Помоги проекту - поделись книгой:
– Она фрейлина категории «Зеленые Рукава». «Зеленки» – своего рода овеществленные галлюцинации. Сгущения Флюида. Это не совсем люди. Они не существуют отдельно от того, кто их воспринимает. Во всех прочих смыслах они так же реальны, как ты сам – но лишь на то время, пока ты их видишь.
Мне показалось, что у меня в груди перевернулось ведро с ледяной водой.
– Но ведь «зеленку» видят и другие, – сказал я. – Гости, слуги и так далее. У них тоже галлюцинация?
– Фрейлина «Зеленые Рукава» – не галлюцинация, – сказал Ангел. – Это овеществленная галлюцинация. Она не мерещится. Она есть. Но не всегда. Она существует, когда ты ее видишь. Или когда ее видят другие. Но другие обычно видят ее недолго – тогда, когда она возникает перед ними в обществе своего господина. Сама она никому из них не явится.
– У Юки есть свои комнаты, – сказал я. – Там убирают слуги.
– И если ты спросишь их о ее самочувствии, – подхватил Ангел Воды, – им покажется, что они совсем недавно ее видели. Но это будет лишь реакцией Флюида на твой вопрос.
– Она любит кататься на лошади.
– Она может кататься на лошади точно так же, как ты. Вы ничем не отличаетесь – кроме того, что у Юки нет независимого существования. Она возникает из твоего внимания, уловленного полем материализации, которое создают на расстоянии медиумы Оленьего Парка. Юка появляется для тебя, но другие тоже могут ее видеть. Когда вы расстаетесь, ее некоторое время может поддерживать и чужое внимание. Хотя бы даже лошади. Но потом она исчезнет.
– Куда?
– Исчезать не надо куда-то, – сказал Ангел. – Исчезать можно никуда.
– Почему тогда она появляется в следующий раз?
– Потому что ты хочешь ее увидеть. Это очень затратное удовольствие, и «зеленки» доступны только высшим должностным лицам Идиллиума. Тем, рядом с кем ни в коем случае не должен появиться соглядатай в юбке. Шпионить через женщин – обычная методика разного рода заговорщиков. Не представляешь, сколько бед нам удалось предотвратить таким образом…
Государственный аспект проблемы, однако, интересовал меня меньше всего – наверно, для своего ранга я был еще незрел.
– Юка говорила, что, если их отправляют назад, они переходят в разряд гетер ниже рангом… Кажется, «Красные Рукава».
– У них подробно продуманная мифология, – сказал Ангел Воды. – Любая «зеленка» знает ее назубок и искренне в нее верит – на то время, пока она появляется. У них действительно есть личное прошлое. Медиумы Оленьего Парка создают «зеленок» постепенно, как пишут книгу или высекают из мрамора скульптуру. Каждую выдерживает и фиксирует в своем коллективном внимании десяток профессионалов. Можно сказать, что специалисты Оленьего Парка обучают их, подолгу работая над тем, что запечатлено в их памяти. Самые совершенные образцы формируются несколько лет. А характеры им придумывают лучшие драматисты.
– Юка рассказывала, что во время летнего солнцестояния они бьют чучело Смотрителя тапком.
– Вполне возможно. Медиумы Оленьего Парка на время работы освобождаются от всех моральных обетов. Подобные девиации нужны, чтобы в характере появилась непредсказуемость и глубина. Все это будет приятно удивлять заказчика… «Зеленка» – не подделка. Она живое облако смыслов и памяти, оплотняющееся Флюидом каждый раз, когда ее вызывают к жизни. В остальное время ее не существует.
– Не верю, – сказал я. – Что за чушь. Однажды Юка при мне порезала палец. И я помню, как постепенно заживал этот порез. Целую неделю или две. В конце концов остался маленький шрам. В это время мы с нею много раз расставались и встречались. Иногда я не видел ее целыми днями. Что, этим порезом специально занимался департамент Воды?
– Нет, – ответил Ангел, – им занимался ты сам. Наш департамент просто создавал все требуемые условия, чтобы это стало возможно.
– Но если Юка может порезаться, чем она тогда отличается от живого человека? – спросил я.
– Лишь одним. Живой человек реален, а она идеальна. Как сон в летнюю ночь. Как улыбка Джоконды. У нее нет собственной кармы. Есть только зыбкое облако свойств. Такой совершенной женщины не может быть на самом деле. У тебя ведь возникало подобное чувство?
– Много раз, – признался я.
– Ну вот. Оно тебя не обмануло.
Я чувствовал опустошение и растерянность – как будто Великий Фехтовальщик вновь дотянулся до меня из небытия своей отравленной шпагой.
– Что же она… Какая-то эктоплазма? Мираж?
– Нет, – ответил Ангел Воды терпеливо. – Повторяю, она поток Флюида – и так же реальна, как эти мраморные вазы. Или, лучше сказать, так же реальна, как Галилео и ты сам. Но Галилео есть и тогда, когда ты его не видишь. А вот Юки нет.
Я задумался. Что-то в его объяснениях не сходилось. Или, может быть, Ангел просто недоговаривал.
– Я хочу знать детали, – сказал я. – Вот когда мы с ней говорим, откуда берется ее ответ? Конкретно?
– Ты твердо уверен, что хочешь знать? – спросил Ангел.
– Да.
– Когда ты что-то говоришь «зеленке», ты входишь в контакт с дежурной группой медиумов-драматистов Оленьего Парка. Они находятся в другом состоянии сознания – или, скажем так, у них иная субъективная скорость времени. Когда ты задаешь Юке вопрос, они совещаются, какой ответ лучше дать. В их субъективном времени каждый раз проходит несколько минут перед тем, как Юка отвечает. Так что у них полно времени на размышление. Именно поэтому она такой интересный собеседник.
Я поглядел на Юку.
Словно почувствовав мой взгляд, она повернулась и помахала рукой. Я улыбнулся в ответ. Что-то с моей улыбкой, похоже, было не так – она вытаращила глаза. Второй раз у меня получилось лучше, и она, пожав плечами, отвернулась к вечернему городу.
– Драматисты придумывают и ее мимику тоже?
– Да, – сказал Ангел Воды, – этим занимается приписанный к ней личный мим.
– Понятно. Значит, каждый раз, когда мы остаемся с ней в спальне вдвоем, на деле нас там гораздо больше? И несколько почтенных монахов все время смотрят эротический водевиль со мной в главной роли? Даже не смотрят, а, так сказать, вовсю участвуют?
– Можно увидеть вещи и таким образом, – усмехнулся Ангел. – Хотя, например, Никколо Третьему этот аспект происходящего никогда не мешал получать удовольствие от общения с «Зелеными Рукавами». Он даже придумал специальный термин – «фуа-гра любви».
– Он был ценитель, я знаю… Да, теперь понятно.
– Что понятно? – спросил Ангел.
– Почему он так вел себя с Юкой. Он знал, что говорит с этими… Драматистами.
– Ну вот. Почему бы тебе не взять с него пример? Если каждый раз вспоминать, что делают с гусем для получения паштета, тебе кусок не полезет в горло. Но люди как-то справляются. И потом, Алекс, ты заглядывал когда-нибудь в душу красивой молодой женщины, имеющей любовника?
– Нет, – ответил я. – Меня этому не учили.
– Не делай такого никогда – даже если у тебя появится возможность. В этом залог смешного и глупого мужского счастья, к которому ты так привязан.
С каждой минутой мне делалось все тревожней.
– А что там такое?
– У нас нет времени на обсуждение этих вопросов, – сказал Ангел. – Но поверь, если бы ты заглянул в обычную женскую голову и узрел весь синклит населяющих ее демонов, чертей, леших и кикимор, не говоря уже о древних рыбах и звероящерах, ты понял бы, какое это счастье, когда в сознании твоей любимой звучат только умные, доброжелательные и взвешенные голоса наших специалистов. Поверь, этот вариант – самый чистый и безопасный из всего, что могут дать плотские отношения.
– Не сомневаюсь, – буркнул я. – Беда в другом.
– В чем же?
– Когда она в следующий раз скажет «дай я подержусь за твоего малыша, пока он не станет большим», я сразу представлю себе лысую монашескую голову, где родилось это высказывание.
– Возможно, – сказал Ангел, – мне не следует знать так много о деталях твоей личной жизни.
– Прошу прощения.
– Ничего страшного, – ответил Ангел. – Я ведь предупреждал, что есть вещи, которых лучше не выяснять. И другие тебя предупреждали. Ты даже не представляешь, Алекс, до чего таких вещей много.
Я поглядел на Юку.
– Минуту назад я думал, что она жива.
– Она жива, – терпеливо сказал Ангел. – Просто не так, как ты. И не всегда.
– Но почему нельзя сделать так, чтобы она была всегда?
– Потому что она перестанет быть идеальным существом. Сейчас реальность не имеет над ней власти. Вас не обременяет тысяча неприятных мелочей, происходящих с любовниками. Знаешь, как бывает – ты расстался с девушкой, которую любишь больше жизни, встретил ее через три дня и понял, что это чужой человек. На нее даже неприятно смотреть.
Что-то очень похожее происходило со мной прямо сейчас – только три дня сжались до трех минут.
– Пытаясь разобраться, что произошло за эти три дня, – продолжал Ангел, – люди пишут толстые романы. С Юкой такого не случится. Она действительно может порезаться при тебе – но не может порезаться без тебя. Она всегда в точности такая, какой ты ее ждешь, разве нет?
Я неуверенно кивнул. А потом спросил:
– Значит, она на самом деле меня не любит?
– Когда ты рядом, она тебя любит.
– Вернее, – сказал я, – меня любит сразу целый авторский коллектив?
Ангел Воды засмеялся. И чем сильнее вытягивалось мое лицо, тем громче он хохотал. Наконец Ангел успокоился и ответил:
– Земной мудрец Шопенгауэр, живший вскоре после Исхода, сказал, что чужое сознание существует лишь косвенно, ибо лишенный магических сил наблюдатель в состоянии ознакомиться только с поведением другого существа. В этом косвенном смысле Юка любит тебя всегда. А прямой смысл в мире один, и никакого отношения к плотским радостям он не имеет… Все, разговор закончен. Завтра днем приходи в часовню. Я стану тебя учить.
И Ангел исчез из моего поля зрения.
Я несколько минут оглушенно сидел на месте, глядя на переливающуюся эмалевую чешую ближайшего ко мне дракона. С каждой минутой ее мерцание делалось ярче – пока я не понял, что вокруг уже темно. А потом ко мне подошла Юка.
– О чем ты с ними говорил? – спросила она, садясь за стол. – С этими своими…
Она спирально провела в воздухе рукой. Этот жест час назад показался бы мне очаровательным, но теперь я вспомнил слова Ангела о персональном миме. Этот мим наверняка
– Что ты слышала? – спросил я.
– Ничего, – сказала она. – Ты выглядел крайне возбужденным и что-то бубнил себе под нос. И совершенно забыл про бедняжку Юку.
Вместо того чтобы улыбнуться, как это произошло бы до разговора с Ангелом, я представил себе небольшой творческий коллектив, десять минут обсуждавший эту фразу в растянутом времени, прежде чем вывалить ее на меня. И вместо волны обожания испытал отвращение.
А Юка еще подлила масла в огонь.
– Ты плохо себя вел, – сказала она. – Поэтому сегодня я тебя накажу. Привяжу тебя к кровати. Заклею тебе один глаз и надену на тебя твою черную треуголку. Всегда мечтала изнасиловать пирата… Алекс, что с тобой? Почему ты так морщишься? Тебе плохо?
– Я в порядке, Юка, – ответил я. – Просто очень устал.
– Ангел сообщил что-то важное? Какие-то новости?
– Да, – сказал я. – Есть хорошая и плохая. С какой начать?
– Гм… Меня учили, что есть две великие школы ответа на этот вопрос. Каждая из них безупречно аргументирует свою точку зрения. Тебе интересно как?
Глядя на нее с холодным любопытством, я кивнул.
– Начинатели с плохого утверждают, что запоминается лишь последнее впечатление – ибо оно оставляет окончательное послевкусие. Быстро проглотив плохое, надо постараться сразу забыть его, заев хорошим. А вот начинатели с хорошего говорят, что все хорошее приходит ненадолго и надо наслаждаться им именно в те секунды, когда оно происходит. Лучше не омрачать вкусом плохого те несколько мгновений, когда хорошее с нами – плохое все равно захлестнет нас своей мутной субстанцией…
Она несла эту очаровательную женскую чушь с озорной улыбкой, поглядывая мне за спину, словно там висела шпаргалка – как школьная отличница, отвечающая урок.
В любое другое время меня восхитила бы эта пантомима. Но я опять подумал о медиумах Оленьего Парка, висящих в своем растянутом времени, – и представил, как в одной лысой голове рождается этот уютный текст, в другой – милая мимика, и как потом они соединяются в безупречное представление в третьей голове.
Моей.
Теперь так будет со всем – всем без исключения, что мне в ней нравилось, с ужасом понял я. Мое счастье рушилось в тартарары.
– Так с чего начать? – повторил я. – С хорошего или плохого?
– С хорошего, – улыбнулась она.
– Сегодня ты прекрасна, как никогда.
Я ни капли не кривил душой.
– А плохое?
– В ближайшее время мы не сможем видеться. Ангел сказал, что мне понадобится вся моя энергия для овладения Флюидом.
– Сколько это будет продолжаться?
– Не знаю, – ответил я. – Когда кончится, ты узнаешь первой.
– Но сегодня мы еще…
– Нет, – сказал я. – Все очень серьезно. Иди к себе прямо сейчас.
Она кивнула, поцеловала меня в щеку (мне потребовалось усилие воли, чтобы не отстраниться) и пошла к выходу с террасы.
Почему, думал я, глядя ей вслед, ну почему я не послушал невозвращенца Менелая? Теперь вот Юка тоже стала невозвращенкой. Я помнил точный момент, когда это произошло – она отошла от стола к краю террасы и больше ко мне не вернулась…
Мне показалось, что светящийся дракон заваливается в темноте набок, а потом я понял – это слезы в моих глазах искривляют мир.
III
В этот раз Ангел выглядел куда скромнее. Часовня вокруг него не меняла своих очертаний, и сам он казался похожим… я знал, что он услышит – но ничего не мог поделать: он походил на надувную куклу. На полуспущенный воздушный шарик серебряного цвета, кое-как порхающий над полом.
– Могу я спросить про Юку? – начал я.
Поделиться книгой: