства самого элементарного забора, дабы хоть тупоголовые «дураки», ударившись об него, не проникли бы внутрь. И «дураки» по-прежнему валом валят во всемирную религию со всех сторон. И она, завывая и стеная, скрипя и дымя, воняя и извергая проклятия продолжает свою «работу» – с перебоями, на холостом ходу, в обратную сторону, непроизводительно, круша и калеча всех нерасторопных. Христианство не застраховано не только от хитроумных людей. Любой калека, любой сумасшедший, любая старуха могут беспрепятственно проникнуть в него и порядком там напакостить. Защиты – никакой. Пожалуйста, приходи какой-нибудь раввин, объявляй себя апостолом, то есть учеником Христа (хотя сей раввин никогда Христа в глаза не видывал), ставь христианство с ног на голову – и ему никто ничего не скажет; проникай в церковь жестокий инквизитор, казни единоверцев – это «воля Божья»; разделить христианство надвое (схизма) – пожалуйста, для этого есть Вселенский Собор, на котором почивает святой дух; разделить половину на четвертинки (раскол) – пожалуйста, для этого есть протопоп Аввакум; разделить, наконец, четвертинку на осьмушки (бесчисленные секты, толки, согласия) – пожалуйста. Защиты – никакой! Католики, говорят православные, исказили первоначальную чистоту христианства – так как же стала возможным деятельность европейских «дураков», увлекших за собой всю западную церковь? Очень просто защиты ведь нет. Православные, говорят со своей стороны католики исказили христианство... Так как же? Очень просто, – и в Византии «дураков» было предостаточно, а защиты – никакой.

Русские патриоты – христиане перед лицом потери церковью в Советском Союзе всех своих позиций, считают, что случилось это по причине бездарности и безволия церковных монархов. Так как же проникли эти бездарности («дураки») на высшие посты? Очень просто – защиты ведь, никакой, даже ткань человеческая отторгает чужие клетки, а церковь Христова – увы... А сколько дельцов от богословия... Сколько толкователей и комментаторов Священного писания... Легионы. И все думают за Бога или за его сына – Христа, подправляют, т.е. искажают его на каждом шагу, объявляют себя единственными знающими волю Божью, говорят о делах и планах того света так просто, как будто рассказывают о своих намерениях сходить в баню, без конца пророчествуют объявляют противников еретиками, богохульниками и т.д. Фальсификация, редактирование, компиляция, интерполяция в Священном писании – бесчисленны; это норма христианской Жизни.

А сколько мелких, местных случаев проникновения «дураков» в христианство хозяйничанья их там! Сколько всевозможных пьяниц, распутников, развратников, растлителей, воров, хапуг, бездельников, глупцов, обжор, лицемеров, льстецов, подлецов, авантюристов и прочее и прочее... Можно ли представить себе совместное, согласное Существование, скажем, автоматической линии ЗИЛА и вора, задумавшего снять с этой линии какую-нибудь гайку (по Чехову)? Нельзя, ибо потеря гайки повлечет за собой аварию, линия остановится, гайка будет поставлена на место и конвейер продолжит работу, а вор – наказан. У Христа же за пазухой воруй сколько хочешь – все во славу Божию. Нет конца способам и формам проникновения «дураков» в христианстве и их бесчинств там.

Что же это Бог забыл поставить защиту? Ему было, видимо, наплевать на свое детище – христианство – пусть, дескать, любая грязь примазывается к нему, пусть гибнут люди, И лишь бедные, неразумные люди пытаются в меру своих сил, на местах, установить в религии и церкви, основанной Богом и его Сыном, хоть какую-нибудь защиту, но тогда они, стараниями недремлющих «дураков» различных рангов, сразу становятся еретиками, оказываются за штатом, отлучаются, запрещаются, обзываются слугами дьявола (вариант: Советов), изолируются, уничтожаются наконец.

О «ПРАВИЛЬНЫХ» ВЕРАХ.

Однажды я беседовал со священнослужителями о правильной и неправильной вере. Диалог был безуспешным мои доводы разбивались о глухую стену. Как, говорил я, веры двух (или более) наций могут объявляться одна правильной (православие), а другая неправильной (католицизм или протестантизм)? Разве мы вправе сказать, что славяне, например, одеты правильно или поют правильные песни, а немцы, скажем, и одеты неверно и песни поют по-чудному. Ясно, что сказать так – абсурдно. Мы поем – по-славянски (по-русски), а они – по-немецки и только. Также и насчет одежды. Все аспекты жизни разные нации переламывают по-своему язык, одежда, культура, обряды, привычки... Несомненно, что это относится и к верам (и религиям). Одну христианскую веру нации Европы «переработали» каждая по-своему – и хорошо, ведь иначе и не могло быть, иначе бы нации перестали бы быть нациями. И вот это естественное разделение внутри Христианства по национальным признакам, где не может быть ни правильных, ни неправильных вер, выступает как причина для узколобых заявлений о правильности и неправильности верований. Разделение христианства на несколько церквей, по мнению христиан, есть неестественное явление, вследствие заповеданной Христом любви и вследствие слов апостола о том, что «нет ни эллина, ни иудея», оно – разделение – оплакивается, и лелеется мечта о соединении церквей (экуменизм). Но если такое состоится, что это будет свидетельствовать об исчезновения с лица земли наций. А что есть на земле прекрасней и животворней национальных образований?

НАКАЗАНИЕ «СВЯТЫМИ ДАРАМИ».

Я – причащался. Был Великий Четверток, последний день, когда можно приобщиться тайн Христовых перед Пасхой. Обычно все верующие округи приходят в этот день в церковь именно для этого. Так было и на этот раз. Яблоку негде было упасть, толпа общей массой переливалась, как вода в неустойчивом сосуде, шарахаясь по какой-то невидимой причине, как стадо овец, от одной стены к другой. Было душно... На улице уже властвовала весна, а одеты все были по-зимнему. Долгое ожидание исповеди, а затем причастия. Хотя я склонен считать, что люди в церкви, особенно теперь, когда 90% прихожан составляют женщины старше 40 лет, представляют собой стадо, а, отнюдь, не соборность, все же я не мог в этот раз строго судить старушек, простоявших на нотах уже не один час, и женщин помоложе, видимо, спешивших на работу. А они, конечно, вели себя как прямо-таки вконец разболтанное стадо скотов всевозможного рода: кидались из стороны в сторону, напирали на священника, шумели, переругивались, задавали бестолковые вопросы батюшке, не называли своих имен перед святой чашей и т.д. Тут и железные нервы не выдержат, не выдерживал, конечно, и священник, Я стоял близко от него, но благодаря напору толпы, долго не мог приблизиться к чаше, а потому имел возможность наблюдать всю суету. Я сочувствовал батюшке, когда он одергивал старушек, покрикивал на них, вразумлял, наставлял, грозил и даже отталкивал самых напористых локтем. Но толпа не иссякала, и снова, и снова, напирала на него. Наконец, он не стерпел и ударил одну из зарвавшихся женщин лжицей. Надо сказать, что это такое – лжица. В левой руке священник держал святую чашу со святыми дарами, а в правой – лжицу, т.н. ложку с длинной ручкой, которой он раздавал святые дары причастникам. Лжица вместе с чашей в данный момент представляла собой «святая святых» – с их помощью верующим преподавались кровь и тело самого Иисуса Христа. Только что, во время литургии, на хлеб и вино снизошел святой дух и они превратились в божественные частички и божественную кровь. И чаша и лжица освящались находящимися в них святыми дарами, а таким образом, сам Христос в виде хлеба и вина (тело и кровь) облеплял, в частности, лжицу. Никто кроме священника не смел прикасаться к ним, а верующие принимали причастие прямо в уста, как некий божественный угль. Сам Христос – и не только в виде тела и крови – должен был невидимо присутствовать при акте Причастия. Но ни по стаду людей об этом никак нельзя было догадаться, ни по поведению священника: именно лжицей – божественной десницей! – которая должна была вкладывать в уста причастников божественные частички, он бил женщину. Христос превратился в палку, тело и кровь его мелкими брызгами разлетались на одежду людей и на грязный пол.

К ВОПРОСУ О ПРОРОЧЕСТВАХ.

Современные пророки и прорицатели! Будьте благоразумны! Будьте хоть немного умнее ваших предшественников. Посмотрите на историю христианства... Но вы не смотрите и не изучаете ее, а если и глядите, то ничего не видите. Еще при жизни Иисуса начались всякого рода пророчества и, в частности, о втором пришествии. Эсхатология после смерти Пророка достигла своей кульминации, – каждый был вправе назначить «день и час конца света». И затем на протяжении двух тысячелетий не иссякал поток предсказателей, кликуш, «мудрых» провидцев (старцев), убогих монахинь, юродивых, нищих, своим долгом разглагольствовать – не больше не меньше – о скором пришествии Бога на Землю, оперируя, конечно, как Священным Писанием, так и «новейшими данными», т.е. «знамениями». Это делалось на Западе, это имело место и в России. И «причины» для этого, были намного уважительней, нежели «поводы» теперешние.

Возьмем нашу историю. Царствование Ивана Грозного, деяния Петра Великого, бироновщина, нашествие татар, поляков, пришествие Наполеона, войны I и II мировые, а уж про революцию 1917 г. и последовавший за ней геноцид народа и говорить нечего. Во время этих и других событий и переворотов простор для деятельности всевозможных «прозорливцев» открывался неограниченный. Кликушествовал каждый третий, предсказывал каждый второй, готовился к страшному суду – каждый. Где эти «пророки» и где их «предсказания»? Нету, ни тех, ни других. Давно надо сообразить, что поступать так, как делали это самозванцы от христианской эсхатологии на протяжении двух тысяч лет – есть признак невежества, безответственность. Пророчествовать теперь означает презирать историю своей религии, не задумываться о судьбе своих бесчисленных предшественников, означает ставить на долю процента и пренебрегать 99-ю с лишним шансами, означает добровольно записаться в сумасшедшие. По крайней мере, надо как-то обозвать своих предшественников, сказать, что их претензии были необоснованными или свидетельствовали о слабости их знаний и ума. Но тогда, где гарантии того, что ваши «деяния» в той же сфере хоть как-то обоснованы и вы тоже не больны психически. Или делайте оговорки такого рода: я, дескать, предсказываю пришествие Христа в 1984 г. (по образцу моих предшественников-советологов Д. Орвела и А. Амальрина), но поскольку до меня в течение 2000 лет это безуспешно делали около миллиона человек, то я – расцениваю вероятность своих «расчетов», как один против миллиарда…

Наш неисчерпаемый кладезь для пророчеств, наш источник вдохновения, скажите вы, – Священное Писание. Да, действительно. Прочтешь Библию, и не захочешь – запророчествуешь. Но что же это за божественное откровение, которое заставляет миллионы веками молоть чепуху и садиться в лужу всякий раз, как только что-то предсказал. Но, ведь, самое главное-то в том, что никакого второго пришествия не будет. Но это другой вопрос.

«ИСАЙЯ, ЛИКУЙ».

Это было в те годы, когда я еще весьма приблизительно знал, что такое христианство и, подобно человеку, впервые попавшему в церковь, мало что, если не сказать ничего, понимал в службе, обрядах и песнопениях. Я – венчался. На нас с невестой смотрели любопытные, священник что-то читал, певчие что-то пели. Я был шокирован обстановкой, венцами, свечами и даже на некоторое время забыл недавние свои тревоги по поводу возможных неприятностей на работе из-за венчания. Я не только ничего не запомнил из слов или песнопений, слышанных во время обряда, но и вообще, скажем так, ничего не понял. В обряде я не улавливал никакого смысла, в голове был какой-то ералаш, обрывки фраз, звуки, запахи. Особенно меня поразили своей бессмысленностью, как, впрочем, и удивили своим присутствием, в этом таинстве и в этой церкви, слова, которые я отчетливо слышал, и которые дошли до моего сознания, когда священник поворачивался, вдруг, к нам и произносил: Авраам, Исаак, Иаков, Сарра, Ревекка, Рахиль... Я, хотя и удивился, но тут же забыл об этом. Позднее, вспоминая процесс венчания, мне становилось как-то не по себе, неловко и неприятно: при чем здесь, скажем Сарра? Мне стало казаться, что я ослышался, ибо эти иудейские имена никак не вязались ни со мной, ни с моей женой, ни с обрядом венчания, ни с русской церковью. Каково же было мое удивление, когда, спустя годы, знакомясь с христианством более подробно, я обнаружил что не ослышался тогда, что действительно иудейские имена и термины, иудейский Закон (Ветхий Завет), мягко говоря, превалирует в обряде венчания, если не заполняют его целиком. В богослужебных книгах я нашел слова, поразившие меня тогда. Вот они «Возвеличься, жених, как Авраам, благословись, как Исаак, и умножись, как Иаков» ... «И ты, невеста, возвеличься, как Сарра, возвеселись, как Ревекка, и умножись, как Рахиль»... Более странной ситуации, мне кажется, не придумаешь: русской чете, молодым и здоровым людям (мне и жене) в качестве напутствия на семейную жизнь вдалбливается в голову нечто иудейское, вспоминаются ситуации из Ветхого Завета, иудейские семьи, иудейские мужья и жены, иудейские дети, иудейская верность, как впрочем, и измена. Неужели в русской истории нет подобных примеров и авторитетов? Неужели в России не было семей, которые следовало бы привести в качестве примера? И еще сотни «неужели» и «почему».

Я прочитал и изучил массу христианской литературы, в том числе, и служебного характера, но, несмотря на то, что при этом я встречал тысячи иудейских имен, терминов, географических названий и прочее, мне и в голову не приходило удивляться или задумываться над этим. «Богооткровенная религия», «Священное Писание», «Божественное провидение» – эти определения завораживали мой ум. Обряд венчания заставил меня встряхнуться, может быть, потому, что в нём нечисто отсутствует Новый Завет (кроме евангельского отрывка о том, как Христос, на радость пьяной компании, превратил воду в вино) и все заполоняет Ветхий. На осмысление и объяснение этого феномена потребовалось еще время, а вывод мой был таков: поскольку, самый «жизненный» момент в жизни людей – свадьба (и, как правило, зачатие, вследствие этого, новой жизни) требует соответствующего обряда, т.е. примеров из истории, указаний на плодовитые семьи и верные отношения между мужчиной и женщиной, то их и надергали из истории (из Ветхого Завета), поскольку в Новом Завете таковых примеров нет – там все вопиет против брака, против половой жизни, против размножения и т.п.

Встряхнувшись по причине нового взгляда на обряд венчания, я по-новому стал глядеть и вообще на христианство. Вопрос главный и пока безответный: как, зачем и почему я – русский человек, соприкасаясь, как я думал с русской религией, с русской церковью, с русскими служителями культа (согласен – казенное слово), вижу, слышу и читаю только об иудеях, и даже думаю о них? Бедные мои предки! Они были осуждены зубрить Закон Божий... Я, слава Богу, избавлен от этого. Листаю учебник «Закона Божьего», и – ужасаюсь. Зачем нам иудейская история? Зачем вам иудейские цари? Зачем нам иудейские проходимцы (Иосиф), братоубийцы (Иаков, он же Израиль), развратники (Давид), иудейские женщины, рождающие детей без участия мужа? Неужели у нас нет собственной истории, своих царей, своих подвижников, своей природы, своей культуры, русских, наконец, проходимцев и развратников? Все это у нас, конечно, есть, но церковь упрямо, как попугай, твердит, что нет ничего в мире, краше иудеев и их истории.

ПОЧЕМУ Я УШЕЛ ИЗ ХРИСТИАНСТВА.

Меня часто спрашивают – почему я порвал с христианством? Порвал – грубо сказано: я никогда не был с ним тесно связан, и мой уход из лона церкви не был делом одного дня или часа. Я действительно уповал на эту религию, ошибочно полагая, что найду (или даже уже нашел) там ответы на так называемые «вечные вопросы». Мои взаимоотношения с христианством были таковы: сначала я двигался к нему, затем пробирался внутри него, а теперь, пройдя его, удаляюсь от него, в поисках все той же истины Что же было моими спутниками на этом пути? Это всем известные – разум, сердце, чувства, душевные порывы, совесть, тяга к Божеству..., то есть то, что единственно отличает нас, людей на земле, что является нашей ценностью и богатством...

...Вопрос о происхождении добро и зла, вопрос, на который мир, по-моему, не дал до сих пор удовлетворительного и ясного ответа, захватил и меня, – «слеза ребенка» мало кого оставляет равнодушным. И когда среди моих поисков пришла очередь христианства, его версия решения этой проблемы увлекла, прямо-таки заворожила меня. Оказалось, что Бог, этот всемогущий и всеблагой Творец наш, этот сердцеведец и человеколюбец уже давно знает о зле, ибо он существовал еще до зла, знает о моем неприятии этого разрушительного начала, знает о моих поисках и сомнениях, знает о многом, а сказать проще, знает обо всем. Оказалось, что зло, отнюдь, не рыскает по белу свету в образе бешеной собаки, грозящей появиться в любом месте и укусить (или даже загрызть) первого попавшегося; не блуждает по материкам и океанам зло и в виде необнаруженного и неразгаданного вируса, поражающего все на своем пути, как это делает, например, какой-нибудь гриппозный или раковый вирус. Оказалось, что зло, хотя и бешеная собака, хотя и действует тайно наподобие вируса, но собака эта всегда на привязи у Бога, а вирус, тайный для нас, не тайна для Бога, и контролируется им. И, если привязь иногда бывает длинновата, а вирус все же поражает наши души и телеса, то это не беда – Бог все это знает, он допускает (или попускает) для до поры до времени, и мне бояться нечего. Я должен следовать за Богом, слушать его указания, верить в него, в его силу и всезнания, знать, наконец, что всё мы – и я и зло – находимся под его омофором. Я должен вести себя подобно младенцу, который идет за руку с отцом по многолюдной улице и не боится ни толпы, ни машин, ни шума, ни рука отца сильна и надежна.

Но Бог не ограничился только что попустил зло, оставаясь, между тем, хозяином положения и всемогущим его контролером – он оставил за собой право и возможность в одно прекрасное время испепелить его. А однажды Бог еще более обнадежил нас в наших упованиях на добро и укрепил в борьбе со злом. На рубеже новой эры он послал на землю своего Сына, т.е. тоже Бога, и примером его праведной жизни и мученической смерти, и как следствием их – фактом воскресения из мертвых, дал людям образец «спасения», дал способ освобождения от зла, а в Священном Писании расписал все по буковкам: как нужно праведно жить и как противостоять атакам искусителя. Я был околдован христианским толкованием вопроса добра и зла. Я заплакал от умиления, от сознания неоставленности. Да, именно так надо «спасаться», именно так надо побеждать зло – во всем следуя примеру Богочеловека. Вслед за этим вопросом, получившим такое простое разрешение в христианстве, я нашел там «ответы» и на другие «вечные» вопросы. Например, я узнал, что все религии дохристианские, а также нехристианские, были и есть ложные, дьявольские, и, следовательно, я обладал истиной, а все нехристиане таковой не имели, заблуждались, ошибались, напрасно жили и т.д. Я был счастливейшим человеком. У меня гора свалилась с плеч, у меня в руках было все необходимое – и Бог, и истина, и способ спасения, и разрешение «вечных» вопросов, и прочее... Я мог дать отдохнуть своим мозгам, своему духу, своему телу, больше от них не требовалось титанических усилий, каковые я затрачивал раньше в пути за Божеством, за истиной... Прошу понять меня. Было найдено главное, принципиальное, все остальное второстепенное, неизмеримо легшее. Переезд на новое место с домочадцами и скарбом завершен, разместиться на новом месте – мелочи по сравнению с длительным, утомительным, истребовавшим принципиальных решений, переездом. Дом построен и жить в нем, видимо, придется до конца дней своих, а уж всякие там доделки, обстановка, текущий ремонт и т п. – это, как говорится, в рабочем порядке. Теперь можно было расслабиться... «Сражаться» с «мелкими бесами», противиться «козням» Дьявола, бороться «со страстьми и похотьми» – это же все внутри истины, в своем болоте, в доме, где и стены помогают, где к твоим услугам тьма помощников – святых и ангелов – охранителей; это все борьба с внутренним врагом, но не с внешним; это все игра в беспроигрышную лотерею: имея в руках саму истину и чувствуя за собой поддержку самого, Бога – как можно проиграть или погибнуть? А потому мелочи, дела веры, можно делать не спеша. Да и нужно ли их делать? Найди слиток золота, надо ли что-то еще искать для пропитания? Можно бороться с грехами, но можно и не бороться, можно отречься от мира и уйти в монастырь, а можно и не постригаться, а спасаться в миру успешнее любого монаха: более того, можно всю жизнь проводить в грехах, т.е. служить дьяволу, а в старости, или перед смертью, покаяться (для пущей важности принять схиму) и истина тебя простит и примет в свои объятия... Одним словом, то, что мне предстояло после нахождения истины, было значительно более мелким и легким, нежели то, что я имел во время поисков... оказался, если можно так выразиться, в объятия духовной перины. Кто хоть раз нежился на пуховой перину, тот знает, что это такое. Это более чем блаженство. Счастливее тебя в этот миг нет никого: утопаешь в мягком, приятно обволакивающем, засыпаешь, если не хотел спать, отдыхаешь от всех житейских забот, забываешь обо всем на свете и наслаждаешься, наслаждаешься, наслаждаешься... Именно такого рода «перина» обволокла меня, заманила в свои глубины в христианстве: все найдено, твои усилия, ни духовные, ни мозговые не требуются (можешь иногда напрячь мозги по мелочам, но можешь и отменить эту процедуру), а потому отдыхай от недавних забот, наслаждайся истиной и богообщением.

Но точно так же, как долгое пользование пуховиками превращает человека в Илюшу Обломова, так и духовная перина из найденной раз и навсегда истины есть средство растления. Ты убаюкан, ты приучаешься к жизни без волнений, без потрясений, без поисков, без сомнений, ты превращаешься в духовного тупицу, в духовного увальня, из тебя получается духовный Обломов. Напомню: когда лежишь, например, на досках, то тысячу раз перевернешься в поисках удобного положения...

Что же смутило меня? Что заставило выбраться из этой «постели»? Причиной было то же, что заставляет нас оставлять перину пуховую. На смену ночи неизбежно приходит день днем – не до пуховиков. Не до пуховиков также молодости, солдату; путешественнику. Живой и здоровый человек не должен позволить себе погрязнуть в пуховиках и подушках. В перине, рано или поздно, становится жарко и душно, в ней заводятся клопы, в ней атрофируются части тела, мозг притупляется, а сердце перестает чувствовать. Живому человеку нужны движения, поиски. Достаточно сделать один шаг, чтобы слезть с кровати, где ты только что нежился: точно так же, если ты человек (или хочешь быть человеком), то достаточно одного сердечного движения и малейшего усилия ума, чтобы начать замечать прорехи в «божественной истине христианства, достаточно элементарной чистоплотности в своих поисках и честности с самим собой, чтобы начать обонять умопомрачительные запахи весящего на кресте трупа – центральной сцены «спасения человечества, достаточно однажды вымыть руки, чтобы начать осязать сальность или даже плесень духовной перины, сшитой мировой религией...

...Валяясь в Духовной перине, я вдруг обнаружил у себя лишние, ненужные мне «вещи». Таковыми оказались: разум, тело, сердце, душа, а вокруг меня – нации, природа... Они – перед лицом найденной истины должны были отброшены мной, как отягощающие меня предметы. Так, с наступлением весны, мы относим в чулан теплые вещи. Н вскоре я почувствовал, во-первых, что эти, ставшие Ненужными вещи составляют очень существенную часть моего «я», что мне хочется ими «пользоваться», т.е. жить, что если я отброшу их, то перестану быть человеком. Во-вторых, я сообразил, что разум, тело, душу, нации и природу не я сам себе придумал, но кто-то другой («свыше») «снабдил» меня всем этим (согласно христианству это сделал Бог). Значит, он предполагал, что эти «атрибуты» мне необходимы (вспомним, как все целесообразно, экономично и гармонично создано в природе), и если «бездушная природа» – с точки зрения атеиста – так прекрасно поработала, то тем более должен был постараться для людей Бог, имеющий и высший разум и высшие способности творить, что я буду ими пользоваться. Не подлежало сомнению, что я имею дарованные мне Богом составные части (причем каждая из них стержневая) того феномена, который мы зовем жизнью. Потеря хоть одного Названного «компонента» неизбежно ведет если не к разрушению, то уж наверняка – к уродливой, ущербной жизни, жить которой означает насмехаться над ней и над ее творцом – Богом. Но имённо к уродству, ущербу и даже к убийству жизни призывает вас христианство. Эта духовная перина все отвергает. Разум надо посрамить, тело надо изнурить (убивать плоть), дух должен быть «нищим», чувства должны быть сострадательными, покаянными, нации надо снивелировать («несть ни эллина, ни иудея»), природе же перед лицом скорого второго пришествия и конца света вообще не должно быть места в людских заботах и упованиях. Создать жизнь на земле, а потом через своего единородного Сына (Христа) заявить на весь мир о намерении уничтожить жизнь, – значит не знать правой руке, что делает левая. Куда же податься «бедному крестьянину?» Жить разнообразной жизнью, имеющей как приятные, так и неприятные стороны, или, закрыв глаза и уши, погрузиться в «перину»? По-моему, для живого человека вопроса тут быть не может: конечно – жить! достаточно открыть окно (я не говорю уж о том, чтобы пойти в поле, в лес, на реку), чтобы почувствовать красоты природы, достаточно перечитать Пушкина, чтобы насладиться богатствами русского языка, достаточно увидеть девушку, чтобы сердце полюбило, достаточно задуматься о высоких материях, чтобы дух твой возлетел «в горния», достаточно окунуться в воду, чтобы ощутить силу своего тела, достаточно взяться за математическую задачу, чтобы узнать муки и блаженство поисков и творчество разума.

Сбросив с себя чары христианства, я опять увидел ту же короткую, полную горя и страданий, порой бессмысленную, венчаемую смертью – жизнь. И опять вопрос – душераздирающий – о добре и эле перед моей одинокой душой. И одновременно обнажился до предела христианский обман о природе этих явлений, примитивная их трактовка и поистине дьявольская подкладка во всей христианской догматике.

Многие годы мне и в голову не приходило, что в явлении миру Христа есть нечто странное. А странность тут – во временном перерыве между фактом падения пралюдей по наущению Сатаны в грех (во зло) и воплощением – на земле Богочеловека. Забывчивость, приличествовавшая лишь грешному, склерозному человеку: зло Бог допустил, а как спасаться сказал; «вспомнил» же он об этом только спустя несколько тысяч лет (по христианской хронологии). Раньше я никогда не вспоминал о людях, живших до нашей эры, то есть до Рождества Христова. Но теперь я вспомнил о них. А какова же их судьба? Боже мой! Что за несчастье! Зло окружало их со всех сторон, а они, бедняги, не знали, как спасаться и, например вместо того, чтобы подставлять обидчику вторую щеку, они мстили ему и т.д. А как быть с современниками христианства – нехристианами? Они упорно не хотят исповедовать Христа и тем самым, исповедуя всевозможные «дьявольские» религии, творят зло «погибают», а христианский Бог только посматривает на эти гибнущие миллиарды. Все, что не от Христа, то – от Дьявола и в число последних попадает значительно больше половины населения земного шара. Как же быть с ними? Нет ответа... Я поставил перед мысленным взором длинную череду своих предшественников – христиан. Все они на протяжении 2ООО, лет думали примерно как я, надеялись, ждали, уповали, верили, во все умерли, не дождавшись посрамления зла. Их надежды были напрасны. Сколько личностей было среди них!

И сам я умру, не дождавшись развязки. В чем смысл моей жизни? Как мне понять самого себя? А сколько поколений с такими же недоуменными вопросами будет жить после меня? Зло, как и прежде, торжествует, оно нисколько не отступило оно властвовало до Христа, оно царит и после него – в церкви и вне ее, в миру и в монастырях, в людях светских и в церковниках. Практический мы ничего не можем поделать со злом ни в личной, ни в общественной жизни: чем грандиознее наши планы и замыслы в борьбе со злом, тем более, мне кажется, оно увеличивается. Земная практика вообще не в пользу христианства. Сама церковь переполнена злом – что же спрашивать с мира? «Слеза ребенка» не только имеет место быть в мире, но и увеличивается в размерах, а мы, вместо того, чтобы понять, откуда оно, чтобы оказать ему какое-то сопротивление, валяемся в вонючей перине: все, дескать, известно, Бог знает, Иисуса прислал, заповеди оставил...

Но, высунувшись из-под пуховиков, поневоле начнешь сомневаться в Боге. Не в себе, нет, ибо сам ты жил и действовал по заповедям Христа, с полной отдачей, разве что только не стал монахом (Но ведь, всем стать монахами – значит прекратить на земле жизнь). Мне стало ясно, что я просто попался в плен к печатному евангельскому слову, был увлечен символами, многовековой «традицией», опытом «предков», обработан обыкновенной пропагандой.

Боже, боже, восклицал я, ведь ты совсем не Бог. Ведь, например, покаявшийся перед смертью разбойник, не сделавший в своей жизни ни одного доброго дела, подает вам образец постоянного злодеяния. Но и добрые дела, которые я, по моему мнению, делаю, еще не панацея от бед. Меня (как и всех) ждет страшный суд и совершенно неизвестно, чем он для меня закончится, – ведь вполне возможно, что я не вижу в своем глазу бревна, тогда как Господь его непременно видит – и я в результате никогда не спасусь. Но христианство есть один из проворнейших ужей, его не возьмешь голыми руками, у него всегда есть в запасе лазейка, куда мы уже не проскользнем – это тот свет и оно увиливает туда всякой раз, когда нам кажется, что мы схватили его с поличным. Все на том свете! Надеяться надо даже на страшный суд, ибо Господь не без милости. И поди проверь – доступ на тот свеч закрыт. Получается, что Бог имеет убедительнейшее доказательство неизбежности посрамления зла, но оно, это неоспоримое доказательство находится на том свете, и мы при жизни никогда его не узнаем. Это со стороны Бога – нечестная игра. Если в слезах людей заключен какой-то тайный и страшный смысл, который мам никогда не понять, то тогда зачем и жить? Но, если смысла тут никакого нет, то тогда и зло, и добро, и люди, и жизнь, и сам Бог – бессмыслица. Мы можем не принимать и даже проклинать людей, жизнь, добро, зло, но объявить Бога бессмыслицей – на это не поднимется рука. Так что же? Вслед Ивану Карамазову ополчиться на Бога?

В раздумьях и сомнениях прошло время. Ответа на вопрос: как мог всеблагой Бог допустить (или даже сотворить зло?) – не было. Зло и Бог одновременно не укладывались в моей голове. Тогда появилась формула: если Бог попустил зло, то значит он – преступник, ибо попустительство преступлению есть преступление. Если же у Бога попустительство зла (или даже творение) в отличие от людской этики, не есть зло, то тогда мы никогда не поймем друг друга, тогда люди вечно будут ломать голову над нечестным трюком Бога и вечно будут пребывать оплеванными, тогда, наконец, чего стоят все наши толкования Бога и его воли, если мы и Бог несоизмеримы и наши точки от счета разные...

А какую душераздирающую антимонию внес в нашу жизнь Христос. Бороться ли со злом или терпеть его? В последнем случае Христос и христиане вслед за Богом оказываются тоже преступниками, ибо они согласны со злом, они терпят его до конца (знаменитое «непротивлении»> или «претерпевший до конца») и даже улыбаются при этом, благословляют судьбу за то, что она послала им столько испытаний, столько зла, ведь иначе как через терпение, и не спасешься. Но если все-таки сопротивляться злу (взять меч или кнут, как это сделал, однажды, Христос), то тогда христиане, при успешной борьбе никогда не позволят воцариться на земле Злу-Антихристу, а это значит, что они никогда не допустят на землю Христа во второй раз. Парадокс? Да. Но скорее какой-то глобальный подлог. И таких ситуаций в христианстве – множество.

Русский Интеллектуально-Познавательный Ресурс «ВЕЛЕСОВА СЛОБОДА»

Если вы хотите автоматически получать информацию о всех обновлениях на сайте, подпишитесь на рассылку --> Новости сайта Велесова Слобода.