Щеглов Из жизни Валерия Маслова

15 октября сборная СССР проиграла отборочный матч евро­пейского чемпионата сборной Австрии с тем же счетом 0:1, что и три года назад. Отчет из Вены вновь передавал для «Футбола» Владимир Пахомов. И на этот раз у него не нашлось похваль­ных слов в адрес Маслова. Приведен был лишь отклик эксперта местной газеты «Курир»: «Маслов — упорен в отборе мяча, но таких футболистов у русских, видимо, много». Правда, характе­ристики, которые это издание дало, скажем, Йожефу Сабо, Ана­толию Бышовцу или Анатолию Банишевскому, были столь же уничижительны.

29 ноября 1967 года Валерий Маслов стал участником матча со сборной Голландии, который проходил в Роттердаме. Той игре в нашей печати не уделили должного внимания. Да и как могло быть иначе, если сборная со счетом 1:3 проиграла малоизвестной в Европе команде вскоре после празднования 50-летия Октябрь­ской революции? К тому же неделю спустя наша команда в Лондоне сыграла вничью с чемпионом мира сборной Англии.

Между тем, матч с голландцами, ставшими вскоре законода­телями мировой футбольной моды, хорошо запомнился и его участникам, и многим болельщикам. Единственный ответный мяч в ворота хозяев поля провел Валерий Маслов. «После того, как Численко хорошо навесил мяч в штрафную площадь, а вра­тарь голландцев Ван Беверен, выбросившись вперед, смог лишь отбить мяч, последовал повторный удар Маслова, и счет стал 2:1», — сообщал еженедельник «Футбол».

Турне сборной, начавшееся встречей со сборной Голландии, стало для Маслова последним выступлением в составе сбор­ной. Почему так случилось? Ответ читатели узнают, прочитав эту главу.

— В какую страну, Baлерий Павлович, привела вас впервые футбольная судьба?

— В очень хорошую — Японию. «Динамо» там побывало в декабре 1962 года. Интересная была поездка с познавательной точки зрения. Со всеми сборными Японии сыграли — от пер­вой до молодежной. Когда с олимпийской встречались, я в обо­их матчах голы забивал.

— Что стало первым серьезным испытанием?

— В августе 1963 года «Динамо» побывало в Будапеште, где играло с «Ференцварошем». Этот клуб отмечал какой-то свой юбилей, если не ошибаюсь, круглую дату первого чемпионства. Венгры пригласили советскую команду. У нас решили, что по­едет тот, кто проиграет в полуфинале Кубка, в котором встре­чались «Динамо» и «Спартак». Спартаковцы нас обыграли 2:0, и в Будапешт поехало «Динамо».

Обстановка на стадионе, заполненном под завязку, была очень напряженной. Двумя неделями раньше «Ферениварош» в Москве проиграл нашей сборной 2:6, и их нападающим крепко досталось от спартаковца Алексея Корнеева. Нас предупрежда­ли, что возможны разные инциденты, провокации. Но то, что это начнется прямо в коридоре, где команды построились пе­ред выходом, было совершенно неожиданно. Йожеф Феньвеши вдруг плюнул в мою сторону и'’выдал, видимо, весь свой запас русских слов: «Курва, сука, коммунист».

В начале матча жестко сыграл в каком-то эпизоде Гусаров. Зашитник хозяев, разбежавшись, хотел в ответ ударить его но­гой в спину. Хорошо, что Виктор Царев успел среагировать и отрезвил венгра ударом по скуле. В таком духе весь матч и про­ходил. На нем, кстати, присутствовала министр культуры Фурцева.

Минут за пятнадцать до конца, при счете 3:2 в нашу пользу, лучший нападающий венгров Альберт, будущая звезда европей­ского футбола, спровоцировал такую драку, что венгерские су­дьи не знали, что им делать. Помню, как старший Феньвеши — Матиас, обращаясь к Кесареву, с которым был знаком по мат­чам за сборную, показал на Альберта и, покрутив пальцем у виска, произнес по-английски: «Сгеагу». Вел тот себя, в самом деле, как сумасшедший.

Матч в Будапеште запомнился, конечно, не только драками. Полсостава «Ференвароша» входило в сборную Венгрии, которая тогда высоко котировалась в Европе. И то, что мы его обыграли на выезде, дорогого стоит. Александр Семенович Пономарев считал, что игра с венграми стала для команды лучшей в сезоне.

— Меньше, чем через месяц, «Динамо» во Флоренции разгромило «Фиорентину»...

— Тогда мы тоже здорово сыграли. Четыре мяча знаменитому Буффону «привезли». Шуму наделали много. Предстояли отбо­рочные матчи Кубка Европы между сборными СССР и Италии, и за нашим визитом внимательно следили. Потом еще у «Аталанты» выиграли, а встретиться с «Ромой» нам почему-то не дали.

— В том же 1963-м вы дебютировшш в олимпийской сборной...

— Эта команда готовилась к выступлению на Олимпиаде в Токио, но, к сожалению, мы туда не попали. Создали ее на базе киевского «Динамо», и тренером был Вячеслав Дмитриевич Соловьев. Два года подряд «олимпийцы» после окончания чем­пионата выезжали в турне по Южной Америке. Мне, правда, с той командой довелось только один раз там побывать — в де­кабре 1963-го.

Маршрут был интересный: Бразилия — Аргентина — Чили — Перу — Уругвай. Назывались мы по просьбе организаторов по­ездки «сборной клубов «Динамо». Запомнились два матча в Буэнос-Айресе с чемпионом Аргентины «Индепендьенте». Первый закончился вничью — 1:1. Аргентинцы стали настаивать на по­вторном и своего добились — 2:0. Со счетом 3:1 победили силь­нейший чилийский клуб «Коло-Коло», то был наш с Андреем Бибой день. В большинстве матчей мы с ним составляли пару полузащитников, и чилийцам Биба забил два мяча, а я третий. В целом турне прошло неплохо, тренеры были довольны.

— Что помешаю команде пройти сито отбора?

— В 1963-м легко одним и тем же составом дважды обыграли финнов. Но в следующем году, когда настал черед встреч со сборной ГДР, Соловьев стал почему-то шарахаться. В поездке по Южной Америке на флангах атаки чаше играли киевляне Базилевич и Лобановский и наш Фадеев, а в центре — Красницкий из «Пахтакора», киевлянин Серебряников и Борис Ка­заков, который тогда перебрался из Куйбышева в ЦСКА, где после Киева работал Соловьев.

Не знаю, что заставило Вячеслава Дмитриевича «передер­нуть» состав нападения. Он ввел в него спартаковца Юрия Се­видова — игрока умного, техничного, но замедлявшего игру, и Леву Бурчалкина из «Зенита», которого определил на левый край, хотя у себя он привык играть в центре. Да и в других линиях каждый раз происходили изменения, улучшению игры никак не способствовавшие. В Лейпциге и Москве команда сыграла с немцами вничью с одинаковым счетом 1:1, а в дополнительном матче в Вар­шаве крупно проиграла — 1:4.

— В еженедельнике «Футбол» после москов­ского матча известный тренер и аналитик Николай Якоыевич Глебов отмечсы: «Я невольно вспомнил прошлогоднюю олимпийскую сборную, кропошивую и усердную работу тре­неров по подбору игроков, по развитию их тактического мышле­ния, по налаживанию единого взаимодействия комектива и подумал: а почему сейчас этого не было ?»

— Все верно. В первом матче Соловьев сделал ставку на обо­ронительный вариант, и вместо меня в средней линии с Бибой играл Витя Аничкин — фактически пятый защитник. В Москве нас с Бибой вновь объединили, но игра у команды, к сожале­нию, не получилась. В Варшаве Вячеслав Дмитриевич сделал ставку на спартаковцев. Поставил в полузащиту Корнеева и Логофета, на левом фланге обороны появился Крутиков, а в воротах — Лисицын.

— Лисицына потом и обвинили в поражении...

— Сыграл он, конечно, неудачно, но только ли вратарь был виноват?

В середине мая 1964 года на базе в Баковке собрали сразу две команды. Первая сборная готовилась к Кубку Европы, ей пред­стояли отборочные матчи со шведами, а у нас, «олимпийцев», была своя программа. Занимался со всеми сначала один Бес­ков, Соловьев появился позже. Игровые концепции у них были разные: Бесков нам одно говорил, Соловьев — другое. Мне ка­залось, что Константин Иванович не очень-то и хотел, чтобы олимпийская сборная прошла дальше. Ему важно было свою задачу решить, а получалось так, что чуть ли не все защитники одновременно играли в двух сборных.

— Вы тоже рассматривались как кандидат на поездку в Испа­нию?

— Вроде бы так. Олимпийская сборная в мае сыграла с че­хословацкой командой «Еднота» и легко победила — 4:0. Один из голов был на моем счету. Между двумя матчами со шведами первая сборная провела товарищескую игру с Уругваем. Бесков выставил экспериментальный состав. Проверил Лисицына, Бурчалкина и меня. В расширенную заявку на участие в Кубке Европы я был включен, но дальше этого не пошло.

— Основным в сборной на вашей позиции являлся Валерий Воро­нин, который тогда входии в сборную Европы...

— В том сезоне тягаться с Ворониным никто, пожалуй, не мог. Сильный был игрок, да и подать себя умел. В сборной вообще обстановка была своеобразная, что при Морозове, ко­торый Бескова сменил, что потом — при Якушине. Были там фигуры неприкосновенные — Яшин, Воронин, Численко, Шестернев. Они и держались соответственно, вместе селились на базе и в гостиницах, ходили всюду своей компанией. Даже «Число» в сборной совсем иначе себя вел. Но были и приходящие и... уходящие. _>

— В 1964 году уже при новом тренере вы сыграли за сборную в матче с Австрией...

— Николай Петрович Морозов искал полузащитника в пару к Воронину. Короленкова в Испанию Бесков не взял, и больше он в сборную не привлекался. С Австрией Морозов попробовал слева меня, а потом начал Георгия Сичинаву наигрывать.

— Совсем ведь молодой был парень...

— Обычные кавказские проделки. По паспорту ему 20 было, а на самом деле минимум на два года больше. Та же история позднее с Виталием Дараселия всплыла, уже после его гибели. Хуже они от этого играть, конечно, не стали. Хотелось ребятам с юных лет по заграницам поездить.

— Почему Морозов отказался от ваших услуг?

— Николай Петрович вызвал меня в ноябре 1964 года в Ере­ван на матч с «Араратом», и в доверительном разговоре сказал: «Бросаешь хоккей, Валера, место в сборной за тобой». Сразу ответил, что это мне не подходит. Если бы я, скажем, превосхо­дил конкурентов на голову, Морозову деваться некуда было, а при прочих равных он мог и другого взять. Осенью 1965 года на позиции левого полузащитника в сборной закрепился Сабо.

Правда, и дальше не все там гладко шло, В том же году у Морозова испортились отношения с Ворониным. Убрать его из сборной Николай Петрович не мог, но Серебряникова и Сичи­наву всегда при себе держал. В Англии на чемпионате мира в первой игре с корейцами Морозов поставил Сабо и Сичинаву, а в следующем матче с Италией в паре с Сабо должен был иг­рать Серебряников. Не случись у того в день игры расстройства желудка, может, Воронину и не довелось бы в Англии на поле выйти. Его Величество случай...

— Нового приглашения в сборную вам пришлось ждать два с половиной года...

— Пригласил меня Михаил Иосифович Якушин. К той поре я уже опытным игроком был. Свои достоинства и недостатки мог трезво оценить. Такой техники, как у Воронина, у меня не было. Сабо ударом сильным владел. Но я быстрее был, голы чаще забивал. Когда против них играть приходилось, особых неудобств не испытывал. Больше проблем возникало с Бибой или Володей Поликарповым из ЦСКА. С Эдиком Малофеевым было нелегко справляться, не говоря уже о таком мастере как Валентин Иванов.

Якушин стал меня вместо Воронина ставить. Сначала сыг­рал в двух отборочных встречах чемпионата Европы с финна­ми. В Турку мы их здорово раскатали — 5:2. Там я гол забил, а вратарем Нёсман был, с которым мы по хоккею хорошо друг друга знали. Затем играл в матчах со Швейцарией, Болгарией и вновь в отборочном — с Австрией. Даже во вкус вошел, но, оказалось, поторопился...

— Набрал форму Воронин?

— Дело было не в этом. После сезона 1967 года сборная поехала в большое турне, которое начиналось матчем со сбор­ной Голландии. В это время «Торпедо» и киевское «Динамо» еше играли в еврокубках. В Роттердам приехало всего двенад­цать футболистов. Якушин даже собирался второго вратаря Сергея Котрикадзе в поле выпустить, так как Хурцилава на тре­нировке ногу потянул. Но матч транслировался по телевиде­нию, и ему запретили. Проиграли мы по всем статьям — 1:3, хотя Пшеничников сыграл отлично. Мне ответный гол удалось забить. О голландцах у нас мало что знали, а оказалось, что команда у них одна из лучших в Европе, хотя эпоха тотального футбола в исполнении голландской сборной была впереди.

— Круифф и несколько других игроков "Аякса" на поле тогда не вышли — у них возник конфликт со своей федерацией...

— Нам и тех, кого получили в соперники, вполне хватило. Особенно левый крайний Мулейн запомнился. Валю Афонина он просто затерзал.

Разместили нас в гостинице в сдвоенных номерах с обшим холлом. Мы с Витей Аничкиным заняли один, а Численко с Афониным — другой. После матча наших соседей на подвиги потянуло. Вернулись они, видимо, среди ночи. Утром Якушин к ним в номер заглянул и увидал торчашие из-под одеял гряз­ные ноги. Он к нам: «Почему не сказали, что они из гостиницы уходили?!» Я не сдержался: «Вы нас, Михаил Иосифович, в сборную взяли, чтобы за Численко следить?»

Якушин обиделся и на следующий матч со сборной Англии меня не поставил. Против Бобби Чарльтона в Лондоне играл Истомин, а должен был я...

— Больше шансов сыграть за сборную не представлялось?

— Сменивший Якушина Гавриил Дмитриевич Качалин выз­вал в Одессу на матч сборной с «Черноморцем» в октябре 1968 года. Просматривал он разных игроков — и старых, и новых. Кто-то закрепился, но для меня на этом сборная закончилась.

— Вернемся к международным матчам в составе «Динамо»...

— Обо всех разве расскажешь? Я упомянул победные матчи с «Ференцварошем» и «Фиорентиной», но остались в памяти и некоторые из тех, в которых мы проиграли. В конце 1965 года наша команда ездила в Англию. Главной в том турне была встреча с давним соперником «Динамо» — лондонским «Арсе­налом». Мы уступили — 0:3. Но это как раз тот случай, когда счет не по игре. Возможностей забить было немало. Проигры­вая 0:2, получили право пробить пенальти, но Гусаров не смог его реализовать. А за пять минут до конца Рамаз Урушадзе из тбилисского «Динамо», заменявший в этой поездке Яшина, сам себе, можно сказать, гол забил, уронив мокрый мяч за линию ворот.

Очень интересным был матч в Марселе в 1967 году, где мы обыграли местный «Олимпик» — 2:0. У марсельцев выделялся югославский форвард Скоблар. Я его запомнил по матчу сбор­ных СССР и Югославии в 1964 году. Как он, левый крайний, с нашим дебютантом Игорем Реминым расправлялся! Больше минчанина Морозов в сборную не вызывал. Мы с Мудриком были тогда в запасе и, сидя на скамейке, временами просто глохли от шума. Да и наслушались о своей родине немало.

В Марселе Эдик в борьбе за верховой мяч неудачно упал и получил тяжелый перелом руки. Нужна была немедленная опе­рация, но сотрудник нашего посольства, сопровождавший ко­манду, — это я запомнил на всю жизнь — сказал Дерюгину коротко и ясно: «Будете настаивать, расстанетесь с партбиле­том». В результате у Мудрика весь год на лечение ушел.

— Вы трижды в составе «Динамо» побывали в Южной Америке...

— Самая интересная поездка была в 1969-м. «Динамо» при­гласили выступить в достаточно представительном турнире в Чили, в котором кроме местных клубов принимали участие югославская «Црвена звезда» и бразильский «Коринтианс». В победители тянули, конечно, местный «Коло-Коло». Мы с ним сыграли вничью — 3:3. Об этом матче я уже упоминал, когда речь шла об отчислении из команды Вадима Иванова.

Запомнился мне в нем и другой эпизод. Яшин вводил мяч в игру со свободного и откинул его Смирнову, а Володя в этот момент отвернулся. Темнокожий форвард хозяев, не дав мячу выйти за пределы штрафной, сильно пробил в нижний угол — Яшин отбил мяч на угловой. Представьте себе ситуацию. Угло­вой должен подаваться справа, а к противоположному флажку выбегает Бесков и во всю мошь легких кричит: «Ты что, старый дурень, делаешь?!» Лев вспылил и, на ходу снимая перчатки, кинулся к Бескову. В это время чилийцы подают угловой, а вратаря в воротах нет. На наше счастье Смирнов выиграл борь­бу за верховой мяч.

— Добежал Яшин до обидчика?

— Слава Богу, Витя Аничкин его перехватил.

— Кто стал победителем турнира?

— «Коло-Коло» опередил «Динамо» на очко, хотя мы ни разу не проиграли. Заключительный матч был у нас с «Корин- тиансом». Игра получилась очень упорной и зрелищной и за­кончилась вничью — 1:1. Мне удалось сравнять счет незадолго до финального свистка. Очень здорово выглядел в тот день Во­лодя Смирнов, сумевший достойно сыграть против сильного бразильца Бене.

Лучший игрок «Коринтианса» Ривелино в матче с нами не играл. Вот чей удар мог бы, наверное, сравниться по силе с ларинским. Только бразилец с левой ноги бил. На заключи­тельном банкете мы с Ривелино пообщались, и мне захотелось _его чем-нибудь удивить. Потащил будущего чемпиона мира к нашему новичку Мише Семенову. Тот на каждой руке мог от­жаться раз по двадцать. Ривелино что-то восторженно залопо- _таЛ, пришлось объяснить ему, что играет «русское чудо» не так хорошо как отжимается.

— Семенов не обиделся?

— А на что? Надо мной тоже много раз подшучивали, и я всегда с удовольствием это воспринимал. Мише в такой коман­де как «Динамо» тех лет было закрепиться трудно. В сравнении с хорошо обученными Штаповым и Зыковым он явно проиг- рывал. Бесков взял его из саратовского «Сокола» — команды второй лиги, когда Семенову было 27 лет. Миша поначалу даже у него дома жил. Константину Ивановичу очень нравилось, что он крепче кефира ничего не пьет.

— Сам-то Бесков мог себе позволить?

— Аскетом, во всяком случае, не был. В Чили он меня уди­вил, хотя я этой темы сам не чужд. Попали мы вместе на одно мероприятие, где подавали крепкие напитки. И Константин Иванович на моих глазах почти две бутылки коньяка приговорил. Через час была назначена тренировка, и я ребятам объя­вил, что Бесков вряд ли на нее прибудет. Но он появился вовре­мя и в полном порядке.

— На этой высокой ноте давайте временно отойдем от «голов, очков, секунд» и поговорим о том, что в молодые годы составляло вашу жизнь помимо спорта...

— Попробую вспомнить.

Валентин Афонин, заслуженный мастер спорта, чемпион СССР по футболу 1970 года, участник чемпионатов мира 1966 и 1970 гг., чемпионата Европы 1968 года: «Мы с Масловым высту­пали за разные команды, но многие годы поддерживали дру­жеские отношения, которые укрепились, когда произошла наша встреча в сборной. Валерий многое умел делать на фут­больном поле, но, прежде всего, я бы отметил его бойцовские качества, способность полностью выкладываться в игре и — для меня как защитника это особенно важно — умение сыграть персонально против сильнейших игроков соперника.

В сборной мы играли вместе в 1967 году. Самым интересным было турне в конце сезона, начавшееся матчем со сборной Гол­ландии. Тяжелая была игра. Хоть и оказалось в нашем соста­ве — в силу различных причин, отнюдь не тактических, — ше­стеро защитников, ничего путного из этого не получилось. Ос­новная угроза исходила от Мулейна. Я за ним так набегался, что печень прихватило. Маслов, который играл в полузащите на правом фланге, мог бы, наверное, мне помочь, но без него некому было в подыгрыше нападающим сыграть.

Решили после игры завить горе веревочкой. Вчетвером — Банишевский, Численко, Цховребов и я — отправились из го­родка, где мы жили, в ночной клуб в Роттердаме. Когда возвра­щались, на беду туман случился, пришлось еще одну “питей­ную” остановку сделать. Гурам Цховребов, помню, местную публику шокировал, когда целую бутылку виски заказал.

В матче с Англией, куда подъехали торпедовцы, киевляне и Малофеев, мы с Валерой не играли. Наблюдали за бенефисом Численко. В Лондоне все ждали увидеть в деле Стрельцова, но у него игра не получилась. Зато Игорь просто блестяще отыграл!

Эдик свое взял в матче со сборной Чили, где сделал “хет- трик”. Серьезным экзаменом стааа и заключительная встреча с уругвайским “Пеньяролем”. Бились мы на славу, 0:0 закончи­ли. Маслов там был одним из лучших, да и мне, по словам

Якушина, игра удалась — не дал развернуться здоровенному негру-

В Буэнос-Айресе, где делали пересадку по дороге домой, вся команда собралась на обед в ресторану. Ребята решили отме­тить окончание сезона. Якушину это не понравилось. Почему он решил именно к Стрельцову с Масловым прицепиться, не знаю. В ответ Эдик возмутился: “Неужели и после сезона нельзя по стаканчику пропустить?! Вы-то себе позволяете...” Конфликт быстро замяли, но видно Михаил Иосифович его не забыл.

Даже когда следующей весной перед чемпионатом Европы Якушин оказался без основных полузащитников Воронина и Сабо, Маслова он больше не вызывал, а Ватера в Италии, где в средней линии Логофет с Леневым играли, был бы совсем не лишним...»

Андрей Биба, заслуженный мастер спорта, трехкратный чем­пион СССР по футболу: «Позволю себе для начала небольшое отступление, пусть и не имеющее непосредственного отноше­ния к биографии Валерия Маслова, но, полагаю, небезынтерес­ное для молодых любителей футбола. В 60-е годы для киевского “Динамо” каждый матч с московскими командами носил прин­ципиальный характер. После того, как в 1961-м мы стали чем­пионами, постоянно стремились доказать, что этот успех не слу­чаен. Чемпионское “самосознание” привил нам московский тре­нер Вячеслав Дмитриевич Соловьев. Он настоятельно требовал, чтобы игроки следили за своим внешним видом, советовал ре­бятам обзавестись автомобилями — это и солидность придает, и режим “держать” заставляет. С Соловьевым — человеком культурным и разносторонним — мы узнали, что такое театр.

Еще больший вклад в становление киевского “Динамо” внес Другой тренер из Москвы — Виктор Александрович Маслов. С ним связана целая эпоха в истории команды. Нашего “деда” мы уважали и ценили, прежде всего, как человека, а уже потом как тренера.

Оставил о себе в Киеве добрую память и третий москвич — Александр Александрович Севидов. Считается, кстати, что его работу с киевским “Динамо” прервала неудача команды в фи­нале Кубка 1973 года. Напомню, что незадолго до окончания матча с “Араратом” были заменены Блохин и Буряк, вместо которых вышли дублеры Зуев и Кондратов — за участие в фи­нале они получали звания мастеров спорта. Ереванцы сумели тогда сравнять счет, а в дополнительное время вырвали победу.

В то время я был тренером команды, и знаю ситуацию до­подлинно. Замены, ставшие роковыми для киевлян, сделал не Севидов, а второй тренер Михаил Коман. Севидова в тот момент на скамейке не было, его вызвали к руководству — все были уверены в успехе. Другое дело, что удержаться на своем посту Александру Александровичу при любом исходе кубкового матча вряд ли бы удалось. Партийные лидеры и спортивное начальство уже видели на этом месте Валерия Лобановского.

Встречи между московским и киевским “Динамо” всегда вызывали повышенный интерес у болельщиков. Помню, как я был горд, забив Льву Яшину единственный гол в киевском мат­че сезона 1962 года. Был назначен штрафной удар метрах в 35— 37 от ворот. Играли в ноябре, и качество поля оставляло желать лучшего. Уверенности, что попаду в створ ворот, не было, к тому же москвичи поставили внушительную стенку. Но удар получился на славу, и Яшину не удалось отбить мяч.

Уже тогда одним из лучших в составе москвичей был молодой полузащитник Валерий Маслов. Хотя формально я и числился форвардом, но чаще играл, если использовать современную фут­больную терминологию, “под нападающими”. Так что с Масло­вым мы сталкивались на поле постоянно. Но не только сопер­ничали — вместе играли за олимпийскую сборную в отбороч­ных матчах к Олимпиаде-64, ездили в турне по Южной Америке.

Меня всегда удивляла выносливость Валерия, огромный объем проделываемой им на поле работы. А уж то, что он играл без отдыха круглый год, выступал за сборные страны и по фут­болу, и по хоккею с мячом, даже нас, профессионалов, поражало. Как можно было столько лет переносить такие нагрузки! У нас в киевском “Дина­мо” играл Федор Медвидь. Тех­никой не блистал, но рабо­тоспособностью превосхо­дил всех в команде. Федор — он был с Западной Украины — любил, помню, приговаривать: “У менэ два сердца”. Что же тогда о Маслове сказать?

С Валерием легко и приятно общаться. Есть люди, к которым не знаешь, как подойти. Один скрытный, себе на уме, другой — скажет одно, сделает другое, а “Масло” всегда был человеком простым и открытым. В Киеве его помнят и уважают».

В.1адимир Федотов, чемпион СССР 19Z0 года по футболу, учас­тник отборочных матчей чемпионата мира 1974 года, чемпиона­тов Европы 1972 и 1976 гг.: «Для меня — футболиста ЦСКА — Валерий Маслов был не просто соперником. На протяжении многих лет не было, наверное, матча между нашими команда­ми, в котором Маслов не получал бы задания нейтрализовать Федотова. Словом, крови моей он попил немало. Персонально Валерий играть умел — многие защитники могли позавидовать. Цепкий был, работоспособный. Что значило сойтись с ним в борьбе за мяч? Всегда стыки, боль, да и надоедал он мне своей неотвязной опекой. Но и этого Маслову было мало: еще и шу­точки успевал отпускать.

Маслова я бы назвал объемным футболистом. Помимо вы­полнения защитных функций он успевал с пользой для команды участвовать в атаках. В наши годы было немало сильных полу­защитников, и игра Валерия выдерживала любое сравнение.

Ближе я познакомился с Масловым в 1966 году благодаря Виктору Аничкину, с которым мы, выступая за олимпийскую сборную, подружились. Я, конечно, знал о том, что Валерий помимо футбола успешно играет и в русский хоккей. Вынести такие нагрузки мог только тот, кто профессионально относился к своей подготовке, к соблюдению спортивного режима. Мне, к примеру, запомнилось, что Маслов на свадьбе у Аничкина даже не прикоснулся к рюмке. Поэтому немало удивился, когда уз­нал о некоторых его вольностях в дальнейшем.

Понимаю, что от меня ждут каких-то слов по поводу матчей между ЦСКА и “Динамо” в Ташкенте в 1970-м. Эта страница истории отечественного футбола заслуживает, конечно, отдель­ных воспоминаний с привлечением всех ныне здравствующих Участников тех событий. Такая футбольная драма случается, наверное, раз в пятьдесят лет. Если сформулировать коротко, то нельзя не признать, что во многом нам повезло. Что мы могли испытывать после вчистую проигранного первого тайма? Обреченность, конечно же, ощущалась. Да и второй начался с опаснейших ударов Антоневича, который едва не довел счет до разгромного.

Знаю, как много копий сломано вокруг того, почему Маслов еще в первом тайме перестал меня опекать, передоверив это мо­лодому Жукову. Могу сказать только одно: нарушением игро­вой дисциплины это не было, иначе Бесков его бы одернул. Если уж говорить о том, кто сыфал в тот день авантюрно, то это нащ правый защитник Юрий Истомин. Но именно его безоглядные подключения к атакам позволили ЦСКА переломить ход матча.

Помогло и кочковатое поле ташкентского стадиона. Я имею в виду не только тот эпизод, когда после моего удара Пильгуй пропустил четвертый гол. Кочка помогла и в случае со вторым нашим голом. Истомин сделал передачу с фланга в центр, мяч немного подпрыгнул и лег мне точно на ногу. Удар получился сочным, и Пильгуя, на которого этот гол потом «повесили», я бы не обвинял: полета мяча он, закрытый защитниками, не видел. Третий гол мы забили с пенальти, который Тофик Бах­рамов назначил после того, как Аничкин поймал меня на бед­ро. То, что я упал за линией штрафной, помню отчетливо.

“Исторический” — как его называют армейские болельщи­ки — четвертый гол тоже требует комментария. “Виновной” признали кочку, после соприкосновения с которой мяч прошел над руками Пильгуя. Хотя некоторые и этот гол ставят в вину динамовскому вратарю. Но я не стал бы его обвинять. Я дви­гался параллельно воротам, и Аничкин сначала попался на мой ложный замах, а после удара мяч прошел у него под ногой. Да и послать его в ворота я постарался так, чтобы он немного завер­нул по дуге. Не видевший момент удара Пильгуй запоздал с броском, и когда мяч подпрыгнул, он уже не имел возможности исправить ситуацию.

Так что добыть победу нам помогла целая цепь обстоя­тельств, начавшаяся с изменения игрового задания Маслова. Но и случайным выигрыш ЦСКА я никак не считаю. Второй ответный гол нас так окрылил, что после него мы могли, навер­ное, смять любого соперника».

Эдуард Маркаров, заслуженный мастер спорта, чемпион и об­ладатель Кубка СССР 1973 года по футболу: «Даже представить себе не могу, сколько раз мы с Масловым противостояли на поле друг другу. Многие детали былых сражений уже стерлись в памяти, но один любопытный эпизод запомнился. Бакинский “Нефтяник” и “Динамо” встречались, кажется, в Москве. Вале­рий получил тренерское задание держать меня, и не отходил ни на шаг. Игра идет у наших ворот, мы с Масловым в центре поля. Вдруг он говорит: “Слушай, Эдик, зачем время терять, давай я тебе анекдот расскажу”. Через несколько минут опять то же самое. Нужно к воротам Яшина бежать, а меня смех душит».

Глава

ПЯТАЯ

Спросите у любого мало-мальски знакомого с Валери­ем Масловым человека, будь то футболист или хокке­ист, а то и просто болельщик, какие черты его характера он считает основными? После двух-трех отнюдь не дежурных в данном случае определений — хороший товарищ, бескорыст­ный человек или попросту «свой в доску» — обязательно услы­шите в продолжение: весельчак, балагур, озорник. Многие шутки и остроты нашего героя стали частью футбольно-хок- кейного фольклора. Жаль только, что далеко не все из них спо­собна выдержать бумага. Приправленные солеными словечка­ми они нередко вспоминаются ветеранами на встречах в своем кругу, особенно в часы застолий.

Вот одна из тех, что не требует «цензуры». В 1979-м, когда московское «Динамо», которое возглавлял Виктор Царев, стало выступать неудачно, Маслов на ветеранском матче во время горячей дискуссии на эту тему изрек: «Пора кончать с «цариз­мом»!» Взрыв хохота, последовавший за хорошо всем извест­ным революционным призывом, прервал обсуждение, напомнив благородному собранию, что участников ждет накрытый стол.

Если груз прожитых лет как-то и сказывается на Маслове, то видеть это могут только близкие. В общении Валерий Павло­вич, как и прежде, не может долго выдерживать серьезный тон. Стоит ему появиться на людях, как вокруг возникает оживление, и шутки-прибаутки начинают сыпаться как из рога изобилия.

Интересно в этой связи еше раз обратиться к очерку Ильи Бару под названием «Вечный двигатель»: «...Динамовцы гово­рили мне и о его добрых человеческих качествах: комсомолец- общественник, острослов, бодрости и заражающей других жиз­нерадостности ему не занимать, книголюб, поклонник музыки (магнитофон с записями он берет с собой во все поездки)».

Со времени публикации прошло сорок лет. Первое из опре­делений сейчас может только позабавить, магнитофон в поезд­ки Маслов теперь с собой, конечно, не берет, а все остальное актуально по-прежнему...

— Итак, Валерий Па&ювич, какие мысли приходили в голову, какие страсти обуревали?

— По законам жанра — не раз читал за последние годы, — когда в советское время спортсмены, особенно футболисты и хоккеисты, вырывались со сборов, только и мечтали, что о вине и девушках. Ханжой казаться не хочу, дамское общество и вы­пивка нас, молодых, сопровождали нередко, но культа из этого в той среде, которая меня окружала, никто не делал. Были и другие интересы.

— Азартные игры туда входили?