— Вода, — хлопаю себя по флягам в разгрузочном жилете. — Её надо было охладить.
— И чем оно тебе поможет? — деликатно и насмешливо поднимает бровь Анна. — Впрочем, ладно… Открывай по одной штуке и давай сюда. Заморозить не заморожу, но до ноля охлажу.
— Большего и не требуется. — Удивлённый неожиданно открывшейся возможностью, моментально делаю всё, как она говорит.
Фляги, переданные мне Жойс, помимо прочего, имеют функцию термоса. К сожалению, из дополнительных функций, они только греют (от встроенного термоэлемента). Охлаждать содержимое не могут.
Анна делает какие-то пассы над открытой флягой в течение пяти-семи секунд, после чего молча указывает глазами на следующую.
Для пробы, отхлёбываю перед тем, как засунуть первую обратно в кармашек жилета.
— И правда, ледяная! — делюсь впечатлениями. — Прямо обжигает! В хорошем смысле, от холода.
— Чуть ниже ноля, — механически кивает мне Хаас, занимаясь следующей посудиной. — Вода, похоже, здорово минерализована. Потому получилось. Где-то ещё не минус один, но уже и не ноль. На границе кристаллизации.
— Там добавлено немного солей, так и заказывал, — подтверждаю. — Слушай, а как ты вот это вот… — неопределённо кручу пальцем над головой. — Ты же огонь? А как ты охлаждать можешь? Что за способность?
— Дурак? — абсолютно отрешённо спрашивает она в ответ. — Тебе сейчас думать не о чем? Или уже ладно… к чёрту… Может, ты и прав… Термодинамика, мой глупый и искренний друг. Думающий совсем не о том, о чём надо. Вернее, это ты назвал это всё термодинамикой, а у нас в ходу другие названия.
— Каким образом твоя генерация плазмы тебе даёт возможность охлаждать? — пытаюсь разобраться в физике процесса, как говорит Алекс.
— Использование искры обычно заточено в очень узких прикладных интересах. Этот каст, охлаждение, теоретически тоже доступен любому из нас. Просто не все, у кого есть огонь, его тренируют: мороки куча, а практической пользы в драке ноль. За то время, что требуется для овладения охлаждением, можно что-то гораздо более полезное для военной карьеры выучить. — Грустно и по-прежнему отрешённо улыбается Хаас. — Редко кто тратит кучу времени на то, что не получится использовать в прикладных утилитарных целях. Военной карьеры.
— А ты?
— Что я?
— А ты его как освоила, это каст? Ну, или правильнее, зачем?
— Две причины. Для начала, семья. У нас считается, что образование и набор навыков должны быть максимально гармоничными. Умеешь кипятить — умей и охлаждать. Скажем, у нас в семье родители и тренер вбивают в детей всё, что только возможно. Во-вторых, охлаждение — это обратная сторона контроля и комфорта. Чем круче ранг твоей семьи, тем более замысловатыми кастами ты владеешь. Включая самые экзотические, как этот. Вопрос престижа, — она заканчивает пояснение и протягивает мне последнюю флягу. — Тоже не минус один, но всё же чуть пониже ноля.
— Каким образом ты так тонко чувствуешь температуру? — слегка настораживаюсь. — У тебя что, ханьская медицинская искра? Как ты так точно в градусах наощупь ориентируешься?
Анна в ответ смеётся, кажется, пытаясь скрыть волнение. Затем всё же отвечает:
— Ханьской искры не существует. Ну, скажем, с точки зрения моей семьи не существует… а чувствую очень просто. Для меня критичной в объекте, особенно в органике, при обратном модуле является точка кристаллизации жидкости.
— Температура замерзания? — уточняю на всякий случай, потому что у одарённых привычными словами часто называют другие вещи.
— Ага. Вот её, эту точку, я чувствую очень тонко. До десятых долей градуса. Завязано на искру: температура объекта уже не меняется, а энергии продолжаю тратить, как в пропасть. По воде, ноль и около него в обе стороны я чувствую очень хорошо. Блин, о чём мы говорим! — На совсем минорной ноте завершает она, шмыгая носом.
— Не парься, всё будет хорошо. Засекай время. Буду занят не более трёх минут. — Говорю ей, перескакивая через барьерчик по сигналу зуммера.
А в следующий момент меня, парня на противоположной стороне и всю нашу с ним площадку отделяет от трибун мощный энергетический щит.
— Стационарный какой-то прибор, — комментирует Алекс плотность барьера. — Такая моща вкачана, что явно не переноска. Пробить, в принципе, можно; но сходу даже я не могу придумать, как. Второй сигнал, побежали.
_________
Как нам с Алексом и думалось, первыми с той стороны площадки летят обычные иглы. Ну, как обычные; попрохладнее, чем у Хаас.
Элемент многократно отработан, потому смещаюсь вперёд и вправо, пропуская первую порцию мимо себя.
— Не ведись! — коротко рявкает Алекс. — Мониторю его, он что-то задумал! Контроль!
По внутренней связи, диалоги с собственным чипом длятся в тысячи раз быстрее, чем заняло бы устное вербальное общение.
Пока Алекс подсвечивает на нашем с ним виртуальном макете оптимальную трассу, я уже несусь по ней, что есть мочи. Уворачиваясь от следующих летящих в меня серий.
Мой единственный шанс, в принципе, понятен, исходя из сравнения наших тактических характеристик: мне надо прорваться к нему вплотную, во что бы то ни стало.
Ему, соответственно, нельзя дать мне этого сделать ни в коем случае.
Иглы, брошенные им в первых трёх сериях, имели какую-то смешную температуру и максимум могли бы обжечь мне кожу.
Пообщавшись с Хаас, в том числе в режиме тренировки на полигоне, я отлично знаю: он может много лучше.
— Интересно, зачем он подпускает ближе. — Отвечаю Алексу на бегу, благо, никаких усилий это вообще не требует.
— Сам нервничаю. — Обрывает меня сосед.
Площадка для дуэли выбрана Анной по моему указанию и усыпана сплошь песком, гравием и пылью. Всего мне нужно пробежать каких-то сорок метров, даже чуть меньше. Если по прямой.
Проблема в том, что по прямой бежать нельзя.
Чтоб снизить эффект термоудара при прямых попаданиях (которые, к сожалению, неизбежны), мы с Алексом разработали специальную змейку — смену курсов галсами, выводящую бегущего меня из концентрированных фокусов противника. Главное — не сбавлять темп после пропущенного попадания. Как бы ни было больно.
Хаас, кстати, после отработки мною этого перемещения потом на целый час задумалась. И, спросив разрешения, отправила видеозапись нашего с ней полигона куда-то в семью, родне.
— Объём! — снова рявкает Алекс.
Я, резко затормозив, пинком поднимаю с земли кучу пыли, частично закрывающей меня.
Как ни смешно это звучит, но мелкодисперсная пыль передо мной в разы снижает интенсивность проходящего по мне теплового излучения в исполнении местных одарённых. Алекс засып
А ресурс организма мы с ним ведём сейчас вдвоём и измеряем до сотых долей процента.
— Они видели каким-то образом твои тренировки, — констатирует сосед.
— По его тактике понятно. — Подтверждаю хмуро.
Поставленный на моём пути с упреждением заслон (по принципу очень горячего духового шкафа из плазмы) рассчитан именно на то, что я влечу в него на всём скаку.
Хаас помогла мне тщательно проработать всю имеющую отношение к делу теорию. И я теперь знаю, что применение такого каста конкретно Биллом говорит о его предварительной подготовке «под противника»: объёмные техники не есть их фамильная сильная черта. Более того, разучивал он их явно впопыхах и недавно, судя по некоторым деталям.
Потому что не дать мне к нему подобраться вплотную в его исполнении может только что-то подобное.
— Чёрт, он тратит слишком много энергии. — Сообщает Алекс нюанс, от меня ускользнувший. — А расход резерва на нём вообще никак не отражается. Как будто он от батарейки, — а дальше мой сосед грязно ругается первый раз на моей памяти. — Так, начинает всё вокруг греть, на весь объём! Откуда у него энергия?! Будем стоять — сгорим. — Буднично заканчивает он. — Вода и вперёд.
Как ни потешно это было при планировании, но сейчас, остановившись и смеша окружающих, выпиваю залпом первую флягу (благо, армейская снаряга снабжена специальными мембранами, забрасывающими содержимое в тебя за доли секунды — специфика сферы применения).
После этого, сверившись с Алексом, зигзагом прохожу горящий квадрат насквозь, продолжая сокращать дистанцию.
— Половина дистанции, — рапортует Алекс, когда мы вываливаемся из горящего куба. — Минус кило двести веса. Преимущественно за счёт испарения воды. Сгоревшая кожа не в счёт, проценты. Тормозни. Вода! Должен быть резерв.
От меня валит пар, как от кипящей кастрюли. Благодаря индивидуальным особенностям, я имею возможность пропустить сравнительно большой объём воды через организм за крайне короткое время, для охлаждения. Правда, внутренние повреждения имеют место.
— Ресурс шестьдесят семь процентов, — раздаётся от Алекса, когда я быстрее чем за секунду приканчиваю и вторую флягу, отбрасывая её на песок.
Что хорошо в данной ситуации, противнику на смену каста и фокуса тоже нужно время. Несмотря на не известно как раздутый им буквально за одну ночь резерв, техника у него похуже Хаасовской. Перенос цели он делает с задержкой, скорость исполнения каждого элемента у него тоже отстаёт от привычной мне. Скажем прямо: рядом с Анной он — просто неуклюжий бык. С очень большим резервом, чего не должно быть, по идее.
К сожалению, создаваемые им температуры периодически запредельны даже для меня. Другое дело что он, со своим слабым (опять же, в сравнении с Хаас) контролем, не может такой каст держать долго. В его работе возникает что-то типа паузы между ударами, если переложить на категории драки. Вот эти паузы — полностью мои.
Следующие двадцать метров похожи на предыдущие: он ставит заслоны в виде кубов плазмы, не попадая по мне фокусом (мелкие, но уже обширные, ожоги не в счёт — в том числе, на внутренних органах, по принципу микроволновки). Дополнительно, он изо всех сил греет при этом окружающее меня пространство и выдавливает таким образом из состояния покоя.
Я же, опустошая очередную флягу, прохожу очередной куб.
Похоже на короеда, прогрызающего себе путь в древесине. Только, в отличие от короеда, у меня осталось чуть меньше сорока процентов физиологического ресурса.
Со стороны, кажется, это похоже на обваренный и ошпаренный кусок мяса, который пытается прорваться к заветному концу площадки. Хорошо, что интерференции он сожжённых нервных окончаний и фрагментов тканей организма можно заблокировать на уровне чипа.
— СТОП! ВОДА! — в очередной раз командует Алекс, сбивая меня с шага и заставляя остановиться.
— Успели бы добежать, — отвечаю, послушно исполняя команду. — Он выдохся, вон, генерирует медленнее.
— Сбавь темп. Он не выдохся. — Хмуро говорит сосед. — По роже видно же. Вон, предвкушает. Что-то задумал. Он радовался, когда ты ускорился.
На мгновение отвлекаюсь от виртуальной трассировки, транслируемой Алексом во внутреннем пространстве. Поднимаю глаза на противника. К сожалению, навести фокус сходу не получается, а дольше щуриться против куба плазмы не позволяет время.
— Мне не до его рожи. — Говорю, борясь со слабостью.
В следующее мгновение, повинуясь мгновенно подсветившейся перед глазами указке (видимо, Алекс обнаружил какую-то брешь), резко стартую, как теннисист под удар соперника. И делаю зигзаг, оказавшись к противнику почти вплотную.
Чтоб влететь головой в расставленную персонально на меня ловушку: теперь плазменная духовка сконцентрирована исключительно вокруг моей головы.
А зрение — вообще очень механически непрочная система.
Сосуды моих глаз взрываются и я слепну примерно в течение полутора сотых секунды.
_________
_________
Ослепнув, испугаться не успеваю.
Буквально через доли секунды вокруг меня вспыхивает приглушёнными тонами всё та же картинка, но уже в чёрно-белом формате и без далёкой перспективы. Чувствую себя попавшим в виртуальную игру, где видно только в радиусе нескольких метров.
— Бой! — как будто сам не свой, орёт Алекс.
До меня моментально доходит: он, пользуясь иными ресурсами и органами чувств, смоделировал изображение специально для меня. Сейчас оно транслируется им же, только в виде нервных импульсов на глазной нерв.
— Спасибо. — Коротко благодарю. — Чёрно-белое тоже неплохо. — Видимо, каких-то гормонов в крови переизбыток, потому что от дурацкой подколки соседа не удерживаюсь.
— Иди на… — грубо отвечает Алекс второй раз за последние минуты, и за всё наше с ним знакомство, по совместительству.
Противник, считая, что победил, машет в этот момент ладонью в сторону трибун.
Обходя меня по полукругу, он явно смакует момент.
— Отложенное удовольствие есть растянутое удовольствие, — говорю, не поворачивая головы.
Зачем? Отличие трансляции Алекса от моего нормального зрения в том, что видны все триста шестьдесят градусов. Хотя и недалеко, и без цветов.
— Дорастягивался, — весело сообщает Билл, уподобляясь акуле и заходя на второй круг, обходя меня.
— Вообще-то, звук мне нужен был, чтоб ты отозвался. И чтоб уточнить позиции, — сообщаю под нажимом Алекса, который отчего-то требует именно такого диалога.
Ладно, мне не жалко. Окажись я сейчас вообще без глаз… не буду додумывать эту мысль.