Помоги проекту - поделись книгой:
Кали встает, я убираюсь с табуреткой и прочим.
— Бой! — машет рукой рефери.
Одновременный рывок соперниц навстречу друг другу. Худощавая блондинка ускользает от хуков Кали, даже умудряется зацепить ее по корпусу. Чем злит мою девушку. Разворачиваясь в очередном броске она разит противницу локтем в висок. Доспех гаснет, оглушительно хрустит кость, кровь бежит по волосам цвета пшеницы. Худое тело падает мешком, настил заливает кровью. Санитары уже внутри, за ними в очереди ждет и уборщица со шваброй наготове.
Подставляю табуретку. Кали присаживается, руки дрожат, в правом глазу лопнули капилляры, окрасив белок красным — девушка устала от бешеного ритма и напряжения.
— Света, выходи, — решаю я.
— Что? — Кали вздергивает подбородок. — Почему она? Я еще могу драться!
— Так надо, — глажу ее по мокрым волосам. — Ты доказала, что сильная. Теперь доверься мне.
Со вздохом, не смея перечить, Кали выходит. В клетку вступает Белоснежка — белые волосы схвачены в конский хвост, точеная фигура завернута в черные топ и шорты.
— Пожелай мне удачи, — требует она.
— Удачи, Светлячок, — усмехаюсь я, прежде чем покинуть клетку.
Белоснежка отбрасывает пепельный хвост за спину и шагает в центр.
— Ваше Сиятельство? — в шоке мелит соперница. — Но вы же сами велели Серафиме поставить на место простолюдинку!
— Велела, — равнодушно кивает княжна. — А теперь я поставлю на место вас.
— Но…я не понимаю…
— Тут нечего понимать. Так мне приказал мой парень — ничего личного.
— Бой! — звонко как гонг кричит рефери.
Белоснежка срывается вперед. Жёлтые глаза сверкают, шикарное тело размазывается в воздухе. Как и стремительные удары. Не успевая защититься, соперница принимает их все.
— Кхи! — пропускает барышня последний удар в щеку. Доспех тает как утренняя дымка, обессиленную девушку отбрасывает к сетке.
Даже не глядя на поверженную, Белоснежка поправляет задравшиеся шортики. Оглядывается назад, замечает, что я смотрю на нее, и гордо улыбается. Затем только, будто что-то вспомнив, бросает уже уносимой санитарами сверстнице.
— Увидимся завтра на обеде, Лена.
— Я…Лера, Ваше С-сия…
Слабый голос удаляется вместе с носилками и затихает.
Вернувшись в свой угол, Белоснежка уже не так легко справляется с адреналином и усталостью. Плюхается на подставленную мной табуретку, с трудом держит царскую осанку, градины пота заливают колдовские глаза.
— Мне понравилось, — устало улыбается мне Белоснежка. — Хочу еще побить кого-нибудь ради тебя.
Хм, вообще-то я ждал другой реакции. Что она пожалеет о своей травле барышень на Кали.
— Разве они не твои подруги?
— У меня нет подруг, — Белоснежка трется красной щекой о мою руку с бутылкой воды. — Разреши еще раз сразиться.
Но в клетку на это раз выходит парень. Жива у него хорошо прокачана. Кмет. Судя по натренированным «колодцам» в районе живота и паха — манипулирует огнем или взрывами. За сеткой скрестила руки сероглазая высокая девушка, копия первой сисястой. Видимо, сестра. Сама решила не драться, отправила своего парня. Тот не очень и рад — смотрит на меня с опаской. Но деваться некуда — дворяне не отказывают своим женщинам в таких делах. Иначе засмеют.
— Судья! — кричу. — От Менской следующим выходит Бесонов, ее парень.
Тот лишь машет рукой, типа пофиг. Согласен, устроили тут Санта-Барбару. Уже в моменте не разобрать, кто за кого тут по праву дерется, а кто просто на огонек заглянул.
Снимаю пиджак и отдаю его Белоснежке. Закатывая рукава рубашки, встаю в центре клетки.
— Скажи спасибо бабе своей, — говорю бледному Кмету.
— За что? — блеет он.
— За то, что тебе писец, — не сдерживаю широкий оскал.
Парню не поздоровится. Гляньте на него — бугарь-Кмет вышел против девчонок-первокурсниц. Девушку свою послушал, ну-ну, а если она скажет избить младенца? Хотел бы ей помочь — уговорил бы не встревать в ненужную драку. Нет, таких подкаблучников надо перевоспитывать, не щадя лещей.
Посмотрев на мое лицо, он вздрагивает.
— В бой! — команда рефери звучит как приговор парню.
Не торопясь, принимаю боксерскую стойку. На меня летят огненные файерболы — даже не чешусь. Бессильное пламя стекает с Огнеупора, красные языки лижут настил, и в окружении пожара я медленно подшагиваю к Кмету. Не бью, специально медлю — чтобы растянуть удовольствие.
— Мне писец, — понуро блеет парень. Не совсем тупой, значит. Дошло наконец.
— Впредь десять раз подумай, прежде чем по глупости встревать за свою тупую девку.
Моя ступня с хлопком пробивает ему живот, и он отлетает, промяв телом сетку. Подхожу и луплю с размаху костяшками по мордасу. Доспех тухнет. Сильно не мучаю — незачем, парниша все понял. Лишь на прощание щелчком ломаю нос, да сжимаю ключицу до фарфорового хруста. На том и оставляю. Парень остается сидеть с выпученными глазами.
— Эй, Бесонов, — окликает меня рефери. — Ты куда? Он не сдался.
— Он просто не может, — ухмыляюсь. — Внимательней посмотрите — парень в шоковом состоянии.
Рефери спешным шагом приближается к Кмету, машет рукой перед его остекленевшими глазами.
— Черт! Санитары! Что же его так пробрало?!
Вопрос риторический, но я отвечаю:
— Радость.
— Радость? — рефери отворачивается от санитаров. — Ты ему ключицу в порошок раздавил!
— Ага, радость, что так легко отделался.
На этом покидаю клетку. Не сдержав эмоций, Кали бросается мне на шею. Алла в сторонке счастливо сверкает черными глазками, единственная из девушек не проявляя ревности. Вика недовольно скрещивает руки на груди. Злобно глядя на мои объятия с Кали, Белоснежка кашляет в кулачок.
— Долго ты возился с тем слабаком, — фыркает наиграно.
— Зато ты мгновенно расправилась со своей соперницей, — подмигиваю. — Правда ведь, Кали, что Света крутая?
— Ага, молодец она, — мурчит девушка довольной мордашкой зарываясь мне в шею.
На лице у Белоснежки вспыхивает румянец смущения. Стараясь держать взгляд как ни в чём не бывало, княжна вдруг не выдерживает:
— Так нечестно! — и кидается на меня сбоку. Мягкие груди сплющиваются о мои ребра.
— Идите и вы сюда, — поверх белой головки кидаю Алле с Викой.
Черноволосую княжну дважды просить не требовалось. Бочком она протискивается между девушками и целует участок моей шеи, что ей достается.
— Нет, — отчетливо говорит Вика, разрушая момент единения.
Скинув красную копну волос за плечо, моя девушка разворачивается и стремительно шагает из зала. Смотрю ей вслед и невольно вспоминаю чью-то фразу: «Трудно содержать гарем. Одних прокладок сколько надо.»
______________
Глава 4 — Расстаться можно и любя…жарко любя
На следующий день я наконец попадаю на тренировку.
— Построение! — зычно гаркает тренер Аделина на весь клуб.
За полминуты команды встают в шеренгу. В зале повисает тишина. Татарке отлично подошла роль инструктора дворянят. Вертит ими как хочет, не взирая на титулы и гонор.
Для приличия конечно, я тоже строюсь со всеми. Любуюсь Алмакаевой — полные груди плотно облегает черный спортивный костюм, темные волосы свисают на смуглый лоб. Узкая талия и крутые бёдра. Даже удивительно, что такая шоколадка еще не замужем.
Команды Кали и Белоснежки, естественно, тоже тут. Пепельноволосая княжна бросает раздраженный взгляд на простолюдинку, та незаметно от тренера показывает ей палец. Потом Кали замечает мой недобрый взгляд и судорожно прячет руку за спину. Делаю в памяти зарубку: ремня — хорошего ремня каждой по заднице.
— Сегодня Артём поделится с нами своими начальными медитациями, — встает перед учениками Аделина. — Будьте вежливы, и позвольте вашему товарищу показать себя. Начинай, Артем.
Выхожу к тренеру.
— Рассаживаемся на твердой поверхности, — командую. — «Поза портного».
Когда все располагаются в стороне от татами, скрестив ноги и выпрямив спину, поворачиваюсь к татарке:
— И вы, сударыня, — мягко произношу.
Тренер сверлит меня буйным взглядом, но послушно плюхается вместе с учениками. Скрещивает длинные ноги.
Сам я усаживаюсь лицом к ученикам. Начинаю с вводного инструктажа.
— Моя техника медитации построена на основе цигун…
— Китайщина, — фыркает одна из амазонок Белоснежки. Кажется, эту рыженькую я подстрелил, когда наши команды соревновались.
Но не факт, что девчонка саботирует именно из-за меня. Сейчас в российском обществе процветают антикитайские настроения. Погранвойска постоянно устраиваю мелкие стычки, да еще эта Корея, негласный вассал Пекина, на которого облизывается Москва. Проясню ситуацию.
— И что плохого в китайщине? — поднимаю бровь.
— Как что?! Узкоглазые — наши враги, — рыжая задирает маленький носик, янтарные глаза загораются воинственным блеском. Симпатичный бельчонок, хоть и егоза.
— Допустим, — не опровергаю истинность аргумента, хоть для меня и дикость считать врагами целую нацию. — Но враги достойные, разве нет? Второе по размерам территории и первое по количеству живы-воинов государство. С Поднебесной считается весь мир, и даже мы. А сколько чемпионских поясов носят китайские ушуисты?
— Но…они же у наших отобрали эти пояса! — восклицает сгоряча рыженькая. — У наших богатырей!
— Чтобы побеждать, надо знать, — спокойно отвечаю. — А чтобы знать, надо учиться. Учиться у всех — у друзей, у врагов. Особенно у врагов. Особенно у сильных врагов. Поняла мою мысль?
— Да… — поджимает ученица розовые губки. — Ладно, я согласна поучиться у тебя.
Не сдерживаю усмешки.
— Надеюсь, не потому что я твой враг.
Ее розовые щеки вспыхивают.
— Нет, что ты! — жарко возражает. — Бес, ты очень даже мне друг!
Белоснежка недовольно смотрит на члена своей команды. Бледный лоб грозно морщится, и рыжая, поняв, что посягнула на «княжеский стол», опускает голову, спрятав за челкой глаза. Но за рыжими локонами по-прежнему угадывается горячий янтарный огонь. Заинтересовалась девушка.
Аделина громко покашливает.
— Ближе к делу,
Смотрю на тренера. Татарка чуть ли не дымится, смуглые кулаки сжаты до побелевших костяшек. Она-то чего дуется?
Поделиться книгой: